Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Седой господин: Слухи или нет, но все мы знаем, что дыма без огня не бывает.

Дама (холодно): Простите меня, но если вы помните, то после воскресения Христова иудеи тоже распускали слухи, что его тело украли ученики.

Влюбленный: А может, и правда.

Кто-то из присутствующих: Господа, если мы не поторопимся, то опоздаем на автобус. Уже пятый час.

Кто-то: Ого!.. Надо поторопиться!..

Экскурсовод: Прошу вас, господа.

Экскурсанты покидают комнату. Последним уходит Экскурсовод, выключив в комнате свет. Комната погружается в полумрак, только из-за приоткрытой двери падает полоска мягкого света, да за окном догорают последние отблески зимнего заката. Издалека доносится невнятный гул голосов. Долгая пауза.

2.

Внезапно шум становится громче, дверь распахивается и в комнату вваливается толпа актеров. Посмеиваясь и переговариваясь, они разбредаются по комнате.

Один из актеров: Смотрите-ка, а здесь довольно уютно.

Один из актеров: Еще бы… Графский замок…

Один из актеров: Включите, пожалуйста, свет!

Один из актеров: Ой, только не надо никакого света!

Один из актеров: Лучше посмотрите, какой закат!

Один из актеров: Потрясающе!

Один из актеров: Тут тоже должны быть расписные потолки.

Один из актеров: Где? (Задирая голову.) Ничего не видно.

Один из актеров: Да включите же кто-нибудь свет!

Один из актеров: Господин Режиссер просил ничего не трогать.

Один из актеров: Вот пусть он и играет в темноте.

Один из актеров: Тогда не жалуйтесь, если кто-нибудь отдавит вам ноги.

Кто-то из актеров включает свет.

Кто-то: Ура!

Один из актеров (задрав голову): Потолок не расписной.

Один из актеров: Вы только посмотрите, какая кровать!

Один из актеров: А подушек-то, Господи!.. (Стоящему рядом с ним актеру, негромко.) Только, пожалуйста, Иохансен, без комментариев…

Иохансен: Я только хотел сказать, что такая кровать, пожалуй, легко отобьет всякую охоту…

Актеры негромко хихикают.

(Стоящей рядом актрисе.) Нет, в самом деле. Разве не отобьет?

Актриса (холодно): Вы что-то сказали?

Иохансен: Я говорю, что этакая кровать отобьет, пожалуй, всякую охоту. Вам так не кажется?

Актриса: Вы это о чем?

Иохансен: О том, что на такой кровати можно думать только о том, что ты сподобился лежать на такой вот кровати и больше ни о чем другом.

Актриса: Опять вы с вашими глупостями…

Актер: Неужели? (Наклонившись к актрисе, мурлыкающим голосом.) А ведь мы могли бы это легко проверить.

Один из актеров (укоризненно): Иохансен!..

Актеры смеются.

Актриса (вспыхнув): Дурак! (Смеющимся актерам.) Дураки!

Один из актеров: (громким шепотом, подняв руку): Тш-шш-шш… Тихо!

Все смолкают.

(Негромко.) Кажется, идет.

Актеры несколько отступают от двери.

Режиссер (появляясь в дверях, торопливо): Господа, начинаем. (Проходя в середину комнаты.) Здравствуйте, кого еще не видел… Надеюсь, все здесь?

Один из актеров: Все, господин режиссер.

Режиссер: Тогда попрошу минуточку внимания… Тишина, господа, тишина…

Один из актеров: (перебивая, громко): Господин Режиссер!

Режиссер (недовольно): Что?

Один из актеров: Господин Режиссер, не хотелось бы ябедничать, но нам опять задерживают зарплату.

Один из актеров: Да, господин Режиссер, и уже не в первый раз, заметьте.

Один из актеров: Как хотите, но это просто форменное издевательство!

Актеры начинают говорить все вместе, не слушая и перебивая друг друга.

Режиссер: Господа, господа… (Повышая голос и стараясь перекричать шум.) Господа актеры…

Шум стихает.

Я ведь, кажется, уже не раз просил вас – со всеми вопросами, касающимися зарплаты, пожалуйста, обращайтесь в бухгалтерию. (Сердито.) Мне тоже задерживают и тоже уже не впервые. Но это не значит, что всякий раз, когда это происходит, я должен кидаться на вас и выплескивать вам на голову свое неудовольствие прямо во время спектакля.

Один из актеров: Но отчего же вы не пожалуетесь, господин Режиссер?

Режиссер (быстро повернувшись к спросившему): Оттого, что не вижу никакой причинной связи между жалобами и выплатой денег. Из одного ни в коем случае не проистекает другое, как бы вам не хотелось думать обратное.

Один из актеров: Вы рассуждаете, как фаталист, господин Режиссер.

Режиссер: Я рассуждаю, как человек, который не желает тратить время на пустяки. Поэтому, пожалуйста, давайте, наконец, займемся делом. (К одной из актрис.) Надеюсь, вы приготовили что-нибудь похожее на то, что я вас просил?

Актриса: Да, господин Режиссер. (Подходя.) Это подойдет? (Протягивает Режиссеру большую серую шляпу с полями.)

Режиссер (с сомнением): Эта?.. (Повертев шляпу в руках.) Во всяком случае, ей не откажешь в некоторой традиционности… (Ко всем.) Итак, господа, кто скажет мне, зачем нам понадобится сегодня эта шляпа?

Актеры молча переглядываются. Короткая пауза.

Смелее, смелее, господа.

Один из актеров: Может быть, для того, чтобы тянуть жребий? Обыкновенно шляпы нужны, чтобы их носить или тянуть из них жребий.

Режиссер: Вот именно, господа, жребий. (Высоко подняв над головой шляпу, декламирует, слегка подвывая.)

Слово опять обратил к ним Нестор, конник геренский:

«Жребий бросим, друзья, и которого жребий назначит,

Тот, несомненно, я верю, возрадует души ахеян…»

Так произнес он, – и каждый, наметивши собственный жребий,

Бросил в медный шелом… (Смолкает.)

Несколько мгновений Актеры молча смотрят на Режиссера. Короткая пауза.

Один из актеров (сдержано): Браво, господин Режиссер.

Один из актеров: Сдается мне, что это был Вергилий.

Режиссер (укоризненно): Ей богу, мне стыдно за вас, господа. Это Гомер и ничего кроме Гомера.

Актер: Да?

Режиссер: Сцена жеребьевки перед единоборством Гектора и Аякса. Песнь седьмая.

Один из актеров (театрально аплодируя): Браво, господин Режиссер.

Актеры вяло аплодируют.

Актер (упрямо): А мне почему-то показалось, что это все-таки был Вергилий.

Один из актеров (негромко): Это потому, что ты плохо учился в школе.

Актеры смеются.

Режиссер: Довольно, господа, тишина. (Достав из кармана небольшие свернутые бумажные листки, показывает их окружающим и затем, один за другим, не спеша опускает их в шляпу.)

Актеры в молчании наблюдают за его действиями. Пауза.

(Опустив последний листок, тихо.) Ну, вот и все. (Громко обращаясь ко всем.) Все происходит на ваших глазах, никакого обмана. Вы все видели, что я сделал, господа… В шляпе, которую я держу перед вами, находятся несколько свернутых бумажных листков. На некоторых из них стоит имя того, кого придется сыграть тому, кто его вытащит. Все остальное, господа, зависит только от вашего умения, мастерства и понимания того, что, собственно говоря, вы собираетесь сыграть… (Помедлив, негромко.) Что ж, прошу вас. Одно движение руки и вы, возможно, узнаете о себе кое-что, чего вы не знали еще мгновенье назад… Прошу.

Актеры мнутся.

Ну? В чем дело, мои дорогие?.. Боитесь узнать свою судьбу?.. Понимаю, понимаю… Эта плутовка любит преподносить сюрпризы, обещая перевернуть весь мир, тогда как на самом деле все что она умеет – это тащиться за обстоятельствами и вешать душещипательные ярлыки.

Один из актеров неуверенно протягивает руку, но тут же отдергивает ее назад.

Смелее, господа, смелее… В конце концов, это всего только жребий. Маленькая бумажка, на которой нацарапаны одно или два слова.

Один из актеров (запуская, наконец, руку в шляпу, ворчливо): Скажите тоже, только жребий…

Режиссер: Разумеется, всего только жребий, который мы тянем здесь, как и в жизни, пребывая, надеюсь, в здравом уме и доброй памяти, и не пеняя ни на кого, кроме как на самих себя… Пожалуйста, пожалуйста, господа…

Окружив Режиссера, Актеры один за другим вытаскивают из шляпы свернутые листочки и отходят, разворачивая их на ходу.

Один из актеров (доставая из шляпы бумажку): Хорошенькое дело. А что если я возьму, да вытащу какую-нибудь ерунду? Что тогда?

Режиссер: Поверьте мне, любезный, вы вытащите отсюда только то, что вы вытащите. И это, поверьте мне, тоже не мало.

Актер: Хотите сказать, что я же еще окажусь и виноватым? Верно?

Режиссер: Совершенно не верно, господин актер. Поэтому если вы родились в семье, где вас не любят или же вам повезло жениться на потаскухе, то это значит только то, что когда-то вы просто неудачно вытащили свой жребий и в следующий раз вам надо быть только чуточку внимательней и ничего более.

Один из актеров: Я же сказал, что вы фаталист, господин Режиссер.

Режиссер: Глупости! Разве я говорил вам, что кто-то мешает вам вытащить другой жребий? Да, на здоровье. Тащите любой, какой вам по душе! (Почти сердито, актеру, медлящему развернуть вытащенный жребий.) Ну, что вы ждете? Или думаете, что вас сразу поведут на плаху?

Без особой охоты, Актер разворачивает жребий. На лице его появляется смешанное выражение изумления и растерянности. Короткая пауза.

(Глядя на Актера) О… Похоже рыба, которую вы заглотнули, расправила свои плавники прямо поперек вашего горла…

Актер молча протягивает Режиссеру бумажку.

(Взглянув на жребий.) Ах, вот оно что… (Актерам) Нашему другу досталась роль самого доктора Мартина Лютера. (С поклоном, серьезно.) Примите мои поздравления, господин доктор.

Собравшиеся негромко аплодируют.

(С удивлением.) Или вы все еще чем-то недовольны, господин актер?

Актер: А вы, наверное, думали, что я буду скакать от радости по сцене, господин Режиссер? Еще бы мне быть довольным! У всех актеров роли расписаны до последнего вздоха, и только один я должен выдумывать свои реплики по ходу дела.

Режиссер: Как в жизни, милейший, как в жизни… Вам надо радоваться, а вы печалитесь, словно мальчишка-первокурсник. Или вы не знаете, что большинство повторяет до самой смерти заученные фразы, и только немногим выпадает редкая возможность говорить от собственного имени. Вы выбрали хорошую роль, господин актер. Все остальное теперь зависит только от вас.

Актер: Видит Бог, я бы лучше предпочел провести это время в суфлерской будке.

Режиссер: Вот видите. Вы уже заговорили, как Мартин Лютер. Он тоже частенько ворчал, но в душе всегда был рад тому, что ему выпало.

Актер: Да, я-то тут причем?

Режиссер: Действительно. (Смеется.) Ладно. Идите и не путайтесь у меня под ногами. (Собравшимся.) Кто у нас следующий, господа?

Одна из актрис протягивает Режиссеру свой жребий.

Режиссер (прочитав жребий): Так, так… (К собравшимся.) Прошу любить и жаловать… Госпожа Катарина фон Бора, монахиня цистерцианского монастыря в Нимбшене, верная и преданная жена доктора Лютера на протяжении, страшно сказать, двадцати лет, если я не ошибаюсь.

Присутствующие сдержано аплодируют.

Родила ему шестерых детей и даже правила его проповеди… Впрочем, все это, я полагаю, не так уж и важно. (Катарине, с легким поклоном.) Прекрасно выглядите, сударыня.

Катарина приседает, затем отступает в сторону и останавливается рядом с актером, играющим Лютера.

Лютер (негромко): Здравствуй, Кетхен.

Катарина: Здравствуйте, господин доктор. (Приседает.)

Лютер: Как ты?

Катарина: Милостью Божьей и вашими молитвами, господин доктор.

Один из актеров (негромко): Какая чудесная парочка. Монах-расстрига и его подруга с сомнительной репутацией, о которой знает весь свет.

Режиссер: Надеюсь, вы здесь не для того чтобы читать нам морали… Что вам досталось?

Актер протягивает ему свой жребий.

Я так и думал… Господин Дьявол. Очень приятно. И как вам ваша роль, господин Дьявол? Не вызывает, случайно, желания покаяться?

Актер, играющий Дьявола: Напротив.

Режиссер: И все же мне кажется, что для Дьявола вы что-то уж слишком добродушны. Где ваши ухмылки, блеск в глазах, оглушительный хохот?

Актер, играющий Дьявола (косясь на Лютера, негромко): Всему свое время, господин Режиссер, всему свое время.

Режиссер: Ну, что ж, посмотрим, посмотрим. Будем надеяться, что вы нас не подведете.

Дьявол (продолжая смотреть на Лютера.) Я вас не подведу, господин Режиссер.

Режиссер (кажется, с удивлением переведя взгляд с Дьявола на Лютера и обратно) Посмотрим, посмотрим….

Какое-то время Дьявол и Лютер молча продолжают смотреть друг на друга.

Лютер (с плохо скрытым раздражением): Что это вы, любезнейший, смотрите на меня так, словно я украл у вас возможность покаянья?

Дьявол: У меня к вам будет большая просьба, господин Реформатор. Когда вам вздумается швырнуть в меня чернильницей или запустить тапком, предупреждайте меня, пожалуйста, об этом заранее.

Лютер: А уж это как получится, герр Сатана, как получится.

Режиссер (хихикая): Да, уж – это как получится, господин Дьявол… К счастью, подмостки, это такое место, где ничего нельзя предвидеть заранее.

Дьявол: Кое-что все же можно, я думаю.

Лютер: Например, то, что вы все равно останетесь в дураках, герр Сатана.

Актеры хихикают.

Режиссер (Дьяволу, с комическим ужасом): Мне кажется, он наступил вам на больную мозоль, господин Вельзевул.

Дьявол: У нас еще будет время посмотреть у кого мозоли крепче, господин Режиссер.

Актеры смеются.

Режиссер: Конечно, конечно, господин Дьявол. (К собравшимся.) Так, кто у нас еще?.. (Актеру, поднявшему руку.) Вы?

Актер (протягивая жребий): Филипп Меланхтон, с вашего позволения.

Режиссер: С вашего, милостивый государь, с вашего, не с моего… (К остальным.) Господин Филипп Меланхтон, сподвижник и усердный продолжатель дела доктора Лютера, его правая рука, знаток греческого и еврейского.

Меланхтон раскланивается с присутствующими.

(Не скрывая неприязни.) Человек, который обладал такой способностью объяснять мысли своего учителя, что вскоре они стали, как две капли воды, походить на его собственные…

Шум вокруг стихает. Короткая пауза.

Меланхтон (спокойно): Я протестую, господин Режиссер.

Режиссер: Я всего лишь высказал свое мнение, господин Меланхтон.

Меланхтон: Мнение неосновательное, невежественное и противоречащее исторической правде, так, как она известна всем здравомыслящим немцам. (В сторону Лютера.) Доктор Лютер мог бы собственнолично засвидетельствовать…

Лютер (почти грубо): Нет уж, увольте, пожалуйста…

Меланхтон (Лютеру): Господин доктор…

Режиссер (перебивая): Если вы позволите, господин Меланхтон, то мы продолжим этот разговор как-нибудь в следующий раз… (К присутствующим.) Господа…

Один из Актеров протягивает Режиссеру свой жребий.

(Читает.) Господин Иоганн фон Штаупиц… (Актеру.) Рад вас приветствовать господин Штаупиц… (Присутствующим.) Доктор Иоганн фон Штаупиц генеральный викарий немецкой конгрегации августинского ордена. Непосредственный начальник и наставник доктора Лютера в начальный период его монашества. Но главное – человек в точном смысле этого слова.

Актеры сдержано аплодируют.

Может быть, это и будет лишнее, но я бы хотел напомнить присутствующим, что на склоне своих лет доктор Лютер однажды заметил: «Не будь доктора Штаупица, я бы горел в аду».

Штаупиц: Ну, ну, будет вам, господин Режиссер. В конце концов, я только выполнял то, что должен был выполнять.

Лютер (Штаупицу, немного смущенно): Рад вас видеть, доктор…

Штаупиц: Здравствуй, Мартин. Давненько не виделись.

Лютер: Целую вечность.

Штаупиц: Как семья?

Лютер: Вашими молитвами, господин викарий

Режиссер: Тишина, тишина!.. Еще успеете наговориться, господа…Кто-нибудь еще?

Сразу несколько рук протягивают ему свои жребии.

(Принимая жребии.) Не все сразу, не все сразу, господа… (Читает.) Так, рыцарь Ульрих фон Гуттен, рыцарь фон Зиккинген, господин Томас Мюнцер … Фома Каэтан… Нет, нет, господа. Боюсь, что вы только что достали из шляпы последний жребий.

Разочарованный гул.

Но не будем огорчаться. В конце концов, у нас нет задачи поставить историческую пьесу и придерживаться исторической достоверности. Задача нашей пьесы, мне кажется, совсем в другом. Может, кто-нибудь из вас знает какая у нас задача?

Актеры молчат. Пауза.

Могу вас утешить господа тем, что я сам не всегда понимаю это.

Один из оставшихся без жребия Актеров: А как же мы, господин Режиссер?

Режиссер: Все остальные будут заняты по ходу действия, если в этом возникнет необходимость.

Оставшиеся Актеры разочарованно отходят в сторону.

И, наконец, последнее, господа… Действие идет быстро, местами стремительно, но, вместе с тем, за всем чувствуется внутреннее напряжение. (Внезапно прервав себя, одному из актеров) Вы что-то, кажется, хотели сказать.

Актер: Я просто вдруг подумал, кому это все интересно, господин Режиссер. Ведь прошло уже столько лет.

Режиссер: Это кто у нас такой?.. А, господин Каэтан… Отвечаю вам господин Каэтан. По правде сказать, это и в самом деле не интересно никому. Я вам скажу вещь еще похуже, – никому в целом мире, господин Каэтан. Но, во-первых, это ровным счетом ничего не меняет, потому что все, что действительно происходит, даже если оно происходит на глазах всего мира, происходит только для самого себя, а во-вторых, оно все равно произойдет – имеет это какой-нибудь смысл или, наоборот, никакого… Вас удовлетворили мои объяснения, господин Каэтан?

Каэтан: Вполне, господин Режиссер.

Режиссер: Тогда будем начинать… Господа!..

Актеры молча покидают сцену. Последним уходит Режиссер. Какое-то время он стоит на пороге, оглядывая пустую комнату, затем выключает свет и закрывает за собой дверь. Пауза.

3.

В комнату входит Служанка. Она кладет в кресло принесенное одеяло, зажигает свечи в глубине комнаты и у изголовья постели, после чего снимает с постели покрывало. В то время, пока она занимается покрывалом, в дверях комнаты появляется Слуга. Какое-то время он стоит на пороге комнаты, затем бесшумно подкравшись к Служанке, с удовольствием отвешивает ей шлепок чуть ниже спины.

Служанка: Ой! (Быстро обернувшись.) Что это вы себе позволяете, господин Мориц?

Слуга: Я? Ничего.

Служанка: И это вы называете «ничего», господин наглец?.. Распускать свои длинные руки, это, по-вашему, «ничего»?

Слуга (подходя ближе): Ах, только не притворяйтесь, что вам это было неприятно.

Служанка: Мне?.. Да, пусть я сгорю в адском огне, если мне это было хоть сколько-нибудь приятно, господин.

Слуга подходит ближе.

Отойдите, господин Мориц, отойдите от меня, не то я немедленно пожалуюсь вашему хозяину, а уж он-то, я думаю, не станет с вами долго церемонится, когда узнает о вашем поведении… Не понимаю, и как это только такой святой человек, как господин Лютер, терпит такого грешника, как вы?

Слуга: Господин Лютер терпит меня, потому что никто лучше меня не может приготовить крапивный отвар, и подогреть красное вино… Что это вы здесь делаете?

Служанка: А вы разве не видите?.. (Складывая покрывало.) Господин Лютер просил, чтобы ему принесли еще одно одеяло, потому что он мерзнет.

Слуга: Неужели? (Вполголоса.) Хотите, я скажу вам вещь, которая, без сомнения, вам понравится? Я буду ждать вас после десяти в буфетной.

Служанка (резко повернувшись к слуге, в ярости): Вы… Вы… Вы просто наглый и бесстыжий греховодник! (Сердито швыряет покрывало в кресло и берет принесенное одеяло.)

Слуга: Только не говорите, что вы не придете.

Служанка: Даже и не подумаю, господин Длинные Руки и Бесстыжий Язык!.. (Застилая кровать.) Раз уж вы совсем потеряли страх Божий, то хотя бы имели немного благоразумия, чтобы помнить о Дьяволе. Уж он-то, наверное, не упустит случая утащить вашу испорченную душу прямехонько в Ад!.. И поделом! Поделом! Туда ей и дорога!

Слуга: Глупости. (Снисходительно.) Неужели ты думаешь, что у господина Лютера не найдется возможности защитить своего преданного слугу от посягательств какого-то там Дьявола?.. Да знаешь ли ты, что стоит ему только захотеть, как по его слову сюда слетится все небесное воинство, чтобы надрать этому Дьяволу уши и намять ему бока, да так, что он надолго запомнит это, прежде чем надумает сунуться сюда еще раз?

Служанка (ядовито): Ах, вот оно что… Теперь мне, по крайней мере, понятно, почему вы, господин Мориц, потеряли всякий стыд и совесть. Надеетесь, наверное, въехать на господине Лютере прямо в Рай?.. Вот уж не думаю, чтобы вас там очень ждали, господин Мориц.

Слуга: А разве ты не знаешь, что важна только вера, а всё прочее это одна только глупость? Вот у тебя, как видно, никакой веры нету, иначе ты бы ничего не боялась и пришла бы вечером в буфетную.