Сердце ведьмы

– Ты соображаешь, что говоришь? – явно не ожидавший такой его выходки герцог угрожающе нахмурился.

– А кто она ещё после того, как уговорила меня отказаться от свадьбы, чтобы выйти за вас?

– Вчера я спрашивал твоё решение! – злобно рявкнул в ответ герцог. – Ты мне его озвучил! Мне плевать, кто тебя уговорил и на основании чего ты его принял. Это было твоё решение, вот и имей мужество нести за него ответственность. Это раз! Теперь второе! Я тебе сказал, что перед тобой моя супруга! То, что ты сказал, оскорбляет не столько её, сколько меня, поскольку отныне я её муж. И подобных слов в её адрес я не потерплю! Поэтому либо ты сам сейчас извиняешься и клянёшься отныне вести себя с ней так, как полагается по этикету, либо я заставлю тебя это сделать!

– Отец, – Джон нервно сглотнул, вглядываясь в нахмуренное лицо герцога, – я не хотел оскорбить вас… Извините… Я просто не понимаю, как ей хватило совести говорить мне, что свадьба со мной для неё невозможна, а потом согласиться венчаться с Вами…

– У неё не было выбора, Джон, – усмехнулся герцог. – Я, в отличие от тебя, не возлагаю на женщин ответственность за принимаемые решения, я несу её сам. Если бы ты вчера принял решение тоже самостоятельно, причём любое, сейчас тебе бы не пришлось никого обвинять.

– Вы хотите сказать, что не спрашивали её согласия?

– Тебе оно тоже было не нужно. Достаточно было твоего желания.

– Почему вы не сказали об этом вчера?

– Я сказал. Я спросил, что хочешь ты! И ты мне это озвучил. Я исполнил то, что ты пожелал. Так в чём проблема?

– Я хотел, чтобы учитывалось её желание…

– Вот это я был не в силах исполнить после того, как испросил благословение на её замужество у Его Святейшества. Хотел учитывать её мнение, должен был его спрашивать до того, как начал настаивать на этом браке и вынуждать меня ехать к Его Святейшеству. Так что не тебе обвинять её или меня, поскольку именно твоё поведение причина нашего с ней венчания. В сложившихся обстоятельствах я не мог поступить иначе.

– Простите, отец… – Джон потупился, нервно теребя руки, – Я вас не понял вчера… При таком раскладе я бы не отказался…

– Что говорить о том, что уже произошло? Я предупредил, что нести ответственность за решение тебе придётся, вот и неси её! И запомни: обвинять женщин в том, что они вынудили тебя к чему-то, показатель слабости и отсутствия собственных мозгов! А теперь давай извиняйся перед мачехой за оскорбления и обещай, что подобное больше не повторится, потому что если повторится, будешь сурово наказан.

– Да, отец, я понял. Ещё раз извините… – не поднимая головы, Джон повернулся к Миранде и медленно опустился перед ней на колени, проговорив: – Простите, миледи, подобное больше не повторится. Позвольте поцеловать вам руку и скажите, как мне к вам обращаться отныне.

– Как обращаться, это лучше у Его Светлости спросить, мне без разницы как, – Миранда протянула ему руку, к которой он тут же приник губами.

– Можешь её матушкой называть. Думаю, ей будет приятно, особенно в свете её вчерашних слов, что она к тебе испытывает искренние материнские чувства, – тихо проговорил герцог.

– Хорошо, отец, – отпуская руку Миранды, проговорил Джон, после чего поднял на неё грустный взгляд: – Надеюсь, матушка, вы простили меня за грубость, я осознал непозволительность подобного поведения.

– Да, Джон, я рада, что Его Светлость сумел тебе всё объяснить и ты не держишь на меня зла, – несколько смущённо пробормотала Миранда, удивлённая таким радетельным отношением герцога, от которого она точно не ожидала подобного.

Они сели за стол, и обед прошёл в благожелательной атмосфере.

Глава 19

После ужина, который, как и обед, прошёл спокойно, Миранда уединилась в предоставленных ей комнатах.

Несмотря на то что герцог старался общаться с ней достаточно благожелательно, ей было не по себе. Он производил впечатление очень жёсткого и непривыкшего сдерживаться человека, и она не могла отделаться от ощущения, что за всем этим кроется какой-то подвох, и со страхом ждала ночи.

Чтобы скоротать время и абстрагироваться от навязчивых опасений, Миранда опустилась на колени перед распятием, висящим в углу, и, сделав вид, что молится, погрузилась в медитацию.

За этим занятием её и застал герцог.

– Вы набожны, миледи… – зайдя в спальню и замерев за её спиной, негромко проговорил он, – Это меня радует. О чём молитесь? Благодарите или просите?

– Ваша Светлость… – не поднимаясь с колен, Миранда обернулась к нему, – Как вы меня напугали… Вы так тихо вошли, я и не заметила. Добрый вечер.

– Вы были погружены в молитву, поэтому и не заметили моего прихода. Так о чём просите Бога?

– Вразумить прошу и наставить на путь истинный. О чём ещё Его можно просить? – удивлённо повела она плечами.

– Теперь у вас лишь единственный истинный путь – быть покорной моей воле. Так что можете не утруждаться. А если забыли основополагающие истины, лучше Писание на досуге почитайте, если грамоте, конечно, обучены.

– Ваша Светлость, я обучена грамоте и знаю Писание, но ещё знаю, что не всегда супруг жену на путь истинный наставить может, и примеров тому в истории множество.

– Вот не вам, миледи, о подобном печалиться. Вам супруг послан благословением представителя самого Бога на земле. Так что довериться мне, можно считать, вам сам Бог велел. И как ревностной прихожанке вам в данном случае грех подобным сомнениям предаваться.

– Сомнения и греховность в самой сущности женщины заложены, Ваша Светлость. Вы взяли на себя сложную ношу, и хватит ли у вас сил на неё, только Господь ведает. Спасибо за наставления. В продолжение молитвы буду просить Господа даровать вразумления вам, раз считаете, что лишь вашу волю блюсти я должна, – она вновь, молитвенно сложив руки, склонилась к полу.

– У вас есть сомнения в моей разумности? – герцог нахмурился.

Диалог с супругой назвать лёгким было нельзя. Она умело парировала все его доводы и даже дерзила, хотя и не слишком явно.

– Ваша Светлость, я вас абсолютно не знаю, – она подняла голову, обернувшись к нему, но по-прежнему не поднимаясь с пола. – Конечно, ваш статус и положение говорят о многом, но именно для меня это не показатель способности наставить греховную женщину, подобную мне, на истинный путь духовного совершенства.

– Удел женщины – быть опорой выбравшему её мужчине, и не более того! О каком духовном совершенствовании ты ведёшь речь? Если только о смирении гордыни, так я с этим быстро управлюсь! – он грубо схватил её за плечо, рывком вынуждая подняться с пола.

Замерев напротив него, она упёрлась взглядом в его глаза:

– Силой сломать много ума не надо, Ваша Светлость… Только какая поддержка может быть от переломанной силой опоры? Вы видели когда-нибудь, чтобы кто-то на поломанную трость опирался?

– При чём тут это?

– Вы же сами сказали, что удел женщины опорой служить. А какая опора из того, кого силой сломали? Так, не более чем половичок под ногами, да и то пока от переломов гнить не начнёт и заразу источать. Так что, если силой ломать меня намерены, лучше сразу прикончите, как только приданое получите.

– Пугаешь? – раздражённо осведомился он.

– Чем я могу напугать владетельного герцога, имеющего надо мной полную власть? – не скрывая усмешки, иронично покачала головой она. – Я лишь пытаюсь уберечь от возможных мелких неприятностей и досадных неудобств. Да и для себя понять хочется, к чему я всё-таки вам: действительно попытаться вашей опорой стать или исключительно самолюбие ваше собственными страданиями потешить.

– Вот уж не думал, что, выбрав простую селянку в супруги, получу такую остроязычную собеседницу, не лезущую за словом в карман… Где так лихо полемизировать научилась?

– Жизнь научила, Ваша Светлость. Я многое повидала на своём веку и часто смотрела смерти в глаза, поэтому мало чего боюсь и честно поговорить о жизни и её ценностях люблю.

– Так уж и смерти?

– Ваше право не верить мне… Мне даже лестно, что считаете меня слабой и смерти не видавшей. Однако она даже тогда, когда я Джона из трясины вытаскивала, рядом стояла, мы лишь Божьим благоволением с ней в тот раз разминулись. Так что не лукавлю я. Близко я с ней знакома, и не раз, даже отметины её на себе имею…

Задумчиво выдохнула Миранда, и герцог тут же властно потребовал:

– Покажи!

– Не к месту сказала… – спохватилась Миранда, прижав пальцы правой руки к губам и отводя взгляд.

– Очень даже к месту. Не пристало тебе собственного супруга стесняться, давай показывай. Это в моём праве и видеть, и знать.

Не став возражать, Миранда распустила шнуровку платья и спустила его с плеч, показывая небольшой шрам под левой грудью.

– Это как же ты выжила после такого? Это ведь не царапина, а прямой удар, – герцог коснулся его кончиками пальцев, – причём не так давно нанесённый… Меньше года назад. Это кто тебя так?

– У бестолковой женщины, говорящей в глаза то, о чём остальные предпочитают молчать, недоброжелателей много. Что вам даст имя одного из них?

– Убью!.. – с напором выдохнул герцог, и по его тону она почувствовала непреклонную готовность это сделать.

– Смысл, Ваша Светлость? Вам опускаться до мелких разборок той, что тогда не была ещё Вашей супругой, не пристало.

– Хочу знать! Скажи! – усилил он напор.

– Нет! Можете убить или пытать, но я не вправе кого-то обвинить. К тому же клинок держала я сама… Так что считайте это неосторожным обращением с оружием.

– Врёшь…

– Ваше право считать так, но это правда.

Герцог невесело усмехнулся:

– Я так понимаю, что рассчитывать ты привыкла лишь на собственные силы. Но сейчас ситуация изменилась. Я твой защитник. И ты обязана эту защиту принять.

– Наше венчание, Ваша Светлость, произошло слишком быстро, я не только в растерянности и плохо ориентируюсь в происходящем, но мне ещё и страшно… Давайте вы не будете требовать от меня в первый же день обезоруживающей меня искренности. Я, конечно же, приму и вашу защиту, и ваше руководство моей жизнью, но дайте мне немного времени, чтобы хоть чуточку привыкнуть как к новому статусу, так и к вашему контролю…

– Чего ты боишься?

– Вы совсем меня не знаете, а я не знаю вас. Мою откровенность вы можете понять неправильно, и я боюсь невольно спровоцировать вас ввязаться в ненужные вам разборки.

– Да я половину твоего посёлка перевешать могу, и никто и слова мне не скажет, особенно теперь, когда он под мою юрисдикцию отойдёт…

– Ваша Светлость, вы немного ошибаетесь относительно круга моего общения. В посёлке со мной не связываются, у меня несколько другие недоброжелатели.

– Кто?

– Вы не поверите мне…

– Кто?! – он угрожающе нахмурился.

– Мне проще умереть, чем сказать это вам… Я не могу… Не могу…

В её глазах герцог прочёл непреклонную решимость и решил не настаивать. Не тот повод, чтобы вступить сейчас с ней в конфронтацию. Он потом постарается узнать о ней все подробности. Сейчас лучше, воспользовавшись случаем, сосредоточиться на другом аспекте отношений.

Плотнее обхватив её за плечи, он прижал её к себе и губами впился в губы.

Поняв, что это способ избежать дальнейших расспросов, она расслабилась в его объятиях, отвечая на поцелуй. И герцог, не став терять времени, сделал несколько шагов вбок к стоящей неподалёку кровати и завалил Миранду на неё.

Она не сопротивлялась и дала овладеть ею, причём всё произошло настолько стремительно и быстро, что герцог был этим даже неприятно удивлён.

Чуть отстранился, опершись на локоть, нежно погладил её по груди и тихо выдохнул:

– Похоже, ты столь сильно возбуждаешь меня, что я начинаю терять самообладание. Надеюсь, ты не в претензии и понимаешь, что в первый раз удержаться сложно…

– О чём вы, Ваша Светлость? Вы в своём праве… – Миранда непонимающе распахнула глаза. – И я рада, что сумела доставить вам удовольствие.

– О том, что впредь постараюсь сначала дать возможность получить удовольствие тебе.

– Вы на полном серьёзе готовы озадачиваться подобным? Вы удивляете меня, Ваша Светлость.

– Что в этом удивительного? – озадаченно нахмурился он.

– Кто я такая, чтобы вам стараться мне удовольствие доставить? Я поняла бы, если бы вы без этого удовольствие поиметь не могли, а так… Зачем вам лишние сложности?

– Что тебе не нравится?

– Меня пугает ваше желание, Ваша Светлость… Женщины – существа непредсказуемые, вдруг я не смогу его получить столь быстро, сколь вам будет этого хотеться, и вы рассердитесь. Нет уж, давайте обойдёмся без подобных сложностей. Меня всё устраивает и так.

– Зато меня не устраивает. Мне нравится, когда моей партнёрше со мной хорошо.

– Ваша Светлость, мне хорошо и так… Мне очень хорошо, и меня всё устраивает. Вы лучший мужчина, и всё великолепно, – Миранда попыталась сдвинуться вбок и опёрлась на руку, чтобы подняться, но герцог не дал.

– Миледи, вы не встанете с кровати, пока я вам не позволю! – тут же властно потребовал он.

– Конечно-конечно, развлекайтесь, милорд, сколько желаете, не смею мешать, – Миранда откинулась обратно на высокие подушки кровати.

– Вот не надо этой обречённости во взгляде, миледи. Я же не пытать вас собираюсь. Что вы так закатываете глаза, будто я прям монахиню к себе в постель затащил? Сами же признались, что давно не девственны.

– Да, я не девственна, вы должны были это уже почувствовать, но в дополнение к этому я фригидна.

– Что? – не понял герцог.

– В переводе с латыни холодная я, милорд, в этом плане. Не получаю я от этого удовольствия. Дефект у меня такой. Поэтому не озадачивайтесь и получайте удовольствие сами.

– Ты откуда так хорошо латынь знаешь? – герцог снова отбросил церемонность в общении.

– Читать я люблю, вот и знаю…

– Начиталась ты явно не того. Ерунды всякой ты начиталась, – раздражённо скривился он. – Холодных женщин не бывает, есть не желающие утруждать себя мужчины. И если тебе попадались именно такие, это не повод искать изъяны в себе.

– Ваша Светлость, давайте я вам поверю на слово и вы не станете утруждать себя, пытаясь дезавуировать мои убеждения и доказать их ошибочность и несостоятельность. У меня и так сегодня был достаточно насыщенный день, я вся в смятенных чувствах, не надо усугублять ещё более моё непростое состояние. Проявите милосердие и снисходительность к неразумной и уставшей супруге.

– Ты в монастыре, что ли, долго жила?

– Я разве похожа на монахиню?

– Да, что-то есть… Нахваталась латинских терминов и определений и того и гляди вообще молитвами заговоришь.

– Между философией и теологией не так много общего, милорд. И богослов из меня никудышный. Поскольку именно в теологии я не сильна, даже заучить наизусть молитву для меня непосильный труд.

– Ты намекаешь, что сильна именно в философии?

– Любой человек, хоть немного интересующийся познанием мира, законов общества и изучением нравственных категорий и ценностей, уже философ, милорд. Поэтому любого более-менее образованного человека можно смело считать философом.

– И где же ты получила образование?

– Я его не получала, милорд. Я нахваталась поверхностных знаний, как вы справедливо заметили некоторое время назад, и пытаюсь их использовать в беседах с образованными людьми, чтобы произвести на них неизгладимое впечатление.

– Ах, чертовка! – в интонации герцога впервые за весь разговор явно послышалось восхищение. – Ты знаешь, что не по-женски умна и по-женски хитра одновременно?

– Это комплимент или намёк, что в связи с гендерной принадлежностью я если что умное и скажу, то только с подсказки лукавого? – улыбнувшись, иронично осведомилась она.

– Комплимент, комплимент, – не смог сдержать ответной улыбки герцог. – Мне не с руки собственную супругу в связях с лукавым обвинять. Но в связи с гендерной принадлежностью тебе придётся сейчас помолчать некоторое время…

После чего порывисто прижал её к себе и вновь жадно впился губами в её губы.

Он ласкал её долго и умело, не давая опомниться и хоть что-то начать возражать. Столь долго, что Миранда утомлённо расслабилась в его объятиях и перестала контролировать ситуацию, наконец, позволяя телу то, что длительное время находилось под запретом.

– Что ты там мне про свою фригидность вещала? – иронично осведомился он, чуть отстранившись и глядя на блуждающую на её губах улыбку.

В её глазах заискрилась нежность, и, чуть подавшись вперёд, она сама притянула его к себе и, коснувшись губами щеки, тихо выдохнула:

– Благодарю…

При этом на герцога волной обрушилось состояние такой искромётной радости и разрывающего сердце счастья, что, сдавленно охнув, он непроизвольно сначала крепко сжал её в объятиях, а потом начал неистово целовать всё её тело, разрывая остатки одежды, которую не успел снять до этого. А потом овладел ею в очередной раз и, уткнувшись в плечо и не разжимая объятий, уснул.

Глава 20

Удостоверившись, что герцог уснул, Миранда осторожно высвободилась из его объятий и, стараясь не разбудить, встала с кровати.

Подняла с пола отброшенное им в самом начале платье и разодранные части нижнего белья. Порадовавшись, что хотя бы платье не пострадало, начала одеваться. Потом подошла к окну, осторожно, чтобы не скрипнули, распахнула створки и выглянула вниз, оценивая высоту.

Её спальня находилась на втором этаже, и вдоль окна шёл неширокий карниз, по которому можно было пройти до угла, где росло высокое дерево. Побег стал казаться вполне возможным делом.

Миранда задумчиво подняла взгляд к небесам, продумывая, что станет делать потом, когда выберется из замка герцога. Тихо прошептала: «Помоги, Творец!», и, вскинув руки вверх, прикрыла глаза, ожидая привычной обратной волны.

Ответа долго не было, а потом вместо него на её плечи легли чьи-то руки.

– Первый раз вижу, чтобы вот так молились у окна… О чём просишь? – раздался над самым ухом негромкий голос герцога.

Вздрогнув от неожиданности, она опустила руки и медленно повернулась к нему, окидывая взглядом уже полностью одетого герцога:

– Вы снова напугали меня, Ваша Светлость… Я не слышала, как вы встали.

– Немудрено, ты была слишком поглощена своей молитвой, да и я постарался не шуметь… Так о чём просила?

– О чём мне просить, с таким супругом, как вы, Ваша Светлость? Вы подарили мне чувства, которых я абсолютно не ждала. Я благодарила и желала вам долгих лет и процветания дому вашему.

– Хочется верить… – задумчиво проговорил он, – Только больно уж ты напряжена была. Обычно так просят о чём-то. Будь на небе луна, вообще бы за ведьму тебя принял…

– Какая взаимосвязь между ведьмами и луной? – удивлённо поинтересовалась она, внутренне досадуя, что не озадачилась глубоким погружением герцога в сон, понадеявшись на обычную физиологию.

– Говорят, они при луне летать могут и молятся на неё.

– Молятся на луну? Зачем? Это же всего лишь небесное тело. Что оно может им дать? Да и летать люди по определению не могут.

– Ведьмы, говорят, летают. На мётлах летают и при луне.

– Вы видели?

– Я нет. Но я и ведьм не видел. Инквизиция работает хорошо.

– Это да, – не стала она спорить и, чуть отстранив рукой герцога, шагнула прочь от окна.

Он закрыл створки и повернулся к ней:

– Я как-то замотался сегодня и даже не удосужился тебе сказать. Тут в комнатах много вещей моей покойной супруги, они теперь все твои. Одежда должна подойти, у неё похожая на твою фигура была. Я потом ещё тебе закажу, но пока тем, что есть, пользуйся.

– Мне ничего не нужно.

– Что не нужно? Одежда? Ты что намерена эту тряпку и впредь носить? – герцог в раздражении дёрнул за рукав её платья. – С ума сошла? Ты моя супруга! Чтобы больше не видел на тебе подобных вещей!

– Кто-то сегодня утром говорил мне, что ему всё равно, в каком я платье… – с усмешкой проговорила она.

– Тогда ты ещё не была моей супругой, и это было неактуально, – раздосадованно бросил он ей в ответ. – А с завтрашнего дня чтобы приличную одежду носила!

– Чем неприлично это платье? – отступив от него в глубину комнаты, в свою очередь, нахмурилась Миранда, поскольку слова герцога её зацепили. – Выбирайте выражения, ваша светлость. Да, оно скромное, но не неприличное. Я никогда не одевалась неприлично! Не надо оскорблять мою одежду. Этим вы оскорбляете и меня! Вы осознанно взяли в супруги простолюдинку, так имейте мужество это не скрывать! Я не собираюсь изображать из себя знатную особу, не являясь ею по сути.

Шагнув к ней ближе, герцог схватился за ворот её платья и сильным рывком разорвал плечо и всю шнуровку, потом разодрал пояс юбки и отбросил разодранное на части платье в сторону, со злостью рявкнув:

– Теперь ты моя супруга! И знатной особой являешься по определению! Не смей меня позорить! Ясно тебе?!

Стоя напротив него абсолютно раздетая, Миранда гордо развела плечи и небрежным жестом отбросила за спину растрепавшиеся волосы:

– Вы можете заставить меня хоть в таком виде ходить, Ваша Светлость. Это в вашем праве… Только зачем оскорблять ту одежду, которую я привыкла носить, и называть её неприличной, если таковой она не является?

Пристально глядя на неё, герцог постепенно начал меняться в лице, злые складки начали разглаживаться, а в глазах появилось выражение явного восхищения, и он с чувством выдохнул:

– Кто бы мог подумать… Вы, моя дорогая, умеете выглядеть с достоинством даже раздетая… Никогда такого не видел. Ладно, я погорячился. Это платье не было неприличным, только теперь оно вам не по статусу, миледи, и видеть что-то подобное на вас я не желаю… Поэтому оденьтесь завтра во что-то более подобающее вашему положению. Служанки помогут вам с выбором. Вы можете меня порадовать подобным обещанием?

– Легко. Особенно если сейчас оставите меня и дадите возможность отдохнуть до утра.

– Как вам будет угодно, миледи. Я зайду перед завтраком, чтобы убедиться, что мою просьбу вы не проигнорировали.

– Вы, Ваша Светлость, испортили единственное платье, которое здесь принадлежало мне. При всём желании я теперь не смогу ослушаться вас и надеть что-то не принадлежащее ранее вашей супруге, – Миранда постаралась вложить в голос весь сарказм, на который была способна. – Надеюсь, свой гардероб она подбирала, учитывая и ваши пожелания, и свой статус, и я не рискую навлечь на себя ваш гнев, что бы ни выбрала.

– Чертовка… Вот смотрю на тебя и могу поклясться, что завтра ты наденешь что-то такое, что я прокляну Викторию. Миледи, я сдаюсь, – герцог с наигранной нарочитостью поднял руки, – заранее сдаюсь… Виноват, что испортил ваше платье и столь грубо отозвался о нём. Я молю о прощении и готов заказать десяток других, лишь не надо нарочито демонстрировать всем окружающим, что не желаете соответствовать статусу моей супруги.

– С чего вы взяли, милорд, что я что-то кому-то могу демонстрировать? Я всего лишь необразованная селянка. Что найду, то и надену.

– Я же попросил прощения. Тебе мало?

– Нет, милорд. Это даже слишком много для меня. Вам не за что извиняться. Вы в своём праве и в своём доме. Я принадлежу вам, и вы совершенно спокойно можете мне диктовать и что надевать, и как себя вести. Считать мои платья неприличными, а меня саму невежественной и глупой. Я, если честно, шокирована вашими извинениями и не понимаю их причины.

– Мне не хочется тебя обижать, ты слишком необычная… Ты мне заморскую диковинку напоминаешь, боюсь ненароком сломать, не зная, как работает. Вот скажи честно, что утром надеть хотела?

– Позлить вас хотелось, это правда. Вы правильно просчитали. Но до утра это желание и пройти могло. Да и не знаю я, что носила ваша супруга.

– У неё были вещи, которые нигде, кроме спальни, она не надевала…

– Нет, такое я бы не рискнула надеть, вы зря испугались, Ваша Светлость. Да даже если бы надела, никто, кроме служанок, не увидел бы.

– Ты бы испортила мне настроение перед завтраком, мы бы поругались, потом ты могла отказаться есть… Я подумал, что мне проще извиниться сейчас, чем выяснять с тобой отношения утром.

– Милорд, мне порой кажется, что я сплю. Такие герцоги только в сказках бывают. Да и молва о вас как-то не вяжется с тем, что сейчас своими глазами вижу…

– Миледи, вы не спите. Молва обо мне не лестная, знаю, но как ещё можно управлять большим пределом? Так что другой молвы и быть не может. А семья это немного другое. И, если честно, я привык, что жена это действительно опора. Я любил супругу, да и Виктория меня любила… Когда она умерла вторыми родами, решил, что больше не женюсь, поскольку такой жены больше не найду. Вас взял в супруги исключительно из меркантильных соображений, но сейчас что-то мне подсказывает, что вы женой не хуже Виктории можете стать, главное, нам сейчас с вами общий язык найти. Ведь и в Писании подобных мезальянсов примеры есть. Вы не по положению умны и обаятельны, да и Его Святейшество не иначе как по прозорливости своей своё благословение нам дал…