Пришествие. Книга 3 из цикла «Пояс жизни»

– И здесь тоже нет проблем!– Воскликнул Квинт. – Наш «божественный» император Август собирается присоединить Иудею и другие сопредельные ей провинции к своей Империи. Для этого необходимо провести перепись населения. Нам с Аврелием удалось убедить императора повременить с этим событием хотя бы пару лет, чтобы подготовить население и не вызвать недовольства среди людей. Так что у нас есть более полутора лет в запасе. А большое скопление народа в этом случае я гарантирую.

– Очень хорошо! Но есть одно препятствие для успеха всего нами задуманного.

– Какое? – В один голос переспросили остальные участники разговора.

– Корпус жизни. Стоит мне открыто появиться на Земле, они тут же попытаются меня задержать.

– Ах, если бы мы могли к тому времени заполучить досье Темис, все решилось бы само собой. – Произнес Луций.

– Да, мой друг, это было бы, как нельзя, кстати, но что поделаешь, до тех пор, пока Тания не вспомнит все, нам его не получить. – Ответила Иза.

– Можно попробовать стимулировать синхронизацию отделов головного мозга, – задумчиво проговорила Цилия, – но, признаюсь, что это несколько рискованно для здоровья Тании. Она уже подвергалась поверхостному сканированию, и это вызвало у девочки временный паралич, сопровождаемый страшными головными болями. Здесь же потребуется углубленная стимуляция спящих нейронов. Я не знаю, какова может быть реакция организма на такое воздействие.

– Нет! Если подобная процедура может нанести вред Тании, то это для нас совершенно исключено. – Почти испуганно парировала Иза.

– Вы меня не спросили! – Разгневанно крикнула Тания. – Если есть хоть один шанс, что я все вспомню, то я согласна. Я вытерплю любую боль. Цилия, прошу тебя, сделай это!

Девушка растерянно посмотрела на окружающих, как бы ища в их глазах ответ на повисший в воздухе вопрос. Напряжение сняла Дита.

– Послушай, Цилия, возможно ли проведение подобной операции над человеком, находящимся под влиянием общей анестезии?

– Да, я думаю, вполне. Ведь мы будем затрагивать неактивные зоны мозга, которые итак находятся в спящем состоянии.

– В таком случае болевые ощущения будут сведены к минимуму. – Продолжила Дита. – Я, конечно не специалист в этой области медицины, но тоже врач. Я готова ассистировать тебе.

– Но ведь Вы с моной Изидой должны через несколько часов покинуть нас, а для подобной процедуры мне необходимо вернуться на нашу Римскую базу, где есть для этого все необходимое. И сама процедура может занять достаточно значительное время с учетом последующей адаптации, в течение которого девочка должна находиться под постоянным наблюдением.

– Не беда. – Ответила Дита. – Я могу остаться на Земле. Агентов корпуса интересует только мама. Что касается меня, то я представляю для них интерес лишь в том плане, что могу обладать информацией о ее местонахождении. Но, если мы воспользуемся флайером, и перенесемся в Рим в кратчайшие сроки, то, укрывшись на Вашей базе, стану недосягаемой для агентов Корпуса.

– В таком случае, я тоже остаюсь! Думаю, Валтасар что-нибудь придумает, чтобы обезопасить меня. Вопрос лишь с флайером. Свой я должна отправить к звездолету.

– Я могу вызвать сюда Мерцила, – сказал Квинт, – но тогда нам придется остаться здесь до следующей ночи. Мы можем на день спуститься в подземелье и переждать там. Тем более, что мне нужно вернуться на корабль и отдать все необходимые распоряжения. Кроме того, я должен выполнить свое обещание нашим темнокожим друзьям. И еще, все-таки, Иза, за что тебя преследует Корпус?

– Хорошо, так и быть, раз уж здесь все свои, я расскажу, хотя поклялась, что никто, кроме тебя, Аркус, не узнает никаких подробностей. Как Вам, наверное, известно, я находилась все время рядом с мужем, и была рядом в момент его ухода из жизни. Он сам принял решение уйти, и вот почему: С тех пор, когда к руководству во многих структурах власти на Гее пришли люди из Корпуса жизни, мы с Зейвсом вели непрестанную борьбу с осуществляемыми ими программами на разных планетах Пояса жизни. Когда же они со своими извращенными экспериментами добрались до Земли, он просто вскипел, как генетик понимая, чем чреваты последствия этих опытов. Всего его авторитета едва хватило, чтобы добиться запрещения опытов генной инженерии над людьми, животными и представителями других, негуманоидных рас, населяющих некоторые планеты Пояса. Он хорошо осознавал, что эта его победа далеко не окончательная. Именно тогда мы покинули Землю, и, вернувшись на Гею, основали там, на собственные средства, многофункциональный исследовательский центр. Ты, Квинт, хорошо знаешь это место. Это там, где когда-то был наш домик на берегу океана. Все началось с того, что еще во время наших первых экспедиций на Землю, Зейвсу иногда стали приходить видения, в которых он видел далекое будущее тех мест, или же наоборот, далекое прошлое. Ему не давала покоя природа возникновения этих видений. Тогда мы еще практически ничего не знали о существовании ГИП и о возможностях трансплантации сознания. Зейвс с головой окунулся в изучение этих феноменов. В результате многовековых исследований наша цивилизация получила возможность трансплантации матриц сознания некоторых людей. Зейвс сумел систематизировать все полученные результаты, вследствие чего в нашей науке появилось новое направление – Психофизическая трансплантология. Но, как известно, любое научное открытие может иметь две стороны – позитивную и негативную. Наши оппоненты из Корпуса жизни стали использовать все, что дал человечеству мой муж далеко не в праведных целях. Поняв, какого джина он выпустил из бутылки, все дальнейшие свои исследования, связанные с изучением свойств ГИП, он засекретил. Был до минимума сокращен персонал центра, в котором остались только самые близкие и надежные сотрудники. Почти две тысячи лет мы работали над проблемой избирательного доступа к информации, заключенной в этом поле. Как известно, ГИП неоднородно, и несет информацию о всех процессах и событиях происходивших когда-либо, происходящих сейчас, и тех, которых произойдут в далеком будущем на просторах нашей галактики. То есть это поле находится вне временных рамок, а вся информация распространена в нем совершенно спонтанно. Нашей задачей было выбрать интересующие нас фрагменты для получения свободного доступа к ним. В конце концов, Зейвсу удалось получить избирательно-направленный доступ к многим, интересующим его слоям ГИП. Он получил возможность заглядывать в будущее, тем самым предвосхищая некоторые события. Но, получив такую возможность, ему предстали картины не совсем благовидных событий. Которые должны были произойти в тот или иной отрезок времени. Тогда он задумался над тем, каким образом возможно воздействовать на ГИП, для предотвращения различных природных катаклизмов, войн и техногенных катастроф. Здесь все его усилия оказались бесплодными. Однажды, когда подошел очередной срок для проведения регенерации организма, он, вдруг, отказался в самой категоричной форме. Я, естественно, стала настаивать. И вот тогда, оставшись наедине, он мне поведал то, чего от меня пытается добиться Магистрат. Он сказал, что невозможно управлять ГИП извне, но, в тоже время, став частью ГИП, можно воздействовать на него изнутри. Для этого только необходимо соблюдение одного единственного условия – матрица должна оставаться активной. А главное, он нашел способ сохранять ее таковой. Перед уходом (я не могу назвать это смертью, поскольку он жив. Умерла лишь его биологическая оболочка) он потребовал, чтобы я уничтожила все материалы, связанные с его исследованиями. Я пыталась убедить его, что нельзя этого делать, так как это открытие вселенского масштаба. Никому, даже нашим прародителям Эфеянам, не удалось даже приблизиться к этому открытию. На что он мне ответил: « Представь себе, Иза, что станет с этим Миром, если подобные возможности попадут в руки негодяев, вроде тех, кто заправляет в Корпусе жизни. Наш Мир просто погибнет. Я не могу этого допустить. Даже, если я в чем-то ошибаюсь, и мой эксперимент со своей собственной матрицей окажется неудачным, эти материалы не должны попасть в чьи-то чужие руки, так как кому-то другому может повезти больше, чем мне, и он сможет получить желаемый результат. Я ухожу с чистой совестью, и если все получится, я найду способ, как мы сможем общаться. Поклянись, что выполнишь мое последнее желание в этой жизни». Я поклялась, и эту клятву сдержала.

– Так ты все уничтожила?

– Да, Квинт. Все, даже не относящееся к этому открытию напрямую.

– Тогда чего же хотят от тебя деятели из Корпуса?

– Чего хотят? Послушай, Цилия, – Иза повернулась к девушке, – ведь ты принимала участие в работах со взрослыми клонами некоторых людей, не так ли?

– Да, мона Иза, это так. – Удивленно ответила девушка.

– Тогда скажи, со сколькими клонами ты работала?

– С двумя, мона Иза.

– А если хорошо подумать, детка?

– Ну, изначально их было три, но для третьего не удалось подобрать синхронизируемую матрицу, и работы с ним были прекращены.

– Что стало с этим клоном?

– Я точно не знаю. Возможно, отправили в криокамеру, возможно уничтожили. Я ведь была всего лишь стажеркой, и меня в подобные тонкости не посвящали.

– А знаешь ли ты имена людей, для которых приготовили этих клонов?

– Да, мона Иза, но…

– Я не прошу тебя называть имена тех, трансплантация которым прошла удачно. Назови лишь имя того клона, которого отправили в криокамеру или куда-нибудь еще.

– Я помню только фамилию. На табличке было написано «Савоас».

– Теперь ты понимаешь, Аркус, что им от меня нужно? Они предпринимают попытки клонировать Зейвса и синхронизировать его матрицу, но, можешь мне поверить, это невозможно. Невозможно трансплантировать активную матрицу в новое тело, даже если это тело имеет абсолютно идентичный генокод. Синхронизации подвержены лишь пассивные матрицы, находящиеся в ГИП в спящем режиме, только об этом знала до этой минуты только я. Теперь знаете и Вы.

– Подожди, выходит Зейвс, точнее его матрица, находится в ГИП и имеет возможность влиять на те или иные события?

– Выходит так, Квинт.

– И то, что все мы, тем или иным образом оказались здесь вместе, это тоже дело его рук, точнее разума?

– Похоже, что и это так!

– Выходит, что иудеи совсем недалеки от истины, представляя своего бога, находящегося на небесах в бесплотном состоянии, и способного вершить судьбы всего мира.

Глава 27

– Однако скоро уже начнет светать, – озабоченно сказала Иза, – а нам нужно еще вернуться к флайеру, чтобы отдать распоряжения насчет его возвращения к звездолету.

– Это далеко? – Спросил Квинт.– А то, если не будешь возражать, я могу составить тебе компанию.

– Мы оставили флайер в горах, примерно в ста километров отсюда. На крыльях около часу лета.

– Ну что ж, я не против поразмяться, – весело ответил Квинт, – давненько не пользовался крыльями. Уже стал забывать, каково это.

– Ну, если тебе так хочется полетать, я не возражаю. Дита, отдай Аркусу свой антигравиплан. Пусть тряхнет стариной, а то засиделся тут, в своем Риме.

– Как это, полетать на крыльях Афродиты? – Заинтересованно спросила Тания. – Разве их можно снимать и передавать кому-нибудь другому? Вот птицы, они же не могут никому отдавать свои крылья?

– Столько вопросов, и все сразу! – Смеясь воскликнула Иза. При этом куда-то пропали металлические нотки в ее голосе. Напротив. Он стал нежным и ласковым, и если в нем и остались металлические оттенки, то они скорее походили на нежную трель колокольчика. – Это не настоящие крылья, деточка. Это всего лишь машина, с помощью которой можно передвигаться по воздуху. Как-нибудь я научу тебя ими пользоваться (если, конечно ты сама этого захочешь, и если не вспомнишь раньше)

В разговор вмешался Луций.

– Помнишь, что я говорил тебе в Александрие? А ты решила, что я подшучиваю над тобой. Теперь-то ты понимаешь, что я вовсе не шутил?

– Ты же мне ничего не объяснил, вот я и решила, что ты меня разыгрываешь! – Обиженно парировала Тания.

– Ах Тания, да разве бы ты мне поверила, начни я тебе хоть что-нибудь объяснять?

– Не поверила бы, – буркнула девочка, – пока сама бы не увидела!

– Вот теперь я узнаю свою подругу Темис! – Рассмеялся Луций.– Ты вся в этом своем упрямстве!

– Ну, хватит, хватит! – Остановила словесную перепалку Иза. – Квинт. Если ты не передумал, то полетели.

Тания с завистью посмотрела вслед, удаляющимся в темное ночное небо, Изиде и Квинту.

– Скажи, Луций, а в Рим мы тоже полетим на крыльях?

– Нет, девочка, за Вами прилетит твой отец на летающем корабле.

– Почему ты сказал «за Вами»? А ты что, не собираешься лететь?

– Да, действительно, Луций, – удивленно спросил Аврелий, – как прикажешь понимать твои слова?

– Я никак не смогу сейчас отправиться в Рим. Ты, наверное, забыл, приятель, что я кое-что оставил неподалеку от Александрии. Глупо было бы бросать такой замечательный катер. Как мне думается, он нам еще может пригодиться. Поэтому я намерен вернуться в Александрию, а уже оттуда – к себе в Помпеи, а уже только потом – в Рим.

– Жаль будет расставаться после столь долгой разлуки, дорогой Стан. Ой, прости, я по привычке пользуюсь твоим первым именем. – Грустно проговорила Дита.

– Ну, это совсем ненадолго. Всего на пару – тройку недель. Что это по сравнению с тем огромным сроком, который прошел между нашей последней встречей и сегодняшним днем? Всего лишь мгновение!

– Да, действительно! Прошла целая вечность, но, кажется, что все это было только вчера!

– Я осмелюсь нарушить Ваш вечер воспоминаний. – Вмешался Аврелий. – И как же ты собираешься попасть в Александрию?

– Точно так же, как и сюда. На корабле.

– Интересно, а как ты себе это представляешь? Тебе напомнить, что пообещал профессор гребцам?

– Прекрасно помню! Он пообещал им свободу в конце нашего пути. Только подумай сам, Аврелий, что они будут делать со своей свободой, на что жить?

– У тебя что, есть, что им предложить?

– Представь, да! Я намерен, по прибытию в Александрию, обратиться к Вашему бравому триерарху, чтобы он принял их всех в свою команду. Они продолжат заниматься привычной работой, но при этом будут получать за нее денежное содержание. Мне кажется, это куда гуманнее, чем отпустить людей на все четыре стороны, обрекая их, таким образом, на жалкое, голодное существование, или на перспективу снова оказаться в рабстве.

– А девушки, – вмешалась Цилия, что ты намерен делать с ними? Тоже предложишь Демецию взять их на службу?

– Девушки? – Удивленно воскликнул Луций. – Действительно, о них я не подумал. Просто выскочило из головы. Хотя, пожалуй, я знаю, что делать! В Александрие я попрошу Валтасара, дать им какое-нибудь из его снадобий так, чтобы уснув крепким сном в Александрие, проснулись они уже в Помпеях. Мне кажется, на вилле жить им будет вполне комфортно.

– Похоже, приятель, ты запал на одну из них, – со смехом сказал Аврелий,– а может сразу на всех троих?

– Хватит нести чепуху! Если бы мне было это нужно от рабынь, они бы уже давно ползали у моих ног. Я лишь предлагаю, таким образом обеспечить девушкам безбедное существование. Конечно, если кто-нибудь из них пожелает вернуться в родные края, я не буду этому препятствовать, и даже готов оказать всяческое содействие.

– Хорошо, хорошо, не парься! Ответь только, ты говорил об этом с профессором?

– Если ты думаешь, что я способен принимать подобные решения без его одобрения, то глубоко ошибаешься. Конечно, я говорил с ним об этом, и одобрение получил.

Пока Луций с Аврелием выясняли детали дальнейшей участи рабов, Тания подсела к Дите, восхищенно глядя на нее.

– Ты очень красивая!– сказала девочка. – А ты и вправду та самая богиня Афродита, дочь Зевса, о которой мне рассказывали мама и старик Диохил?

– Та самая, можешь не сомневаться! – С улыбкой ответила Дита.

– Тогда скажи, если ты на самом деле богиня любви и красоты, ты правда вышла из пены морской?

– В общем, да, был такой эпизод в моей жизни. Наверное, кто-то из островитян подглядел, как я выходила на берег, и решил, что я, таким образом, родилась. На самом деле, тогда, так неудачно, надо мной подшутил мой муж, что мне ничего не оставалось, как выбраться совершенно нагой на пустынный берег. Людям свойственны различные фантазии, вот они и придумали эту красивую легенду.

– А ты действительно была моей лучшей подругой, тогда, в моей другой жизни?

– Была, есть и всегда буду, можешь в этом не сомневаться.

– Расскажи что-нибудь про нашу дружбу. Мне так хочется поскорее все узнать.

– Видишь ли, Тания, если я стану тебе сейчас все рассказывать, то это будут только мои воспоминания. Важно, чтобы ты все вспомнила сама, и тогда это будет твое воскресшее прошлое, а значит и мое. Не обижайся, очень скоро ты все вспомнишь. Скоро вернешься в Рим, где мы с твоей подругой Цилией постараемся ускорить это. Ты ведь не боишься?

– Ничего я не боюсь! Это ведь я сама так захотела! Тем более там Вы все будете рядом, и моя мама тоже. Как ты думаешь, когда я вспомню свою прошлую жизнь, то не забуду настоящую? Вдруг я не узнаю маму, отца, братишку?

– Ну что ты, глупенькая! Твоя нынешняя жизнь будет всего лишь продолжением прошлой, и все в ней останется так же, как и сейчас. Просто в твоих воспоминаниях будет два детства, и оба они останутся твоими.

– Это значит, что я вспомню и своих других родителей?

– Вот это вряд ли! Темис не знала своих родителей. Они погибли, когда она была совсем малюткой, и потом воспитывалась в Детском центре.

– Жаль ее, то есть меня!– сочувственно вздохнув, прошептала девочка.

– Ничего, милая, за то у тебя в этой жизни есть и мама и папа. И ты должна радоваться этому. Я по себе знаю, что это такое. Моя мама погибла, когда мне не было и пяти лет. Спасибо Изе, которая заменила мне родную мать. Благодаря ее заботе, я выросла в любви и ласке.

– Поэтому, наверное, люди назвали тебя Богиней любви!

– Не знаю, не думаю… Просто, так сложились обстоятельства. Я помогала людям, лечила их, вот они и решили, что мой образ как-то связан с Богиней любви.

– Знаешь, за время этого путешествия так много случилось в моей жизни. Если бы кто-нибудь мне раньше рассказал такое, ни за что бы, не поверила. Ведь это чудо какое-то! Я, из бедной рабыни, вдруг, превратилась в могущественную богиню охоты Артемис (или Диану. Так называют Артемис римляне).

– Ну, это второе твое имя, скорее подходит мне. Хочешь знать, как меня называли в детстве, а потом только самые-самые близкие? Они звали меня Ди – это уменьшительное от Дита, хотя полное мое имя Ауродита.

– Здорово! Скажи, Дита, а ты будешь снова со мною дружить? Ты ведь такая взрослая, а я еще совсем маленькая.

– Такой, какая я есть, я останусь навсегда, а ты совсем скоро повзрослеешь, и даже не вспомнишь о теперешней разнице в возрасте. Так что, как я уже говорила, я была, есть, и всегда буду твоей подругой. Иначе и не может быть. Однако, уже скоро будет светать! Я волнуюсь за Изиду и Квинта. Им нужно вернуться до рассвета, чтобы не быть замеченными кем-нибудь из жителей города.

– Не волнуйся, Ди, – вмешался в разговор Луций, – они успеют. Нужно хорошо знать Квинта, чтобы навсегда запомнить о его поразительной пунктуальности.

Флайер бесшумно оторвался от земли и взмыл в ночное небо. У Квинта невольно сжался в горле какой-то горький комок.

– Что с тобой? – спросила Иза, заметив перемену в своем спутнике.

– Знаешь, я привык к тому, что обречен на вечное пребывание на Земле, но часто по ночам невольно вглядываюсь в звездное небо, пытаясь отыскать маленькую звездочку, вокруг которой вращается наша Гея. Иногда так хочется плюнуть на все запреты и умчаться туда. Я мысленно пытаюсь представить, какой она стала за время моего долгого отсутствия.

– Я всю жизнь удивляюсь твоей патологической обязательности. – Неожиданно для Квинта выпалила Иза. До последнего времени во всей вселенной оставалось лишь несколько человек, которые еще помнили об этом твоем приговоре. Сейчас на Гее остался лишь Орек Парнас, и то, я сомневаюсь, что он еще помнит об этой давней истории. Так что ты можешь беспрепятственно вернуться домой, но я очень сомневаюсь, что тебе понравится все то, что сейчас происходит на Гее. Лично я с горечью вспоминаю то время, когда к высшим государственным постам были допущены технократы и ученые. Мы были тогда наивными романтиками, считавшими, что если управлять планетой будут люди, добившиеся определенных высот в науке и развитие передовых технологий, все в нашем мире станет правильно. К сожалению, на практике это оказалось далеко не так. И в среде видных ученых немало людей с низменными амбициями, готовых к использованию своих и чужих научных открытий для решения своих, далеко не праведных, амбиций. Чего стоит один только Корпус жизни!

– Не понимаю, что нужно этим людям, у которых, казалось бы, есть все?

– Я тоже часто задумываюсь об этом. Хочешь знать, что ответил мне на это Зейвс? Он сказал, что все наше человечество, как, впрочем, и человечество Земли – это самая огромная ошибка эволюции. Конечно, благодаря Эфеянам, мы стали такими как есть, но не надо забывать, что задолго до их появления, на наших планетах вполне успешно развивались свои собственные виды высших приматов. Сделав нас такими, наши создатели лишили нас собственной индивидуальности, а перемешав свои гены с генами наших далеких предков, получили абсолютно новый вид человека. Мы, хоть и генетически совместимы и с Землянами и с Эфеянами, но в нас остался ген агрессии, унаследованный от наших далеких диких предков. Эта внутренняя агрессия в сочетании с искусственно привитым интеллектом создало своего рода гремучую смесь, что стало весьма наглядно на примере пресловутого Корпуса жизни. Мы долгие годы боролись за запрет генетических экспериментов над разумными особями во всей галактике, но разве не тем же самым занимались давным -давно и на Гее и на Земле наши прародители Эфеяне. В чем были их цели? В том, чтобы создать из наших предков свои "резервные копии". В чем же разница между Эфеянами и деятелями из Корпуса жизни? Лично я считаю, что никто не имеет права на подобное. Мы должны принимать эти цивилизации такими, какими их создала Природа, а не унифицировать все разумное в галактике "под одну гребенку".

– Согласен с тобой. У меня возникает двоякое, весьма противоречивое чувство. С одной стороны мы должны быть благодарны Эфеянам, за то, что мы сейчас вот так можем говорить между собой и рассуждать о мироустройстве, но с другой стороны, кто знает, каким мог бы быть наш мир, не появись в нем однажды пришельцы с далекой планеты. Ты права, Иза, инопланетяне лишили и нас и Землян нашего собственного будущего.

– Что-то мы с тобой расфилософствовались, а скоро, тем временем, наступит рассвет. Пора возвращаться к нашим друзьям.

– Ты права, как всегда. Полетели.

Глава 28

Квинт, сидя за столом в своей каюте, сосредоточенно что-то писал на заранее заготовленных многочисленных листах пергамента. Рядом, полулежа на низком ложе, расположилась Иза. Она, с неподдельным удовольствием, наслаждалась тишиной и покоем под легкие всплески нильской воды за бортом. В дверь каюты постучались. Квинт, не отрываясь от своего занятия, пригласил посетителя войти. В распахнутую дверь вошел Аврелий в сопровождении Селима.

– Учитель, Вы просили привести Селима. Он здесь!

– Спасибо, мой друг, – не поднимая глаз, ответил Квинт, откладывая в сторону пергамент.

Он встал из-за стола и подошел к нубийцу.

– Ты и твои собратья, доказали на деле свою преданность и верность в ходе нашего путешествия, таким образом с честью выполнив свою часть нашего договора. Настало время и мне, со своей стороны, выполнить свою. Здесь, в Уасете, наш путь закончен. Там, на юге, за Нильскими порогами, Ваша родина – Нубия. Я, как и обещал, отпускаю всех Вас домой, к Вашим семьям.

Услышав это, нубиец упал на колени, пытаясь поцеловать край одежды Квинта. Тот, в свою очередь, обняв темнокожего гиганта за плечи, поднял его с колен.

– Ни тебе, Селим, и никому из твоих товарищей больше никогда не следует ни перед кем опускаться на колени. Отныне Вы свободные люди.

С этими словами Квинт повернулся к столу, и взял с него пять заготовленных пергаментных свитков.

– Это документы, свидетельствующие о том, что Вы, все пятеро, являетесь моими вольноотпущенными, и направляетесь в Нубию по моему поручению. Если в пути Вам встретятся римляне, предъявите им эти свитки.

Селим открыл рот, чтобы излить патрицию свои благодарности за его щедрость, но Квинт остановил темнокожего жестом руки.

– Это еще не все! Вот, возьми, – взяв со стол тяжелый кожаный мешок, продолжил Квинт, – здесь пятьсот талантов золотом. Это плата за Вашу верную службу. Раздели их поровну со своими друзьями. Этих денег хватит Вам, чтобы начать новую жизнь у себя на родине. Кроме этого, Вы можете забрать своих лошадей и оружие. Путь до Нубии долгий и небезопасный, так что все это будет далеко не лишним.