Сказки странствий

Проснувшись, Демон увидел кусочки жареного мяса, аккуратно уложенные на камне неподалеку от него. «Это что – мне? Вот ещё! Испортила мясо…» И, встав, начал отрывать сырые куски от окровавленной туши. Потом вышел наружу. Гостья стояла перед пещерой, подставив лицо уходящему солнцу, и любовалась закатом. «И что она смотрит?» – с неудовольствием подумал хозяин и тоже обвёл взглядом горы. Снега, снега и снега. Острые пики вершин, мягкое свечение красок. «Ничего особенного», – сказал про себя и рыкнул.

…Наконец, она сшила одежду. Ей пришлось немало потрудиться: выточить из острой кости иглу, затем раскроить и соединить все куски. Ветер помог ей: сбросил рядом с пещерой несколько длинных и прочных стеблей, что принёс неизвестно откуда. Когда же она оделась и, робея, остановилась перед Демоном, – мол, посмотри, что получилось! – он нахмурился и долго рассматривал её наряд, а потом усмехнулся.

– Детёныш тигрицы! – и ткнул пальцем в плечо.

Она едва не упала, и он мгновенно протянул лапу, чтобы поддержать её. Поставил прямо, а затем, пренебрежительно скалясь, вышел наружу. «Тёплая, чистая, мягкая, – констатировал он, – отвратительно!»

Вернувшись, обнаружил, что в его углу навели порядок: шкуры лежали не грудой, а одна на другой, образуя уютное ложе. Он порычал, но ругаться не стал. Плюхнулся и, зарывшись глубже, уснул.

…Шла весна. На горах ещё лежали шапки снега, но ближе к равнине, на склонах, поднимались травы, пробуждались первые цветы. Девочка часто спускалась вниз, чтобы собрать незатейливый букет. «Спускайся, спускайся, – ворчал Демон, – пока тебя не убьёт какой-нибудь охотник». Но сам, невзирая на яркий свет, незаметно кружил в облаках и, если видел опасность, молнией пикировал вниз, подхватывал и крепко прижимал к себе.

– Опять ты бродишь по лесу! – ругал он её. – Что ты там забыла?

– Я собирала травы! А эти жёлтые цветы съедобны!

– Тебе что, еды не хватает?

– Мясо, которое приносишь ты, очень вкусное, – отвечала она, – но я – человек, и иногда мне хочется чего-то ещё.

– Чего-то ещё! – передразнивал он, отворачивая морду, а потом говорил: – Дай попробовать!

Они ладили. И чем дальше, тем меньше хотелось Демону рыкать. Хотелось говорить.

Ветер следил за всем с лёгкой улыбкой. А когда началось лето, принёс откуда-то издалека кусочек воздушного шёлка ей на платье. Девочка сняла полосатую шкуру и сшила новый наряд, в котором сразу стала похожа на эльфа. Демон долго хмурился, не понимая, почему ему нравится смотреть на неё, и улетал подальше в горы. Но скоро возвращался, скучая по её птичьему щебетанью. Он стал приносить подарки… То костяной гребешок, который нашёл на окне какой-то красотки в деревне, то корзинку со свежим хлебом, а однажды принёс маленького ягнёнка, которого не убил по дороге, а живого поставил посреди пещеры. Восторгу подружки не было конца! Но она с такой любовью ухаживала за ягнёнком, что Демон рассердился и через три дня захотел свернуть ему шею.

– Что ты делаешь? – вскричала девочка, увидев, как он схватил малыша.

– Я не собираюсь разводить здесь хозяйство! – зарычал он. – У нас будет отличный ужин!

Но девочка без страха отняла ягнёнка, а потом, подняв руку, прижала ладонь к щеке Демона.

– Никто не заменит мне тебя, – сказала нежно.

– Что?! – удивился Демон.

– Ты – самый лучший!

Он выскочил, как ошпаренный, и долго кружил по площадке перед пещерой.

– Что, – спросил, улыбаясь, ветер, – она становится женщиной? И понимает тебя лучше, чем ты сам?

Демон тихо рыкнул…

Ближе к осени он весь полинял. Думал, что, как обычно, вскоре вновь обрастёт волосами, но почему-то шерсть не отросла. Он долго рассматривал оголённое тело и внезапно с ужасом понял, что меняется. Его лапы всё больше становились похожи на человеческие руки, торс стал тоньше, а ноги – стройнее.

– Что это? – спрашивал он у ветра. – Посмотри на меня! Я становлюсь человеком?!

– Не волнуйся, – успокаивал ветер, – до человека тебе далеко.

– Но ты можешь сказать, что со мной происходит?!

Ветер задумался:

– Пока не могу. Но если ты потерпишь неделю, я слетаю в восточные страны, полистаю древние книги, – и улетел.

А девочка собирала ягоды, сушила травы.

– Кустики, кустики, – сердился хозяин, заходя в пещеру и задевая пучки головой. – Во что ты превратила мой дом?

– Это и мой дом тоже! И не ворчи, пожалуйста, ты ещё не старый!

– Для демона – пока не старый, мне всего триста семьдесят.

– А сколько демоны живут?

– Тысячу лет!

Она наморщила лоб и сделала несложный подсчёт:

– Значит, по-человечески тебе двадцать пять?

Он зарычал:

– Это ты – человек, а я – демон!

– Но ты похож на человека!

– Не похож! И никогда не буду похож!!!

Широко развернув крылья, он нечаянно задел девочку. Та упала, и Демон стремительно бросился к ней.

– Ничего, рассекла щеку о камень, – тихо сказала она.

Он приблизил к её лицу свою морду и несколько раз лизнул.

– Что ты делаешь?!

– Зализываю рану: у тебя кровь.

Она как-то странно посмотрела на него и ничего не сказала.

Ветер вернулся через неделю и отозвал друга в сторону.

– Они не вырастут, – сказал он.

– Что?

– Волосы на твоём теле уже не вырастут никогда. Ты меняешься, и это неотвратимо.

– Почему? – нахмурился Демон. – Я болен?

– Нет, не болен. Скорее – наоборот: выздоравливаешь. Мне не очень приятно тебе говорить, но твоя дикая, злобная, демоническая природа, которой ты обладал раньше…

– Р-р-р!

– Вот-вот, именно эта! Так вот, она отступает, растворяется, исчезает… Ты становишься другим, становишься лучше!

– И от этого теперь я буду ходить голым?

– Не нужно, пусть девочка сошьёт тебе одежду. Ты, кстати, узнал, как её зовут?

– Она говорила, но я забыл.

– Её зовут Солли, пора бы запомнить.

Демон привстал:

– А что с моими руками? Они слабеют, и когти едва видны.

– Зато они стали гибче, нежнее…

– Но почему всё это происходит? В чём причина?

Ветер легонько коснулся его крылом:

– В тебе самом! – и опять улыбнулся своей загадочной улыбкой: – Я мог бы сказать, что девочка меняет тебя, но ты не поверишь.

– Эта маленькая белая мышь?

– Не называй её так!

Демон хотел возразить, но ветер уже улетал:

– Посмотрим, что ты скажешь через полгода, когда она превратится в прелестную девушку!

Он остался один и долго сидел озадаченный.

– Ничего не пойму! – а потом спохватился: – Подожди, подожди, превратится – в кого?!

Пришла зима, по ночам становилось холодно. Жаркий огонь в пещере горел не переставая, но тепло выдувалось, и тогда они вместе решили сделать деревянный заслон.

– Это будет хорошая дверь, – щебетала Солли, когда Демон принёс несколько тонких стволов и достал из своей «коллекции» бычьи шкуры.

Демон трудился и вдруг обнаружил, что его пальцы, хоть и потеряли прежнюю силу, стали гибкими и послушными. Он быстро обломил ненужные ветви, крепче затянул узлы и всё время ловил взгляд девочки: одобрительный, тёплый. «Кажется, мне не безразлично, что она обо мне думает, – размышлял он. – Может быть, я ей даже нравлюсь?» Но, посмотрев на своё грубое тело, а затем вспомнив звериную морду, которую так часто видел в отражениях горных озёр, только вздохнул.

Дверь получилась отличная, в пещере стало намного уютнее. Но Демон видел, как по ночам Солли жмётся к огню, а потом положила рядом с собой своего подросшего ягнёнка. Это его взбесило! «Спать рядом с овцой?! Она принадлежит мне, а не этой овечке! – схватил овцу за ногу и одним движением бросил в угол пещеры. – Со мной ей будет теплее!» Осторожно лёг рядом, прикрыл Солли крылом. Вдруг она повернулась и, не открывая глаз, обняла его за шею. Демон притих – и улыбнулся. Может быть, впервые за триста семьдесят лет…

Уже под самое утро ветер принёс Солли немного тепла. Он нашёл щель под дверью, влетел – и замер.

– Эта парочка меня с ума сведёт! – сказал, наблюдая за тем, как они обнимают друг друга.

Немного покружил, согревая пещеру, и исчез.

…Сидя на краю обрыва, Демон размышлял. Далеко внизу виднелись фигурки людей, работающих в поле. «Почему я всегда с такой ненавистью относился к ним? – спрашивал он себя. – Потому что они слабее? Или малы ростом? Или за то, что роются в земле? А может быть, я ошибался, считая их ничтожными кротами?»

Он вспоминал девочку, теплоту её взгляда, нежность прикосновений – и замирал, и чувствовал, как злоба, дикость, раздражительность растворяются в нём, исчезают. Прежде мятущаяся, душа его обрела нечто новое, и это новое сделало его ровным и спокойным.

Он опять оглядел себя: даже тело смягчилось, будто уступая новому свойству души. Стало пластичным, исчезли острые формы и грубые углы. Он продолжал оставаться высоким и сильным, но теперь в нём не было ни прежней неловкости, ни устрашающего уродства. Всё больше и больше он становился похожим на людей, и лишь крылья оставались, но даже они утратили жёсткую черноту, перья посветлели, а взмах приобрёл особую гибкость.

Шерсть больше не согревала его, зато согревала одежда, сшитая Солли.

– Тебе придётся привыкнуть, – сказала она, застёгивая на нём куртку, – ведь ты целых триста семьдесят лет ходил голым!

– Мне зарычать?

– Не надо. Я давно уже не боюсь! – и улыбнулась.

…Ветер оказался прав: весной девочка расцвела. Но Демон увидел это лишь тогда, когда она опять сняла тяжёлые шкуры и облачилась в «эльфийское» платье. Нежная, изящная, стройная, она поражала его красотой и той невыразимой прелестью, что бывает лишь в шестнадцать лет. Он больше не улетал: скучал, и всё время проводил рядом с ней, терпеливо обучаясь простым человеческим навыкам.

– Сегодня мы идём ловить рыбу! – заявила она однажды утром.

– Зачем? У нас есть мясо!

– Рыба тоже очень вкусна! Не спорь, просто отнеси меня к озеру!

Он подхватил Солли и мягко спустил вниз, к тихому горному озеру, в котором они купались иногда. Она мастерила снасти, а он, сидя рядом, наблюдал. Потом ему надоело, и он, склонясь над водой, взглянул на своё отражение. И – отшатнулся.

– Ты это видела? – хрипло спросил он.

Она посмотрела в воду.

– Конечно. Я вижу это каждый день.

– И – что? Что ты думаешь?

Он опять взглянул на себя: твёрдое лицо с ровными чертами, строгий росчерк бровей, крепкий подбородок. Чужое лицо! И лишь глаза говорили о том, что это – не обман, не иллюзия, а он сам.

– Думаю, что ты очень красивый, – спокойно заметила Солли.

– Ты смеёшься надо мной?!

– Конечно, нет! Но тебе нужно почаще умываться!

Он подхватил горсть воды и брызнул на неё. А потом посмотрел на ветер: «Это правда – я?» – «Ты, новый!» – «Волшебство?» – «Нет, все мы так: сначала – зверями, потом – людьми…» – «Почему же ты не сказал?» – «А зачем? Испортить сюрприз? Ну как, приятно быть человеком?» – и ветер со смехом улетел.

Но на следующее утро Демон расстроился.

– Посмотри, – говорил он другу, показывая свои руки. – Я не смог удержать быка!

– Не страшно. Сделай себе лук и охоться так, как все люди: с луком и стрелами.

Демон притих, задумался.

– Ты сказал, это происходит из-за неё? Из-за девочки?

– Не из-за неё, а благодаря ей.

– Ты считаешь, я стал человеком, потому что…

Он не договорил. Но ветру не нужно было много слов.

– Да, потому что ты её любишь.

Мужчина вспыхнул – и отвернулся.

– Просто скажи ей об этом, – шепнул ветер, – так делают люди. И это самое правильное…

«Как? Как признаться в любви? – думал Демон. – Просто подойти и сказать? Или начать издалека? И что после этого делать?»

Ему понадобилось два года, чтобы стать человеком. Теперь предстояло научиться вести себя, как человек.

…Он подошёл неслышно, повернул Солли к себе. Глаза девушки вопросительно замерли.

– Мне нужно научиться охотиться, – сказал он совсем не то, что собирался.

– Конечно, – ответила она, – не беспокойся, это не трудно. Ведь у тебя есть крылья. А это значит, что ты быстрее любого зверя.

Её голос был тёплым, а взгляд – таким, что ему захотелось прижать её к себе.

– Ты уже привык к куртке? – спросила она.

Демон повёл плечами:

– Немного тесно.

– Может быть, сделать шире? – и она подняла руки, чтобы поправить на нём одежду.

Прикосновения её пальцев были несказанно приятны. Он молча обнял её крылом. Солли прильнула…

– Мне кажется, я… влюбился, – хрипло сказал Демон.

Она улыбнулась:

– Мне кажется, я – тоже.

Демон удивился:

– Но я такой страшный!

– Ты никогда не был страшным…

– Даже когда был волосатым уродом?

Она прикрыла ему губы:

– Не говори так…

«Самое время поцеловать…» – шепнул ветер. «Сам знаю!» – огрызнулся Демон. Но как это сделать, если никогда, никогда не делал?!

И тогда Солли приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его щеке.

Этим вечером они сидели у костра, обнявшись. Он обвивал её и руками, и крыльями. Она гладила тонкие перья, а затем поворачивала голову и целовала.

Ветер кружил тут же. И улыбался. Что нашёл он в тех древних книгах, когда летал в восточные страны? Старую сказку о том, как любовь превратила чудовище в человека…

Битва с последним врагом

В глухом лесу раздавалось бряцание доспехов и осторожное дыхание людей. Подковы наших коней скользили по земле. Скупо сверкало оружие. Незамеченные, мы приближались к деревне. Лошади хрипели и косили глазами.

Во мне кипела кровь: горячая кровь молодого, сильного воина, желавшего мести и  рьяного боя, и, конечно, победы! Победы над врагом, спрятавшимся в маленьком селении, там, за холмами и лесом. Как я горел битвой! Поступь лошадей в сыром лесу казалась мне мукой, так неспешно они продвигались вперёд. Я готов был лететь, но рука сдерживала коня, потому что утро уже наступило, и тьма, скрывавшая нас, рассеялась.

Впереди показался просвет. Мы спешились. В этот миг вспыхнул бой.  Они выросли внезапно, как из-под земли, с готовыми мечами и стрелами: те, кого мы хотели застать врасплох. Они опередили нас, а наши мечи ещё спали, и несколько коротких секунд решили судьбу отряда. Я не успел понять, где боль, но уже падал и видел, как узкий нож стремится к моему горлу. Упоение  мрака  накрыло меня…

В синем небе летали птицы. Среди них был и я: лёгкий, вольный, счастливый, не помнящий и не знающий ничего. Где время? Оно растворилось, истекая из  вечности в небытие…

Но вот проявляется что-то, оно зовёт и тянет меня из блаженства, и выступает лицо. Простое женское лицо, украшенное расшитой повязкой на лбу. Карие глаза смотрят внимательно, а губы шепчут слова, и я, хотя не понимаю их, понимаю суть: женщина успокаивает меня, потому что снова должна прилить волна боли, а она уводит от неё, заманивая в тёплую бездну слов. И я снова парю, невидимый и свободный, и уплываю вдаль…

Вновь  и вновь  острые  ножи прокалывают меня насквозь,  потому  что  я просыпаюсь, и боль режет, как мечом, но женщина тут, и ласковая ладонь льёт на раны прохладную воду.

Я умирал, а потом очнулся, и всё, что окружало меня, были стены убогой хижины, а невдалеке мелькала фигура женщины, спасшей мне жизнь. Я долго смотрел ей в глаза. Они казались уставшими от  бессонных ночей, но весь облик был свежим, как свет безмятежного утра.

  Я вновь уплывал с далёкими кораблями, а когда настал день, то сразу проснулся и сел. Сердце звенело в ушах. Женщина подошла, подала мне воды. Выпив, я взял её руку и долго держал у лица. Обдав пахучей тайной волос, она склонилась и поцеловала мне голову. Музыка слов звучала понятно, и я узнал её имя. А дальше – уснул.

Она поила меня молоком и приносила землянику из леса. Хлеб был горьким. «Ешь, – говорила она, – тебе нужны силы». Давился и ел, кроша на зубах зёрна ржи. Но грудь наливалась силой.

Она смотрела на меня тихими глазами. Я полюбил её прелесть, и теплоту ласковых рук, и мягкую поступь шагов. Узорчатая повязка скрывала часть лба, и однажды я попросил снять её. Женщина засмеялась, сбросила   повязку,  и…    Я   зажмурил   глаза.   Сердце   заколотилось   предательски, сильно, и я испугался, что оно выдаст меня. Знак на её лбу был знаком того племени! Племени моих врагов!

Когда я  снова открыл глаза, весь мир  покрылся  мраком.

С тех пор я стал избегать её. Она приуныла, замолчала. Больше не гладила мою голову перед сном. А я уходил в леса. «Что мне делать сейчас? – спрашивал себя. – Убить её, потому что она – мой враг, или пощадить, потому что вырвала меня из лап смерти?» Мука терзала меня. Я сидел под деревьями и думал, думал и думал. Когда вспоминал ту злость, что кипела во мне, желание боя и мести, то готов был вскочить и растерзать её. Но едва успевал покинуть покров леса, нежность захлёстывала меня, и я падал на землю и плакал. Плакал в бессилии. Не мог я её убить!

Дни проходили за днями. Муки усилились, и женщина больше не смотрела прежними глазами. Она догадалась и стала бояться меня.

Сидя у вечернего костра, почти не поднимая головы, она шила мне одежду. Когда я двигался, она вздрагивала.

– Моё племя перебито, – рассказывала негромко. – Ваши люди приходили и не  пощадили никого.

Она не обвиняла, просто хотела, чтобы я  знал.

– Осталась только ты?

– Да.

Когда мы ехали, мы клялись уничтожить всех, до последнего. Никто из нас не думал ни о женщинах, ни о детях. Враги! А врага нужно убить. Мне не оставалось ничего другого, как быть верным клятве.

В тот день в лесу я встретил старика. Он жил в маленькой хижине, и едва я, остерегаясь, вошёл, дал мне напиться. В хижине было так тихо, что я не спешил уходить. Потом я пришёл опять. И – опять. Я стал приходить каждый день и сидеть рядом с ним, помогая разбирать пахучие травы, или просто смотрел, как он выдалбливает миску из куска ароматного дерева.

Он не спрашивал, но я рассказал ему всё. О лице женщины, и о том, что волосы её хранят запах ягод. О повязке на лбу и том знаке, который она скрывает. И о том, что должен её убить.

Старик долго молчал. Его гибкие пальцы плели корзинку. Солнце клонилось к закату и просвечивало хижину узкими стеблями лучей. Он улыбнулся, поглядев на меня:

– А когда убьешь её, что станешь делать? Что потом?

Теперь настала моя очередь думать.

– Вернусь домой. Мне надоело воевать.

  Он улыбнулся сильнее, поднял голову:

– Ты хочешь убить последнего врага и начать мирную жизнь. Тогда посмотри в себя. Твой враг, которого, действительно, нужно убить без пощады, – там.

Я опять шёл по лесу. Что хотел сказать мне старик? О каком враге, сидящем внутри меня, он говорил?

Подходя к дому, увидел женщину. Она только что вымыла волосы и сушила их на  ветру.   Я  забыл  обо  всем,  подкрался  сзади  и схватил её.

Она не сопротивлялась. Как сладки её губы! Глаза опять лили потоки тепла и тишины. Я сжимал её крепко, так крепко, что она засмеялась, а потом прошептала: «пусти, я не убегу!» И мы ушли в темноту дома, и я больше не спрашивал себя, убивать  или нет.

Рассвет наступил. Она спала, сладко разметавшись на моей груди. Я опять вспомнил о словах старика. Пальцы женщины оставили тонкие царапины на моей коже. В её волосах запутались нити травинок. Счастье бушевало во мне. В тот миг я понял, что он хотел сказать. Наверное, понял, потому что, любя, не мог думать о мести.

Когда она проснулась, я почти забросал землёю глубокую яму, в которую бросил  свой меч.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Ничего, – я стеснялся признаться. Но всё же сказал: – Мой меч мне больше не нужен. Последний враг уже пал.

Она ничего не поняла. Улыбнулась и тихо пошла в дом.

Дикарь

Он шёл медленно и осторожно. На острове было тихо, но неведомое чувство подсказывало ему: сегодня он не один. Присутствие чужака ощущалось явно, сильно, и он несколько раз останавливался, прислушиваясь и втягивая носом воздух. Выйдя на берег, огляделся и, смягчая шаг, начал пробираться вдоль зарослей кустарника. Как вдруг…

Да, он не ошибся! Незнакомый мужчина, молодой, странной наружности, сидел на песке и что-то чертил гибкой веткой. Что необычного было в его облике? Да всё! Белая кожа, не тронутая солнцем, – это при такой-то жаре! Одежда – не из шкур, а из чего-то мягкого и нежного, а также то, как он сидел: глубоко задумавшись. Он не охотился, не искал пищу. Что же он делал? Просто рисовал непонятные узоры, а иногда поднимал голову и горестно вздыхал.

У Вики не осталось сомнений: очень, очень странный чужак. Убить? Нет, убивать не хотелось. Да у того и копья-то нет! Мысль о том, чтобы вонзить топор в шею безоружного человека, мирно сидящего на берегу, Вики не понравилась. Он вытянул голову: любопытство взяло верх. В этот момент незнакомец поднял глаза и тоскливо посмотрел на горизонт. И – опять вздохнул.

Вики надоело прятаться; взяв копьё наперевес, он вышел из укрытия. Мужчина крайне удивился и во все глаза рассматривал его.

– Вот это да! А я-то думал, что здесь никого нет, – он выговаривал слова не очень твёрдо, хотя и совершенно правильно.

Вики остановился рядом и пристально изучал чужака. «Ну-ну, – подумал тот, – спроси меня, кто я и откуда. Тебя ждёт сюрприз!»

– Ты кто? – спросил Вики, напружинив руку с копьём.

– Физик, – ответил человек.

Вики поднял бровь: не понял.

– А ты, надо полагать, местный житель? – продолжал мужчина. – И как же тебя зовут?

Хозяин острова не спешил представляться, ещё раз взвесил выражение лица незнакомца и, не заметив ничего враждебного, с достоинством сказал:

– Вики.

– Ну что ж… А я – Юта. Юта Морган. Но это совершенно не имеет значения…

Настроение у незнакомца было не из весёлых. Вики оглядел пустой берег:

– На чём ты приплыл?

– Я не приплыл. Прилетел! – усмехнулся чужак. – А если говорить совсем откровенно, то меня сбросили. Вышвырнули за ненадобностью, – он опять опустил голову и сделал несколько резких росчерков на песке.

Вики снова ничего не понял. Но поскольку понять было необходимо, присел и настойчиво спросил:

– Откуда ты?

– Вон оттуда! – странный мужчина поднял руку и показал на какую-то точку в небе.

Вики старательно всмотрелся:

– Ты жил на звёздах?!

– Что-то вроде того, – улыбнулся незнакомец. Молодой туземец нравился ему: он не спешил убивать, а умение задавать вопросы – верный признак интеллекта.

– Но если ты издалека, как ты понимаешь меня? И как говоришь?

– Да ты совсем умница! – удивился Юта и, отвечая, стукнул пальцем по своей голове: – Чип. Такая маленькая штука, которая вставляется всем в детском возрасте, для лучшего понимания. Тогда нет трудностей, не нужно учить иностранные языки, и кроме того…

Он вдруг замолчал. «Кроме того, – подумал Юта, – ты всегда слышишь мысли того, кто перед тобой. Но об этом, пожалуй, тебе рано знать».

Вики слушал очень внимательно, но смысл слов незнакомца, хотя и сказанных на родном языке, ускользал от него.

– Да, я согласен, мы на разных уровнях, – опять улыбнулся чужак, а потом, поднимаясь с песка и отряхиваясь, просто спросил: – У тебя есть что-нибудь поесть?

Вики выпрямился и великодушно кивнул. Мужчина поправил верёвочки на своих странных ботинках, затянул пояс, и они углубились в чащу джунглей. Еле заметная тропка вилась меж деревьев, и Вики удивлялся тому, что он, всегда ревниво оберегавший неприкосновенность своих владений, ведет чужака к себе домой. Иногда он оглядывался: гость с трудом пробирался сквозь заросли, цеплялся ногами за корни, ежеминутно спотыкался, но при этом сохранял благодушие и лишь иногда останавливался, чтобы снять липкую паутину с лица.

«Какой он бледный, – думал Вики. – На звёздах нет солнца? Или он жил в пещере?»

– Да уж, в пещере, – пробормотал Юта. – Работал, как ненормальный, вот и не видел солнца. Зато ты хорош!

Действительно, туземец казался совершенством. Вряд ли природа могла создать образ, более соответствующий эталонам мужской красоты. Великолепный рост, прекрасно развитая мускулатура, золотистый загар; льняные волосы буйным каскадом спадали на плечи, серые глаза под высоким лбом смотрели упрямо и пристально. Физик с интересом разглядывал его: «откуда здесь такой тип? Он должен быть чернокожим, а напоминает скорее викинга с древних страниц истории Земли».

– Откуда твоё племя? – спросил Юта. – Ведь ты родился не здесь.

Удивившись, Вики кивнул:

– Не здесь. Мы жили там, – он махнул рукой куда-то вдаль, – но зимой в нашей стране было холодно, еды не хватало, и мы искали тёплые острова. Воины и их семьи садились в большие лодки и плыли долго, пока не находили место.

– А потом?

– Эти острова оказались пусты, и члены семей вождя выбирали себе по одному.

– Ты – сын вождя?