Как спасать принцесс # 1. Волшебник Лагрикома

– Эмм, я Эпл, мистер Студемур, вы же меня знаете, я здесь садовник…

– Вот именно! – отрезал Студемур, да так, что куски слов юноши повисли на миг в воздухе и стали опадать, как мертвые листья. – Садовник. – Он смерил его взглядом с головы до пяток. – При этом я не вижу ни ножниц, ни лопаты. Что молчите, мистер Со́мти? Бабайжа́ язык откусила?9

Никто никогда раньше не называл Эпла мистером. Раньше бы он подумал, что это должно быть почетно и гордо, но теперь он узнал, что даже вежливость бывает неприятной.

– А-а-а, я это, так, знаете, ничего такого, просто гонялся за Тофото…

– И часто вы «гоняетесь» за собаками по утрам, мистер Сомти, вместо того чтобы выполнять свою работу?

Эпл почувствовал, как у него загорелись уши, словно к ним прислонили горячую сковородку.

– Я, знаете, не то чтобы гонялся, просто Тофото стащил мой сапог, вот мне и пришлось за ним побегать, а потом он прыгнул в кусты, так я за ним, понятное дело, не без сапога же мне, ну и, словом, покороче говоря, наткнулся на нору вот тут.

– На нору, стало быть?

– Ага, мистер Студемур.

Управитель помолчал. Провел долгим взглядом от Эпла к норе и обратно. Наконец указал пальцем на ноги садовника и молвил:

– Если пес забрал у вас сапог, мистер Сомти, тогда почему вы стоите в обоих сапогах?

Эпл посмотрел на свои ноги, словно видел их впервые.

– Э-э, ну да, знаете, тут такое дело, мне пришлось позаимствовать сапог у моего приятеля Тумна. Вы же знаете, мы с ним не разлей вода, вот он и одолжил мне сапог. Ненадолго. Пока я Тофото не поймаю. О, вот и он, кстати. Небось, услышал, что про него разговаривают.

Тофото выбрался из норы и принялся бегать вокруг садовника, то и дело задевая Студемура то хвостом, то лапой, а то и мордой. Он хотел продолжить играть, но садовнику было совсем не до веселья. Студемур не спускал с него глаз. Эпл хотел было сделать вдох поглубже, чтобы соображать половчее, но не осмеливался и просто дышать.

– Мистер Сомти, мне глубоко наплевать, что вы делаете в свое свободное время. Проблема в том, что вы забавляетесь бегами за собаками в рабочее время. А это время вам не принадлежит. Его у вас купили. Его у вас больше нет. Это понятно?

– Да, мистер Студемур…

Тофото задел полы сюртука Студемура в очередной раз – и на этом терпение управителя лопнуло. Студемур пнул пса изо всех своих дряхлых сил, заставив животное заскулить и броситься наутек с поджатым хвостом.

– Зачем вы так, сэр! – воскликнул Эпл, который почти чувствовал и боль, и обиду собаки. – Он же вам ничего не сдел…

Управитель повернулся к садовнику и ткнул в него пальцем, словно острым суком давно засохшего дерева.

– Теперь ответьте на главный вопрос, мистер Сомти: что вы здесь делали?

– Я же сказал…

– В нору зачем полезли? Что вы видели там? Что вы делали там?

Эпл коротко описал, что нашел под землей кучу всякого хлама, которую натаскал туда Тофото, и что вылез обратно сразу, как только заприметил свой сапог. О том, что рядом с кучей он наткнулся на пухлый сундук, полный несметного добра, он решил промолчать.

– Любопытный вы какой, – проскрипел Студемур, расслабил свои острые плечи и даже – небывалое явление! – позволил кривой, сухой и невеселой усмешке выползти себе на лицо. – Запомните теперь кое-что. Запомните хорошенько, это важно. Готовы, мистер Сомти?

– Да, сэр.

– Вы. – Он ткнул пальцем-суком Эпла в грудь. – Ничего. – Еще тычок. – Здесь. – Казалось, он проткнет его. – Не видели. – Студемур оставил палец воткнутым в Эпла и продолжил: – Никакой норы не находили. Меня не встречали. Это ясно?

– Ясно, – кивнул садовник с готовностью.

– Нет здесь никакой норы, нет ничего внутри. Ясно?

– Ясно.

– Ну а чтобы поунять ваше любопытство, вот вам такой расчет: жалованье за этот день не получаете, вычитаю в качестве штрафа. Ясно?

– Э-э, мистер Сту…

– И работа у вас сегодня будет потяжелее, мистер Сомти. Хватит ножницами чикать. Скажем… – Он посмотрел по сторонам в поисках подходящего наказания для парня. – Вон те кусты видите?

Эпл проследил взглядом за пальцем управителя, между деревьями и поверх подлеска, через грядки: там рос крыжовник, да такой старый, что шипы у него окаменели и кололись даже за восемь шагов.

– Вижу.

– Пересадите их вон туда.

Эпл снова проследил за пальцем-сучком и сглотнул: «вон туда» было практически на другом краю поместья.

– Сэр, если я могу сказ…

– А потом пересадите обратно. Чтобы все стало как было. Ясно, мистер Сомти?

– Не очень-то, мистер Студемур, – промямлил садовник и осмелился спросить: – Зачем пересаживать кусты туда-сюда?

Управитель приблизился к нему на расстояние укуса и прошипел:

– Затем, мистер Сомти, что для поместья так будет лучше. А так будет лучше потому, что так сказал я. А теперь прочь отсюда, пока я не придумал для вас что-нибудь посерьезней!

На этом разговор был окончен. Садовник с горящими ушами и опущенной головой побрел к выходу из леса, подальше от злосчастной норы. Он отошел на дюжину шагов и осмелился оглянуться только тогда, когда между ним и Студемуром встали деревья. Этот старый потертый костыль поднял плетенку из веток, которую Эпл заметил раньше, и закрыл ею вход в нору. Теперь с того места, где стоял садовник, ее было нипочем не заметить.

Возвращаясь в свою обычную жизнь, Эпл никак не мог выкинуть из головы это происшествие. Значит, это Студемур подготовил маскировку, чтобы скрыть нору, – но зачем? Или… Садовник остановился как вкопанный. Или то был его клад? Эпл тихонько присвистнул: хорошо же ему платят, если он скопил себе такой сундучок! Все сбережения Эпла умещались в старый штопаный-перештопаный носок – и прекрасно там хранились, кстати. «Ну и ладно, – думал юноша, – затащил в нору клад, ну и хорошо тебе, но чего злобиться-то на других?» Эпл не был любопытным малым, никому не собирался разбалтывать секрет управителя и – это уж само собой – залезать в чужое. Ему только было обидно из-за дурацкого нагоняя, который свалили на него ни за что. Он ведь просто хотел забрать…

И тут его как молнией шарахнуло.

Он просто хотел забрать свой сапог. Который стащил Тофото. Который он нашел-таки у Тофото в тайнике. Свой сапог. На который он только взглянул – и тут же забыл при виде таинственного сокровища.

Глава 3

Сломанная об голову лопата

Часто бывает так, что к некрасивому поступку, в котором потом раскаиваешься, ты приходишь совершенно случайно, буквально свернув за угол не в том месте и не в то время и став свидетелем не того. Так и наш садовник пришел к разорению поместий неочевидным путем, удивительным не только для него, но и для самого пути.

Эпл едва передвигал ноги: ему совсем не хотелось спешить на работу, чтобы полдня только таскать кусты крыжовника туда-обратно. Тем временем жители Клубничной Лавины уже вовсю гнули спину, натирали мозоли и стаптывали сапоги: рабочий день был в самом разгаре. Для всех, кроме барона Вирджи́ниуса Барни и его садовника Эпла. Но поскольку у второго не было ничего от первого – ни земель, ни денег, ни богатой тетушки, которая могла бы подбросить ему земель или денег, – второму пришлось схватить лопату и с видом уставшего, работавшего с самой зари трудяги плестись к кустам.

Между тем дел у Эпла и без того было даже больше невпроворот, чем всегда. К обычным его повседневным задачам – принеси то, закопай это, подстриги там, срежь здесь – добавился целый мешок хлопот.

На то было две причины. Первой был праздник, который сэр Барни устраивал по случаю своего юбилея через три дня. Никто не знал точно, сколько хозяину исполняется лет, и это стало главной темой для сплетен. Удивительно, но ей удалось потеснить с пьедестала даже вечножелтые «В нашем пруду живет русалка» и «Тофото стащил красные кружевные панталоны Салли».

Эпл не любил праздники: из-за них его занятые дни становились сплошной гонкой со временем в попытке успеть все-все-все, что нажелал себе хозяин. Возможно, если бы хоть один праздник был в его честь, он бы изменил свое мнение. Но он не справлял праздников, не ел пирогов, на которых заботливая рука зажгла свечки, не получал подарков – и, конечно же, у него не было выходных.

Второй причиной переполоха стала подготовка к Турниру желтых щитов – 2020, который проходил ежегодно третьего октября. Это был один из главных праздников Вераделла, а Клубничная Лавина обеспечивала его, собственно, клубничной лавиной: мало кто в королевстве занимался выращиванием поздней ягоды в таком количестве, чтобы хватило попотчевать всех столичных гостей. До открытия турнира оставалось больше месяца, но клубнику еще предстояло доставить вовремя в Кавальту, а это был неблизкий путь. К тому же в дороге с торговым обозом могло случиться всякое: налетит колесо на ухаб – и приходится останавливаться и чинить; захворает лошадь от чрезмерной натуги, смены обстановки или еще от чего – и приходится перегружать клубнику в другие подводы или искать новую лошадь; едешь по тракту – всегда будь готов к сюрпризам от разбойников. Так и получалось, что собирать обозы приходилось за месяц до турнира, а то и раньше.

Сберечь клубнику круглый год, и в жару, и в стужу, помогали Кульм и Глёж, маги из Гильдии презервистов. Они были одними из главных работников поместья – но только по важности, а не по весу монет в их жалованье. Поэтому с недавних пор Кульм отдувался за двоих.

– Заклинаний-то требуют уйму, как головастиков в канаве погожим деньком! – жаловался он Эплу как-то за обедом. – А денег – что снежинок на печи по лету.

Но барон был не таким уж сухим скрягой, как о нем поговаривали. Для сопровождения обозов в столицу он собирался нанять аж еще одного мага из гильдии (только не Глёжа: уж больно тот «зазнался», когда попросил повышение) и даже – ну вот в это уж совсем не верилось! – не пожалеть денег на пару новых холодильников.10

– Поглядите, расщедрился! – усмехался Кульм как-то за завтраком. – Ты хоть представляешь, сколько труда, сколько пота-крови надо пролить, чтоб просто не дать клубнике скукситься от жары? И это – каждый день, да по нескольку раз. Нет, – вздыхал он и качал головой над кашей, – нет, приятель, не ту стезю я избрал, ой не ту. Вот ты на своем месте, сразу видно, ты и с ножницами обращаешься, и пальцы у тебя уже зеленые, а я что? Не там я, братец, ой не там. Вот зачем я пошел в презервисты? Насели на меня родственнички со своими советами: хозяйственных дел маг, мол, всегда придется ко двору у любого господина. Только никто не предупреждал, что не любой господин станет тебе платить. Нет, дружище, в наши дни хочешь жить достойно – умей развлекать. Вот накоплю немного, еще год-другой потерплю тут – и в иллюзионисты подамся. У меня свояк из их гильдии – катается что кот в масле.

Жалобы Кульма всегда удивляли Эпла: за неделю маг получал столько, сколько Эпл мог надеяться увидеть только через два-три месяца, да и то если не заболеет, не сломает инструменты и не привлечет излишнего внимания Студемура. Вообще, магам всегда платили как минимум неплохо или очень хорошо. С корочкой11 этой профессии шла в комплекте и репутация человека, которого лучше не обижать ни при каких обстоятельствах, если не хотите попрыгать домой зелеными ножками с коленками в обратную сторону.

Эпл знал, что, к примеру, моменто́графы зарабатывали целую ладонь монет за один мгновенный свиток. Ему это было невдомек: он гнул спину целый день, и под солнцем, и под дождем, – а они всего-то пшикали порошком в лицо клиенту и говорили заклинание. И хотя на свитках люди почти всегда выходили с зажмуренными глазами, кривили рот в получихе или глядели в сторону, желающих получить свое чудно́е изображение на свитке было столько, что на всех не хватало магов.

А когда моментографы объединялись со свадебных дел мастерами, получались не просто творческие союзы, а настоящие разбойничьи банды: ведь всем известно, что любой товар, только прибавь к нему слово «свадебный», сразу подскакивает в цене раз в десять.

Как бы то ни было, в поместье остался единственный маг, который ходил в столовую, казалось, чтобы только посетовать на свое «бесчеловечное» жалованье.

Садовник подошел к грядкам с крыжовником и присвистнул, уже представляя, сколько потов с него сойдет, пока он будет таскать кусты туда и обратно. «Ладно, глаза боятся, а руки делают», – подбодрил он себя. Так говорила мама всякий раз, когда маленький Эпл стонал и канючил при виде очередной грядки, заросшей сорняком или окаменевшей от засухи. Грядка казалась необъятной и уж точно неподвластной человеческим силам, но всякий раз мало-помалу, тяпка за тяпкой, лопата за лопатой, поддавалась. Любая грядка и любая задача. Было бы желание – еще одна фраза мамы.

И Эпл принялся за работу. Со стороны все выглядело так, будто он был занят чем-то обычным, – ведь только он знал, что происходило на самом деле. Стоило ему моргнуть – как он проскальзывал через тонкую грань реальности и фантазии и оказывался в мире приключений. В руках он держал не лопату, а длинный сверкающий меч, которым разил чудовищ, что наскакивали на него из колючих зарослей ядовитых кустов.

Эпл воображал эти сцены не столько от скуки, сколько от внутренней энергии, что бушевала в нем и рвалась наружу, но выхода не находила. Он никогда не жаловался на свою работу. Он любил ее, как и все, за что брался. Но если бы кому-то вдруг пришло в голову спросить его, кем бы он хотел быть – быть по-настоящему, а не ради куска хлеба и крыши над головой, – он не задумался бы ни на миг. «Рыцарем», – ответил бы он со своей обычной усмешкой, немного неуверенной, но открытой и честной. Ведь если бы он был рыцарем, все было бы по-другому. Если бы он был рыцарем, сильным, ловким и смелым, ему бы удалось спасти родителей…

Но никому никогда не приходило в голову спрашивать Эпла о чем-то таком, а потому никто не знал о его мечтах наяву. Впрочем, он и сам, пожалуй, об этом не знал.

Работа спорилась быстрее, когда казалась небывалым приключением. Эпл сам не заметил, как управился с двумя кустами, выкорчевал их и перетащил через все поместье на новую грядку. Переведя дух, он сощурился под бесстыжим солнцем и посмотрел на колодец поодаль. «Если Студемур заметит, что я шастаю просто так, попить воды, мне уж несдобровать, – размышлял Эпл. – Еще чего до самого утра завалит работой, с него станется. С другой стороны, когда это Студемур высовывал свою лысину под такое пекло?» Управитель поместья был слишком важной шишкой, чтобы жариться на солнце в такой день, когда для этого хватало других дураков.

Колодец был местом почти священным. Эпл еще не подошел к нему, а уже почувствовал исходящую от него прохладу и свежую энергию, которой обещали поделиться его недра. Обливаясь потом, он покрутил ручку и поднял из глубины ведро воды. От одного вида кристальной, сверкающей на солнце влаги у него потекли слюнки. Он зачерпнул целый ковшик и впился в край губами, словно не видел воды лет сто. Она была такой ледяной, что у него тут же заломило в затылке. Ну и ладно. В эти медленные мгновения существовало только его горло и ковшик, а весь мир с его жарой, работой, мозолями просто растворился. Сладкая, свежая колодезная вода была для Эпла вкуснейшим напитком, с которым не могло бы сравниться и дорогущее вино из королевского кубка.

Когда затылок заледенел окончательно и Эпл перестал чувствовать голову, он наконец оторвался от ковшика и вылил остатки воды на грядку. Наклонившись над ведром, он заглянул в прозрачное серое зеркало. Копна всклокоченных волос, чей пшеничный цвет потерялся где-то на дне ведра. На лбу зеленая повязка из старого отцовского платка, такого выцветшего и истертого, будто его носили, не снимая, с самого начала времен. Задорный нос и круглые щеки, веснушки с которых тоже скатились куда-то в воду. Но вот Эпл моргнул, напряг воображение – и увидел в отражении не безобидного паренька, а грозного рыцаря в открытом шлеме. Он посмотрел на себя воображаемого – посмотрел и подумал, что солнце все же напекло ему голову.

Освежившись, или скорее ожив, садовник подступился было к третьему кусту – и тут все снова пошло не так.

Его лопата со скрежетом наткнулась на что-то твердое. «Вот только камней мне не хватало! – подумал он раздраженно. – Так я нескоро с этим закончу». Он копнул снова, немного в стороне, но лопата врезалась в камень – и на этот раз сломалась.

– Да быть не может! – воскликнул садовник в сердцах.

Конечно, с тех пор как прежний король Пангатин лет семьдесят тому назад попытался украсть у гноммов формулу их легендарного ггрогглунгга, металл в королевстве никуда не годился12. Но ведь все было не так плохо, чтобы лопаты разваливались пополам на первом попавшемся камешке! Эпл поднял инструмент (вернее, то, что от него осталось), заглянул в ямку – и отскочил в сторону как ошпаренный.

Там, где он ожидал найти камень, из-под земли высунулась голова размером с кошачью. Черная шерсть, длинная острая морда с розовым пятачком на конце, а сверху на голове будто камень расплющили и слепили некое подобие шлема. Эпл узнал камнекро́тку13 – зверь это был не то чтобы редкий, но, скажем, не каждый день высовывался из-под земли у твоих ног.

Камнекротка поводила пятачком из стороны в сторону, учуяла садовника и выбралась из норы. У нее было короткое тело и причудливые передние лапы, вывернутые ладонями наружу. На каждой лапе было по пять длинных, сильных когтей, которыми зверь без труда вспарывал и твердую почву, и мелкие камни. Садовник с интересом наблюдал за ним. Вплоть до того момента, когда зверь бросился на него.

Если бы кто-то сказал Эплу, что такое небольшое создание может так сильно напугать его, он бы ни за что не поверил. Как-никак, он не раз бывал на охоте с отцом и даже видел, как нападает рогатый ребродав. Но когда к нему с неожиданной прытью устремился этот черный комок с белыми когтями, Эпл чуть не завопил, как девчонка.

Он побежал вокруг куста, который собирался выкопать минуту назад, камнекротка – за ним. Они сделали два круга, побежали третий, Эпл оглянулся, чтобы оценить, нагоняет ли его зверь, – но зверя не было. Эпл сначала замедлил бег, с опаской оглядываясь по сторонам, а потом остановился. Обошел вокруг куста, вернулся к ямке, откуда появилась камнекротка. Видимо, ей надоело бегать за садовником и она уползла обратно в свою нору.

Кто-то засмеялся совсем рядом.

– Решил поразмяться, Эпл? – Это оказался Би́ллек, нагруженный коробами с овощами. – Тут еще много кустов, вокруг которых ты не бегал. Только не делай потом с ними то, что всегда делает Тофото.

Садовник улыбнулся, кивнул, мол, да-да, отличная шутка, ты меня поймал. Должно быть, он и вправду выглядел очень глупо.

Он посмотрел на сломанную лопату.

– Слушай, мне как раз к Тумну надо. Давай помогу тебе донести по пути?

– Вот спасибо, не откажусь!

Они прошли вместе несколько минут, и Биллек все болтал без умолку о предстоящем празднике, об угощениях, о девушках.

– Ты только представь, что нас ждет! Еда, какой ты не видывал! Конечно, после какого-нибудь барона или купца, ну и что с того? Я считаю так: ежели тебе не подвернулась удача самому родиться богачом или голубых кровей, то от крошек со знатного стола нос не вороти. А что, Эпл? Ты вот качаешь головой, а какие у нас еще шансы покушать такой пир? Хозяин небось не отпотчует нас фаршированным фазаном, от него скорей жди фаршированного пацана из наших. – И он сам захохотал над своей шуткой.

Наконец они дошли до места, где их дороги расходились. Эпл передал Биллеку его короб и направил стопы к кузнице Тумна. Чем ближе он подходил, тем сильнее ощущал желание своих ног повернуть в другую сторону и унести его подальше отсюда. Но никто ведь не знал, что именно Эпл стащил Тумнов сапог, – не мог знать об этом и кузнец. Стало быть, Эплу ничего не грозило. «Да, – подумал садовник, стараясь не замечать, как сердце пускается галопом, – ничего мне не грозит. Что он мне сделает? Зайду, положу лопату, подожду, заберу. Все. Ничего нового. Что может пойти не так?»

Подойдя к дверям кузницы, Эпл уловил легкий запах свежего теста и, еще до того как услышал голос, догадался, что кухарка Салли заглянула к возлюбленному. Эпл собирался развернуться и уйти, но уловил в разговоре свое имя и передумал. Сам не зная зачем, он присел за ящиками у входа.

– А вот Эпл думает, что я отлично выгляжу, – услышал он кокетливый голос кухарки и чуть не выпрыгнул из штанов.

«Да что ж ты творишь, Салли?» – крикнул ей Эпл мысленно.

Он обронил тот комплимент несколько дней назад, когда проспал и опоздал на завтрак. Его добрые слова сделали свое дело, и он получил добрую порцию каши и молока. Но если бы он только знал, что Салли разболтает об этом безобидном случае своему ухажеру…

– Значит, так думает Эпл, да? – проворчал кузнец. – А с каких это пор тебя заботит, что он там думает?

– А с тех пор, как он меня яблонькой назвал и цветок подарил!

«Под яблоней меня и закопают», – подумал Эпл и шлепнул себя по лбу, да так звонко, что испугался, как бы его не услышали. Но все обошлось, и Салли продолжила рыть ему могилу:

– Очень редкий цветок, кстати. Смолёвкой называется.

– Как же, редкий! – фыркнул кузнец. – Да таких на каждом лугу – что сорняков на грядках у этого садовника!

– А вот и неправда! Тебе-то почем знать? Сидишь в своей кузнице, как дракон в пещере, жара да темень – вот и все, что ты видишь. Тоже мне знаток красоты!

– Да и ты уж, госпожа леди, не по балам разгуливаешь! Картошку чистишь, тесто месишь да лук режешь целыми днями. Тоже в жаре у печки коптишься, как и я. Чего говорить-то?

– Ну ладно тебе! – Тон девушки смягчился. – Подразнить я тебя хотела, а ты вон насупился сразу, грозный какой! Точно правду говорил Эпл.

– Опять Эпл? – зарычал кузнец, даже не желая знать, о чем именно треклятый садовник говорил правду. – Эпл то, Эпл се! Поглядим-ка на твоего Эпла, как он будет развешивать тебе комплименты, когда я окуну его разок-другой для образумления!

Сидя в своем укрытии за ящиками, садовник закрыл руками рот, чтобы не взвыть.

– Ну Тумн, ну не злись, ну чего ты! – уговаривала его Салли. – Понятно, давеча вы поцапались, Эпл тебя свалил, но ведь это не…

– ЧТО-О-О-О?? – взревел кузнец, да так страшно, что птичка на дереве неподалеку спрыгнула с ветки и улетела, словно за ней гнались все кошки королевства.

У Эпла внутри все так сжалось, что все его внутренности уместились бы в чашке. Он бы и сам с радостью забрался в эту чашку, лишь бы не встречаться с кузнецом.

На этот раз Салли припомнила ту короткую, незначительную, едва заметную и ни в коем случае не обидную ни для кого историю, как пару дней назад Эпл проходил мимо кузницы и не заметил приставную лестницу, на которой стоял Тумн. Он случайно сбил лестницу, и Тумн повис на карнизе кузницы, дрыгая ногами и бросаясь ругательствами. Потом он свалился – вот как сказал Эпл, свалился, а не что он, Эпл, свалил Тумна. Но кухарка, так обрадованная неожиданным комплиментом, конечно, не заметила разницы.

Эпл вспомнил, как мама в детстве наставляла его: «Слова очень важны, сынок. Будь всегда безупречен в словах. Слово лечит, слово и калечит. Помни об этом и не давай бездумную волю своим словам». Теперь он, кажется, понял, что имела в виду мама, особенно часть про «калечит».

Тем временем ярость кузнеца разгоралась все пуще, как от поддува мехов.

– Он меня свалил? – рычал тот. – СВАЛИЛ???

– Эммм, ну да, – замялась Салли. – Но он сказал, что случайно, так что…

– С-л-у-ч-а-й-н-о??? – повторил кузнец так медленно, что у садовника успела промелькнуть перед глазами вся его недолгая жизнь.

«Ну вот, теперь мне точно конец», – решил Эпл на удивление спокойно, словно был лишь зрителем представления. Он ясно увидел, как кузнец закапывает его бренное тело в кустах крыжовника, которые Эпл только-только пересадил.

Вдруг он услышал звук шагов и испугался, что его каким-то образом обнаружили и сейчас поймают. Но затем шаги остановились и зазвучали звуки поцелуя. В этом была хорошая сторона: его не заметили. И плохая: слушать чужие лобызания было неудобно и очень-очень странно. Он решил тихонько ускользнуть.

Здесь стоит припомнить первую сплетницу королевства Фифифи́ну доль Помпаду́, которая считала так: если от рождения у тебя есть уши, чтобы слушать, и рот, чтобы говорить, то нет ничего плохого в том, чтобы время от времени использовать их, пускай даже не так, как понравится другим. Посему можно быть уверенным, что, узнав об угрызениях совести Эпла из-за подслушанного им разговора, Фифифина доль Помпаду похлопала бы его по спине и сказала бы, что все хорошо и он не сделал ничего плохого. Разве что допустил один просчет: не записал услышанное.

Но вернемся к нашим влюбленным.

– Ну что ты кричишь, глупенький? – услышал он краем уха.

– Ох, Салли, давай я тебе расскажу, как все было…