В лабиринте переходов

– Я помню, но…

– Но?

– Но, я хочу быть только с нею. Вы не знаете, какая она!

– А ты? Ты уверен, что знаешь?

– Мы вместе недавно, но мне кажется, что я знаю ее всю свою жизнь. Она такая!.. Такая!..

– Я знаю ее? Как ее имя?

– Тарива, учитель.

– Это из тех, кто недавно прибыли с Севера?

– Да.

– Я не знаю эту группу. Они прибыли в Храм уже после того, как мы вышли в поход. Надеюсь, что у тебя хватило благоразумия не посвящать ее в наши тайны?

– Конечно! – почти обиделся Вана-тан.

– Хорошо. Не дуйся. Главное – помни, чему служишь, а время само покажет: кто есть кто, – учитель сделал паузу, видимо собираясь с мыслями, чтобы не упустить что-то важное. – Я вызвал тебя не за этим. Завтра мне предстоит поединок, и я не знаю, чем он закончится.

– Поединок?! Как? С кем? – изумился Вана-тан.

– Это дуэль.

– Дуэль?!

– Меня вынудили бросить вызов. Вождь степняков Терк-кхан.

– Но ведь он не жрец и не владеет Силой?! – еще больше поразился ученик.

– Поединок будет на мечах, – пояснил учитель, – проблема не в этом. Даже если я завтра погибну, власть перейдет в достойные руки – у нас много сильных жрецов.

Вана-тан от неожиданности даже не нашелся чем возразить.

– Нам как никогда нужна связь с иным миром. Ты знаешь, что Узор Силы опять изменили, мы снова слабеем. Я уже активировал амулет на вызов, но выйти на связь можешь только ты. Попробуй прямо сейчас – мне нужно проверить кое-что.

– Хорошо, учитель, сейчас.

Вана-тан привычно попытался настроиться на дальнюю связь и ощутил, как его зов уперся в непроницаемую пустоту, словно в мягкую стену. Он снова и снова пробовал пробиться дальше, но эта стена пружинисто отбрасывала его назад.

– Хватит, – донесся до него голос учителя, – Я вижу, что у тебя ничего не получается – кто-то лишил тебя этой способности. Скорее всего, в этом виновата твоя подружка. Подумай.

– Нет! Тарива не могла. Такое можно сделать только специально, а она не такая!

– Помнишь, что женщина может не только придать тебе сил и открыть новые уровни?

– Помню, но это не тот случай!

– Пока не знаю, но это можно проверить. Давай, сделаем так – я поставлю тебе мысленный барьер, и никто не сможет влиять на тебя. Никак. Это можно сделать только на короткое время. Пока он действует, тебе нужно будет лишь наблюдать за ее реакцией. Если это Тарива, то ты все поймешь по ее поведению. Если же нет – я извинюсь и признаю, что ошибался. Согласен?

Вана-тан ненадолго задумался и уверенно ответил:

– Согласен. Я уверен, что Тарива не враг, и поэтому – спокоен. Сколько у меня времени? – спросил он, чувствуя легкий нарастающий гул барьера в своей голове.

– Самое большее – до следующего утра.

– Хорошо. А как же вы, учитель? Что будет с вами? Этот степняк – неплохой мечник. А вы? Когда вы держали меч в руках в последний раз?

– Давно. Но все же, нас учили сражаться не только магией, – попытался успокоить его жрец, – поэтому небольшой шанс у меня все-таки есть. Мне нужно еще подготовиться к поединку. Пока есть время, я должен проверить еще кое-что и принять меры, если мои догадки подтвердятся.

Локка-тал продолжил уже другим тоном, мягко, почти по-отечески:

– Понимаешь, жизнь – это игра, и если ты не знаешь правил, то обязательно проиграешь. Сильные игроки сами выбирают для себя тактику и применяют ее, используя самые слабые стороны соперника, чтобы достичь желанной цели. Каждый играет по-своему. Кто-то силен в ближнем бою, а кто-то любит держать дистанцию. Нам достались сильные противники, и мы обязаны это учитывать.

Ты еще молод и не знаешь всех тонкостей, вернее – часто не доверяешь тем, кто хочет тебя предостеречь и кто намного искушеннее тебя. Это обычная ошибка молодости – легко принимать на веру одно и полностью отвергать другое. Принимать решения не разумом, а чувствами очень опасно – можно сделать неверный ход, не имея опыта или поддавшись легкости выбора. Мы все иногда ошибаемся, но ошибки бывают разные – одни дают нам опыт, другие могут убить.

Иди. Иди и помни – на тебе лежит огромный груз ответственности. От тебя теперь зависит почти всё: судьба Храма, судьба людей, судьба нашего мира.

– В холодильнике есть салатик, котлеты и картошка. Света, ты проследи за ним, чтобы он ел нормально, а то будет опять всухомятку холодное глотать, – мама Егора стояла возле дверей, застегивая плащ. – Не время сейчас уезжать, но мы обещали тете Люде, что на свадьбе ее сына будем обязательно. Через три дня приедем. Расскажешь потом, как он себя тут вел?

– Ну, мам!

– А ты не «мамкай» мне! Знаю я тебя! И лежи больше, отсыпайся. Тебе сейчас покой нужен.

– Да вы не переживайте – я за ним присмотрю. Никуда он от меня не денется! – поспешила успокоить ее Светлана, со злорадной улыбкой инквизитора поглядывая на Егора.

Егор шутливо поднял руки и обреченно отозвался:

– Всё-всё, мам, сдаюсь! Обложили меня, как медведя в берлоге.

– Смотри мне! – погрозила она пальцем сыну, присела на пару секунд на чемодан и тут же заторопилась к выходу. – Всё, пошла я. А то отец там, в машине уже заждался – сейчас опять ворчать начнет. Света, запри дверь за мной, пожалуйста.

Она еще что-то негромко говорила Светлане в коридоре, но Егор не расслышал. Щелкнул замок, и торопливые шаги в подъезде затихли.

– Ну что, будешь меня слушаться? – продолжая улыбаться, осведомилась Света. – А то маме нажалуюсь!

– Ябеда! – огрызнулся Егор, притягивая ее к себе.

– Но-но, больной! Что за вольности? Вам постельный режим прописан!

– Ну да, именно постельный, – ехидно заметил он.

– Ох, ты и жучара! – хмыкнула Света, чмокнула его в губы, ловко выскользнула из объятий и, привычно проверив ему ладонью лоб, упорхнула на кухню.

«Ты кушать хочешь?» – раздался ее голос, перемежаемый позвякиванием посуды.

– Пока нет.

– Тогда я тебе чаю с малиной сделаю, горяченького.

– Это можно, – великодушно разрешил Егор и сладко потянулся всем телом.

Чуть позже, напившись душистого сладкого чая, она забралась к нему, и Егор, положив голову к ней на колени, предался томной неге. Чувствуя тепло ее тела и нежные руки, которые гладили волосы, он слушал, как осенний дождь тоскливо стучит по подоконнику за окном и думал, как хорошо вот так лежать и ни о чем не беспокоиться: в тепле, рядом с близким человеком. И даже боль в затылке медленно отступила и затаилась где-то в глубине, не мешая наслаждаться умиротворением тишины и покоя. Все мысли, включая «шаловливые», понемногу замедлили свой хоровод и осели, как оседают на дно чаинки в стакане. И если вначале Егор был готово мурлыкать, как пригревшийся возле хозяйки кот, то теперь он не спеша погружался в мягкое облако сна.

Идиллию разрушил телефонный звонок, пронзительно разорвавший тишину квартиры. Светлана вздрогнула от неожиданности, и Егор приподнял голову, пытаясь спросонья сообразить, что это такое собственно было. Чувствуя, как боль занимает свое привычное место в районе затылка, он дотянулся до аппарата.

– Алло. Кто это?

– Привет, больной! – Санин голос звучал озабоченно, несмотря на привычный тон. – Есть новости.

– У тебя, как всегда, все новости срочные? – недовольно уточнил Егор.

– Не знаю «как всегда», но на этот раз так и есть!

– И что за новости?

– Нашу лабораторию опечатали!

– Стоп! Это как? Почему?

– Как? Висит бумажка с печатью и чьей-то подписью, а почему – сам не знаю. Я заскочил ненадолго: забрать кое-чего надо было, ну и проверить, как там обстановка, а тут – фиг вам! Арсаныча найти пока не смог, но пытаюсь. Так что завтрашний сеанс связи под большим вопросом!

Чаинки мыслей снова беспорядочно закружились в голове, будто их размешали ложкой.

– Фигасе, заявочки! И чего теперь делать? – озабоченно пробормотал Егор.

– Найду Арсаныча – будет видно, я надеюсь.

– А мы?

– А вы постарайтесь быть на связи.

– Хорошо, – ответил Егор и, кладя трубку, подумал: «Чего уж тут хорошего-то? Опять фигня какая-то!»

Светлана, которая навострив уши, слушала их разговор, соскочила с кровати и глазами, полными тревоги, смотрела на Егора.

– Ничего не понимаю! С какой это стати?

– Не переживай ты так, – попытался успокоить ее Егор. – Может быть это просто недоразумение. Всякое бывает.

– Ну да, вот так – ни с того ни с сего, и сразу опечатали?

– Разберемся. Найдем Арсаныча и всё утрясем. Жаль только, что всё это не вовремя.

– Вот-вот, как нарочно!

Она вдруг посмотрела на часы, стоящие на тумбочке и всплеснула руками:

– Ох! Мне же надо было… значит так, ты пока отлеживайся. Я пробегусь по своим делам и вечером заскочу. Ладно?

– Да не вопрос. Уж что-что, а полежать-то я всегда смогу, – улыбнулся ей Егор.

– Вот и ладно.

Она торопливо накинула свое серое пальтишко и, завязывая шарф, подошла к нему.

– Закроешь за мной?

Егор на секунду задумался, достал из тумбочки запасные ключи от квартиры и протянул их Светлане:

– Держи. Давно хотел их тебе дать, ну так, на всякий случай. Закроешь дверь снаружи.

– Ой! Мне ключи? – удивилась она и, чуть прищурившись, уточнила. – «Давно»? Это что-то должно означать?

– Ну, в общем, да, – еще раз улыбнулся он.

Она расплылась в ответной улыбке и ненадолго прильнула к нему в поцелуе.

– Всё, я убежала. Будь паинькой. Скоро вернусь.

– Ага. Будь осторожна там – мало ли что.

– Обещаю! – уверила она и многозначительно погремела ключами.

Егор слушал, как Светлана возится с новым для нее замком и несколько рассеянно думал: «Ну вот, и еще один шаг к совместной жизни сделан. Непривычно как-то. Интересно, а я никогда об этом не буду жалеть? – он прислушался к своим ощущениям. – Похоже, что нет».

Он медленно и осторожно поднялся, дошел до окна и долго смотрел через покрытое каплями дождя стекло на мокрый двор и одинокое дерево в пожелтевшей листве. Привычный пейзаж, обычно навевавший на него грусть, сегодня казался красивым и романтичным. В этот момент хотелось читать стихи, что-нибудь из Есенина, например. Увы, школьная программа по литературе оставила в его памяти лишь ощущение светлой грусти от подобных стихов, не сохранив подробности. Он пошарил глазами на книжной полке, но ничего подходящего не нашел и снова завалился в постель, не придумав ничего лучшего. Подумав, что неплохо бы вздремнуть чуток, он только повернулся на бок, как снова зазвонил телефон.

– Алло, это я. – услышал он Санин голос, звучавший еще тревожнее.

– Да. Что-нибудь узнал?

– Узнал. Арсаныч в больнице.

– В какой больнице? Что такое?

– В кардиологии. Что-то с сердцем.

– Это серьезно?

– Криз был ночью. Сейчас вроде отпустило, но он очень слабый. Сколько продержат там – не известно.

– Вот же, блин!

– Нервы, да и не молод наш Арсаныч уже – обычное дело. А тут разом столько навалилось: похоже, что на кафедре у него проблемы. Хорошо хоть так обошлось.

– М-да.

– С лабораторией тоже не лучше – за полгода никаких результатов, и тему вроде как прикрыли. Или просто воспользовались, что Арсаныч слег. Короче, пока всё «заморозили», а может, просто кому-то наша комната понадобилась – пока непонятно.

– Ну, совсем «хорошо»! – сокрушенно произнес Егор.

– Ага. Вот такие вот дела…

– Как-то всё в одну кучу валится! Не думал?

– Думай, не думай, но так оно и есть, – согласился Саня.

– Осталось выяснить – это просто случайность или?..

– Или? Ну, нет – это вряд ли. Ладно, я поскакал дальше по делам. Потом еще позвоню. Ты как там, валяешься?

– Стараюсь, но от таких новостей уже подбрасывать начинает!

– Отлеживайся, пока есть возможность, – командирским тоном сказал Саня.

– Развелось вокруг меня начальства – все командуют! И что значит «пока»? – поинтересовался Егор.

– Есть у меня предчувствие, что это – только начало чего-то…

– Думаешь? А вообще – похоже на то. Ну, давай «скачи» дальше. Созвонимся.

– Пока.

Егор задумчиво прослушал несколько коротких гудков и положил трубку.

С самого первого момента, когда судьба открыла перед ним дверь со странной табличкой «Лаборатория теории времени», ход жизни бесповоротно изменился. Знакомство с Аркадием Александровичем (Арсанычем) и Светланой; Саня, так органично вписавшийся в их маленький исследовательский коллектив; загадочная и в чем-то бредовая цель по установлению связи неизвестно с кем; шокирующие результаты и невероятные последствия. Прошлое казалось серым, скучным и незначительным, вроде предисловия к основным событиям. Мозговые штурмы и чаепития наполняли маленькую комнату с пыльными шторами уютом и ощущением причастности к серьезному делу, новому и удивительному. Тема исследования, сперва казавшаяся обычным переливанием из пустого в порожнее, вдруг наполнилась смыслом. Мир Храмов, жрецы, война с «черными», Узор Силы, волшебный амулет, козни врагов – это уже не казалось таким далеким и сказочным. Теперь Егор знал наверняка – от его скромного вклада зависели судьбы и жизни людей, далеких и близких. И лаборатория воспринималась как точка отсчета, база – своя, надежная и незыблемая, как штабной бункер во время военных действий. Но теперь… так глупо, нелепо и до обидного просто и обыденно.

Обведя взглядом пустую комнату, в которую начали пробираться первые вечерние сумерки, он откинул одеяло и настороженно застыл на месте. Ему вдруг показалось, что из-за неплотно прикрытых штор на него кто-то смотрит! Ощущение чужого взгляда было настолько реальным, что по телу пробежали мурашки. Егор резко вскочил с кровати, и его тут же качнуло уходящим из-под ног полом. В голове возник пульсирующий шум. Широко раскрыв от удивления глаза, он обнаружил, что всё вокруг, медленно ускоряясь, поплыло по кругу. «Карусель» набрала обороты так, что картинка начала смазываться, и вдруг мир вокруг словно «выключили», как выключают обычную лампочку в темной комнате.

Первым к Егору вернулся слух. Постепенно едва различимые непонятные шорохи стали громче и отчетливее, хотя ясности это ничуть не добавило. Что-то шебуршало и поскрипывало в полной темноте и, как Егор не старался, никоим образом не ассоциировалось вообще ни с чем. Чуть позже к этому шуму добавились сопящие звуки и приглушенное покряхтывание. Чтобы понять, что происходит, пришлось напрячься, вслушиваясь в малейшие нюансы. И в этот момент раздался оглушительный грохот! От неожиданности Егор вздрогнул всем телом, попутно осознавая, что тело он все-таки чувствует, и услышал знакомый голос:

– Итить-колотить твою растак! Чёб тебя бесы разорвали!

– Ерофеич, ты? – осторожно осведомился Егор.

– Да я это, я. Кто ж еще-то?

Голос у домового был чуть с хрипотцой и в этот раз заметно шепелявил.

– А ты где? И чего ты там делаешь?

– Да, тута я! Шукаю маненько, пока ты дрыхнешь.

Послышались чирканье спички об коробок. Вспышка, и через несколько секунд Егор увидел перепачканную физиономию знакомого персонажа, зажигающего небольшую свечку. Мерцающий свет немного осветил стены комнаты, стол и опрокинутый стул.

– Уф! Ну, здравствуй, мил-человек! – с облечением произнес Ерофеич и расплылся в довольной улыбке, словно демонстрируя отсутствие переднего зуба на самом видном месте.

– Привет. И чего ты там «шукаешь»? – поинтересовался Егор, сообразив, что всё еще находится в своей комнате, почему-то лежа на полу возле кровати.

– Ну, дык, известно что – амулетик заветный.

– А с чего это он тебе вдруг понадобился? Спереть решил?

– Да, бог с тобой! Мне он как раз вообще без надобности, а тебе скоро ой как пригодится! Только для этого его надо актива… акти… тьфу! Зачаровать его нужно по-иному – вот!

– Активировать? Но ведь с ним обычно жрецы чего-то там делают для этого?

– Ох, милок! Не до того им нынче! Там у них такое твориться – не могут они пока ничего! – сокрушенно махнул Ерофеич рукой. – Вот, меня опять к тебе и заслали. Не могут они без Ерофеича, никак не могут!

– Незаменимый ты, видно, – добавил в голос немного лести Егор.

Домовой, услышав это, сразу горделиво приосанился и потешно попытался придать важное выражение своему лицу.

– А ты думал? Всё же на мне и держится! Им-то чего? Они там, наверху, сочинят чего-то, а мне – выполняй потом. А боле некому. Вот, и мотаюсь на старости лет чёрте где.

– Ясно. А почему я в этот раз дома и всё чувствую? В прошлый раз всё не так было.

– Так, в этот раз пришлось воплощаться – иначе не умею чаровать-то, да и еще одно дельце есть, но это потом. Где амулетик-то? Давай – поколдую немножко.

Непослушными от накатившей слабости руками Егор снял с шеи мешочек с янтарным шариком и протянул его Ерофеичу. Тот бережно достал амулет, аккуратно протер его об свою холщёвую рубаху и поднес в ладонях к губам. Забавно шевеля своей спутанной бородой, дедок что-то долго и неразборчиво бормотал, потом встряхивал амулет, словно градусник и снова бормотал. Шарик сначала засветился ярче, но после угас до прежнего, чуть заметного сияния.

– Ну, вот и всё. Держи, – важно произнес Ерофеич, протягивая обратно спрятанный в мешочек амулет. – Теперь он тебя может подлечить немного и показывает на первую точку.

– А далеко она, эта точка? – с надеждой спросил Егор, справедливо подозревая, что сами они определить расстояние вряд ли смогут.

– Это уж кому как. Для кого далеко, а кому и совсем рядом – как посмотреть, – загадочно изрек домовой.

– Ты меня не путай, – возмутился Егор. – Для меня это очень важно: машину-то мне разбили. Вот и не знаю, как быть теперь.

– Вот же, старый дурень! – хлопнул ладонью по лбу Ерофеич. – Чуть не забыл! Тут я тебе подмогну немножко. Выпросил я там, наверху, вещицу полезную. На вид – пустяковина, а тебе может и сгодится. Бери.

На маленькой морщинистой ладони Егор увидел черную, квадратную пластинку, размером со спичечный коробок. Матовая, толщиной в сантиметр, судя по весу, «вещица» была сделана из какого-то камня или металла.

– И что это такое? Еще один амулет?

Ерофеич хитро улыбнулся:

– Вроде того, но не совсем. Называется «толкатель», это если по-нашему.

– И что с ним делать? Чего он толкает? – недоуменно спросил Егор, вертя пластинку в руках.

– Тихо ты! Осторожнее! – домовой предостерегающе вскинул руки. – Всё просто. Берешь, вот так, давнул посередке один раз сильно и отпусти сразу. Как тепло почуял – дави опять, но уже потихоньку. Пробуй.

Егор надавил, как говорил Ерофеич и почти сразу ощутил легкое тепло, исходящее от загадочного «толкателя». Легонько надавливая снова, он сначала не понял, что происходит, и от неожиданности убрал палец. А удивляться было чему – он сам, и кровать, на которой он сейчас сидел, скрипнув ножками по паркету, плавно сдвинулись с места почти на метр!

– Это как так? – изумился он, поднимая глаза на улыбающегося домового.

– А это просто! Давишь сюда – толкает вперед. Давишь с обратной стороны – назад толкает.

– И какая от этого польза? – непонимающе спросил Егор.

– Самая что ни наесть полезная! Сел в пустую телегу, надавил – и телега сама поехала! Сильнее давишь – быстрее едет! Каково?!

– Прикольно! – ответил Егор, пытаясь сообразить, где теперь достать телегу и как он на ней будет выглядеть, передвигаясь по городу.

– И толкает он и тебя и всё, на чем ты сидишь.

– Это как Иван из сказки на печи ездил?

– Похоже, но не совсем так.

– А если я в машине сижу?

– Машина и поедет. Только сразу сильно не дави, а то быстро въедешь куда-нибудь.

– И как же он, «толкатель» этот работает? И как долго, и чем его заправлять?

– Я всех тонкостей не знаю, только пользоваться приходилось. А работает он без малого лет сто уже, никто его и не заправлял никогда. Слыхал, что силу он берет от Земли прямо, что в ней самой сокрыта, но как – не ведаю.

– Крутая штучка! Еще бы ее использовать научиться, – мечтательно произнес Егор.

– Так ты же человек грамотный. Вон, в институтах обучаешься. Вот и придумай. Зачарован «толкатель» только на тебя. Для других – вещь бесполезная.

Ерофеич покрутил головой и резко заторопился:

– Вышло мое время. Ты всё понял?

– Понял, но не всё.

– Пока хватит с тебя. Если туго будет – может, снова свидимся.

– Не, ты мне еще на один вопрос ответь! – ехидно ухмыльнулся Егор.

– Ну?

– А где ты зуб-то потерял? А?

– Зуб-то? Да «поспорили» тут давеча со скуки с одним из наших маленько.

– Это о чем же у вас так спорят?

– Спорили, кто кому зуб выбьет.

– Так ты значит проиграл?

Ерофеич снова заулыбался:

– Обижаешь! 2:1 в мою пользу! Вот так-то!

Он снова к чему-то напряженно прислушался, забавно шевельнув ушами:

– Пора мне, однако. А ты спи, время есть еще пока, – и задул свечку.

Глава 3

Локка-тал поднял голову и прикрыл ладонью глаза – обжигающе яркое солнце уже висело в зените.

«Сегодня будет жарко. Очень жарко, – отрешенно подумал он, пытаясь разглядеть сквозь пальцы, как высоко-высоко в небе парит одинокий коршун. – Это хороший знак перед боем. Птица приносит удачу… или уносит душу туда, наверх. Что ждет меня там, за сияющей неведомой гранью?»

Он не знал этого. Этого никто не знает – на все воля всемогущих богов. Только им дано судить – кто и какой участи достоин. И ничего не зависит от того, кто ты, и как часто ты воздавал молитвы. Это не зависит от слов. Всё зависит от чистоты помыслов и деяний в этой жизни, от той меры добра и зла, которую ты смог сотворить на земле – это он знал наверняка. Знал, что поступает правильно. Поэтому страха не было.

Тяжелое знойное марево заполнило всю долину, на которой расположился лагерь. Несмотря на нестерпимую жару, вокруг тренировочной площадки собрались почти все: только дозорные продолжали нести свою службу, но даже у них все разговоры были только о предстоящей дуэли. Бывалые опытные воины, еще помнившие старую боевую школу жрецов, говорили, что соперников рассудят боги. Молодые же, и потому горячие, однозначно пророчили быстрое поражение постаревшего, по их мнению, жреца. Приглушенный гомон этих извечных споров, между молодостью и опытом, густо висел над толпой и стих только когда отряд степняков с вождем во главе прошел к месту поединка.

С другой стороны лагеря шел Локка-тал в окружении жрецов Совета. Во взглядах своих солдат он читал сожаление, участие и даже сочувствие, но по-прежнему старался выглядеть спокойным и невозмутимым.

Терк-кхан остановился посередине тренировочной площадки, небрежно оперевшись на свой парадный меч. Без ножен его оружие выглядело не менее театрально, напоминая скорее богато украшенный реквизит, чем серьезное оружие. Широкий обоюдоострый клинок, начищенный до зеркального блеска, похоже, никогда не видел настоящего боя – ровная гладкая заточка с обеих сторон была без единой зазубрины. Изящная гарда с острыми загнутыми вперед концами, густо украшенная резьбой, служила больше для устрашения, чем защищала руку.

– Ты не передумал? Если ты признаешь, что я был прав, то еще сможешь сохранить свою жизнь, – услышал в наступившей тишине жрец.

«А мальчик очень уверен в себе, раз выбрал именно это оружие. Играет на публику, – подумал Локка-тал, молча распуская завязки серого походного плаща. – Ну что ж, это немного упрощает задачу, хотя и не решает всего».

Прекрасно понимая силу и боевое превосходство молодого противника, жрец не строил никаких иллюзий по поводу предстоящего боя. Когда-то, в юности, у него был хороший учитель фехтования, который дал ему базовые навыки боя и пару хитрых приемов. Но после был большой перерыв, а отсутствие практики, несомненно, повлияет на ход боя. Да и реакция уже не та, что поделаешь – возраст. Оставалось рассчитывать, что самонадеянность, которую прямо-таки излучал Терк-кхан, сыграет не в его пользу.

Дуэльные правила не позволяли использовать металлические доспехи, разрешая только кожаные, но молодой вождь степняков пренебрег даже ими. Легкий жилет из белого войлока с вышитым золотыми нитками родовым гербом на груди, белая атласная рубаха, черные штаны тонкой выделки кожи и мягкие высокие сапоги создавали впечатление, что Терк-кхан пришел на показательный учебный бой, а не на дуэль.

Впрочем, жрец тоже оделся довольно легко, осознавая, что для настоящего мастера клинка наличие доспехов на противнике помехой не является. Противник имел богатый опыт, отшлифованный в смертельных схватках на полях сражений, а реальный бой отличается от боя учебного, прежде всего скоротечностью. Там некогда и некому демонстрировать все свои умения, там нужно убивать – быстро и наверняка. Одна серьезная ошибка позволяет использовать стремительную комбинацию, накатывающуюся как лавина, которая неизбежно закончится смертельным ударом. Вопрос только в одном – кто первый такую ошибку допустит.

– Ты так и будешь молчать, или страх сковал твою речь? – снова заговорил Терк-кхан, не дождавшись ничего в ответ.