За несколько дней до конца света…

– У Вас. – откашливаясь и отплевываясь промямлил я.

– Я тридцать два раза ходила в глубокие рейды на Караван Сарай. Три раза выходила из окружения сама и выносила на себе князя со всем штабом. Плющила рыцарей пятьдесят восьмого крестового похода, уводила от границ взбесившихся клыкохвостов, секретные миссии выполняла в… Неважно где. Сам царь батюшка меня в своих указах отмечал неоднократно, именные рога золотые подарил и ни разу при этом не просил, чтобы я готовила еду! Я боевая печь! Моё дело Родину защищать. Ты, вообще представляешь, что такое один бешенный клыкхвост? А целое стадо? Они небольшой городок вроде нашего в порошок стереть могут, и если бы не я…

– А кто же солдатам кашу варит? – обрела, наконец, очень не кстати, голос Кейси.

– Кухня полевая – дура безмозглая! – ответила Тамара. – Это её обязанность. Она только на это и способна – клуша тыловая. Мозгов нет, а мужики к ней так и льнут…

– А как же в сказках пишут: «Встретили дети печку и говорят: Спаси нас милая от гусей-лебедей кровожадных. Спрячь поскорее. А печка им и отвечает, сначала скушайте моих пирожков, а то у меня кризис производства. Готовую продукцию девать некуда. Поели быстро дети пирожков вкусных и спрятала их печка внутри себя». – упорно продолжала гнуть свое Кейси.

– Ты бы лучше дальше молчала! – огрызнулась печка. – Не зря говорят женщина на борту к несчастью. В сказках врут часто. Я бы этих гусей лебедей одним залпом… и никаких пирожков! Мы – боевые печки про это и думать забыли. Не время калачи печь, когда Родина в опасности!

– Кстати, о Родине, – сказал я окончательно утратив надежду перекусить, – она по прежнему в опасности.

Печка рванула с места без предупреждения.

Глава 4

Некоторое время мы ехали молча, слушая лишь свист ветра и визг перепуганных реликтовых белок. Вспомнив о находящейся в опасности Родине, и не отвлекаясь больше на посторонние разговоры, Тамара вдавила газ в пол. (Если только у неё есть педаль газа) Жаль, никто её не додумался оборудовать спидометром, а может, это и к счастью?

После очередного крутого виража у меня появилось устойчивое подозрение, что мы можем так никогда и не увидеть Кузьму БТ – Пятого. Вернее он нас, скорее всего, увидит – на наших похоронах, а мы его уже нет. Надо было срочно принимать меры по спасению собственных драгоценных жизней. Увы, господа, я знал только один способ заставить сумасшедшую печку снизить скорость. Стараясь перекричать свист ветра, я проорал как можно вежливее:

– Скажите, уважаемая Тамара, вы Кудесника, давно знаете?

– Что это ты мне выкать вздумал? – сказала печка, не снижая скорости. – Ты эти господские штучки брось. Не люблю! Чай не дворяне. А Кудесника давно знаю. Меня как под Царьградом контузило, так к нему и определили, на реабилитационный период.

– Под Царьградом?

– Под ним, будь он трижды не ладен. – подтвердила Тамара, – Щит князю везла. На ворота прибить.

– Противотанковым долбануло? – участливо спросил я.

– Нет, воротина одна оторвалась, и прямо на меня. Тяжеленная зараза. Щиты на ней в три слоя уже были набиты. Ведь каждый князь, даже самый зачуханный, считает своим долгом… Вот петли и не выдержали… Меня тогда по кирпичикам собирали. Хотели комиссовать в чистую. Еле князя упросила на гражданку не списывать. Признали временно негодной к службе в строевых частях и направили к Кудеснику, для оказания помощи и осуществления оперативного прикрытия. А то у него из охраны один ящер и тот лоботряс тупой.

– Не понимаю, чего он в этой глуши сидит? – продолжал я, заметив, что печка скорость немного сбросила. – Кому там будущее предсказывать – медведям? Так они и сами свое будущее неплохо знают… Или он втихаря бутлегерством занимается?

– Чем? – Не поняла Тамара.

– Ну, самогон гонит, подальше от княжеских глаз.

– Много ты понимаешь! – возразила печка, – Не самогон он гонит. И кто тебе сказал, что Кудесник будущее должен предсказывать?

– Пушкин. – честно ответил я. Печка на ходу аж подпрыгнула.

– Опять он! – из трубы вылетел целый сноп возмущенных искр. – С чего ты взял, что арап знает, для чего нужны русские Кудесники?! Это все Арина, будь она не ладна.

– А ты ксенофобка, – сказал я, – в смысле чужих не любишь. А ведь не знаешь Александр Сергеевич самый настоящий русский. А что касается арабской крови, да у нас любого копни…

– Эти пришлые нам всю историю переврали! – продолжала гнуть свое печка. – Все испохабили, сволочи! Ты знаешь, кто такой Кудесник? Кудесник первый рубеж обороны, неподкупный щит Родины!

Честно говоря, мужик в ватнике и линялой тельняшке плохо вязался с образом щита Родины, хотя, если задуматься, именно такие мужики и были всегда не только самым надежным, верным, но ПОСЛЕДНИМ рубежом обороны.

– Так вот слушай, и запоминай. Кудесник на самом деле и не должен предсказывать будущее, он для другого поставлен… – и возмущенная Тамара поведала нам потрясающую историю…

Вы, наверное, уже давно хотите спросить: «А как же это вы умудряетесь осуществлять контакт с неодушевленным предметом, лишенным речевого аппарата, да еще и на такой большой скорости?».

С радостью отвечу на ваш совершенно справедливый вопрос. Во-первых, печка бесшумное транспортное средство. Т.е. мотора у неё нет, реветь не чему, поэтому и перекрикивать его не надо, но надо постараться переорать ветер.

Во-вторых, непонятно, чем печка слышит, и видит, кстати тоже. Ушей, глаз и других органов чувств я не заметил. Поэтому и орать никуда конкретно не надо. Мне кажется, она слышит всей поверхностью кирпичной кладки.

И, в-третьих, шкурой чувствую, без колдовства и телепатии здесь не обошлось. Если серьезно задуматься, ни один даже хитроумно сложенный дымоход, не может так имитировать человеческую речь. Так что здесь непаханое поле загадок для лингвистов, фольклористов и печников.

Но вернемся к Кудеснику. Словоохотливая, соскучившаяся по общению и свежим ушам Тамара выложила нам почти все. И как она только в армии служила, с такой болтливостью? Или это последствия контузии?

      Из былин, сказок и других произведений устного народного творчества известно, что до появления регулярных частей пограничной стражи, колючей проволоки, контрольно-следовых полос, дрессированных пограничных собак типа «Джульбарс» и «Мухтар», истошно воющей среди ночи электронной сигнализации и великого и ужасного Дня Пограничника, охраной рубежей Родины занимались, так называемые «заставы богатырские». А проще говоря, блокпосты на торговых путях и конные разъезды добрых молодцев, справедливо считавших себя спасителями Земли Русской и мечтающих о славе великой и доблести воинской, а также о дальнейшем продвижении по карьерной лестнице. И справедливости ради надо сказать, что со своими обязанностями они справлялись неплохо. Гоняли по степи хазар, весело травили монголов, до смерти пугали печенегов, влет били решивших похулиганить в русских землях голодных драконов и вышедших из повиновения Змеев Горынычей, отлавливали не подписавших Конвенцию злых темных колдунов, иногда жгли, исключительно для профилактики, замки копьеносцев, меченосцев, факелоносцев и разных других носцев, ловили шпионов и диверсантов, целовали впавших в здоровый летаргический сон принцесс. Даже джинны по непонятной причине не рисковали пересекать русскую границу.

Но нельзя же такое важное государственное дело пускать на самотек? Лишенное неусыпного княжеского надзора, оно могло повернуться неизвестно каким боком. Для этого к каждой богатырской заставе и был прикреплен Кудесник, если говорить по прямо и честно – в качестве замполита. С задачей разъяснять политику князя и царя-батюшки, пресекать случаи дедовщины, попытки спонтанных грабежей и поборов проезжих купцов (мы мзду не берем, мы за державу радеем!), залечивать раны, заговаривать от болезней и хвороб, отводить дурной глаз, осуществлять связь с верховным командованием, определять приоритеты, ставить боевые задачи. И главное – Варить Зелье…

Да, все Кудесники, без исключения, варили Зелье. В наше просвещенное цивилизованное время оно называется допингом, нейромышечным стимулятором, препаратом, значительно повышающим возможности организма, чудо-таблеткой спецназа, но по сути, то всегда остается Зельем.

Вот скажите, может ли нормальный человек, пусть даже богатырь, забыв дома, с бодуна, любимый меч-кладенец, встретив в чистом поле толпу врагов, моментально сориентироваться, схватить самого упитанного за ноги и крушить им недругов до полного уничтожения, а потом, даже не утерев пот с лица, ехать в стольный град к князю и требовать выплаты зарплаты задержанной за последние пять лет?

А выжимать голыми руками воду из камня, загонять врагов поганых одним ударом по плечи в сырую (именно в сырую, с сухую враги идут плохо – ломаются) землю и таскать на плечах боевых коней – это НОРМАЛЬНЫЙ человек может? Правильно, не может. Но должен такие фокусы вытворять на страх врагам и соседям на зависть, раз в богатыри записался. Причем без всяких спецэффектов – по-честному. Должен, ясен пень, но не может.

И вот перед генеральным сражением, кровавой битвой с ворогом многочисленным, подходит к богатырю Кудесник и протягивает золотой кубок, древними мастерами кованный. Богатырь кланяется в пояс, осушает кубок залпом, соленым огурчиком закусывает, рукавом кольчуги занюхивает, крякает по-молодецки, берет в руки любимую булаву и все – хана вражинам коварным. Именно отсюда ведет свои корни неувядающая традиция наливать перед боем фронтовые сто грамм. А откуда ж еще?

В каждой стране маги, друиды, шаманы и жрецы варили свое тайное зелье, что приводило к неизбежной гонке магических технологий. Каждый искал свои самые чудодейственные ингредиенты. Кто грибочки галлюциногенные пользовал, кто жир тюленя, этими грибами накормленного, кто ягоды ядовитые на отвесных скалах произрастающие, кто змеюк маринованных в собственном соку – короче говоря, изощрялся каждый как мог. И только русские Кудесники никогда особо по этому поводу ничего не выдумывали. Потому что у них самым главным ингредиентом зелья был чистый девяностоградусный этиловый спирт.

Говорят, этот рецепт случайно открыл в незапамятные стародавние времена знаменитый маг и алхимик древности старец Бутылий Трезвенник. Открыл, опробовал, испытал сначала на себе, потом на учениках, потом снова на себе, потом ученики попросили провести повторные испытания…

Через полгода старец пришел в себя, со слезами на глазах (своих и учеников), уничтожил первый в мире самогонный аппарат, и чтобы навсегда побороть пагубную страсть удалился в дремучие и глухие (как он думал) Муромские леса, где и встретил главного княжеского колдуна былинного Сидора Нетудыхатку. Сидор как раз находился в творческом поиске, пытаясь синтезировать мощный отечественный афродизиак (простите, анаболик) из обыкновенной поганки бледной, толченого ядовитого жала гигантского паука-слонолова, сушеного хвоста лысого дракона-альбиноса и еще двухсот пятидесяти менее значительных ингредиентов. Но тут с колдуном случился так называемый магический затык. Он никак не мог найти жидкость, подходящую для растворения этих ингредиентов. Но, как говориться два ученых человека всегда найдут общий язык.

Услышав о проблеме Сидора, Бутылий зарыдал от досады, поняв, что он своими руками уничтожил, так необходимую собрату по профессии жидкость. Один из учеников (имя его история не сохранила) не в силах лицезреть рыдающего учителя, стыдливо вытащил из-за пазухи бутыль с сохраненной вопреки воле учителя огненной водой. Но на этом дело не остановилось. Каждый, я повторяю, каждый ученик вытащил по точно такой посудине, а некоторые и по две! Бытылий не знал, что ему делать – радоваться, или гневаться, превращая учеников в различные виды земноводных.

Пока все изображали немую сцену, Сидор тихонько взял одну бутыль из рук замершего ученика, сделал большой глоток и радостно заорал «Эврика!». И никакого Архимеда в этом момент рядом не было!

Так был изобретен рецепт чудодейственного эликсира Русских Кудесников. С тех стародавних пор и повелось: стоит застава богатырская, терем деревянный высоким тыном огороженный, а неподалеку, сторожка Кудесника, вместе с лабазом, где он зелье свое чудодейственное готовит и витязей в нужный момент поит, во славу царя-батюшки и на пользу Родины-матушки…

Глава 5

Рассказывая эту потрясающую историю, печка снизила скорость до более или менее допустимой и можно было, наконец, разжать пальцы и отпустить трубу.

А что, подумал я, ведь совсем неплохая идея. Построить на границе сеть небольших самогонных заводиков и организовать на них бесперебойное производство чистого этилового (Никаких метиловых суррогатов! А вдруг свои выпить захотят?) спирта. Как только коварный враг границу пересечет, неизбежно на один из них наткнется. Естественно, захочет отметить победоносное начало военной компании и все -хана… Через пару часов захватчики пьяны, бьют друг другу морды, выясняют кто из них кого больше уважает, вспоминают былые обиды, рубят друг друга в капусту и полностью теряют боеспособность. Для полной и безоговорочной победы надо только прийти и повязать их всех тепленькими. Остается открытым только один вопрос – где взять столько страдающих алкоголизмом врагов?

Устало катившееся к горизонту вечернее солнце, высекло золотые искры из печкиных рогов.

– И много вас, таких, сейчас на службе его Величества царя-батюшки? – спросил я, не только для поддержания разговора, но и из научного интереса. Я, вообще нигде, кроме сказок, о самоходных печках не читал. И самое главное, ничего не знал об их военном применении.

– Да уж и не осталось почти никого. – печка тяжело вздохнула, выбросив из трубы клуб полного светлой грусти дыма.

– В бою погибли? – осторожно спросил я.

– Нет, – ответила печка, выбросив еще одно печальное облако. – Не нужны мы стали Родине, не нужны. Из-за вас, пришлых – между прочим.

– Мы-то здесь причем? – не поняла Кейси.

– Вы, лично, может не при чем, а чудовища ваши железные, танками называемые, очень даже причем, будь они трижды не ладны! – печка гневно выбросила в небо сноп искр и даже подпрыгнула от возмущения.

Мне кажется, она собралась от нахлынувшей обиды нас сбросить, но, вспомнив о находящейся в опасности Родине, передумала.

– Танк, он, конечно, лучше, – продолжила она, – надежнее. Он железный! Как против железа попрешь? Да никак! Что я против снаряда бронебойного? Он, таких, как я, навылет прошивает! Дырки с большой горшок делает, а то и вовсе в щебенку…

– А если защитный амулет прицепить, или магический экран, типа «Возвращайся туда, где был – скотина» поставить? – спросила Кейси.

– А если снаряд сам заговоренный, антимагический? И плевать хотел на все ваши экраны? – справедливо возразила печка. И услышав в ответ наше молчание, добавила. – Вот то-то. На меня даже пушку не поставишь – труба мешает. Не задом же наперед ездить, что я рак какой подводный… В первом же бою знаешь сколько наших полегло, в смысле, пошло на кирпичи? – Печка вздохнула. Вот тогда всех, кто цел остался, и списали в резерв.

– Тебе-то, чего переживать, – сказал я, – хоть из армии уволена – на важной государевой службе состоишь. А товарки твои боевые без дела пылятся, щи варят, и пироги пеку, паутиной тихонько обрастают, да о ратных подвигах тоскуют!.

При упоминании о щах и пирогах, печка снова выбросила сноп искр и подпрыгнула. «Спалит лес к чертовой матери!», подумал я.

– Никакой паутиной они не обрастают! – полыхнула жаром печка, – И ни о каких подвигах не тоскуют! Живут полной жизнью… Риск, скорость, ветер в трубе свистит…

– В каком смысле? – не понял я.

– Да в прямом! – с плохо скрываемым раздражением лязгнула заслонкой Тамара. – Гонщицы они теперь! Царицы русских дорог!

– Русских дорог? – переспросил я.

– Именно! – воскликнула печка. – Про «Русскую Беду номер один» слыхал?

– Русскую Беду? Номер один? – Где-то на задворках моего сознания, зажегся прожектор, освещая завалы ненужных, полузабытых сведений, почерпнутых неизвестно где и неизвестно зачем. Что-то знакомое блеснуло в этой куче ненужного хлама. – Это вроде как гонки… На чем?…

– Это не гонки на чем то… Это знаменитые гонки русских печек по бездорожью. – с гордостью сообщила Тамара.

Я, вообще то, думал, что «Русская беда номер один» это гонки на санях, но без снега. Проводятся они обычно в первых числах мая на день Карбонария Отмороженного. В честь окончательной победы весны, труда и счастливого отморожения всех примороженных за зиму. Тогда мужики берут мамонтов, а если те попрятались, гигантских овцебыков, а если и те попрятались (нет, вы про это зря подумали, запрягать шерстистых носорогов – издеваться над гордыми животными), то владимирских тяжеловозов в сани и гоняют на них по столбовому государеву тракту до полного… протрезвления. Так что такое название гонок вполне себя оправдывает.

Каждый знает, что у нас, в России, две вечных беды, они даже пронумерованы: номер один и номер два. Эти две верных подруги, как известно, одна без другой никуда не ходят и друг без друга ни на шаг. Об этом любопытном национальном явлении даже в песне поется.

– Тамара, а можно об этих гонках поподробнее? – спросил я.

– Конечно можно! – обрадовалась словоохотливая печка.

После того как княжеские и царские воеводы убедились в бесперспективности использования самодвижущихся тепловых агрегатов против бронированной гусеничной техники, все уцелевшие печки были отправлены в запас. Но это говоря сухим языком княжеских грамот, а на самом деле их раздали по избам, приспособили для перевозки воды и дров, а особо строптивых заперли по лабазам – до надобности. Так бы и стояли боевые печи по избам, вспоминая минувшие битвы, как вдруг внезапно на реке Смородине обнаружилась новая напасть.

Емелино-Пугачевские мужики лишенного верного заработка и обычной дозы адреналина в крови, сначала с горя запили, а потом с перепою взбунтовались. Их снова потянуло на Большую Дорогу, захотелось острых ощущений, ну и деньжат естественно тоже. А как без них? Жен, детишек малых кормить надо, шубы, серьги, кольца и браслеты покупать надо, избы чинить надо, а денег где на это взять?

Короче говоря, когда власти спохватились, пара купеческих караванов как в воду канула. Царь с боярами возмутился, издал указ о строжайшем запрете дорожных грабежей и отправил роту стрельцов для выявления бунтовщиков и усмирения холопов. Но не тут то было! Стрельцы шли усмирять пару деревенек, а наткнулись на два мощных укрепрайона построенных по всем правилам фортификационного искусства. У стрельцов не было мандата на проведение полномасштабных военных действий на своей территории, да и умирать в расцвете лет тоже не хотелось, поэтому их командир принял соломоново решение – стать лагерем на берегу речки Смородины, и дать возможность событиям развиваться самостоятельно. В народе это сразу окрестили стоянием на реке Смородине.

И неизвестно чем бы все это кончилось, если бы в это время в Емелино, а потом и в Пугачево, не взирая на осадное положение, не завернула кинопередвижка с новым голливудским блокбастером «Форсаж -24». Как говориться «Война – войной, а без зрелищ хлеб не нужен». Дальше, как вы уже догадались, волшебная сила искусства сильно стукнула в голову местным горячим мужикам. Глаза у них загорелись, руки зачесались… Через день после просмотра фильма в деревнях начались пробные заезды на застоявшихся без дела печках и организация банд, простите я хотел сказать команд. Через неделю стали строить первую гоночную трассу с трибунами для стрельцов и отдельной ложей для царя-батюшки, а через полгода это уже было полновесное гоночное шоу, с командами, звездами, фанатами и бешенными бабками. Бабки старались вовсю, на пит стопах подбрасывали в печку дрова, забеливали свежие царапины и подносили чарку усталым гонщикам. Дело в том, что по правилам гонок, печки без пилота в гонках участвовать не могли! И это правильно – где вы видели на трассе гоночный болид без водителя, или лошадь без наездника?

Жизнь в деревнях сразу наладилась. Тотализатор приносил такие сумасшедшие барыши, что на Большую Дорогу уже никто и не думал ходить (были дела и по важней), купцы сами сюда заворачивали и случалось, проигрывались вчистую (в одних подштанниках домой уходили). Боярская дума несколько раз поднимала вопрос о договорных заездах, но каждый раз все глохло на этапе предварительных слушаний.

– Ты можешь себе представить, – возмущалась Тамара, – там такие дела творятся, а я здесь, в этом лесу! Я, обладательница Голубой ленты реки Смородины, самая быстрая печка современности, и не у дел!

– А в чем проблема? – спросил я.

– Отпускать не хочет Кудесник. – ответила Тамара. – Твердит, что привык ко мне, да и на ящера его надежды мало. Одно слово – рептилия. И к тому же говорит, что чувствует, как приближаются великие события. Такие великие, что мне экстрима на всю оставшуюся жизнь хватит! В воздухе, говорит, пахнет грозой! Поэтому и не отпускает…

– А ты бы отгул взяла или отпуск, пока не началось, – посоветовал я, – и сгоняла бы в свое Емелино, душу отвести.

– Сгонять, конечно, можно, – согласилась печка, ловко объезжая, вышедшего на дорогу здоровенного панцирного лося, – но у меня этого… пилота нет.

– Что нехватка квалифицированных кадров? – спросил я.

– Нет, кадров хватает, даже с избытком. Просто все по старой памяти не то, что ездить, подходить ко мне боятся …

Мне послышалось, или в её голосе на самом деле прозвучали стыдливые нотки?

– Нам без пилотов нельзя. – вздохнула Тамара, – Не знаю, кто это придумал. Может та щука, может еще кто, теперь не ведомо, но без водителя никуда. Так, мелкое поручение выполнить еще можно, а серьезное дело – нет.

– Но ты же нас сейчас везешь? – спросила Кейси.

– Не я везу, – ответила печка, – вы на мне едете, а я просто дорогу знаю. Кстати, солдатик, – вдруг сказала она, – тебе, когда ты выполнишь свое важное поручение, наверное, отпуск положен?

– Наверное… положен. – ответил я, обалдев от такой неожиданной перспективы.

– А раз положен, может, смотаешься со мной в Емелино, на пару деньков? В счет оплаты за проезд? – осторожно спросила Тамара. – Скорость ты хорошо переносишь, вестибулярный аппарат в норме, да и сам ты парень ничего… А места у нас такие… Рыбалка… Рыба сама в сети лезет! А охота… А дев… – но, вспомнив о Кейси, последнее предложение она заканчивать не стала.

От такой перспективы я просто обалдел. Участвовать в деревенских гонках мне совсем не улыбалось, но с другой стороны, Тамару было жалко… Кейси строила мне страшные глаза и исподтишка грозила кулаком.

– Ладно, – сказал я, – смотаемся, но ненадолго. И Кейси с собой возьмем.

– Слово даешь? – не поверила своему счастью Тамара.

– Слово рыцаря! – заверил я.

– Рыцаря?

– Рыцаря, рыцаря… – я усиленно закивал головой.

Зря я это сказал, зря. Обрадованная Тамара рванула вперед со скоростью болида «Формулы – 1», заставив меня пожалеть о легкомысленном согласии, стать пилотом такой сумасшедшей печки.

Лес становился все гуще и дремучей. Покрытые мхами и лишайниками толстенные стволы и корявые ветки почти не пропускали свет садящегося вечернего солнца и так сплелись между собой, что непонятно, как здесь не то что ездят, а просто ходят. Но Тамара пробиралась, причем, не снижая скорости! Деревья перед ней расступались, образуя не коридор – туннель и тут же, с треском смыкались за нашей спиной.

Мы с Кейси просто впечатались в печку и прикрыли головы руками. Не ровен час, какой-нибудь корявый сук не успеет увернуться… А я не хочу быть похожим на Кутузова или адмирала Нельсона. И эта предосторожность была не напрасной. Несколько веток обломались о трубу, а одно замешкавшееся корявое дерево Тамара сшибла своими золотыми рогами. Я представил, как его обидевшиеся собратья, перестанут уступать нам дорогу, и подумал, что сейчас самое безопасное место на этом бешенном транспортном средстве – внутри, за тяжелой заслонкой. И тут лес кончился.

Глава 6

Вот скажите, как, по вашему мнению, должен выглядеть западный форпост русского царства-государства? Пусть слегка феодально-раздробленного, но большого и достаточно богатого, на которое имеют далеко идущие виды многочисленные враги и тайные недоброжелатели, вокруг внешней политики, которого плетутся такие хитроумные интриги, что у многочисленных летописцев дух захватывает и развивается хроническая мания преследования и неизлечимая боязнь темноты. (А вы думали, откуда взялась поговорка «днем с огнем»? Вот то-то, они патологически боялись не то, что темноты, от собственной тени шарахались!)

Думаете, западный рубеж, представляет собой неприступную каменную крепость, с глубокими рвами полными голодных плезиозавров и крокодилов, с нашпигованными новейшими артиллерийскими системами фортами, дотами и дзотами один вид которых заставлял врага задуматься о тщетности всего сущего? Какое там!