Когда плачет каштан

На топчане царила непринужденная обстановка. Развалившись на мягких корпешках и подушках вокруг круглого стола, Заманбек с двумя сыновьями вел тихую беседу, время от времени покуривая кальян. Они обсуждали заготовки на зиму, покупку нового скота, а также говорили о каком-то случае, приключившимся с их дальним родственником. Ануар с Дидаром рядом со своим отцом играли в нарды. Алишеру время от времени приходилось отвлекаться от разговора с отцом и братом, то приструнивая слишком расшумевшихся ребят, то подсказывая тому или другому правильные ходы. Чуть подальше, в кругу подушек, сооруженном Сауле, сидел маленький Марлен, третий сын Алишера и играл в свои детские игрушки. Увидев свою мать, он широко улыбнулся и продолжил свою игру. Теперь он был абсолютно спокоен, мама рядом, больше ничего и не нужно.

Шадияр, удобно разместившись у стола, разлила чай мужчинам. Отдельно она отодвинула в сторону пиалы с чаем для детей, чтобы немного остудить, пока они играют. Рядом к ней подсела Сауле и тоже попросила чая. Ее пиалушка также встала рядом с первыми двумя для остывания.

– Сауле, кызым, подай деду вон ту котомку, пожалуйста, – Заманбек указал на сумку из войлока, висевшую на перилах топчана.

Девочка молча исполнила просьбу деда и также молча снова разместилась возле Шадияр. Старик какое-то время ковырял рукой в котомке. Потом протянул сверток из коричневой почтовой бумаги Шадияр:

– Это тебе, невестка. Я совсем забыл про него, – промолвил отец семейства в ответ на удивленный взгляд снохи. – Открой, посмотри. Я сам выбирал.

Шадияр развернула сверток, и громко ахнула, что в свою очередь образовало мгновенную тишину вокруг. Ее взору предстал отрезок красивой ткани. Мужчины услышали восторженный возглас, вырвавшийся и у Сауле. Молодая женщина под властью своего природного естества тут же поднялась на ноги и развернула ткань. Это был довольно большой кусок ткани. Ее глаза горели благодарным блеском. Старик остался очень доволен произведенным эффектом.

– Это же дорогой шелк, Папа! Где Вы его взяли? – со стороны казалось, что еще чуть-чуть и она начнет прыгать от радости.

– Это не важно, дочка. Ты вот что скажи. Из этого куска получится сшить тебе платье?

– Конечно получится! Еще и останется, – прощебетала Шадияр, широко улыбаясь. – Я как раз мечтала о платье как у Софи Лорен, ну в том фильме… помните?

Мужчины засмеялись в голос, а Шадияр, не обращая на них внимания, обернув вокруг себя ткань словно индийское сари, стала кружится по двору. Не удержавшись, она крикнула:

– Спасибо, Папа! Вот так подарок! Девочки! Айсулу, Гульнар, Анар, посмотрите, что ата принес!

На громкие возгласы Шадияр из дома выбежали девочки. Увидев ткань, каждая из них издала такие же восторженные звуки, что и Шадияр с маленькой Сауле до этого. Айсулу, словно по хрупкому цветку, боясь ненароком нанести вред, очень аккуратно и нежно проводила пальчиками по ткани. Ощущение, испытываемое от гладкого шелка, приводило юную девушку в настоящий восторг. Наблюдая эту картину, Шадияр обернула край ткани вокруг талии Айсулу.

– Я сошью себе платье и тебе красивую юбку, – проговорила тетя племяннице.

– Правда? – восхищенный блеск в глазах дочери Алтынбека говорил сам за себя. Она обняла Шадияр и поцеловала в щеку.

Маленький Марлен, увидев эту сцену, не на шутку приревновал мать и стал издавать угрожающие звуки. Теперь уже смеялись все. Шадияр подошла к нему и подняла на руки. Но ребенку этого было мало, он, толком еще не выговаривая слова правильно, требовал отобрать ткань у Айсулу, чем еще больше всех развеселил. Айсулу также бережно и аккуратно свернула ткань в бумагу и подала Шадияр. Взяв за руки своих сестренок, они пошли обратно в сторону дома, где занимались своими тайными девчачьими делами.

– А ты дашь потом поносить нам эту юбку? – почти шепотом выпрашивала Гульнар.

– И мне, и мне, – тут же подхватила Анар.

– Дам, дам, только успокойтесь, – также тихо, но важно отвечала им Айсулу, остро ощущая в этот момент свое старшинство и наслаждаясь этим ощущением.

Воодушевленный всем увиденным, и коря себя за мужскую слепоту, не замечавшему такие естественные вещи, Заманбек на следующий день добыл еще два куска ткани, не таких дорогих как подарок Шадияр, но все равно тоже не менее дефицитных. Не то чтобы в их родном ауле, даже в больших городах такие ткани можно было достать с превеликим трудом. Счастью женской половины их семьи не было предела очень долгое время.

Третий год после смерти Мариям был ознаменован большим радостным событием. У Алишера и Шадияр родились дочери – близнецы, которых назвали Асель и Асем. Алишер устроил настоящий той для родни, таким образом желая разделить свое счастье по рождению сразу двух дочерей. Старшие сыновья по началу ходили притихшими и подавленными, чувствуя, как любовь отца переходит к новорожденным девочкам. Но со временем, помогая матери в заботе о них, и наблюдая за сестренками, они сами уже не представляли себе жизни иной, в которой не было бы их.

Очень часто с близняшками играл Алтынбек. Как он любил детей, так и все дети всегда тянулись к нему и отвечали такой же большой любовью. Асель и Асем стали центром их небольшого мира, и этот мир делал все, чтобы девочки чувствовали себя счастливыми. Жизнь в обоих домах наладилась, теперь в них все чаще слышался смех, и дома эти со стороны казались полной чашей добра, любви и тепла.

Однажды семья собралась вместе на праздничный ужин. Шадияр с девочками накрыла красивый дастархан. Аппетитные запахи от разнообразных блюд вызывали у всех обильное слюноотделение. Но к столу никто не смел подходить, даже Алтынбек. Все ждали главу семейства.

Аксакал должен был вернуться из дальней поездки. Он уезжал на профилактическое оздоровление в лечебных курортах Грузии, любезно предоставленное государством как ветерану войны. Ирония судьбы заключалась в том, что их аул располагался возле санатория, построенного на месте образования не менее лечебных источников. Но тем не менее, никто от предложенной возможности отказываться не собирался, и дед уехал, заодно решив проведать своих друзей-однополчан, проживавших в Тбилиси и Батуми.

Они должны были вернуться из соседнего села, на котором располагалась железнодорожная станция. Время пути туда и обратно занимало чуть больше полутора часов на легковой машине того времени. Как обычно, рассчитав все до мелочей, за отцом поехал Алишер, прихватив с собой среднего сына. Также идеально рассчитав свое время, Шадияр с племянницами были полностью готовы к возвращению старика, заканчивая последние детали по украшению дома. Все члены семьи принарядились в праздничную одежду, и оставалось только выстроиться во дворе дома и с улыбкой встречать долгожданных путников.

Ануар, расстроенный тем, что очередь сопровождать отца на машине выпала Дидару и совпала с днем встречи деда с вокзала, сидел на лавочке у ворот, высматривая каждую машину на горизонте. Наконец появилась машина отца, и он закричал что есть мочи, тем самым напугав мирно спавших близняшек и вызвав их громкий плачь, а затем как следствие от своей глупости получив подзатыльник от Гульнар, еле их усыпившей. Айсулу и Анар бросились поддержать сестру в расправе над двоюродным братом. Тот, понимая высшую степень возникшей над ним угрозы здоровью, а может быть даже и жизни, попытался спрятаться за их отцом.

В итоге перед стариком Заманбеком, Алишером и Дидаром предстала картина, где посреди двора стояли детские коляски, возле которых Алтынбек и Шадияр пытались успокоить орущих близняшек, а вокруг них бегали Гульнар, Айсулу и Анар, что-то выкрикивая в адрес неуловимого Ануара, которого они никак не могли поймать. Сауле с Марленом стояли на лестнице топчана и громко смеялись на весь двор. Их смех подхватил и Дидар.

Милее картины для Заманбека не было. Он был дома. Он был счастлив и умиротворен.

За ужином дед рассказывал всякие интересные истории, приключившиеся с ним на отдыхе. Особенно, разинув рты, внуки и внучки внимательно слушали его рассказы о передвижении на поезде и полете на самолете. У деда был дар излагать истории очень красочно и интересно. Знавшим о самолетах и вертолетах только по картинкам в книжках и видевшим их лишь по телевизору, полет на самолете всеми внуками ассоциировался с полетом дедушки на космической ракете на Марс. Это было что-то волшебное, из ряда вон выходящее.

Все дети без исключения, да что там дети, даже взрослые любили повествования старика. Воображение один за другим рождало картинки в их головах, смачно приправленные дедовскими ощущениями. Если он испытывал восторг, у всех тут же загорались глаза, если же он испытывал страх, то и всех моментально коробила эта история.

Ужин удался на славу, праздник получился таким, каким все его готовили и ждали. Закончив трапезничать, наевшись до отвала, мужчины как обычно прошли к топчану покурить кальян и попить зеленого чая. Девочки быстро прибрались после ужина, Гульнар осталась мыть посуду, а остальные пошли готовить постели ко сну. Эту ночь Алишер с женой и детьми решил провести в доме брата. Поэтому все ходили расслабленные. Никто никуда не спешил. Шадияр покормила близняшек и передала сыновьям, чтобы те немного по развлекали сестренок, а потом уложили спать. Как только вода закипела, Шадияр по обыкновению принялась разливать чай.

– На обратном пути в поезде мне повстречался Кадырбай. Вы его не знаете, он – мой боевой товарищ, мы с ним воевали несколько месяцев бок о бок, – после недолгого молчания Заманбек начал свой рассказ. Сыновья и невестка стали внимательно слушать.

«В нашем полку было много солдат разных национальностей, но никто никого никогда не делил. Да, шутили, да, разыгрывали, но без злости, мы все таким образом просто старались приукрасить наши боевые будни. Все мы были братьями друг другу, – повествование старику давалось с трудом. – Но вдвоем с Кадырбаем мы были ближе всего, мы были не только из одной периферии, не просто из одного народа, из одного жуза, а близкими земляками и почти соседями. Он всю свою жизнь прожил и живет по сей день в том селе, откуда со станции меня сегодня забрал Алишер».

– Это не тот аксакал, без руки, с которым ты прощался на перроне? – вдруг прервал отца Алишер.

– Он самый… – лицо старика помрачнело. – Но какой он аксакал? Мальчишка совсем… он младше меня на пятнадцать лет… Как раз про случай с его рукой я и хотел рассказать.

Дед, восстанавливая в голове предстоящую к рассказу историю до мельчайших подробностей, не спеша поглаживал свою бороду, затем продолжил:

«Как я уже сказал, мы, будучи сыновьями одной земли, всегда держались друг за друга. Во время боевых действий мы старались не упускать друг друга из виду… Уже не помню сколько дней, но мне тогда это казалось целой вечностью, мы находились на линии фронта и сутками напролет, не переставая, мы вели ожесточенные бои с фашистами. Я не буду передавать вам тот ад, который испытал каждый солдат. Скажу лишь одно. Никто не остался прежним после той битвы. Каждый, кто выжил тогда, стал другим, стал совсем иначе смотреть на мир. И вот в один из таких дней пришел приказ перейти в наступление. Мы не военные люди, мы были простыми солдатами, исполнявшими приказ. Но даже нам было понятно, что вероятность вернуться живым и невредимым из предстоящего боя была сведена почти к нулю».

Старик говорил не спеша, заново переживая те страшные моменты своей жизни, и его голос порой переходил на шепот, сопровождаемый глубокими вздохами от нахлынувших воспоминаний. Его молчаливым слушателям временами приходилось напрягать свой слух, чтобы не пропустить ничего важного. На несколько минут он замолчал, воспоминания минувших дней накрыли его с головой. Медленно покуривая кальян, он лежал на боку с закрытыми глазами. Его дети в терпеливом ожидании также сидели молча. И тут по его щеке побежала слеза, одна единственная. Но сколько всего было в этой слезе, чтобы понять всю испытываемую боль, не нужно было никаких слов, достаточно было увидеть эту слезу старика.

Никто никогда не видел его слез, даже когда хоронили его жену, дорогую Дильду, мать его сыновей, он не пролил ни одной слезы. Горевал, скорбел, но не плакал. Невольно из глаз Шадияр также полились слезы. Неудержимые, крупными ручьями текли они по щекам. Но она боялась шелохнуться, боялась малейшим движением потревожить столь почтенную и столь смиренную задумчивость свекра. Усыпив наконец сестер, Ануар и Дидар незаметно тихонечко присели возле своего отца. Не понимая причин, которые могли так расстроить дедушку и мать, они недоуменно во все глаза смотрели на родителей, но нарушить тишину не посмели.

«Но приказ есть приказ, – продолжил свой рассказ старик. – На рассвете мы выступили вперед. Это было самое страшное и жестокое сражение. Всюду слышался вой картечи, вокруг громыхали снаряды, взрывались гранаты, земля ходила ходуном под ногами, реки крови текли везде. Мы бежали со всех сил, уничтожая врага на пути, а он уничтожал наших братьев. Дым от пороха, комья земли резали глаза, лишая возможности проглядеть дальше тридцати метров. Царил неописуемый хаос, тела людей от непрекращающихся взрывов и пуль превращались в настоящее месиво, многими овладевала паника. Мы с Кадырбаем старались держать друг друга в поле зрения. Но временами мы терялись, потом случайно находились, и так снова и снова. Мне пришлось вступить в рукопашный бой с одним фашистом. Это был молодой здоровый боец, где-то на голову выше меня. Какое-то время я держался на ногах, но потом мои силы стали сдавать. Противник меня одолевал. Он повалил меня на землю и занес надо мной штык, целясь в самое сердце. Но прежде чем, он успел пронзить меня, прозвучал выстрел. Неприятель замертво упал рядом со мной с размозженной головой. И я увидел Кадырбая с винтовкой в руках и улыбкой на лице. В этот момент сбоку мимо пролетела граната и взорвалась недалеко от него, его отбросило в сторону и накрыло землей. В ужасе и полном отчаянии я побежал к своему брату, но по пути меня настигла пуля и попала в спину».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.