Игры чародеев

Я никогда больше не хотел так ошибиться.

– Ты любил её? – Ольга как будто прочла всю эту историю на моем лице.

Отвечать я не стал. Но, думаю, она поняла всё и без слов.

Вламываться в хранилище мы решили вечером. К этому времени и охрана, и работники банка должны были устать от затянувшейся смены и немного потерять бдительность – а значит наши заклинания сработали бы гораздо лучше. Но для начала предстояло встретиться со взломщиком. Не знаю, откуда среди друзей Ольги выискался настоящий медвежатник, но по её заверениям, этому человеку можно было безоговорочно доверять.

Максим высадил нас с Ольгой в двух кварталах от банка. Мы прошли вдоль извилистой улицы и свернули в небольшой сквер, отходивший в сторону от оживленной дороги. Именно там было назначено наше рандеву со взломщиком.

В сквере царило лето: частые влюбленные парочки размеренно прогуливались по ухоженным аллеям, иногда доносились веселые детские крики. Да и погода была прекрасной – светило уже нежаркое солнце, чистое-чистое небо тянулось над землей, а легкий, приятный ветерок нежно трепал волосы на голове. Было даже как-то обидно, что вместо хорошего времяпрепровождения в этом великолепии, мы собирались заняться непонятными темными делами на грани сюрреализма и криминала.

По сравнению с окружающими людьми, явно никуда не спешившими, мы с Ольгой шли быстро и целеустремленно. Пройдя вглубь сквера и остановившись около украшенного позолоченной скульптурной группой фонтана, Ольга глазами стрельнула по сторонам и кивком указала на одну из лавочек.

– Мы договорились встретиться здесь. Думаю, он вот-вот придет. Наверняка уже где-то рядом – проверяет, нет ли здесь ловушки.

– Ему точно можно верить? – спросил я.

– Да точно! – раздраженно ответила Ольга. – Господи, только ты теперь не начинай страдать паранойей. Максим уже истерзал меня этим вопросом! Ещё раз говорю – этот человек передо мной в долгу. И поверь – в его мире долги принято возвращать.

«Как же так получилось, что взломщик сейфов оказался перед тобой в долгу?», – хотел спросить я, но не успел: к нашей лавке уверенно, но неторопливо приближался пожилой, худощавый, очень интеллигентно выглядевший мужчина. Я вопросительно посмотрел на Ольгу, и та кивнула в ответ.

Впечатления матерого преступника этот человек ни капельки не производил. Седые волосы на его голове были тщательно вымыты и причесаны, на носу сидели идеально подобранные очки – старые, но очень хорошо сохранившиеся, в блестящей металлической оправе. Светлая, выглаженная клетчатая рубашка гармонично сочеталась с элегантным костюмом советского производства, который, не смотря на возраст, выглядел почти не ношеным. Лицо его было худым и скулистым, а многочисленные морщины громко намекали на то, что хмуриться этому человеку в своей жизни доводилось очень часто.

Увидев нас, вернее – мою спутницу – он улыбнулся.

– Ольга Ивановна, – он снял фетровую шляпу с головы и приложил её к груди. – Очень рад вас видеть. Выглядите, как всегда, превосходно.

Его высокопарная учтивость почему-то вызвала у меня тревогу. Не так я себе представлял этого медвежатника.

– Василий Илларионович, – Ольга встала с места и легким поклоном поприветствовала его.

– А это, стало быть… – старик повернулся ко мне.

Ольга представила меня. Старик обменялся со мной рукопожатием, после чего жестом указал на лавочку и уселся между нами.

– Итак, – Василий Илларионович говорил тихо и неспешно, – нам предстоит интересное дело, верно? Впрочем, это вопрос риторический. С вашего позволения, я ещё раз повторю договоренности, о которых мы с вами, уважаемая Ольга Ивановна, условились накануне. Чтобы – не дай Бог – нам ничего не упустить из внимания.

Старик поочередно посмотрел каждому из нас в глаза.

– Вместе с молодым человеком мы пройдем вон в то здание с зеленой вывеской, – он глазами указал на отделение банка. – Молодой человек откроет на свое имя ячейку – и вместе с ним мы спустимся в подземное хранилище. Оказавшись внизу, он, с помощью определенных ухищрений, отвлечет внимание сопровождающего работника. А вы, моя дорогая, позаботитесь о камере наблюдения. И в это время кому-то нужно будет открыть ячейку, номер которой был оговорен ранее, вынуть из неё содержимое и так же аккуратно всё закрыть. Верно?

Седовласый взломщик сознательно не упоминал себя в этом плане, и умело обходил слово «банк». Оно и понятно – подобные вопросы нужно обсуждать очень аккуратно.

– Всё именно так, Василий Илларионович, – подтвердила Ольга.

– Хорошо, – проговорил он, аккуратно поглядывая в мою сторону.

– Сколько времени понадобится на работу? – спросила она у старика.

– Минуты две, не больше. Это вас устроит?

– Более чем, – ответила Ольга.

– Тогда, молодые люди, – старик поднялся с места, – давайте приступим.

Первыми в банк зашли я и Василий Илларионович. Ольга и Максим выждали оговоренные паузы и вскоре тоже оказались внутри.

Я окинул взглядом просторный и порядком наполненный людьми зал банка. Где-то среди них прятался таинственный магический страж, но, в отличие от своих товарищей, распознать его я так и не смог.

Мы отстояли недолгую очередь к одному из операционистов, после чего я быстро выполнил необходимые бюрократические процедуры – подписал несколько бумаг о праве пользования банковской ячейкой, получил ключ и забросил в кассу оплату этих услуг. Затем я и Василий Илларионович в сопровождении невысокого тучного мужчины неспеша направились в подвал, где находилось хранилище.

Спустившись по лестнице, мы почти сразу уперлись в закрытую металлическую дверь. Сопровождавший нас работник хлопнул пластиковым пропуском по магнитному замку, раздался короткий электрический писк, громкий щелчок стальной задвижки – и дверь была открыта. Сотрудник банка проводил нас внутрь небольшой комнаты, вдоль стен которой строгими рядами стояли многочисленные тяжелые стеллажи с пронумерованными металлическими ячейками.

– Ячейка в вашем распоряжении, – сказал работник. – Дайте мне знать, когда закончите.

– Ваш выход, маэстро, – шепнул мне на ухо взломщик.

«Максим, Оля, не подведите», – мысленно обратился я к товарищам, и принялся за дело.

Для начала я прислушался к энергетическому полю вокруг. Похоже, у Максима всё неплохо получалось – я почувствовал сильнейший фон. Затем, беззвучно прочтя нужную магическую формулу, я подошел к недавно арендованной ячейке, неторопливо открыл её и начал перекладывать внутрь заранее подготовленные документы, которые доставал из кожаного портфеля. Конечно же, эти бумаги не представляли никакой ценности – среди них были лишь бесполезные распечатки, которые удалось найти в квартире. Я делал вид, что старательно изучал каждый документ, прежде чем запустить его в ячейку – бумажку за бумажкой. Но это был лишь обманный маневр: на самом же деле мой взгляд уткнулся в точку, губы непрерывно повторяли одно и то же заклинание, а ментальная концентрация целиком впилась в стоявшего рядом сотрудника банка.

Через минуту его голова начала медленно опускаться и безвольно повисла на шее, а глаза – закрылись. Со стороны могло показаться, что этот человек словно уснул, стоя на ногах.

Магия работала.

– Действуй, – сквозь зубы скомандовал я медвежатнику, буравя взглядом сопровождавшего нас банкира.

Старик тут же взялся за дело. Он приблизился к нужной ячейке и загородил её своим телом – так, чтобы никто не смог разглядеть его действий. До меня долетали лишь редкие и довольно тихие металлические лязги.

Полминуты – именно столько времени понадобилось ему, чтобы открыть стальную дверцу, извлечь содержимое ячейки и закинуть его ко мне в портфель. Затем взломщик проделал ещё какие-то быстрые манипуляции, вернув ячейку в первоначальное состояние, после чего встал рядом со мной.

Мои чары висели на тонкой нитке, я старался изо всех сил не сбиться с заклинания.

– Готово, – шепнул Василий Илларионович.

Услышав это, я тут же сбросил концентрацию и повернулся обратно к своей открытой ячейке, краем глаза поглядывая на зачарованного работника банка – он сразу пришел в себя и немного удивленно хлопая глазами, смотрел, как я продолжал демонстративно забивать арендованную ячейку бесполезной макулатурой.

Как мог я старался сохранять видимое спокойствие, но сердце в груди бешено колотилось от напряжения и страха, а руки то и дело норовили предательски задрожать. В отличие от меня, Василий Илларионович чувствовал себя прекрасно – стоял с напускным скучающим видом и безразлично смотрел по сторонам. Наверное, за годы своего ремесла он как никто другой научился мастерски сохранять спокойствие даже в самых чрезвычайных ситуациях.

Выждав ещё немного времени, и так и не дождавшись ни вопросов от стоявшего рядом работника банка, ни криков охраны, ни звука сирены, я выдохнул и закрыл дверцу ячейки. Похоже, Ольга и Максим справились со своей задачей на «ура». В противном случае нас бы давно окружила толпа вооруженных людей в черной форме.

Сохраняя самообладание, я сказал работнику банка, что закончил – и неторопливо направился к выходу. До самого выхода на улицу я с ужасом ждал сигнала тревоги и даже готовился в любую секунду как можно быстрее бежать прочь. Но, к счастью, кошмары, которые рисовало мое воображение, так и не сбылись. Мы с Василием Илларионовичем спокойно вышли из банка, перешли дорогу и неторопливо пошли по улице. И лишь теперь меня начало трясти от груза нервного напряжения.

– Ну что же, молодой человек – вы свое дело сделали отменно, – старый взломщик по-прежнему сохранял спокойствие и хладнокровие. – Ваш брат-волшебник вызывает у меня искреннее восхищение.

Я хотел ответить, но не мог – в горле пересохло, перед глазами плясали разноцветные точки, а слова путались в голове. Вместо ответа я лишь кивнул.

Похоже, старик понимал мое состояние.

– За сим имею честь откланяться, – он улыбнулся и, отвесив уже знакомый жест своей фетровой шляпой, неспешной походкой скрылся за углом дома.

Переведя дух, я остановил проезжавшее мимо такси и, как можно быстрее направился подальше от банка.

Ольга

Каждая зона турбулентности вызывала у Ольги приступ паники – и она тут же мертвой хваткой вцеплялась в массивные подлокотники кресел, полными ужаса глазами глядя перед собой. Затем самолет снова начинал двигаться ровно и плавно, словно катился по земле – и паника потихоньку отступала.

Ровно до следующего неприятного толчка.

Сидевший рядом Евгений посмотрел на то и дело вздрагивающую спутницу.

– Боишься летать?

– Похоже, что да, – ответила Ольга, не став уточнять, что это был её первый в жизни полет.

Евгений улыбнулся.

– Со временем привыкнешь. Я тоже поначалу боялся. Но когда перелеты стали чуть ли не еженедельными, страх притупился.

– Любишь путешествовать? – крепко держась за подлокотники и не поворачиваясь к собеседнику спросила Ольга.

– Поначалу любил, – ответил Евгений. – Но когда путешествия превращаются в рутину, интерес пропадает. Впрочем, сама поймешь, когда станешь одной из нас. Иберийцам приходится много ездить по свету, так что и тебя эта участь не минует.

– Думаешь, я стану иберийкой? – на этот раз Ольга посмотрела ему в глаза, ожидая распознать в них признаки обмана. Но Евгений, похоже, говорил искренне.

– Ты очень талантливая волшебница. Настоятель тоже так считает, раз отправил тебя на испытание спустя лишь три года обучения. Большинству приходится ждать этого дня куда дольше.

– И сколько ждал ты?

– Семнадцать лет.

Ольга немногое знала о своем спутнике, хотя они уже довольно давно жили под одной крышей замка Аркеон и часто сталкивались друг с другом в его многочисленных помещениях. К моменту её появления в замке, Евгений как раз выдержал первое испытание и стал полноправным членом союза. Кажется, кто-то из подруг однажды рассказывал, что Евгений был перворожденным ребенком старой иберийской династии – а значит с самого своего детства воспитывался в стенах Аркеона.

Оставшуюся часть пути до Белграда они провели в молчании.

Перелет занял менее двух часов. Ольга и Евгений первыми сошли по трапу самолета, где их уже ожидал представительский автомобиль. Столь роскошный прием удивил Ольгу.

– И часто иберийцев встречают с такой помпой? – садясь на заднее сиденье автомобиля спросила она.

– Меня – точно нечасто, – ответил Евгений, занимая соседнее место.

– Красную дорожку, правда, раскатать забыли, – шутливо бросила Ольга. – Спускались по голым ступенькам, как голодранцы какие-то.

Евгений не стал сдерживать улыбку.

Шофер закрыл за пассажирами двери и, заняв положенное место за рулем автомобиля, быстро поехал прочь. Комфортно утопая в мягком сиденье, Ольга приоткрыла окно, достала из кармана пачку сигарет и, не спрашивая разрешения, закурила.

– Можешь ещё раз рассказать детали испытания? – выпуская на улицу струю табачного дыма, попросила Ольга. Во время полета Евгений довольно подробно изложил всё, что было связано с целью их визита – но девушка опасалась ненароком упустить нечто важное.

А допустить ошибку сейчас было непозволительной роскошью.

Евгений с пониманием отнесся к просьбе.

– Наш клиент – Кирилл Павич, сербский миллиардер русского происхождения. У него крупный диверсифицированный бизнес по всей стране: там есть и строительство, и промышленность, и оптовая торговля.

«Надо будет посмотреть в словаре, что это за слово такое – «Диверсифицированный», – мысленно отметила Ольга.

– Павич вдовец, – продолжал Евгений, – его жена скончалась от рака в прошлом году. Из родственников остался только десятилетний сын Иван. Два дня назад Ивана похитили по дороге из школы домой. Похитители, естественно, требуют выкуп.

– У него же денег до задницы, – туша окурок в пепельнице, сказала Ольга. – Почему не заплатит?

– Во-первых, нет гарантии, что похитители сдержат слово. А во-вторых – это дело принципа. Ты ведь ни разу ещё не общалась с богачами, да? У них обычно мозги набекрень. И дело не в деньгах, просто они скорее удавятся, чем позволят кому-то диктовать им требования. Так что Павич твердо намерен отыскать сына и скрутить преступников в бараний рог.

– Справедливое желание, – хмуро сказала Ольга.

– Люди Павича смогли найти одного из похитителей, но во время попытки захвата его застрелили. Так что единственную ниточку, которая вела к ребенку, ненароком порвали. И тогда бизнесмен обратился к нам. Убитый похититель наверняка знал место, в которое отвезли Ивана. Дело осталось за малым – вытащить эти воспоминания из его простреленной головы.

– Ему в голову выстрелили? – Ольга посмотрела на Евгения. – Черт, это не здорово. Эпицентр ауры находится именно там.

– Знаю, – кивнул Евгений. – Тебе придется хорошенько постараться.

К Ольгиному горлу подкатил неприятный комок. Предстоящая задача неожиданно усложнилась в разы.

– Но есть и хорошая новость: у убитого преступника есть родной брат. Тот, естественно, ни сном, ни духом не знает о похищении – но это идеальный вариант для твоего ритуала. Думаю, ты сумеешь погрузить его в воспоминания покойного родственника.

– Родной брат? Ну что же, значит всё не так безнадежно. Вот только откуда уверенность, что он станет помогать?

– Это уже не твоя забота, – ответил Евгений. Немного помолчав, он добавил, – мертвый похититель наверняка знал, где держат Ивана – и ты должна сделать так, чтобы эти воспоминания попали в голову к его брату. Таково твоё первое испытание.

Ольга задумчиво откинулась на спинку стула.

Когда погружаешь кого-то в чужие воспоминания, всегда велика доля случая: сложно заранее предугадать, какое из них окажется важным, а какое – совершенно безразличным. К тому же по-настоящему оберегаемые воспоминания, которые человек твердо желал скрыть от посторонних, оставались не менее сокровенными и после его смерти.

Насколько убитый похититель доверял своему брату? Сильно ли его любил? Мог ли поделиться своими самыми откровенными воспоминаниями?

Успех или неудача первого испытания Ольги теперь полностью зависели от ответов на эти вопросы.

***

***

После успешного ограбления мы снова собрались на квартире. Максим и Ольга вернулись позже меня – и за время их отсутствия я успел прочитать около половины дневника.

Войдя в гостиную, Максим тут же нагло вырвал тяжелую рукописную книжку из моих рук, но как только заметил, что записи целиком сделаны на английском языке, лишь недовольно выругался и вернул её обратно. Похоже, в иностранных языках Максим был не силен.

– А ты по-нормальному себя вести не пробовал? – рявкнул я в ответ на эти бесцеремонные действия.

– Можешь перевести? – моё возмущение Максим пропустил мимо ушей.

Недовольно блеснув глазами, но проглотив брошенное хамство, я стал читать с начала. На этот раз – медленно и вслух, последовательно переводя каждое предложение с иностранного языка на русский.

«Мой дорогой ребенок, – этими словами мать Алисы начинала записи в своем дневнике. Почерк Адель оказался четким и ясным, почти каллиграфическим. – Как бы мне хотелось, чтобы ты никогда не читала этих строк. Чтобы обо всём написанном – и даже куда о большем – ты услышала от меня. Чтобы ты росла и взрослела на моих глазах, а я – делилась историями из своей жизни, передавала тебе свои знания и опыт, поддерживала и помогала в трудные минуты. Больше всего на свете мне бы хотелось стать для тебя настоящей матерью, а не призраком, сложенным из обрывков воспоминаний, рассказов отца и записей в этом дневнике.

Но судьба распоряжается иначе.

Скорее всего, ты будешь совсем ещё младенцем, когда я покину этот мир. Не знаю, вспомнишь ли ты любовь и заботу, которыми я так хочу окружить тебя. Удастся ли тебе воскресить в памяти хотя бы моё лицо? Мне больно осознавать, что мы расстанемся задолго до того, как успеем по-настоящему познакомиться.

Этот дневник – один из немногих способов рассказать о себе. Я начинаю вести его, понимая, что только так смогу поделиться с тобой своими мыслями, надеждами, желаниями. Мне не суждено поведать обо всём этом, глядя тебе в глаза. Но я искренне надеюсь, что ты прочтешь эти записи, начало которым положено ещё до твоего рождения – и сможешь хоть немного узнать о том, кем была твоя мама».

Адель без утайки рассказывала будущему ребенку всё о себе и своей жизни.

Она родилась в небольшом городке на севере Англии. Её родители были убежденными, хотя и не очень умелыми оккультистами – и дочь с младенчества оказалась погружена в мир магии. В отличие от отца и матери, которые до конца жизни так и оставались посредственными волшебниками, Адель проявляла куда большие таланты в магическом искусстве. Но куда важнее было то, что она оказалась сильным перманентом очень редкой стихии – стихии времени. Говорят, такие перманенты рождаются раз в несколько десятков лет.

Магия времени, одна из наиболее сложных и таинственных дисциплин, давалась ей удивительно легко: Адель научилась заставлять замирать стрелки часов, ускорять течение времени, но самой сильной её способностью стало умение видеть и слышать прошлое.

С помощью своих талантов она становилась свидетельницей событий давно минувших дней – незначительных и важных, торжественных и трагических. Она своими глазами лицезрела и мертвых монархов, когда-то восседавших на своих престолах, и величественных полководцев, бросавших армии в знаменитые сражения, и гениальных ученых, совершавших свои главные открытия.

С самого детства дар познания прошлого полностью захватил девушку и правил её поступками на протяжении всей жизни. И чем глубже она погружалась в прошедшие события, тем сильнее разгоралось её любопытство. Перед глазами чародейки мелькали целые эпохи: она лично видела, как плыли по рекам ладьи норманнов, как сколачивали баррикады французской революции, как полыхали костры испанской инквизиции.

То ли именно удивительные способности сделали интерес к прошлому истинным призванием Адель, то ли само призвание притянуло к ней этот дар – но так или иначе, главным в жизни для неё стало изучение прошлого.

С отличием закончив Оксфорд, она стала археологом – наверное, лучшим из когда-либо живших на свете. Скорее всего, стоило только захотеть – и она могла бы добиться колоссальной славы: её имя знал бы каждый школьник, книги её авторства пулей разлетались бы с прилавков, а крупнейшие академии наук грызли бы друг другу горло за право пригласить Адель в качестве почетного гостя.

Но богатство и слава не манили эту девушку. Ей не хотелось излишнего внимания – она вела спокойную жизнь, занималась тем, что было ей интересно, и имела ровно столько известности и достатка, сколько считала нужным. Она жила размеренной, плотной на события жизнью, часто путешествовала по миру и занималась тем, что приносило ей удовольствие и наслаждение.

Около тридцати лет назад судьба Адель решила сделать крутой поворот, рано или поздно случающийся в жизни любого человека. Она встретила мужчину, которого полюбила, и который полюбил её.

Это произошло в Турции. По просьбе местных властей Адель, к тому моменту уже зарекомендовавшую себя как талантливого археолога, пригласили в Стамбул. Ей предложили принять участие в крупном проекте по реставрации знаменитого дворца Топ-Капы, бывшим некогда резиденцией Османских правителей, а ныне – ставшем одной из главных достопримечательностей страны. Перспективы новых открытий и загадки оттоманской эпохи поманили Адель подобно тому, как запах свежих цветов манит к себе пчел. Она не раздумываясь согласилась на эту работу и через несколько дней уже увлеченно изучала старинный дворец турецких султанов с помощью своих удивительных навыков.

Работа шла хорошо и с интересом. Не только дворец, но и весь город, в котором очутилась Адель, вызывали у нее восторг и любопытство. Каждый квадратный метр Стамбула – этой столицы нескольких павших империй – скрывал тайны и загадки. И чем глубже девушка погружалась в его историю, тем сильнее город завлекал её своим странным очарованием.

Во время работы над восстановлением внутреннего убранства дворца Топ-Капы, Адель познакомилась с молодым, талантливым реставратором Михаилом. Темноволосый смуглый мужчина с ухоженной бородой и пронзительным взглядом карих глаз не был турком по национальности. Он родился в семье российских дипломатов, живших в Турции, и провел здесь большую часть своего детства. Затем посольскую миссию его родителей отозвали, и семья переехала в Москву. Именно там, в столице тогда ещё Советского Союза, Михаил начал изучать художественные искусства.

Повзрослев и завоевав репутацию умелого реставратора, Михаил принял решение вернуться в Турцию. Культурное наследие, оставленное ромеями и оттоманами, занимало его мысли и будоражило воображение. Искусство региона, раскинувшегося на оба берега Боспорского пролива, словно требовало от Михаила находиться как можно ближе к его колыбелям.

Страсть, которую питал Михаил к своему увлечению, была тождественна страсти Адель перед познанием событий прошлого. Наверное, именно эта схожесть и стала тем хомутом, что свел и скрепил сердца молодых людей.

Они полюбили друг друга – сильно, крепко и навсегда. А за любовью, разумеется, вскоре последовала свадьба.

О том, что Адель – сильный маг, способный манипулировать временем, Михаил узнал ещё до их брака. Рассказы девушки о волшебстве стихий, подкрепленные демонстрацией эффектных заклинаний, конечно же, вызвали в её будущем муже жгучее любопытство. Под чутким руководством супруги, Михаил тоже начал практиковать магию и постепенно становился чародеем. Не таким сильным и умелым, как его жена – но весьма способным и сносным. Волшебство оказалось хорошим подспорьем для работы: с помощью заклинаний и ритуалов Михаилу удавалось находить и восстанавливать произведения искусства, которые считались навсегда утерянными. Он спас от забвения множество фресок, мозаик, ветхих полотен, античных книг, гравюр – того, к чему прикасались руки великих мастеров своих эпох.

Молодая семья стала сильным и могучим союзом, готовым в любой момент прийти друг другу на помощь.

Прошло несколько счастливых лет после свадьбы. Молодожены хорошо обустроились в Стамбуле, и каждый день наслаждались жизнью в объятиях друг друга. Вскоре высшие силы исполнили и ещё одно их желание: Адель забеременела и через девять месяцев у неё должна была родиться очаровательная дочь Алиса.

Но следом за хорошими новостями, как гром среди ясного неба, семью потряс страшный удар, подобный которому нельзя желать даже заклятым врагам.

Адель узнала, что тяжело больна. Страшное заболевание много лет тайком пожирало волшебницу и никак не давало о себе знать – словно получало некое эфемерное удовольствие от своей незаметности.

Традиционная медицина ничего не могла поделать. Не смогло помочь и волшебство. Заболевание оказалось не по зубам ни ведущим врачам, ни лучшим чародеям-целителям. Оно как будто служило злобным напоминанием об ограниченности человеческих сил перед силами природы.