Когда плачет каштан

Голос Алтынбека внушал вокруг всем присутствующим свое спокойствие и уважение. Накалившееся было до предела напряжение в комнате потихоньку стало спадать к нулю. Сидевшие за столом мужчины, родные и двоюродные братья аксакала, закивали и с благодарностью смотрели на старшего племянника.

– Ну и что, что у Алтынбека снова родилась дочь. Даст Всевышний у него еще будут дети. Здесь нет вины Мариям, отец, – зацепившись за смену настроения окружающих, Алишер встал на сторону брата.

– Вздумал мне перечить? – сверкнув глазами, с еле заметными угрожающими нотками тихо произнес старик, глядя на своего младшего сына. Но с каждым предложением его голос поднимался на тон выше. – Знай свое место, щенок. Если бы не твоя жена, родившая тебе трех сыновей-батыров, глаза бы мои тебя не видели! Думаешь, я забыл, как ты женился?! Снова против отца идешь?

Мужчины за столом снова напряглись и затихли. Теперь Алтынбеку пришлось прийти на помощь брату:

– Ладно, отец… На сегодня хватит этих громких и нехороших слов. Алишер уже более десяти лет женат на Шадияр, а Вы все никак успокоиться не можете. Посмотрите на них, они же счастливы. Вы правильно подметили, каких великолепных батыров она ему родила. И мы с Мариям тоже счастливы. Спасибо, что подобрали мне такую жену. И Алишер тоже все верно говорит. Даст Всевышний у нас еще будут дети, мы хотим много детей. Главное, чтобы здоровье было крепким.

– Да ну вас… делайте, что хотите… – немного помолчав, смягчился старик и махнул рукой.

И судя по тут же появившейся улыбке Алишера, можно было предположить, что у их отца, несмотря на преклонный возраст, все еще взрывной характер был в порядке вещей, и, уже привычная буря, как правило, всегда была скоротечной, за которой также всегда следовало только что представшее нашему взору моментальное смирение.

– Но не забывай, тебе нужен сын. Если Мариям следующего ребенка снова девочкой родит, я выгоню ее из дома, – строго проговорил в сторону Алтынбека его отец.

А затем уже совсем спокойным голосом продолжил:

– Горло пересохло от вас… довели батю… Зовите их обратно, пусть чай дадут.

Указывая жестом в сторону двери, он говорил о спрятавшихся женщинах и детях.

– Папа, давайте попьем чай на топчане. Я забью Вам и нашим дорогим гостям вкусный кальян, – Алишер миролюбиво стал уговаривать отца. – Дети не поели до конца, пусть здесь останутся, нормально покушают.

– Не прикрывайся детьми. Знаю я… о своей женушке печешься. Она пока младшего кормила, сама не успела ничего поесть, – ничто не ускользало от зоркого наблюдательного взгляда старика. – Ладно, пойдемте на топчан.

Мужчины встали со стола и вышли из дома. Алишер отдав жене и племянницам нужные поручения, побежал готовить кальян. Ануар, успевший поесть в соседней комнате, побежал за отцом. Он очень любил наблюдать, как его отец, всегда так серьезно подходивший ко всему, почти ритуально, как бы отдавая кому-то дань, с большим почтением готовил кальян для гостей. Следом за Ануаром побежал второй сын Алишера, Дидар. Если у Ануара идолом был отец, то Дидар боготворил обоих, и отца, и Ануара. При этом оба брата также сильно любили свою мать с их младшим братом, демонстрируя свои чувства всяческой заботой о них.

Заслугу эту можно было смело отнести к Шадияр, хотя и доброе сердце Алишера также сыграло немаловажную роль в их становлении настоящими мужчинами. Мудрая не по годам, всегда спокойная, Шадияр учила сыновей в первую очередь проявлять любовь и уважение, особенно к их деду, дяде и отцу. И у нее хорошо получалось прививать мальчикам быть почтительными и терпеливыми к старикам, не исключено, что добродетель и другие хорошие качества с легкостью передались им от нее с материнским молоком. Любовь, царившая в их семье всегда, не оставляла окружающих людей, будь то родственники или соседи, или кто-либо еще, быть равнодушным. Кто-то восхищался, кто-то был искренне рад, а кого-то переполняла зависть.

На следующий день Алтынбек поехал в районную больницу навестить жену и посмотреть на ребенка. Их дом стоял почти в самом сердце этого районного центра, совсем рядом находились отделение почты, отделение полиции, в то время имевшее название «милиция», центральный универсам и центральный рынок. А вот больница находилась довольно далеко, ближе к горам, и идти пешком такое расстояние было затруднительно, даже взрослому крепкому мужчине.

По дороге в больницу он, окунувшись в воспоминания минувших дней, размышлял о своей жене, своей семье, своих дочерях. Воспоминания о страхе, испытанным им в момент, когда отец объявил о его скорой женитьбе, вызывали сейчас у него только улыбку. Конечно, сначала пришло удивление услышанному, а потом только страх, за которым последовало повиновение и смиренность.

***

В те годы возрастная категория молодых людей, обязанных создавать отдельную ячейку в обществе в виде семьи была вдвое младше нынешнего поколения современного общества, только-только готовящегося на такие решительные действия, как создание семьи. Стоит отметить, что до наших дней все же дошло, особенно в глубинках нашей страны, навечно укоренившееся мнение, где девушка, не вышедшая замуж до тридцати лет, обязательно обвешивается ярлыком «старой девы», и у родственников умирает всякая надежда когда-либо выдать ее замуж вообще, если только не свершится чудо. Видимым различием между прошлым и будущим было лишь смещение возрастного диапазона «старых девиц».

Во времена молодости Алтынбека сей ярлык вешался на девушек, едва переваливших двадцатилетний возраст. Помимо этого, ярлык могли повесить также и на молодого парня, который по непонятным, каким-то странным причинам, приближаясь к возрасту двадцати пяти, не собирался создавать свою семью. Вот и слишком уж застенчивый Алтынбек, уже несколько месяцев как вернувшись из службы в армии, почему-то не торопился с этим делом, что, естественно, сильно удручало его родителей, особенно отца. И отец, недолго думая, решил взять дело в свои руки и найти сыну достойную жену.

Вообще, семья Заманбека, отца Алтынбека, считалась очень уважаемой и почетной в их ауле. Он, герой, ветеран войны, самый молодой в совете старейшин, был прославлен и известен в каждом доме. За год до окончания войны, сумев выжить после серьезного ранения, контуженный он вернулся в свои родные края, к своей семье, к своей жене. Жизнь этого человека была не всегда спокойной и счастливой, скорее в своей большей половине она была заполнена печальными и мрачными событиями.

Возвращение домой заставило Заманбека пережить самые страшные минуты в его жизни, о которых он старался не вспоминать никогда. Приехав к дому, на его месте он нашел лишь развалины. Оставшиеся полуразрушенные стены свисали над обрывом, за которым текла горная река. В тот момент ему казалось, что сердце его остановилось. Зачем злодейка судьба вернула его к жизни, где нет его семьи? Какая страшная ирония, пройти ад войны и в награду остаться одному в мире. Внезапно им овладело отчаяние, и пришла мысль броситься в воду и покончить со всем этим. Зачем жить, если жить больше не для кого?

Но тут он услышал крики. В его сторону бежала старушка, их соседка, и что-то кричала. Он обернулся и замер. Добежав до него, она схватила его за руку мертвой хваткой. Ей понадобилось время, чтобы восстановить дыхание, она продолжала держать его за руку. Он терпеливо ждал. Наконец отдышавшись, первым делом она бросилась ему на шею и стала обнимать. Из глаз потекли слезы, у нее слезы радости, у него отчаяния и боли. Но, узнав, что его семья в порядке, что все живы и здоровы, слезы Заманбека заиграли радужным блеском и лицо озарилось счастливой улыбкой.

Много дней шли сильные обильные дожди, такие нехарактерные для этих мест. Вода в реке вышла из своих берегов и дошла до десятков домов, в том числе и до дома Заманбека. Мощный поток уносил за собой землю и камни, расширяя берега и разрушая близстоящие дома. Дильда, его любимая жена, вовремя обнаружив опасность, успев собрать детей и документы, смогла спастись. Никто не пострадал, только нажитое добро река унесла с собой. Их приютили родственники, у которых они живут и по сей день. На радостях Заманбек собрался уже было бежать к ним, но старушка остановила его. Она рассказала, что на днях приходил солдат, искал их дом. Он принес плохие вести семье Заманбека, хотел рассказать о его гибели на пути к дому. Но соседка не стала сообщать нового адреса, отослав солдата куда подальше. Не верила она ему. Ведь каждый вечер она «бросала кумалак» на каждого батыра из их аула, ушедшего на войну. Гадание говорило, что все живы, не было смертей в ее камушках.

Заманбек просил старушку не сердиться на солдата, солдат не лгал. Действительно поезд, в котором он добирался до дома, был атакован врагом. Но раньше этого, выйдя на одной из станций, он опоздал, выбирая красивый платок жене в подарок, поезд умчался без него. Вот так ему пришлось добираться на попутных машинах, а где-то пешком. Вот так ему повезло, и он остался в живых. Вот так Заманбек добрался до своей семьи, но не до дома. Но ничего его больше не печалило, разумно рассуждая, он считал, что все остальное было поправимо.

Помимо того, что он пережил личный ад, и почти до конца пройдя страшную войну с самого ее начала, ему в течение всей его жизни пришлось похоронить много родных и близких людей, в том числе обоих родителей, четырех дочерей и двух сыновей, а потом и жена покинула этот мир, оставив его одного. Война, голод, болезни, несчастные случаи как будто преследовали его семью. Один за другим дорогие ему люди уходили в мир иной. И только двух сыновей судьба ему уберегла и позволила вырастить, позволила дать образование, позволила помочь создать им свои семьи и, наконец, позволила увидеть внуков.

Его жена, его верная спутница шла всегда рядом с ним. Она достойно и мужественно переносила все тяготы жизни, даже в самые ужасные минуты отчаяния, когда ее мужу, Заманбеку, обессиленному, упавшему на колени и никак не могущему подняться, казалось, что мир рушился прямо перед его глазами, она, превозмогая себя, призывая в помощь себе все небесные силы, подымала его и вела дальше, вела по их совместному нелегкому пути, и только так, и никак не могло быть иначе. Люди того времени во истину были сильны духом, сильны телом, и это была норма, потому что на любое отклонение они просто на просто не имели права, в прямом смысле в те времена выживали только сильнейшие.

А теперь представьте ситуацию, когда вы – мать или отец, не важно, один за другим хороните шестерых своих детей, и после этого вам нельзя сойти с ума, нельзя терять веру, нельзя никого винить, даже себя, особенно себя, вам надо жить дальше, и стремиться жить дальше и лучше, и стараться не думать, не оборачиваться, и лучше не вспоминать…

Все верно… Я тоже не могу представить такую ситуацию, потому что сразу нарушу первый же запрет и, возможно, даже с радостью сойду с ума. А им было нельзя, и они смогли. Мы сейчас легко позволяем себе кричать, встать на краю и выпустить что есть силы эту горечь и боль изнутри, им же и этого было нельзя. Как много было нельзя, и как мало было можно… И при всем при этом, люди умудрялись доставлять друг другу немножко счастья, кусочками, но все же настоящего.

Свет был везде выключен, лампы потушены. Стараясь не шуметь, Заманбек тихо пробирался к дому через сад. Воспоминания молодых лет, когда он также украдкой бегал на свидания к прекрасной Дильде, теперь уже своей жене, невольно вызвали на лице улыбку. Эххх, что бы он был готов отдать, лишь бы снова почувствовать себя тем мальчишкой? Отгоняя прочь неуместные и нелепые мысли, он зашел в дом. Домочадцы, давно поужинавшие и ушедшие в отбой, мирно спали в своих постелях. Но в одном он был уверен, Дильда точно не спала. Она всегда его ждала. Пройдя в их комнату, он увидел ее лежащую спиной к двери, на боку, но уверенность в правоте своих убеждений не покинула его и на этот раз, и он был прав.

– Дильда, ты помнишь Кобжасара, Сына Келгенбая? Он живет в соседнем ауле, – старик редко обращался к жене по имени, только когда касалось важных тем. Жена, изучившая мужа как свои пять пальцев, давно раскусила эту особенность, и поэтому моментально сосредоточилась.

– Продолжай, Заке. Пока я вспомню, наступит завтра, – переживая, что муж забудет суть разговора, Дильда не стала тратить время на воспоминания.

В ответ она услышала непонятный тихий скрежет, исходивший от мужа. Несколько секунд прислушиваясь к звукам, но все же не разворачиваясь, она продолжила:

– Ты смеешься, или ты умираешь?

Скрежет стал еще сильнее.

– Да тише ты, старый ишак. Сейчас весь дом разбудишь, – шепотом проворчала Дильда.

Заманбек, наконец-то раздевшись, нырнул в постель к своей жене и обнял ее. Она была такая теплая, такая мягкая, что невольно само по себе у него возникло желание.

– Оляяяяя… бетымай… посмотрите на этого старого осла… Совсем из ума выжил? Совсем стыд потерял? Если кто-нибудь узнает, вот позорище-то будет, – она уверено, но мягко отстранила мужа от себя. – Ты где был-то? Пил что ли? И что там с этим Кобжасаром?

Отвергнутый муж какое-то время лежал насупившись, всячески проявляя обиду на свою жену. Но потом ход его мыслей привел к началу их разговора, и он забыл про все остальное. Он так много хотел рассказать своей жене, столько новостей он спешил ей сообщить, но теплая постель опередила все на свете и стала усердно заволакивать его сознание.

– Я нашел Алтынбеку жену… – успел проговорить Заманбек и тут же провалился в глубокий сон, подтверждавшийся громким храпом.

А его жена, потрясенная услышанным, вынужденная вместо продолжения слушать храп своего мужа, долгое время лежала без сна, разбирая в голове целый ворох внезапно возникших мыслей.

Жители аула всегда просыпаются очень рано вне зависимости от того, во сколько они легли накануне. Их жизни были тесно привязаны к жизни домашнего скота, которым требовалось внимание еще спозаранку. Возвращаясь с полным ведром только что надоенного молока, Дильда увидела мужа на крыльце дома, склонившегося над ведром с водой.

– Алтынбек погнал коров к чабану, скоро вернется, поговори с ним, но только, прошу тебя, сильно не дави на него. Принести тебе чего-нибудь? Есть холодный айран. Могу сделать шалап. Голова болит? – в голосе Дильды не было ни капли укора, за что Заманбек еще больше ее любил, еще больше уважал.

– Нет, голова в порядке. Я вчера немного выпил. Но айран бы выпил, потом. Иди сюда, сначала хочу тебе рассказать, посоветоваться.

Поставив ведро с молоком на топчан и предусмотрительно бережно накрыв его чистой марлей, она присела на ступеньки крыльца возле мужа. Дождавшись жену, Заманбек снова заговорил:

– Это дочь Кобжасара, кузнеца из соседнего аула, от первой покойной жены, да будет мир ее праху. Ее зовут Мариам.

Заманбек тяжело вздохнул, что заставило Дильду внутри напрячься. Ей совсем не понравился этот вздох.

«Лишь бы она была здоровой и не сильно страшненькой, а остальное ерунда, чтобы ни было, мы справимся,» – подумала Дильда, но вслух ничего говорить не стала, терпеливо выжидая того, что хочет поведать ей муж.

– С девочкой проблем нет, не волнуйся. Разве что только то, что она молоденькая еще, через три месяца ей семнадцать лет исполнится, – словно читая ее мысли, успокоил ее Заманбек. – Я просто заново переживаю ее историю. Жаль девчонку. Она совсем маленькой без матери осталась, и Кобжасар – глупец, не отдал ее свояченице, когда та просила. А теперь вторая жена ни минуты покоя не дает. Замучила совсем девочку. И Кобжасар страдает от своего бессилия… бесхарактерный добряк! Жену свою на место поставить не может…

Заманбек с раздражением и досадой сплюнул на землю. Брови Дильды сошлись в переносице, но она продолжала молчать.

– Короче говоря, я ему дал слово, что на неделе мы придем свататься. Помоги мне убедить Алтынбека, – Заманбек посмотрел на свою жену только после того. Как закончил говорить. Дильда некоторое время сидела в задумчивости, он ей не мешал.

– А ты видел девочку? – начала она с вопроса.

Увидев отрицательно покачивающуюся голову мужа, продолжила:

– Хорошо, убедим Алтынбека вдвоем.

Заманбек абсолютно не свойственным ему жестом одной рукой обнял жену за плечи. Дильде стало приятно, но виду она не показала. Наоборот, сильнее обычного толкнула кулаком мужа в бедро и ляпнула:

– Не лезь ты в чужие семьи. Сколько тебя просить? Пусть этот Кобжасар сам варится в своем казане. Какая тебе разница, что он с женой делает, или что она с ним делает?

Вставая с места, Дильда демонстративно набрала в ковш воды из ведра, намереваясь смыть плевок мужа и замерев в ожидании.

– Ты тоже знай свое место, раскудахталась… – пробурчал Заманбек, послушно поднимая свои ноги.

В этот момент вернулся Алтынбек. Каждое раннее пре раннее утро, он должен был гнать домашних коров, а их было две буренки и два теленка, через овраг за домом к общему стаду рогатого скота, который аульный пастух собирал со всех домов и уводил пастись в течение дня на жайлау. И с заходом солнца, вдоволь насытившиеся сочной травой быки, коровы и телята, встречаемые хозяевами, возвращались в свои стойла.

Раньше, пока Алтынбек служил в армии, эту работу выполняла Дильда и Заманбек по очереди, но в большей степени, конечно, Дильда. После возвращения эта обязанность по умолчанию легла на плечи Алтынбека. Вообще вся работа по уходу за домашним скотом и его содержанию легла на Алтынбека по умолчанию. Он же в свою очередь все исправно выполнял, ни разу не пропустив назначенное время по утру или по вечеру, всегда содержа хлев для животных в чистоте и порядке, даже курятник.

Второй младший сын Заманбека и Дильды, Алишер, следил за порядком в сарае, погребах и чистотой в доме. Оба их сына не сторонились бесконечных домашних дел и были настоящими работягами, помогая родителям практически во всем. Они не гнушались ничего, даже той части работы, которая в селе относилась к чисто женской и высокомерно пренебрегалась многими мужчинами-сельчанами. Алтынбек, например, мог легко подоить коров, а Алишер, очень сильно привязанный к матери, наблюдая за ней, постоянно обучался ее различным умениям, и к своим тринадцати годам мог также легко по просьбе матери замесить тесто для выпечки хлеба.

Отец семейства Заманбек более всего предпочитал пасти овец, а их у него было порядка пятнадцати, что позволяло ему параллельно заниматься любимым делом – чтением книг, что также позволяло углубляться в свои мысли и философствовать наедине с самим собой.

Бывали вечера, когда отец с сыновьями позволяли себе расслабляться и, сидя на топчане, дружно вырезали из дерева фишки и доски для игры в нарды, украшая их замысловатыми красивыми узорами. Не только жители их аула, но и с соседних сел и деревень были наслышаны об их увлечении. И порой кто-нибудь обращался с просьбой обменять на что-нибудь, вплоть до домашнего скота или птиц, их поделки. С годами, хобби у молодых ребят переросло в достаточно доходное дело.

Увидев родителей и их взгляд, устремленный на него, у Алтынбека внутри что-то щелкнуло. Но в силу своего воспитания он никогда не начинал разговор первым. Отец жестом позвал его на топчан. Следом за ними прошла Дильда. Удобно разместившись, Заманбек снова внимательно посмотрел на сына.

– Мы хотим, чтобы ты женился на Мариям, дочери Кобжасара, кузнеца. Знаешь о нем? Слышал? – Заманбек всегда отличавшийся своей прямотой, не отступил от своей привычки и на этот раз, бросив сыну в лоб всю суть разговора. – Она хорошая девочка. И отец ее хороший человек. Ты уже в возрасте, тебе давно пора жениться, сынок.

– Посмотри на нас. Мы уже не молодые. И мы хотим видеть внуков, – Дильда продолжила речь мужа, вложив в слова, обращенные к сыну, всю свою любовь. Она взяла Алтынбека за руку и поцеловала.

– А я могу подумать? У меня есть время? Я могу ее увидеть, хотя бы издалека? – Алтынбек старался быть почтительным и мягко задавал вопросы родителям.

– Справедливо, – подумав немного, ответил отец. – Но я обещал ее отцу, что скоро мы придем свататься.

Он делал признание сыну, разглядывая трещинки на столе, не решаясь взглянуть на него. Потом, все-таки решился и сказал вслух:

– Я не буду на тебя давить. Подумай до завтра, утром сообщишь свое решение.

Оба родителя посмотрели на сына.

– Сегодня я хочу пойти пасти овец. Вы не против, папа? – Алтынбек был как обычно учтив. Немного удивленный Заманбек, не стал возражать.

Плотно позавтракав, Алтынбек завернул себе кусок свежей лепешки, несколько шариков курта, налил в отцовскую боевую флягу шубата и погнал овец на луг, расстилавшийся на окраине аула.

Их аул размещался в очень красивой и богатой растительностью местности у подножия гор. Природа вокруг в любое время года всегда завораживала своей первозданной красотой. Свежий воздух и вкусная ледяная вода горного родника могли любому вскружить голову и привести в расслабленное и умиротворенное состояние. Жители близлежащих окрестностей по праву считались везучими и успешными. Плодородная земля, густая растительность, да и незабываемая красота вокруг и приближенность к величественным горам делали их более счастливыми, поднимали уровень их жизни порядком выше, чем у некоторых степных жителей.

Удобно разместившись под деревом, пересчитав пасущихся баранов, Алтынбек ушел в свои размышления. Он хорошо понимал, что сам допустил такую ситуацию, вынудив родителей к решительным действиям из-за своей природной застенчивости. Он понимал и принимал их правоту. Но он боялся. Внутри зародился страх, что он не сможет быть хорошим мужем, хорошим отцом. Вместе со страхом растущим комом металось внутри сомнение, сомнение к самому себе. Получится ли у него достойно прожить свою жизнь? Сможет ли он подарить счастье своей семье? Не будут ли разочарованы его родители, жена, будущие дети? Имеет ли он право поддаваться своим страхам и сомнениям и идти наперекор желанию родителей? Действительно ли они правы и лучше знают, что для него будет хорошо? Много вопросов возникало в голове и не давало ему покоя. Ответы на некоторые из них приходили следом, а некоторые, более сложные, более глобальные вопросы так и оставались безответными.

Временами он отвлекался от своих мыслей, следил за овцами, пересчитывая их по головам, сбиваясь и снова считая. Убеждаясь, что все в порядке, все бараны в целости, что никто от стада не отбился, он вновь уходил в свои размышления. К моменту возвращения домой в его голове был готов относительный план, по которому он решил следовать, максимально используя отведенное ему отцом время до утра.

Закрыв овец в загоне, умывшись и переодевшись в свою выходную одежду, Алтынбек предупредил мать, чтобы к ужину его не ждали, и вышел за ворота, сопровождаемый зорким молчаливым взглядом своего отца. Время близилось к вечеру, но было еще светло. В селе, в котором жила его будущая жена, он легко отыскал ее дом. В те времена многие сельские жители еще отгораживали свои дома высокими заборами и строили небольшие деревянные заборчики. И подобрав себе удобное безопасное место, с которого можно было наблюдать за всем происходящим в доме и не быть замеченным, он стал выжидать.

Семья у Кобжасара по нынешним меркам была большой. То и дело по двору сновали люди, жена хозяина дома практически все время находилась возле печи, старшие дети, занятые распределенной между ними домашней работой, как муравьи спешно перемещались между домом, другими постройками, топчаном, огородом и так далее. Мелкая ребятня, так раздражающе путаясь под ногами взрослых, с шумом бегала по двору, увлеченная своими играми. Даже с наступлением сумерек активность движения в доме не уменьшилась. Тишина, видимо, приходила, лишь когда все домочадцы отходили ко сну.

Среди тех, за кем Алтынбек наблюдал, он сразу подметил милую стройную девушку. Она была единственной, кто с серьезным видом молча занимался своим делом, удостаивая своих родственников звуками своего голоса лишь при ответах на вопросы. Не ускользнул от внимания Алтынбека и строгий, порой надменный взгляд жены хозяина в ее сторону, резкие, грубые реплики при обращении к ней. Реакции со стороны девушки было никакой, также молча она заканчивала одну работу и тут же принималась за другую. Заранее настроенный на разочарование, Алтынбек был приятно удивлен ее красотой, и невольно на его лице появилась загадочная улыбка.

В какой-то момент девушка вышла за ворота, держа в руках два пустых ведра. В конце улицы он увидел колонку, из которой жители набирали в дом питьевой воды. Не все дома по различным причинам могли себе позволить вырыть собственные колодцы внутри своего дома. К такому дому относился и дом Кобжасара. Им же, то есть Алтынбеку и его родителям с братом, повезло больше. В их доме имелся собственный колодец с водой.

Не успев подумать, ноги Алтынбека сами понесли его вслед за девушкой. Он догнал ее возле колонки. Рядом никого не было, повезло. Девушка, заметив Алтынбека и по его свободным пустым рукам предположив, что он хочет попить воды, отошла в сторону, уступая ему место у колонки.