Чайная роза

– Боюсь, сэр, тебе придется подчиниться. Милли ясно выразила свои пожелания. Если ты уйдешь, то смажешь нам все пиршество. Милли мне этого не простит.

Джо понял: уходить после таких просьб было бы грубостью. Милли уже начала распаковывать корзину, а он и в самом деле был зверски голоден.

– Ну, если я вам не помешаю…

– Ни в коем разе, – ответила Милли. – Возьми скатерть и расстели перед плитой. Гарри, ты не подкинешь уголька?

Выполняя распоряжения Милли, Джо и Гарри быстро придали комнате праздничный вид. Гарри подбрасывал уголь, пока пламя за дверцей не загудело. Чтобы побыстрее согреть комнату, он приоткрыл дверь на площадку. Джо постелил на ковер белую скатерть и откупорил бутылки с имбирным пивом. Милли выложила на скатерть часть привезенных деликатесов, приглашая парней садиться. Она подала обоим салфетки, достала тарелки, вилки, ножи и ложки. Вскоре на тарелках уже лежала соблазнительно пахнущая еда.

– Слушай, Милли, да тут на целую армию хватит! – воскликнул Джо.

– Эту армию зовут Гарри, – ответила она, разрезая пирог со свининой. – Я, быть может, и не сдвинулась бы с места, если бы не тетя Марта, мамочка Гарри. Написала мне и попросила позаботиться о своем дорогом птенчике, чтобы не оголодал у дяди. Я получила целый список его любимых блюд.

– Надеюсь, мама не написала, чтобы я уплел все это за один присест? Даже мне такой подвиг не по плечу, – сказал Гарри.

В дополнение к огромному пирогу со свининой Милли привезла яйца по-шотландски, колбаски в тесте, пирожки с мясом, жареную курицу, холодную баранину, копченую сельдь, пеклеванный хлеб, стилтонский сыр и сыр чеддер, имбирные хлебцы и лимонное печенье. Джо и Гарри оба были голодны и, едва Милли подала им наполненные тарелки, тут же накинулись на еду.

– Потрясающе, Милли! Спасибо тебе, – произнес Джо.

– И от меня, – пробормотал с полным ртом Гарри. – Несравненно лучше, чем разные помои из закусочной.

Пока парни ели, Милли без умолку болтала. Расспрашивала их о работе, вспоминала забавные истории из ее с Гарри детства, заставлявшие смеяться всех троих. Джо узнал, что мать Гарри была единственной сестрой покойной матери Милли и что Гарри старше Милли всего на полгода. В детстве они постоянно играли вместе, но в последние годы, когда семья Гарри переехала в Брайтон, виделись все реже.

Джо смотрел на них: оба светловолосые, у обоих – смеющиеся лица. Их похожесть сразу бросалась в глаза. Даже цвет их кожи был одинаковым, но, в отличие от Милли, Гарри был рослым и мускулистым. Он любил спорт, лошадей и хорошеньких девчонок. Торговля его ничуть не привлекала, в чем он однажды признался Джо, заставив поклясться, что тот ни словом не обмолвится дяде. Гарри хотел путешествовать, мечтал повидать Индию и Африку. Так оно и будет, когда в декабре ему исполнится двадцать.

Едва Джо съел все, что лежало на тарелке, Милли наполнила ее снова. Он глотнул имбирного пива, откинулся на спинку кресла и решил есть помедленнее, чем в первый раз. Им овладела приятная лень. Вкусная еда, пылающий огонь и щебетание Милли рассеяли унылость дня и прогнали чувство одиночества. Ему было тепло; он ощущал сытость и удовлетворение. В его прежней жизни таких дней не было. А тут – никакой работы, никаких забот. Сиди себе перед огнем с друзьями. Он вдруг почувствовал незнакомую легкость.

Джо смотрел на болтающую Милли и думал, есть ли в ее жизни хоть одна тревога и знает ли она вообще, что это такое. Она смотрела на Гарри, но сидела рядом с Джо; настолько близко, что он улавливал запах ее духов. Сирень. От тепла у нее раскраснелись щеки. Отсветы пламени красиво играли на ее светлых волосах. Джо закрыл глаза и представил, как бы обрадовалась Фиона этим лакомствам: имбирному пиву, стилтонскому сыру, лимонному печенью. Жаль, что ее здесь нет. Пожалуй, надо будет написать ей и рассказать об этом пикнике под крышей. Впрочем… лучше не стоит. Фионе не понравится, что он столько времени провел в обществе Милли. Пусть Милли и приехала проведать двоюродного брата и выполнить просьбу тетки, Фиона все равно станет ревновать. Пристрастна она к Милли, а ведь Милли – просто милая, общительная девушка. Нет, об этом пикнике лучше умолчать.

Джо слегка ущипнули за ногу. Гарри и Милли смеялись. Потом он сообразил: они смеются над ним.

– Бристоу, ты куда выпал из нашей компании? – спросил Гарри.

Джо открыл глаза, улыбнулся.

– Никуда я не выпадал, – потягиваясь, ответил он. – Просто решил дать отдых глазам.

– Гарри, который час? – спросила Милли.

– Только что пробило пять.

– Мне пора. – Милли принялась заворачивать несъеденное. – Я просила Харриса подъехать к пяти. Наверное, он уже здесь.

– Нет, – возразил Гарри, хватая ее за руку. – Ты никак не можешь уйти. Тебе придется остаться с нами навсегда.

– Это едва ли было бы пристойно с моей стороны. Гарри, отпусти мою руку. Дай собраться… – захихикала она, пытаясь высвободиться.

– Отпущу, если пообещаешь приехать снова. И поскорее. Обещай, Милли.

– Хорошо, но если и Джо тоже хочет меня видеть.

– Конечно хочу, – ответил Джо, стремительно краснея. – Ты так скрасила наш унылый выходной.

Он не кривил душой. В обществе Милли день пролетел незаметно.

Милли улыбнулась ему и продолжила сборы. Гарри и Джо ей помогали.

– Оставшуюся еду я с собой не повезу, – сказала она. – Вынесите на площадку. Там прохладно. Лучше сохранится.

– Охренеть! Нам этого хватит не на один день, – обрадовался Гарри.

– Я вам и вторую корзину оставлю. В ней шерстяные одеяла. Близятся холода, а отцу невдомек, что мерзнут не только яблоки и апельсины.

Когда посуду убрали в корзину, а скатерть аккуратно сложили, Гарри подал Милли плащ и сам завязал тесемки капюшона.

– Будь осторожна по пути домой, – предостерег он. – Мы проводим тебя вниз.

Гарри спускался первым. За ним шла Милли, а за ней – Джо. Дождь прекратился, но на улице было сумрачно и сыро. Помаргивали огни газовых фонарей, отражаясь на мокрых булыжниках. На карете Милли с обеих сторон горели фонарики.

– Добрый вечер, Харрис, – поздоровался с кучером Гарри.

– Добрый вечер сэр, – ответил тот, приподняв шляпу.

Гарри открыл дверцу кареты:

– Пока, Милли-глупышка. Жаль, что ты уезжаешь.

– Я снова приеду. В погожий день. Мы куда-нибудь отправимся на чай или погуляем в парке.

Привстав на цыпочки, Милли чмокнула Гарри в щеку, затем повернулась к Джо и тоже поцеловала его. Его ноздри вновь уловили запах ее духов, щека почувствовала торопливое прикосновение ее губ. Милли крепко сжала ему руку. Затем Гарри усадил ее в карету, постучал по стенке, и Милли уехала.

Несколько минут Гарри и Джо смотрели карете вслед, пока та окончательно не исчезла из виду. Когда поднялись к себе, комната показалась им серой и пустой.

– Очаровательная девчонка. Согласен?

– Угу, – ответил Джо. – Один смех чего стоит. Без нее как-то пусто.

– Прямо кровь с молоком, – продолжал Гарри, усаживаясь перед огнем. – Попомни мое слово: тот, кому она достанется, не прогадает. Приятное личико, богатый отец и отличные сиськи в придачу.

– Я чего-то не заметил, – сказал Джо, нагибаясь за углем, чтобы подбросить в плиту.

– Конечно не заметил, – усмехнулся Гарри, вытянул ноги и удовлетворенно похлопал себя по сытому животу. – Женятся и не на таких лапочках, как Милли. Не будь она моей двоюродной сестрой, я бы сам на ней женился.

Джо вдруг стало неуютно. Слишком уж серьезно Гарри заговорил обо всем этом.

– Может, попытаешься, старина? Кому еще ты нужен? – попытался пошутить Джо.

Гарри скорчил гримасу:

– Увы, ты ошибаешься. Есть жуткая особа по имени Кэролайн Торнтон.

– Кто такая?

Джо закрыл дверцу плиты и тоже сел:

– Особа, которую моя дорогая мамочка выбрала мне в невесты. В Брайтоне. Пучеглазая, никакого намека на сиськи, зубы что старый забор, но зато деньжищ немерено. И влюблена в меня по уши.

– Сущий ангел, – засмеялся Джо.

– Скорее, дьяволица, – фыркнул Гарри. – Но ей меня не заполучить. Нет, сэр. Вот что я тебе скажу, Джо: я поступаю на военную службу за границей. Поклянись, что не разболтаешь моему дяде.

– Я уже клялся.

– Поклянись еще раз.

– Ну хорошо, клянусь, – ответил Джо, глаза которого округлились от неожиданной новости.

– К концу года отбуду к месту службы. Далеко от Лондона, Брайтона и мисс Кэролайн Торнтон. И от яблок с апельсинами тоже. Терпеть не могу торговлю. Ну не лежит у меня к ней душа. Чем дальше, тем постылее мне это занятие.

– Может, расскажешь дяде? – предложил Джо. – Объяснишь все. Глядишь, он тебя поймет.

– Никогда. Дядя Томми убьет меня, когда узнает, но будет уже поздно. Я в то время буду плыть на пароходе на восток. – Гарри замолчал, разглядывая огонь. – Дядя хочет сделать из меня сына, которого у него никогда не было… точнее, которого потерял вместе с женой… но я в сыновья не гожусь.

– Мало ли чего он хочет. У тебя своя жизнь. А дядя… переживет твой отъезд. Пусть поищет себе другого парня в сыновья.

Гарри кивнул, затем повернулся к Джо и с улыбкой ответил:

– Может, уже нашел.

Глава 8

Ничто в Лондоне не могло соперничать с захватывающим зрелищем, которое каждым субботним утром являл собой продуктовый отдел универсального магазина «Хэрродс», поражающий головокружительным разнообразием товаров, а также людским столпотворением. Это был настоящий храм еды, где богатые леди выбирали соблазнительно выглядящие торты и печенье и где властные экономки неутомимо нагружали пакетами безропотных слуг, следовавших за ними. Шустрые продавщицы с молниеносной скоростью заворачивали покупки, а расторопные парни в фартуках неутомимо подносили товары, не давая полкам пустеть.

Фионе казалось, что она перенеслась в волшебную сказку. Двигаясь по проходам между прилавками, она крепко держалась за руку Джо, чтобы не споткнуться. Смотреть вперед она не могла, только по сторонам.

– Ты посмотри! – в очередной раз воскликнула Фиона, указывая на искусную мозаику из рыбы, выложенную на сверкающей горе раскрошенного льда.

Позади этого шедевра на стальных крюках висели кролики, фазаны, гуси, утки и куропатки. Слева тянулся мясной прилавок, где никаких тебе шеек и спинок. Здесь продавали мясо для богатых: нежное филе, темно-желтые окорока, вырезки толщиной с кулак. Они миновали секцию пряностей. Рядом находился винный отдел с нескончаемой чередой бутылок высококачественного портвейна и мадеры. Во фруктовой секции Джо не без гордости указал на румяные яблоки сорта «брамли» и золотистые груши сорта «боск», доставленные сюда от Петерсона с Ковент-Гардена.

Их последней остановкой стал кондитерский зал. Фиону заворожил удивительно красивый свадебный торт. Его вершину цвета слоновой кости украшали каскады красных сахарных роз, сделанных с таким мастерством, что не отличишь от настоящих. Табличка у основания сообщала любопытным: перед ними – копия торта, приготовленного к свадьбе Лилиан Прайс Хаммерсли из Нью-Йорка и Джорджа Чарльза Спенсера Черчилля, восьмого герцога Мальборо. Сахарные розочки, как было написано на табличке, копировали «Американскую красавицу» – сорт роз, недавно выведенный в Соединенных Штатах.

– И у нас с тобой будет такой же, – сказал Джо. – Только его украсят «Уайтчепельские красавицы».

– «Уайтчепельские красавицы»? Что-то не слыхала о таких цветах.

– Их еще называют ромашками.

– Неужто «Хэрродс» повезет заказ в Уайтчепел? – со смехом спросила Фиона.

– То-то зрелище будет! – подхватил Джо и тоже засмеялся. – Фургон от «Хэрродса» ищет дорогу в Уайтчепел. Они, поди, и не знают, что это тоже Лондон.

Корчась от смеха, Фиона и Джо вышли из магазина. Оба представили, как зеленый фургон магазина «Хэрродс», с кучером в белых перчатках, подскакивает на выбоинах уайтчепельских улиц, сопровождаемый толпой уличных сорванцов и стаей бродячих собак. А кучер невозмутим и держится прямо, как стрела.

– Куда теперь? – спросила Фиона, синие глаза которой возбужденно сверкали.

– Мы пройдем мимо Гайд-парка к Бонд-стрит и Риджент-стрит, а дальше будет сюрприз. Идем.

Сегодня все для Фионы было сюрпризом, начиная с раннего утра, когда Джо приехал на Монтегю-стрит и постучался в дверь ее дома. Она помчалась открывать, зная, что это он. Джо еще две недели назад сообщил в письме, что хочет взять ее на прогулку в центр Лондона.

Фиона спросила разрешения у матери.

– Спроси своего па, – ответила Кейт.

Отец немного поворчал, но согласился. Затем Фиона попросила мистера Минтона дать ей отгул в субботу. Он упирался, заставил ее чуть ли не на коленях умолять, однако разрешил, не преминув напомнить, что вычтет из жалованья.

Поначалу Фиона только и думала о скорой встрече с Джо, торопя время. Но вскоре ее посетила тревожная мысль: у нее ведь нет нарядного платья. Придется выбирать лучшую из двух юбок и простую хлопчатобумажную блузку. Мать сразу заметила померкшее настроение дочери и быстро догадалась, в чем дело. Кейт великолепно умела решать подобные вопросы и вскоре нашла выход. Она повела Фиону к себе в спальню, открыла сундук и рылась, пока не нашла приталенный жакет с баской в синюю и кремовую полоску с такой же юбкой. В нем Кейт выходила замуж. Ей он был уже тесен – после четверых детей она раздалась в талии и груди, а на Фионе сидел как влитой, подчеркивая изящную фигуру дочери. У своей подруги Бриджит Фиона одолжила латунную, с эмалевым покрытием брошку в виде букета анютиных глазок, а у Грейс, подруги дяди Родди, – красивую вышитую сумочку.

Отец и дядя Родди довершили ее выходной наряд темно-синей бархатной шляпой с широкими полями и двумя красными искусственными розами. В пятницу, вернувшись с работы, Фиона увидела то и другое на ее месте за столом. Па, как обычно, сидел, закрывшись газетой, а дядя Родди неторопливо наливал себе портер. Чарли и Шейми тоже сидели за столом, ожидая обеда. Кейт стояла у плиты. Фиона удивленно посмотрела на шляпу, потом на мать.

– Это от па, – пояснила мам. – И от дяди Родди.

Фиона повертела шляпу в руках. Не новая. Бархат немного потерт в одном месте, где оторвалась часть окантовки. Но красные розы все отлично скроют. Фиона догадывалась: цветы выбирала мать, а деньги на это дали отец и дядя Родди. Она хотела поблагодарить мужчин, но у нее сдавило горло, а глаза влажно заблестели.

– Что, не нравится? – обеспокоенно спросил дядя Родди.

– Что ты, дядя Родди! – воскликнула Фиона. – Чудесные цветы! Спасибо тебе огромное. И тебе спасибо, па!

– Цветочки-то я выбирал, – сказал Родди.

Пэдди хмыкнул.

Фиона обняла Родди, затем, отодвинув газету, обняла отца.

– Спасибо, па. Можно было и без этого.

– А-а, мелочи, – проворчал он. – Погуляй завтра как следует. И скажи молодому Бристоу, чтобы смотрел за тобой, иначе я с него спрошу по полной.

По-прежнему держа шляпу, Фиона провела по мягким бархатным полям. Когда она решила, что удержится от слез, Чарли положил перед ней пару темно-синих кожаных перчаток. И слезы пролились.

– Да не раскисай ты так, – смущенно пробормотал брат. – Перчатки как перчатки. Купил их в магазине подержанных вещей. По-моему, моя сестренка этого стоит.

Тем же вечером Фиона нагрела воды и вымылась. Она хотела вымыть и голову, но Кейт сказала, что сделает это сама. Покончив с мытьем, Фиона принялась гладить юбку, блузку и жакет. Тем временем мать пришивала розы к шляпе. Фиона думала, что ей будет не уснуть, но она уснула, хотя и проснулась рано. Умывшись, она расчесала волосы и с материнской помощью уложила их в прическу. Затем оделась, примерила шляпу, сняла, снова надела.

– Ты так всю прическу испортишь, – заволновалась Кейт.

Наконец Фиона решила, что готова к выходу.

– Пэдди, ты только посмотри на нее, – с гордостью и какой-то грустью сказала Кейт, прикрепляя к лацкану жакета одолженную брошку. – Выросла наша старшая. Красивая, как июньская роза.

Чарли, уплетавший завтрак, хмыкнул, подавившись куском. Пэдди, одеваясь на работу, посмотрел на дочку и улыбнулся:

– Вся в мать.

Фиона украдкой бросила взгляд в зеркальце на кухонной полке и осталась довольна. Мать придумала ей красивую прическу. И жакет сидел на ней как новенький.

Долго любоваться собой ей не пришлось. Во входную дверь постучали. Фиона побежала открывать. При виде ее у Джо округлились глаза. Ему было не удержаться от поцелуя.

– Выглядишь бесподобно! – прошептал он. – Я не помню тебя такой красивой.

Фиона была невероятно рада встрече с Джо. Он уехал всего две недели назад, а ей казалось – прошли долгие месяцы. Внешне Джо изменился: отрастил волосы, похудел на новой работе. Ей не терпелось остаться с ним вдвоем, но приличия требовали зайти в дом и поговорить с ее родителями. Джо прошел на кухню, взял предложенную ему чашку чая и стал рассказывать о своей новой работе.

Когда Пэдди заговорил о рабочих союзах, Фиона поняла: им с Джо пора выходить. Они направились на Коммершел-стрит, где останавливались омнибусы. Но в конце Монтегю-стрит Джо потащил ее в узкий переулок и принялся страстно целовать.

– Как же я по тебе соскучился! – признался он, всматриваясь в лицо Фионы.

Она хотела сказать, что тоже соскучилась, однако Джо вновь прижал ее к себе и поцеловал.

– Идем на омнибус, не то мы так и не вылезем из этого переулка, – сказал он.

По дороге к остановке Джо продолжал рассказывать о рынке Ковент-Гарден, о шеф-поварах из «Клариджа», «Кафе рояль» и клуба «Сент-Джеймс», джентльменам которого невозможно угодить. Он говорил о разносчиках, таскавших тяжелые корзины на голове, о крикливых, сыплющих непристойностями женщинах, что зарабатывали на жизнь лущением гороха и колкой грецких орехов. Подъехал омнибус, запряженный несколькими лошадьми. Заплатив за проезд, Джо и Фиона уселись наверху. Сентябрьский день обещал быть погожим. Несколько потеплело, и поездка на крыше омнибуса позволяла увидеть весь Лондон.

Фиона, никогда прежде не ездившая на омнибусе, была сама не своя от обилия впечатлений. Однако привычка считать каждый пенс все же дала себя знать.

– А это не слишком дорого? – прошептала она. – Тебе по карману?

Джо засмеялся и велел ей не думать об этом.

Омнибус вез их к лондонскому Сити – центру торговли. Джо показывал Фионе здания, где находились конторы богатых торговцев. Она крепко держалась за его руку, поглощая все новые впечатления. В одном месте ее внимание привлек дом, который был выше и роскошнее соседних. Увидев, куда она смотрит, Джо пояснил:

– Владение Бертона. Мне говорили, переделка стоила ему огромных деньжищ. Напрасно твой отец рассчитывает, что союз заставит этого скупердяя прибавить им жалованье.

Сейчас, когда они покинули «Хэрродс» и шли по Бромптон-роуд, Фиона уже не смотрела по сторонам. Ей было не отвести глаз от Джо. Он вновь заговорил о Петерсоне, но умолк, видя, что Фиона смотрит на него, улыбается и явно не слышит его слов.

– Что?

– Ничего, – ответила Фиона.

– Нет, ты скажи.

– Смотрю на тебя, только и всего. Был далеко, теперь рядом. Вроде тот же, но другой. Говоришь без умолку – и все о новых делах и новых людях. И это тебя волнует.

– Фи, а о чем еще говорить? Ты меня удивляешь. Если меня это волнует, то лишь потому, что я думаю о нас. О нашем магазине. Месяца не прошло, а я уже столько полезного узнал. Остался бы я с отцом, вовек бы этого не узнал. Не забывай: Петерсон мне хорошо платит. Помнишь нашу банку из-под какао?

– Еще бы! Я сегодня туда тоже добавлю.

– Подожди, пока не увидишь, сколько там теперь.

– Сколько?

– Увидишь.

– Скажи!

– Нет.

– Почему?

– Надо же чем-то заманить тебя в мое жилище? – лукаво улыбнулся Джо. – Так ты окажешься в моем логове.

– Хочешь познакомить меня со своим соседом Гарри? – спросила Фиона, намеренно сделав вид, что не поняла его слов.

– Он уехал на целый день.

– Да ну? Какое совпадение!

– Еще бы!

– Тогда почему ты хочешь зазвать меня к себе? – спросила Фиона, удерживаясь от смеха.

– Потому что там не прибрано, а я не могу тратиться на уборщицу.

– Нахал!

Они задержались возле Гайд-парка, чтобы поглазеть на богатых леди и джентльменов, катавшихся верхом. Дойдя до конца Найтсбриджа, снова остановились: Фионе захотелось увидеть Букингемский дворец, в котором жила королева. Дальнейший их путь лежал по Пикадилли, в сторону Бонд-стрит.

Фиону ждала новая порция впечатлений и удивления. Роскошные витрины «Гаррарда» – ювелиров королевской семьи. «Маппин и Вебб» – золотых и серебряных дел мастера. Универмаг «Либерти», куда ездили за покупками лондонские модницы. Вскоре у Фионы зарябило в глазах от обилия магазинов и товаров, выставленных в витринах. Рулоны всевозможных тканей: шелка, дамаста, бархата. Обувь из мягчайшей кожи. Фиона даже рот раскрыла: оказывается, существовали туфли красного, розового и голубого цвета. До сих пор она считала, что обувь бывает либо черной, либо коричневой. Несколько шагов – и вот уже другие витрины манили обилием кружев и лент, шелковых цветов на шляпы, красивых носовых платков, кружевных перчаток и расшитых бисером сумочек. В здешних магазинах не продавали все подряд; в одном – только мыло, в другом – духи, в третьем – книги. Невзирая на осень, в цветочных магазинах было полно живых цветов из оранжерей. А рядом, в кондитерском магазине, продавали соблазнительного вида торты, печенье и конфеты в красивых коробках.

Фионе хотелось купить что-нибудь для семьи, и она мучительно раздумывала, на чем остановиться. В ее кармане был всего шиллинг. Порадовать ма кружевным носовым платочком? Но тогда она не сможет ничего купить для отца, братьев и дяди Родди. Ее па явно не отказался бы от сигарет в красивой коробке. А что она купит матери? Джо пришел ей на помощь, предложив купить красивую банку ирисок тоффи. Лакомство, которое понравится всем, кроме малышки Айлин. Но та еще не доросла до конфет.

Однако нельзя сказать, чтобы Фиона только глазела. Они с Джо смотрели на витрины, подмечая все, что потом может пригодиться в собственном магазине. По пути им попался дорогой фруктовый магазин, где каждое яблоко было завернуто в тонкую голубую бумажку. Фиона и Джо читали рекламы на домах и проезжавших омнибусах. Даже поспорили о том, в каких коробках лучше продавать конфеты: в белых с красной атласной ленточкой или в темно-синих с ленточкой кремового цвета.

Когда Фиона решила, что увидела все лондонские красоты и поток сюрпризов иссяк, Джо подвел ее к дверям универмага «Фортнум и Мейсон». Швейцар в ливрее открыл дверь и терпеливо ждал, когда они войдут. Джо кивком указал на вход.

– Чего? Сюда? – оробела Фиона.

– Ага. Идем.

– Но, Джо, тут такой шик и блеск…

Швейцар вежливо кашлянул.

– Идем, Фи. Ты загораживаешь проход.

Джо плечом подтолкнул ее. Фионе ничего не оставалось, как войти.

– Ого, это ж только для богатеев, – зашептала она, глядя на высокие сводчатые потолки, стеклянные витрины и затейливые узоры пола, выложенного плиткой. – Нам тут что делать?

– Чай пить. Угощаться. Это и есть мой сюрприз. Помнишь, обещал? Идем.

Джо провел Фиону мимо витрин с дорогими деликатесами в чайный зал. Старшая официантка провела их к низкому столику и усадила на мягкие стулья. Фиону настолько потрясли красота заведения и нарядно одетые посетители, что она забыла о тратах. Для нее чайный зал явился настоящим откровением. Она и представить не могла существование прекрасного, совершенного мира, где люди неспешно пили чай и лакомились пирожными. Она вертела головой по сторонам. Глаза у нее сверкали. Она впитывала каждую мелочь и откладывала в память, словно драгоценные камни в несгораемый шкаф. Стены зала, где преобладали два цвета: нежно-розовый и зеленый. Белоснежные скатерти на столах. Живые розы в вазах. Элегантно одетые мужчины и такие же модные женщины. Негромкие звуки пианино, обрывки разговоров, мелодичный смех. И самое прекрасное, что она здесь не одна, а с Джо, сидящим напротив. Сегодняшний день был прекрасным сном. Ей хотелось бы остаться в этом чудесном мире и больше не расставаться с Джо и не возвращаться в Уайтчепел, где ее ждут унылые дни без него. Нет, сейчас она не будет думать об этом, чтобы не разрушить сказку. Сегодня еще не понедельник. Джо проведет с ней весь остаток сегодняшнего дня. Завтра они тоже увидятся, поскольку он поедет в Уайтчепел и заночует в родительском доме.

Из «Фортнума и Мейсона» они ушли где-то в половине пятого, вдоволь насытившись канапе, ячменными лепешками и тортом. Опускались сумерки. На улице ощутимо похолодало. Пройдя немного, они сели в омнибус. Фиона положила голову Джо на плечо и закрыла глаза. Наконец они доехали до Ковент-Гардена; квартира Джо находилась всего в двух улицах от остановки. Повозившись с ключом, Джо быстро открыл дверь. Вскоре они уже были в его жилище. Джо зажег газовые лампы и развел огонь в плите. Пока комната нагревалась, Фиона разглядывала его «логово».