Пришествие. Книга 3 из цикла «Пояс жизни»

По щеке сурового нубийца скатилась скупая слеза.

– Ну вот, вроде бы все. – С грустью в голосе, продолжил Квинт. – Дай я обниму тебя на прощание.

Патриций крепко, по дружески, обнял нубийца.

– Все, иди! Хотя постой! Помнишь, в начале нашего пути, я всем Вам раздал медальоны. Берегите их, и помните, если кто-либо из Вас попадет в безвыходное положение, в котором Вашим жизням будет что-либо угрожать, сделайте, как я показывал, и мы постараемся, как можно быстро, прийти Вам на помощь. Вот теперь все!, – Слегка отталкивая Селима, закончил Квинт свою речь.

Не успел нубиец покинуть каюту, как в ней появился Луций.

– Луций! Какое совпадение! Я только что хотел послать за тобой Аврелия!

– У меня все готово к отплытию, командор!

– Нет, не все! Вот, возьми эти свитки. Это вольные для всех рабов, которые находятся на борту. Я обещал этим людям свободу, и держу свое слово!

Затем Квинт подошел к одному из сундуков, расставленных вдоль стены каюты.

– Луций, здесь деньги. Часть из них ты возьмешь прямо сейчас. Раздашь гребцам по сотне динарий в качестве аванса. По прибытию в Александрию, заплатишь еще по двести, вне зависимости от того, застанешь ты там Демеция или нет, и согласится он или нет принять этих людей на службу на "Горгону". Лошадей и повозку продашь в Александрие. Да что я тебе рассказываю! Ты и сам знаешь, что делать! Отплывай, как только наш флайер поднимется в небо. Постарайся нигде не задерживаться. Если встретишься с Демецием, и он будет спрашивать обо мне, скажешь, что я спешно отплыл на другом корабле, посланном за мною Августом. И еще, что я не забыл своего обещания относительно его самого и Дирха, что при первом удобном случае буду ходатайствовать о них перед императором. Все! Кажется, ничего не забыл. Теперь осталось дождаться полуночи, когда за нами прилетит Мерцил.

Иза, услышав, что Луций не полетит с ними в Рим, надолго задумалась. Выдержав паузу, пока Луций покинет каюту, она обратилась к Аврелию.

– Послушайте, молодой человек, скажите, а у Вас есть какая-нибудь связь с этим Вашим иудейским священником, которого Вы отправили проповедовать о скором пришествии в мир нового царя Иудеи?

– Зачем это тебе, Иза? – не дав Аврелию ответить, переспросил Квинт.

– Я тут подумала, ну что я буду делать сейчас в Риме? Отсиживаться на твоей вилле без дела мне очень бы не хотелось, в психофизической трансплантологии я полный профан, так что для Цилии от меня никакой пользы не будет. А вот, если Аврелий сможет поговорить с этим, как его, Тобием, который близко знаком с мужем одной из моих будущих пациенток…

– Иза, что ты задумала? Говори начистоту!

– Ничего особенного. Просто я думаю, что мне было бы не плохо поближе познакомиться с моими будущими пациентками, тем более, что мне потребуется сделать кое-какие анализы. Было бы идеально, если бы Тобий попросил мужа этой женщины, на которой нам предстоит отработать операцию Марии, взять меня в свой дом, ну, хотя бы, в качестве служанки.

– Иза, ты сошла с ума! Тебя сразу же узнает какой-нибудь агент Корпуса, которых в Иерусалиме не мало. Да и вообще, с твоей внешностью и манерой держаться, ты больше подходишь на роль знатной госпожи, а никак не нищей служанки.

– Я женщина, дорогой Квинт, а это значит, что знаю, каким образом можно радикально преобразить свою внешность. Конечно, обычно женщины занимаются подобными процедурами, чтобы скрыть свой возраст или выглядеть эффектнее, чтобы произвести впечатление на мужчин, но не исключен и обратный процесс. Можно и из красотки сделать, если и не уродину, то, по крайней мере, совершенно ничем не примечательную особу, а если все это дополнить соответствующим гардеробом, то никому и в голову не придет, что под подобной личиной скрывается, для одних всесильная богиня Изида, а для других, опасная преступница, которую разыскивают по всей галактике. Так что, Аврелий, сможешь ты договориться с Тобием?

– Мона Иза, у меня нет прямой связи с Тобием, да и не может быть. Мы договорились с ним, что будем общаться через Мельхиора, но Мельхиор, пусть и посвящен в наши планы, и по сути своей глубоко порядочный человек, все же служит, хоть и невольно, в Корпусе жизни. Мне кажется, что неразумно будет раскрывать ему факт Вашего пребывание на Земле.

– И правильно, юноша! – С улыбкой воскликнула Иза. – Ему вовсе и не обязательно знать имени женщины, о "трудоустройстве" которой ты просишь, а я уж постараюсь, чтобы это осталось тайной для непосвященных.

– Допустим, мне удастся договориться с Тобием, а ему, в свою очередь, с Захарией, но каким образом Вы, мона Иза, собираетесь попасть в Иерусалим?

– Я тут слышала, что у нашего Луция имеется отличный быстроходный подводный катер. Почему бы мне им не воспользоваться?

– Да, но Луций появится в Риме не раньше чем через пару недель.

– Вот и прекрасно! Я использую это время, чтобы подобрать из обширного медицинского арсенала Цилии, необходимое мне диагностическое оборудование, а так же оборудование для будущей операции. Поверьте, я знаю, о чем говорю! Благодаря комплексу этих подготовительных мер, мы сведем к минимуму возможные ошибки и неудачи во время проведения самой операции.

– Что ж, хоть это и чрезвычайно рискованно, я, пожалуй, поддержу твой план, Иза. – После небольшой паузы произнес Квинт. – Аврелий, свяжись с Мельхиором, и, не называя никаких имен, передай ему нашу просьбу.

– Хорошо, профессор, хоть я и против столь рискованных шагов, но раз Вы считаете, что это будет оправданной мерой, я попрошу Мельхиора, чтобы Тобий походатайствовал за нашу протеже.

Утренняя прохлада постепенно стала уступать место нестерпимому зною. Тания потянулась и открыла глаза. События прошедшей ночи, всплывшие в ее сознании, показались девочке совершенно нереальными и фантастичными на фоне этого прекрасного утра. Где-то за дощатой перегородкой слышны были чьи-то приглушенные голоса. Тания перевернулась на бок, и, бесшумно соскользнув с ложа, выбралась на палубу из тесной каюты. К ее удивлению, палуба оказалась пустынной. С берега потянуло дымом костра. Девочка проворно сбежала вниз по сходням и, всего в нескольких десятках метров от корабля, там, где заканчивались густые заросли тростника, обнаружила всю команду корабля, готовившую на кострах свой нехитрый завтрак. Тания обошла всю стоянку, но, к своему удивлению, нигде не нашла ни Селима с его темнокожими, и никого из ее спутников. Девочка вернулась к реке, умылась мутной нильской водой, и, немного поразмыслив, поднялась на борт корабля. Она тихонько, чтобы не побеспокоить спящую Цилию, зашла в свою каюту, подняла с пола лук со стрелами, и вновь покинула каюту. Оказавшись на берегу, Тания углубилась в заросли тростника, где, как она считала, можно было рассчитывать на какие-нибудь охотничьи трофеи. Так она некоторое время продиралась сквозь заросли, не обращая внимание на острые листья прибрежных растений. Но вот впереди показался просвет. Тания, стараясь не производить лишнего шума, ступая словно кошка, выглянула на открытое пространство, где на широкой речной глади безмятежно плавали многочисленные водоплавающие пернатые. Девочка достала стрелу, прицелилась, и уже готова была выстрелить, но вдруг опустила лук. Совсем рядом кто-то красивым женским голосом, тихо-тихо напевал грустную мелодию. Тания, сделав несколько шагов вперед, выглянула из зарослей в направлении голоса. На маленьком песчаном пятачке, с опущенной вниз головой, сидела, упершись локтями в согнутые колени, Афродита. Немного постояв в нерешительности, девочка вышла из зарослей и подошла к ней. Услышав чьи-то приближающиеся шаги, Дита перестала петь и подняла голову.

– А, это ты Тания! Присаживайся рядом.

Девочка опустилась на песок, отложив в сторону свое оружие.

– Я тут собиралась поохотиться, но увидела тебя и передумала. Прости, наверное, я тебе помешала.

– Ну конечно, ты, как всегда со своим любимым луком, как же иначе. Сколько помню тебя, ты никогда с ним не расставалась, и, кстати, насколько я помню, не сделала ни единого промаха. И ты мне вовсе не помешала. Я просто сидела и смотрела на реку. Ты никогда не замечала, что на струящуюся воду и горящий огонь можно смотреть бесконечно?

– Ты пела. Что это за песня?

– Ее пела мне в детстве моя родная мама. Просто взгрустнулось, вот я и…

– Отчего ты грустишь?

– Так, вспомнилось разное.

– Ты уже бывала раньше в этих местах, и с этим что-то связано?

– Да, Тания, бывала, да и ты тоже, только это было так давно. Вон, видишь песчаную отмель на том берегу? Именно там началась история этой удивительной страны, и виновницей тому была ни кто иная, как ты.

– Странно, но я ничего такого не помню. Вот тебя и Изиду я видела в тех странных видениях, но ничего, связанного с этими местами в них не было. Правда был еще какой-то юноша, который пытался меня обнять и маленький мальчик очень похожий на моего братишку, и это все.

При упоминании о юноше, Дита невольно содрогнулась.

– Знаешь, милая, – почти шепотом произнесла она, – не спеши вспоминать прошлое. В нем было немало радостных событий, но и не меньше очень горьких. Наслаждайся сегодняшним днем, живи той жизнью, которую имеешь сейчас. Ты еще слишком юна, чтобы столкнуться с горем и разочарованиями прошлого.

Глава 29

С наступлением сумерек отряд отбывающих выступил в сторону Долины Царей. Чтобы не привлекать лишнего внимания, решили идти пешком весь недолгий путь, отделяющий место стоянки корабля до развалин храма Анубиса. Тания шла молча. Девочка рисовала в воображении летающий корабль, на котором ее отец должен был прилететь за ними. Ей представлялось что-то вроде триремы с птичьими крыльями. Каково же было ее удивление, когда с бездонного ночного неба опустилось нечто, никак не вязавшееся с теми образами, которые ей представлялись. Штука эта оказалась совершенно непохожей на корабль, и ни на какие крылья не было даже и намека. Корабль скорее был похож на две, скрепленные между собой тарелки с четырьмя металлическими ногами, на которые он опирался. Как только "тарелка" коснулась земли, откуда-то снизу открылся тускло освещенный люк, створка которого превратилась в лесенку. Вскоре по лесенке спустился человек, который, подсветив дорогу фонариком, двинулся в сторону храма, где собрались все, его ожидающие. Стоило человеку подойти поближе, как Тания узнала в нем своего отца. Девочка вскочила на ноги, побежала ему навстречу, и, подбежав, бросилась в объятия.

– Отец, я так рада, что ты прилетел за нами! – Воскликнула девочка. – Я тут такое узнала, что уже и не удивляюсь тому, что ты можешь летать по небу! Знаешь, оказывается я, вовсе не я, а богиня Артемис.

– Постой, постой дочка! Что за чушь ты несешь! Я тоже очень рад тебя видеть, но с чего ты вдруг взяла, что ты, это не ты.

– Это не я, папа, это сказали и хозяин, и Афродита, и сама Изида! Они говорят, что во мне просыпается дух Артемис.

– Ну и выдумщики же все они. Они, наверное, пошутили, а ты и поверила. Идем скорее к хозяину. Уж я выскажу ему, как надсмехаться над моей девочкой. Да и гостьи наши тоже хороши! Им что, больше заняться нечем?

– Идем, идем! Ты сам сейчас убедишься, что они вовсе не шутили!– Слегка надув губы от обиды, проговорила Тания.

– Здравствуйте Квинт, Аврелий, Цилия! Здравствуйте и Вы мона Изида и мона Дита. Для меня огромная честь быть Вашим пилотом.

– Привет, дружище! – похлопав Мерцила по плечу, за всех ответил Квинт. – Ты пунктуален.

– Стараюсь, хозяин! – Полушутя поклонившись, ответил Мерцил. – Прошу всех на борт. Вы и охнуть не успеете, как окажетесь в самом сердце Рима.

Все двинулись к флайеру. Мерцил, обняв дочь, поравнялся с Квинтом.

– А скажи-ка, любезный хозяин, что это Вам тут всем взбрело в голову подшучивать над моей милой дочуркой?

– Когда это мы подшучивали над тобой, Тания?– несколько удивленно спросил Квинт.

– Я рассказала отцу о том, что во мне просыпается дух Артемис, а он не поверил, и посчитал, что Вы надо мной смеетесь.

– Послушай, Мерцил, никто над Танией не смеется. Она сказала сущую правду. Это подтвердил Валтасар и мона Иза. Так что не удивляйся, и прими это как должное. В твою дочь, действительно трансплантирована матрица Темис, и сделал это, как мы думаем, сам Зейвс Савоас.

– Но почему именно моя дочь, почему Тания?

– Потому что род твоей жены, Зои, корнями уходит к Темис, а Тания – ее точная генетическая копия.

– Выходит, что Зоя отчасти Геянка? Удивительно! Вот уж не думал, что встречу на Земле и полюблю свою соотечественницу.

– Ничего удивительного, друг. На Земле достаточно много семей, имеющих наши корни. Удивительно другое, что из миллионов женщин, проживающих на этой планете, тебе встретилась именно эта, и именно в нужное время, с тем, чтобы в нужное время у тебя родилась дочь, которая к нынешнему моменту оказалась здесь. Таких совпадений не бывает. Все это похоже на чей-то целенаправленный план, и этот кто-то, скорее всего, наш старый друг Зейвс. Он все знал наперед, и все точно рассчитал.

– Но он ведь умер?

– Не совсем так. Умер биологический объект, но продолжает жить объект духовный. Мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Видишь, мы уже пришли.

Тания вырвалась из объятий отца, и, взбежав по трапу, уверенно прошла через грузовой отсек к лестнице, ведущей в салон, поднялась по лестнице, и, оказавшись в салоне, заняла место в одном из кресел. Затем она пристегнула страховочный ремень и стала ждать. Причем все это она проделала так, будто много раз до того повторяла подобную, хорошо ей знакомую процедуру.

– Ну, что я тебе говорил. Убедился? Она подсознательно помнит подобные мелочи, но постепенно в памяти ее всплывет и все остальное. Гордись, Мерцил, ты отец "богини охоты"!

– Да уж, удивил, так удивил! Представляю, что будет с Зоей, когда она узнает!

– Вот тут нам нужно быть крайне осмотрительными. Подумай сам, как мы объясним твоей жене, что мы пришельцы из другого мира, а ее дочь – богиня? Нужно как-то ее к этому подготовить. Думаю, что Иза лучше нас с тобой справится с этой задачей. Она у нас мастер на подобные штучки, тем более, твоя дочь настаивает на операции по стимулированию спящих зон головного мозга, для того, чтобы ускорить процесс восстановления памяти Темис. Я расскажу тебе зачем это нам всем нужно, когда мы вернемся в Рим. И, кстати, я должен сделать выговор за махинации с твоей семьей. Скажи-ка, пожалуйста, чего это вдруг ты решил скрывать от меня, что уже много лет у тебя есть жена и двое замечательных детей?

– Прости, Квинт, я боялся. Я ведь хорошо знаю историю твоей семьи, и посчитал, что тебе не понравится моя связь с Землянкой.

– Старый ты дуралей! Моя жизнь – это моя жизнь, и она никакого отношения не имеет к твоей. Обещай, что сразу же по возвращению домой, ты мне представишь жену и сына!

– Ладно, обещаю! И давай уже усаживайся. Пора взлетать.

Тания замерла в кресле в ожидании начала полета. Ей представлялось, что вот сейчас она полетит, словно птица, но, к ее разочарованию, ничего подобного не случилось. Она ощутила лишь легкую вибрацию, а затем, какая-то неведомая сила вдавила ее тело в кресло. Появилось неприятное ощущение легкого головокружения, и, на короткое время, заложило уши. Потом все эти ощущения пропали. Осталась лишь почти неощутимая вибрация. Девочка обратилась к сидящей в соседнем кресле Дите.

– Ну, и когда же мы полетим?

– Так мы уже летим, Тания!– С добродушной улыбкой ответила Дита.

– Как летим? А почему же я ничего не почувствовала? Я думала, что увижу землю внизу, а мы сидим и ничего не замечаем.

– Можешь выглянуть вот в это окошко, но, боюсь, и это тебе не поможет. Сейчас ночь, и что-либо рассмотреть внизу, скорее всего, не получится.

Тания прильнула к иллюминатору, пытаясь рассмотреть что-либо за бортом. Она тщетно напрягала глаза, но так и ничего не смогла рассмотреть. Ожидание чего-то волшебного исчезло. Девочка разочарованно вздохнула, и отвернулась от иллюминатора.

– Странно, – подумала она, – вот я лечу, но ничегошеньки интересного не происходит. Даже нечего будет рассказать маме и Филиппу.

Так, погрузившись в собственные размышления, Тания не заметила, как прошло время. А между тем, флайер, зависнув на мгновение в воздухе, стал снижаться с выключенными огнями. Мерцил направил его строго в цент сада, примыкающего к Римской вилле Квинта, туда, где была, посыпанная мелким гравием, круглая площадка, окантованная мраморным бордюром. Как только посадочные опоры флайера коснулись поверхности, удивительным образом вся площадка начала опускаться вместе с ним вниз, под землю. Затем на маленьких колесиках, спрятанных в опорах, флайер скатился в просторное помещение с гладким, словно зеркало, полом, а площадка стала подниматься вверх до тех пор, пока не заняла своего прежнего положения в саду.

– Все, приехали! – Весело сообщил Мерцил. – Прошу всех на выход!

Дита слегка толкнула Танию.

– Вставай, ты уже дома!

– Как? – Воскликнула удивленная девочка. – Так быстро? И что, я прямо сейчас увижусь с мамой и братом?

– Конечно, если только оторвешься от кресла, и выйдешь из корабля.

Девочка отстегнула ремень, и встав с кресла, вместе со всеми направилась на выход. Уже, когда она спустилась с трапа, ее догнал Мерцил. Взяв дочь за руку, он обратился к ней:

– Вот что, Тания, ты уже большая, и я хотел попросить тебя кое о чем.

Девочка остановилась и бросила на отца вопросительный взгляд.

– Видишь ли, – продолжил Мерцил, я хотел просить тебя пока ничего не рассказывать маме о том, что ты узнала о самой себе.

– Но почему, папа? – Удивленно ответила Тания.

– Понимаешь, маме, в отличие от тебя, никогда не приходили видения из той или иной прошлой жизни. Подобные возрождения даны далеко не каждому человеку. Поэтому, я боюсь, что такая новость может напугать ее, и даже навредить ее физическому и психическому здоровью. Нужно как-то подготовить ее к тому, что ты у нас такая особенная, и только после этого мы все ей расскажем. Мона Иза пообещала поговорить с мамой и все ей деликатно объяснить. Ну как, договорились?

– И что, мне нельзя ей рассказывать вообще ничего о нашем путешествии? – Разочарованно спросила Тания.

– Нет, почему же! Ты можешь рассказать обо всем, исключая все то, что связанно с твоими видениями, и вообще с Темис.

– Ну, хорошо, обещаю! – Нехотя ответила Тания. – Она все-равно будет расспрашивать меня, и я расскажу обо всех островах и городах, где мне довелось побывать. Хотя нет, про Абидос я тоже ничего рассказывать не буду, а то она меня больше никуда не отпустит.

– Что же такого произошло в Абидосе, из-за чего ты не хочешь о нем говорить?

– Вот что, папа, ты попросил меня не рассказывать маме о тех переменах, которые произошли со мной. Я согласилась. Теперь же я прошу тебя, не расспрашивать меня о том, почему я не хочу говорить об Абидосе.

Мерцила удивила подобная постановка вопроса, прозвучавшая из уст его двенадцатилетней дочери. Это несколько его обескуражило, а в мыслях промелькнуло:

– А девочка, действительно уже рассуждает, как умудренный опытом, взрослый человек. Просто предложение о подобной сделке от собственной дочери звучит несколько неожиданно, – вслух же добавил:

– Хорошо, Тания, я принимаю твое предложение. Будем считать, что мы договорились. Ну, а теперь пойдем к маме и Филиппу.

Мерцил взял дочь за руку и повел по длинному коридору, следом за всеми остальными. Коридор закончился в большом, едва освещенном зале с множеством прозрачных перегородок, за которыми видны были какие-то странные предметы, о назначении которых Тания не могла даже и догадываться. В конце зала начиналась короткая галерея, упирающаяся в лестницу с узкими каменными ступенями, за которой, в свою очередь был видна распахнутая дверь, открывающая проход в следующее помещение. Миновав дверной проем, Тания, с удивлением для себя, обнаружила, что попала в хорошо ей знакомый винный погреб. Очутившись в знакомом месте, девочка освободила свою руку от руки отца, и рванулась вперед.

– Подожди, дочка, – крикнул ей вслед Мерцил, – сейчас глубокая ночь, и мама, скорее всего, спит. Не буди ее. И еще, не говори, что Вы с хозяином, Аврелием и Цилией, вернулись вместе со мной. Улетая за Вами, я сказал ей, что еду по хозяйственным делам в Тускулум, где, возможно, и заночую.

– Хорошо, папа! Я только взгляну на нее и брата. – Ответила Тания, выбегая во двор.

Глава 30

Это февральское утро в Риме выдалось пасмурным и прохладным. Особенно это ощущалось после африканского зноя на берегах Нила. Иза и Дита, кутаясь в теплые шерстяные палии, вошли в ксист, где, в ожидании Мерцила, расположились, поджав под себя ноги, на одной из мраморных скамей, устланной мягкими шелковыми подушками. Спустя несколько минут в ксист вошел и управляющий.

– Прошу прощения за опоздание, мона Изида, – извиняясь, вместо традиционного приветствия, сказал Мерцил, – я зашел к жене и попросил ее приготовить для Вас горячий завтрак.

– Спасибо, Мерцил, – ответила за Изу Дита, – это очень любезно с твоей стороны, и весьма кстати. Прошу тебя, присаживайся. Мы с мамой готовы выслушать тебя , и ответить на интересующие тебя вопросы.

Мерцил присел на соседнюю скамью, и несколько замявшись, спросил:

– Мона Изида, вчера Вы сказали мне, что моя дочь изъявила желание подвергнуться достаточно сложной и, главное, совсем небезопасной процедуре стимуляции спящих зон головного мозга. Я хотел бы знать, насколько необходима, и оправдана эта мера, и нельзя ли обойтись без нее.

– Послушай, Мерцил, – медленно, как бы взвешивая каждое слово, начала говорить Иза, – причина, по которой все мы, в той или иной степени, поддержали решение Тании, заключена в том, что у нас, в случае восстановления у девочки памяти нашей подруги Темис, возможно появится шанс получить досье с компрометирующими документами на Корпус жизни. Если бы это стало возможным, то, обнародовав это досье, мы смогли бы нейтрализовать деятельность этой организации, и беспрепятственно провести намеченные нами мероприятия. Не скрою, я хоть и не специалист в области психофизической трансплантологии, тем не менее, вполне отдаю отчет, насколько опасна и рискованна для здоровья девочки эта процедура. Поэтому, лично я была против ее проведения, но твоя дочь настояла, и решение принято большинством голосов. Будем надеяться на успех и профессионализм Цилии.

– А если что-либо пойдет не так, или в памяти Вашей подруги не окажется нужных Вам воспоминаний? Что тогда будет с моей дочерью?

– Я повторяю, Мерцил, здесь шансы пятьдесят на пятьдесят, и нам остается лишь уповать на удачу.

Управляющий опустил голову, и надолго задумался.

В то время, пока шел этот разговор, к двери, ведущей в ксист, с подносом в руках, подошла Зоя. Она поставила поднос на мраморную консоль для того, чтобы открыть дверь. Из ксиста слышны были голоса знатных гостий хозяина. Женщина сначала не придала им значения, но, когда услышала голос мужа, стала прислушиваться. Она поняла, что речь идет о ее дочери, и что ей может угрожать какая-то опасность. Зоя разволновалась, но, взяв в себя в руки, открыла дверь, и подойдя к гостьям, поставила перед ними поднос с едой. Увидев вошедшую в ксист Зою, и Мерцил, и Иза умолкли. Иза вежливо поблагодарила Зою за завтрак, та же, опустив глаза вниз, чтобы не выдать своего волнения, кивнула в ответ, и уже собралась повернуться и уйти. Но от опытного взгляда Изы не ускользнуло внутреннее волнение женщины. Она остановила Зою, взяв ее за руку.

– Останься, прошу тебя, – ласковым голосом пригласила Иза, присядь рядом. Ведь ты Зоя – жена Мерцила?

– Да, госпожа, – тихо ответила женщина, густо краснея при этом, и не смея сесть рядом с матронами.

– Не называй меня госпожой, пожалуйста. Зови просто Изой, и, все-таки, присядь.

Зоя, повинуясь приглашению Изы, присела на край скамьи.

– Мерцил, поздравляю тебя, – воскликнула Иза, – твоя жена красавица, каких мало.

Услышав комплимент из уст Изиды, Зоя еще сильнее покраснела, и, взглянув ей в глаза, поблагодарила за комплимент.

Обе женщины какое-то время оценивающе разглядывали друг друга. Паузу прервала Иза.

– Я вижу, ты чем-то взволнована. Если это из-за того, что твой муж здесь, с нами, то тебе не о чем беспокоиться. Ни я, ни моя дочь, не претендуем на Мерцила. Просто мы старые друзья, и , поскольку давно не виделись, накопилось много вопросов, на которые хотелось бы получить ответы.

Зоя набралась духу, и, не опуская глаз, ответила:

– Простите, Иза, не буду лукавить. Я действительно разволновалась, но мой муж здесь совершенно не причем. Я невольно подслушала обрывок Вашей беседы. Речь шла о Тании. Я поняла, что моей девочке что-то угрожает, и не допущу, чтобы Вы причинили ей какой-нибудь вред.

– Ну, раз ты все слышала, тогда давай поговорим начистоту. Мы с Дитой попытаемся тебе все объяснить. Мерцил, прошу тебя, оставь нас. Думаю, что женщины легче смогут понять друг друга, а ты, Зоя, двигайся поближе и укройся. Разговор будет долгий, и мне не хотелось бы, чтобы ты замерзла.