То, что не отнять

– Не ерзай под клиентом друг, прошли те времена, бальных платьев и цилиндров. У заядлых театралов нет бюджета талоны на культурку тарить, только таблетки и коммуналка, к сожалению. Да и предприятия больше билетами не поощряют. Посещение работниками театральных постановок, основных блюстителей внешнего вида, закончилось. Тоже, наверное, бюджет отсутствует или ум. Недальновидные руководители. Налегают на корпоративный стиль одежды по пятницам, и пивные столы, со снеками по праздникам. Считают, это сплачивает команду. Надо же, такими дебилами быть. Всякой заокеанской чуши начитались и думают, что снова из России Америку открыли. Развивать коллектив необходимо не только зарплатной зависимостью, но и духовной. Люди тянуться начинают, других втягивают, есть общие темы для обсуждения. В Совке номенклатура редко ошибалась с мотивацией персонала, посмотреть, вон каких кремней взрастила, ему хоть администрацией, хоть школой, а хочешь даже сложным заводом управлять.

Самуил склонил голову набок внимая разумным вещам от Николая.

– Так что, некому бдеть за твоим ультрамодным рэпперским прикидом. Теперь дресс код, кто во что горазд, девчонки джинсы в театр натягивают, парни свитера с отвисшими локтями. Риэл фэшн. Как-то так. Будешь там как полный папа! Кроме всего прочего, бухой я, батенька. А транспорт кидать неохота, будешь моим пьяным водителем сегодня, ну в смысле… ты понял, короче, – Николай осушил заключительную мензурку с лимончелло, окинул хозяйским взглядом стол, напоследок, – ну двинули!

Было заметно, что Самуил смущается немного выделяясь ярким пятном. Как в известной детской страшилке про черноту. В черном на черном, рулил напряженно и сосредоточенно, бесконечно включая поворотники и перестраиваясь из полосы в полосу. «BMW» шёл ровно и послушно даже при многочисленных перестроениях.

– Шахматист, ты чего мечешься с поля на поле, у меня сигарета сейчас из рук вывалится, хорош тут партию на дороге разыгрывать. Давай по – пенсионерки, аккуратно и с достоинством, не «жигулятор» все-таки юзаешь. Задачи тут не стоит сделать шах и мат, а благородно переместиться – Николай прибавил громкости на магнитоле.

Выезжая с Дворцового на Невский под «Red Hot Chili Papers», Николай поначалу про себя напевал незаметно, постепенно переходя на исполнение во весь голос:

How long how long will I slide

Separate my side I don’t

I don't believe it's bad…

На углу, с Адмиралтейским проспектом в самом начале бега Невского, кучковались три воробушка в зеленых жилетах. Заметив гроссмейстера, один, отпочковавшись, решительно двинулся с планом перехват черного «BMW». Самуил сразу просек, что по его душу, включил поворотник, принял вправо. Дорожный служитель даже потряс головой с пониманием. Самуил спокойно, почти полностью опустил стекло, встав у бордюра. Веселый на поживу полицейский, речитативом неразборчиво произнес что-то про спецбатальон и очевидно свою фамилию. Музыку в машине никто не убавил.

– Здравствуйте, говорю, господин водитель, выпивали, запрещенное в машине? – почти наполовину корпуса погрузившись в открытое окно, сотрудник спецбатальона принюхался в салоне и посмотрел на Самуила, даже не спрашивая документы.

– И вам доброго дня господин полицейский. Не выпивали. Выпиваем после восемнадцати исключительно. Если вы про винные пары в транспортном средстве, так это они выпивали, суббота же, могут себе позволить – Самуил жестом указал на развалившегося с комфортом Николая.

– Ну – ну, – с нескрываемой досадой, полицейский взял под козырек, – можете трогаться дальше, ну в смысле ехать. И смотрите аккуратней сегодня рейд в городе до часу ночи, – заботливо и лукаво одновременно добавил он, очевидно в надежде свидеться вновь.

– Что не говори, теперь совсем другие люди. Какая культура. Раньше всю душу вытрясут, а сейчас пообщаться блюстителями порядка одно удовольствие. А нужно, было всего лишь, заменить милиционера, на полиционера – Самуил довольный своей шуткой сам засмеялся.

– Не нужно упрощать друг, им с названием вместе, мозг сломали, поменяли не только одежду, но и наполнение под фуражкой, телефоном горячей линии напугали, денег подкинули. Есть чего терять, поэтому они стараются свое новое лицо сами не рассыпать. Проведена большая государственная работа. – Николай выключил музыку, звонил Антон, а Самуил неспешно парковался у ДЛТ.

– Конечно собираемся, сейчас носы попудрить заехали. Какой туалет? Нет, мы не в туалете. Нет, ничего с собой нет. Это я образно. В магазине мы, короче, сейчас тут быстро и сразу к тебе.

Николай улыбнувшись повесил трубку. Перед выходом из машины протер специальной губкой носы ботинок. Самуил снаружи оценивающее смотрел на запаркованный автомобиль.

– Невский с Абрамычем уже в буфете заливаются, говорят скучно им. И не над кем поиздеваться! Просят все отложить и ехать к ним немедленно. Вот алканы, чувствую разгулялись там не по детски – Николай хлопнул дверцей автомобиля.

При входе Николай, шутливо отдал честь подобострастному блюстителю в черной одежде, угодливо растворившему двери магазина.

Николаю нравилось, захаживать в этот архитектурный склеп, со стеклянными куполами в клетчатые окна, величавыми колоннами и овальными рядами этажей. Переделалось все быстро и дорого, лакшери концерн Меркури затопил роскошью и угодливостью детские воспоминания. Он помнил походы в тогда еще классический и настоящий Ленинградский и большой магазин с матерью за игрушками и одеждой. С профессиональными, немного злыми тетками за прилавками. Отдел-касса-отдел. Было всегда ощущение праздника при посещении этого изобилующего товарами и людьми оплота достаточности. Теперь магазин был не столь многолюден. Продавцы, мальчики и девочки, тихими голосами оживленно перешептывались по углам по три-четыре человека, в ожидании внескидочных покупателей. Бренды яркими табличками переливались на всем пути следования, куда бы ты не повернул. Как бы, преграждая путь, крича, выбери меня.

Поздоровавшись бессчетное количество раз, за время достижения цели, Николай и Самуил поднялись на мужской этаж. Со всех сторон, так же, как таблички с брендами выглядывали испуганные глаза. Николай решил не греметь вешалками и копошиться по полкам самостоятельно, тем более, что алкоголь начинал отпускать, а прибегнуть к помощи консультанта.

– Свободная касса! – крикнул он выйдя в центр зала, подняв два пальца вверх, на манер виктори.

– Добрый вечер, чего изволите? – неожиданно из-за вешалок выскочил первый спринтер. Непонятного пола существо одетое во все черное и с красными глазами, что даже Самуил отшатнулся. Николай неприлично громко засмеялся.

– Вы что от света прячетесь? Признавайтесь, где ваша табакерка? – Николай заглянул ему за спину пытаясь понять место откуда он всё-таки выскочил.

– Я не прятался, – молодой человек вскинул в удивлении подведёнными по кроям бровями, – я товар развешивал тут рядом, – он неопределенно махнул рукой в сторону, – меня зовут Николя, я могу проконсультировать по любому интересующему вас вопросу.

– Так уж и по любому? – Самуил лукаво заулыбался, – тогда скажите нам радиус Земли в морских милях, или нет лучше скажите, что больше подходит одеть в консерваторию туклипс или турнюр? Вы ничего такого не подумайте, это я для одной хорошей знакомой любительницы классики интересуюсь…

Николай слегка отстранил в сторону вдруг развеселившегося Самуила. Посмотрел на узкую темную фигуру консультанта.

– Тезка значит, понимаешь Коля, нужна приличная сорочка, не ночная естественно, и не с такими краями воротника, – Николая указал себе на шею, – желательно светлая, лучше голубая, натуральной ткани, размер семнадцать с половиной или восемнадцать, облегчить задачу тебе помогут портные «Corneliani». Хотя, «BOSS», тоже сгодится.

– Простите, а позвольте спросить какого формата событие вы будете посещать? Мне, будет вам проще что-то посоветовать.

– Мы с моим другом великие театралы, готовимся приобщиться к постановке самого Начо Дуато.

Николя кинул быстрый, критический взгляд в сторону Самуила, тот мерно раскачивался под басовые ритмы слышные из наушников. Несколько секунд, консультант задумчиво трепал свой подбородок, – если не возражаете, была хорошая поставка сорочек у «Ralph Lauren», стиля smart-casual, как раз, то, что вам нужно. Сейчас вам принесу.

– А что, пожалуй, что и подойдет, Ральф Лифшиц – знатный рубашкодел, только одна просьба, одну распакуйте и пройдите паром, вторую более бледного оттенка, я тоже возьму, просто бросьте в пакет. – сказал Николай, глядя на несколько принесенных рубашек. Воротники на них выглядели верхом совершенства.

На выходе, Николай опять отдал честь, служителю дверей, и быстро сунул ему в руку купюру, для улучшения и его настроения. Тот прямо на глазах вырос на голову. Николай опять ощущал себя радостным и неотразимым, в связи со сменой рубашки.

– Казалось бы такая мелочь, а насколько улучшает настроение, – произнёс Николай занося ногу в салон автомобиля, Самуил уже сидел за рулем.

– Слушай, Николай Александрович, в чем секрет? Я все тебе поражаюсь, какой только херни, твоя башка не содержит! Это в каких институтах и сколько нужно заниматься, что бы усвоить такой объем информации необходимой и бесполезной одновременно. Но при этом отсортировать всю ложь и выстроить в прямую линию повествования. Я, вроде, тоже не пальцем деланный, но чем больше тебя знаю, тем больше поражаюсь, – Самуил с почтение оглядел Николая, и в тоже время не отвлекаясь и руля по Конюшенной.

Автомобильный ленивый поток выходного дня еле полз на красный свет.

– Самуил, ты мне льстишь. Обычные телеги, секретов тут вообще нет. Знаешь эти постоянные поездки, чтение на всех языках, в поезде, самолете. Многочисленные иностранные каналы в гостиницах. Я недавно осознал, что перестал замечать разницу между языками, ты должен понять это чувство, перестал переводить, или искать русский смысл в словах и фразах. Мозг, как-бы воспринимает это на подсознательном уровне, даёт нужные импульсы. Нет никакой потребности в переводе, серая губка усвоила и впитала. Когда замечаю это, сам диву даюсь. Сразу всплывает фильм братьев, пардон, теперь уже сестер Вачовски. «Мы все в Матрице». «Take the RED pill».

На недавних переговорах с иностранцами, я не понимал, что от меня хотят русские. Хотя, я представлял интересы именно российской стороны. Бремя интеллекта не всегда гуд. Как видишь, есть и побочные эффекты в пресыщении информацией. И повторяю ни-че-го секретного само как-то получается. Мозгушка Серушка перестроилась.

– Все равно, красава, у тебя в родне наверно много еврейской крови намешано, – Самуил посмотрел на Николая улыбаясь и немного завидуя его харизматичности.

– Да каждый русский, как минимум, состоит на одну пятую из этой крови, может четвертую часть, просто не желают это признавать, – Николай захохотал и достал сигареты из кармана пальто.

Николай смотрел на темнеющий город за окном, было сухо и ветрено. На светофорах народ торопливо перебегал улицы, вслед толпе, ветер кружил пыль и разноцветные бумажки. На переходе, в свете фар, был виден тощий мужик с замасленными нарукавниками поверх не менее замасленного пуховика, тяжело кативший дребезжащую тележку с ярко-намалеванной красной надписью «HOT DOGS».

Николай очень любил свой город. И никогда не уставал признаваться ему в этом. Всех этих без конца снующих людей, туристов толпящихся у Дома Зингера. Эти знаменитые и потертые дома в центре. Темную воду в каналах и реках. Любил, не потому, что родился тут, а потому, что здесь друзья, работа, особая атмосфера. Исключительно всегда особые отношения между жителями, и тем острее чувствовал это, когда приходилось уезжать в недолгие командировки за границу. Сейчас, глядя на массы передвигающихся субботних людей, он чувствовал смутную тоску с интересом вглядываясь в лица прохожих. Люди, даже кто случайно оказались в эту минуту на улице, тоже переживали сопричастность и любовь застывшую в величавой архитектуре и городском движении. Сопричастность к ледяной Невской воде, пронзительному северному климату, не похожей ни на что в мире петербургской среде обитания.

Не успели они подъехать к входу, как подбежал мужик с табличкой «старший администратор».

– Михаил Абрамович распорядился вас поставить на служебную парковку.

– Возьми и сделай с нами это… поставь нас! Нее, ну мы так-то не против. Веди нас, наш талисман, наша кибитка полностью в вашем распоряжении, где та блатная зона для лиц наделенных особым расположением господина Директора? – Николай первый раз заезжал на парковку театра.

Самуил еле выруливал в узком дворе-колодце, забитом машинами и кортежем Невского. Охрана Антона стояла на улице и что-то обсуждала.

– Здрав буде опричники, где ваш благодетель восседает? Имеем особую миссию, шутами вызваны потешить царствующих, да будь они здравы на долгия лета! – Николай и Самуил захихикали.

Разговоры прекратились, охрана в ответ насупилась.

– Я укажу вам путь,– засуетился появившийся из-за машин мужик с табличкой, – они-с в буфете на втором этаже, прошу следовать за мной.

– Follow him! Straight ahead! – хэштэг бар реальной культуры,– продолжали куражиться парни.

Короткими перебежками с кучей поворотов, петляя по коридорам, перешагивая приступки, поднимаясь на две ступеньки, спускаясь на полторы, они наконец вышли к большому свету. Николаю вспомнился Инженерный замок, с похожими тайными ходами, умели пращуры строить сооружения, для всех случаев жизни.

– Ну вот и тролли подоспели! Как же я рад вас видеть Николай Александрович, – Антон вскочил со стула навстречу идущим. – Разрешите сдуть с вас паутину нежнейшим образом.

Во втором зале, после буфета, за полуприкрытыми высокими позолоченными дверями был накрыт круглый стол. Стол ломился от изысканно оформленных бутербродов с разными составляющими. Чаще всего мелькала красная икра, классика театрального антракта советского времени, не потерявшая актуальность и по сей день, облагородилась только немного, обрезанными краями белого хлеба, величиной икринок и вздувшейся ценой. В центре стола стояло несколько ведерок с «Моётом». За столом в разных позах сидели, кроме директора и Антона, несколько молоденьких девушек. При виде входящих незнакомцев, некоторые зарделись пунцом, как розы.

– А вы понапрасну переживали, мои лебедушки, наши силы почти сравнялись, четыре к шести – Невский вскочил наливая всем шампанского.

– Самуил, вы как ? Прочистите изможденный до шестичасовым воздержанием организм? Или это до завтра до шести вечера ждать нужно? – Антон замер с наклоненным горлышком бутылки у бокала напротив Самуила.

– Отчего же, такое событие как посещение театра, вдвойне приятное своей внезапностью пропустить невозможно, да еще под игристое вино, в обществе столь обворожительных особ, – Why not? – как говорится. – Самуил подмигнул куда-то в сторону балерин.

Балерины сидели по стойке смирно, сильно накрашенные театральным гримом, от этого, их глаза казались огромными и бездонно-черными. Одеты они были все в какое-то подобие спортивных костюмов, но выглядели все равно нежно, сказывалась молодость. Яркий грим и обилие чёрного делало их очень похожими на знойных мексиканок. Кокетливо прикрывая рты, они постоянно перешептывались между собой, поглядывая в сторону мужчин.

За дверями началось отчетливое движение, публика прибывала в святая святых, театральному буфету. Знакомиться с девушками особого смысла Николай не видел, он все равно не смог бы запомнить кому, какое, имя принадлежит в этом гриме. Столующиеся больше примерялись знаками между собой. Изредка, кто-то произносил короткий тост за любовь и прочее дежурное словоблудие. Тем не менее, было непринужденно весело и без обязательств. Девушки почти не пили, за них отдувалась мужская часть усердно поглощая содержимое бутылок и закусывая сандвичами. Раздался первый звонок. Балерины переполошились, как в курятнике. Затем опомнившись, они чинно встали, отвесили реверанс, и легко пошли паря над полом при этом выкидывая вперед носок.

– Пожалуй, пора перемещаться в ложу, пока устроимся, пока разложимся – Антон тоже вскочил, выглянув за дверь, кого-то позвал жестом. Его поступь не напоминала парения над полом.

Вся компания дружно поднялась и весело пошагала за Михаил Абрамовичем, который, проходя через фойе, кивал головой налево и направо. Некоторым он просто подмигивал. Антон, тоже успевал кивать знакомым. Николай видел пару дружески улыбающихся лиц, но посчитал, что сегодня можно обойтись и без ручканья. Отдых располагал забыть о делах насущных. Хотелось праздника души и просто хорошего вечера.

Глава 7. Оплот душевного равновесия

Продираясь сквозь наплывающие торосы людской массы, спешащей приобщиться к культурному возлиянию, Николай втягивал носом ароматы женских и мужских духов. Дорогих и не очень, собранных мастерами вручную или разлитыми на заводе массовой бытовой химии под Нижним Новгородом.

Эти кружащие голову запахи. Один из важнейших признаков принадлежности к социальной группе. Для каждого они что-то значили. Указывали на своих, таили загадку, отталкивали резкостью, манили наслаждением, намекали на неуместность или даже сюрреализм происходящего, могли объяснить или запутать еще больше. Николаю нравились ароматы обитающие в театральных фойе и гардеробах. К месту, надетый аромат дополнял портрет обладателя. Или наоборот, ввергал в пучину несовместимости и отрицательности. Около таких людей хотелось задержать дыхание, и упаси боже, если они располагались на представлении рядом.

Мужчины, в основном, были в костюмах, разбавленных броскими деталями, галстуками, нагрудными платками, бабочками, кричащих цветов классическими ботинками. Выигрывал соревнование в оригинальности желтый или красный цвет обуви.

Многих, на гладко выбритом лице, сопровождал неизменный спутник, винно-водочный загар. По внезапной судороге душившей их отрыжки, и потоку внутреннего воздуха, выдуваемого куда-то в сторону, прикрытого ладонью, становилось понятно, что они опять достигли состояния дзен. Они были полностью уверены, что никто этого не замечает, и не чувствует запаха. Этот было даже тяжелее воспринимать, чем запах дешевый, или запах несоответствия. Частично переваренный запах любого алкоголя, а особенно коньяка и виски, перекликающийся с запахом тела и по пригородному мощно надушенный одеколонной субстанции, независимо от цены, вызывали головокружение и рвотные позывы. Было нестерпимо больно смотреть на спутников и спутниц, такого загорелого путешественника, если они сами не были в таком состоянии. Как правило, это была хрупкая девушка, краснеющая в тон лица спутника, если на них кто-то обращал внимание. Мужчине было все равно, он с азартом незаменимого прожигателя жизни наблюдал остекленелым взглядом за чужой «дичью». Чужими спутницами и их кавалерами.

Николай, был глубоко согласен с утверждением, что мужчин обязательно нужно выводить в театр. Выгуливать, как животных. Там, и только там, в этом оплоте высоко моральной культуры мужчина, хоть на короткое время менялся и облагораживался. Даже, несмотря на заливание страхов душистыми и крепкими жидкостями разом. Мужчина, открыто и часто, смотрел по сторонам сравнивая себя с другими мужскими особями. Оценивал по личностной шкале достоинства и недостатки обоих лагерей. Мерился успехом, своей одеждой, своим будильником на запястье, своей женщиной. Иногда, своими прилежными и по-модному упакованными детьми. Даже своими знакомыми подошедшими с ним просто поздороваться.

В сытые времена, каждый день, открывалось что-то новое. Иногда что-то приличное. Размер не имел значение. Значение имел стиль. Будь то магазин, корнер, ресторан, выставка или прочее грандиозно-вымышленное из пальца высосанное мероприятие. Любой, уважающий себя, горожанин пытался попасть на такое открытие. А то и несколько за день мероприятий. Не съесть, так хоть надкусить. Засветиться в городской хронике и запечатлеться в объективах светской хроноты. Попасть в вожделенные полосы с фотографиями, наряду с известными медийными персонажами. Ежедневное участие в карусели посещений требовало соответствия поводу в одежде и украшениях. Касалось каждого участника забега, невзирая на пол. Все эти бегуны, были лучшими клиентами шикарных магазинов и бутиков, стремились к первым местам вваливая бюджеты для яркости своей звезды на один вечер. Жертвуя порой многим, не соглашались на компромисс использования одного и того же дважды. Постепенно, лихорадочные открытия сходили на нет. Иногда публика выпадала из обоймы, а иногда сама обойма не желала тратиться на открытия, тихо открывая двери после ремонта, или развешивания новых картин, ограничиваясь продвижением через социальные сети или по сарафанному радио.

А в последнее время, происходило больше громких и скандальных закрытий тех же самых мест. По разным причинам, по большей части из-за низкого спроса, или падения качества товара или услуги. Народ, понемногу уставал от однообразия, в связи с отсутствием лишних денег царственно восседал на природных и домашних развлечениях. Но наряды были, у девушек точно. Они все равно покупали обновки для поддержания интереса мужского населения к своей персоне, или просто по своей природной потребности покупать.

Любой театр, как и в дворянские времена остался почти единственным VANITY FAIR. Туда одевалось все получше и подороже. Туда богинями захватывались спутники, но как бы заодно. Теперь, это был плацдарм показа нового вооружения, новых побед или констатация чужого поражения. Все слухи и сплетни ползли именно отсюда, как из книг Пушкина или Лермонтова, сводка с балов светских красавиц.

Николай, имея возможность дойти до ложи за минуту, растягивал удовольствие, замедлил шаг, отстав от товарищей. Он наслаждался картиной много и дорого в одном месте. Жеманная публика не торопилась даже после напоминающих звонков, растягивая слова в процессе общения со знакомыми. Жесты руками не были призваны дополнить речь красками, а похвастать новым браслетом, кольцом или часами.

Женщины… Это была отдельная театральная красота. Они сами по себе были актрисами и балеринами на сцене жизни. Порой почище тех, на кого сами пришли посмотреть. Николай жадно озирался, впитывая все происходящее вокруг, фотографируя в памяти каждый момент. Тончайшие пьянящие вечерние запахи с медвяными оттенками накрывали с головой. Попадались задорные молоденькие девушки, одетые абсолютно не к месту и событию, но по моде. В черных кожаных или тёмного денима джинсах. Замотанные своим главным оружием блестящим по-цыгански шарфом разных оттенков с множеством букв «LV».

Возрастные девушки выглядели многим лучше, с тщательнейшим образом продуманным гардеробом и подобранными в тон разными мелочами. Они никогда не суетились попусту, как молодежь, понимая где они и зачем. Маникюр на их загорелых ухоженных руках был, сам по себе, произведением искусства, точнейшим дополнением к вечернему платью или брючному костюму с глубоким декольте в вырезе которого сверкали уместные дорогие камни. У этой группы девушек, главным аксессуаром, являлись не дешёвые механические устройства на руках. Язык не поворачивался назвать их часами от известных домов и мануфактур «Cartier», «Blancpain», «de Grisogono». Утяжеление люкса поддерживала различных размеров классика от «Hermès». Любимая вместительная авоська стильных француженок для багетов и документов. В отличии от более молодого поколения. Поколения предпочитающего железный шелест цепочек клатчей «Chanel».

Весь этот птичий базар приносил нестерпимое удовольствие Николаю. Он мог без конца вдыхать, слушать, наблюдать, очаровываться. В простой жизни редко можно было встретить столько красоты на одном клочке паркета. Женская половина общества безусловно готовилась всегда к «выходу», но не столь тщательно, как к визиту в театр. Чаще пренебрегая чрезмерными изысками при посещении ресторанов, рассматривая это как рутину или встретиться с такими же девочками.

Мужской и женский лагерь были достойны друг друга. Интересны и зависимы друг от друга. Мужчины, выкатившие колесом грудную клетку, в хмельном обожании своих спутниц. Женщины, что-то усердно сметающие с плеча своих самцов. Настоящий концентрированный цирк тщеславия.

Перед входом в ложу Николай еще раз окинул взглядом оба крыла левой и правой стороны. Глянул с наслаждением на торопящуюся к своим местам публику. Новомодный на манер гостиничного замка на входной двери в ложу был открыт пожилой служительницей. Она ничего не спросила, только щелкнула по устройству магнитной картой. У Николая мелькнула мысль: «фотографию ей, что ли мою выдали?»

У сотоварищей все было организованно. В центре ложи стоял небольшой овальный стол на одной ножке загроможденный теми же ведерками с игристым. Из нового, добавилась только красивая гусеничным бубликом бутылка с темно-коричневой этикеткой и кентавром, целящимся в направлении зада Антона. Антон, как обычно, давал ценные указания по телефону. Михаил Абрамович слегка приобняв Самуила, что-то доверительно объяснял, указывая в партер.