Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © blue-bubble, Cartone Animato, chockdee Romkaew, cobalt88, DeryaDraws, DmitriyRazinkov, Elena Pronenko, elfinadesign, Essl, Funny Drew, fixer00 Ganzaless, Hibrida, iABC, DivinHX, ievgen vector, infostocker, Jiri Vaclavek, jovan vitanovski, Juststocker, Klavdiya Krinichnaya, kuray, Shpadaruk Aleksei, L.DEP, Liu zishan, Login, medesulda, mikser45, Nattaly, RFV, Sunspire, Sylverarts Vectors, -strizh-, Tetiana Ch, Yganko, Yurii Andreichyn, Zebra Finch, zima-leto / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

На струне

Иллюстрация 1

Станция наблюдения за планетным кластером, который местные разумные обитатели – люди – называли Солнечной системой, находилась на периферии системы, далеко за орбитами всех больших планет.

Вокруг станции в пределах прямой видимости плавали небольшие космические тела, состоящие практически целиком из водяного льда с вкраплениями пыли и замёрзших газов, хотя в этом кольцевом рое планетоидов, окружавших Солнечную систему, встречались и более крупные объекты наподобие крайней планетки системы – Плутона. А чуть подальше – в облаке Оорта, скоплении планетезималей и пылевых струй, представлявших собой «строительный мусор» Солнечной системы, оставшийся после её формирования, имелись планеты, сравнимые по размерам с планетами внутренними. Их орбиты были очень вытянутыми, поэтому в системе они появлялись редко, исчезая на тысячи лет из поля зрения людей, уходя от Солнца на десятки и сотни тысяч астрономических единиц[1].

Одна из них, прозванная людьми Нибиру, уже прошла афелий[2] и повернула к Солнцу, чтобы через какое-то время прошествовать мимо внутренних планет – Марса, Земли и Венеры.

Впрочем, морлоков – так на языке жителей станции звучало название их расы – это обстоятельство не волновало. Они были существами «чистого интеллекта», абсолютно лишёнными эмоций, и внешне напоминали покрытых шерстью драконов с земного острова Комодо, только прямоходящих, отчего издали их можно было спутать с людьми.

Неудивительно, что как раз люди довольно точно описывали физический вид морлоков и рисовали их такими, какими они являлись в реальности. Морлоки уже посещали Землю в прошлые времена, миллионы лет назад, и даже успели пополнить земной генофонд, оставив после спаривания с земными млекопитающими потомков, почти полностью ассимилировавшихся среди людей. Внесли они свой вклад и в духовное развитие землян в виде культов, в центре поклонения которых был дракон. И основными приверженцами этих культов являлись китайцы и метисы син-расы, почти исчезнувшие к настоящему моменту: индейцы, монголоиды и этнически близкие к ним группы азиатского региона Земли.

Интерес к третьей планете и вообще к Солнечной системе у морлоков то гас, то разгорался, в зависимости от социально-ресурсной обстановки на родных планетах созвездия Змееносца – как называли земные астрономы область галактики, заселённую драконами. Миллионы лет назад морлоки прилетали как исследователи, потом долго не появлялись в окрестностях Солнца, занимаясь внутренними проблемами и разборками с соседями. Но полсотни лет назад снова выслали отряд наблюдателей, теперь уже имея к Солнечному кластеру практический интерес. Население планет расы превысило демографический предел, и морлокам требовалось найти ещё одно звёздное пристанище. Для этого на окраину Солнечной системы и была отправлена станция, в обязанности персонала которой входила оценка физических параметров внутренних планет и средств для подготовки экспансии. Обычное рутинное дело. Такое уже случалось не раз, когда подходящие для заселения системы других звёзд надо было очистить от менее развитых существ. Ничего личного, жизненная необходимость, не более того.

Впрочем, надо отдать должное морлокам: они добросовестно изучили каждую планету кластера, чтобы составить мнение о потенциале системы и получаемых в распоряжение природных запасах. Но выбор сделали однозначный: третья планета, населённая людьми, всё равно являлась лучшим вариантом для переселения. Единственное, что требовалось, – поднять общую температуру атмосферы планеты на тридцать градусов и насытить её водяным паром, так как родная планета морлоков представляла собой необычное сочетание каменистой пустыни и горячего болота, нагретого едва ли не до температуры кипения воды. Но работа по коррекции природы Земли не была проблемой, морлоки обладали нужными технологиями. Другие же планеты кластера требовали большего вложения сил и средств.

К моменту описываемых событий на станции работала смена специалистов в количестве девяти особей. Поскольку раса морлоков чётко делилась на сословия – от Высшего до Низшего, всего их насчитывалось шесть, то и служители станции относились к разным сословиям.

Руководил коллективом Драго Совершенный, он же – просто Главный. Его заместителем был Драго Обязанный, морлок уровнем ниже, на станции все звали его Счетовод.

В свою очередь у него в подчинении были операторы: Д-техник, Д-программист, Д-служитель и четыре Д-хлопотуна, в обязанности которых входила уборка станции и доставление удовольствий представителям высших каст. Все морлоки были двуполыми, и на Земле их назвали бы гермафродитами.

Суточный режим планеты морлоков напоминал земной, хотя сутки на их планете были на два часа длиннее, и за пределами родной планеты он поддерживался неукоснительно. Так как они были хладнокровными существами (несмотря на высокую температуру окружавшей их водной среды), то спали больше – по шестнадцать часов в сутки, превращаясь на ночь в застывшие скульптуры самих себя. Пробуждали их специальные аппараты, обдувающие морлоков горячим паром, и процедура эта длилась не меньше часа, пока они не приходили в себя. Зато потом действовали, думали и двигались быстро, не так, как их «близнецы» – драконы Комодо.

Дежурство на станции не доставляло особых хлопот. Оборудование и аппаратура наблюдения работали в автоматическом режиме. Менялись только программы да целевые установки, если вдруг Главного что-то заинтересовывало. А скуки морлоки не испытывали, как не испытывали и каких-либо нравственных переживаний. Основным посылом в будущее для них было желание жить в соответствии со своими представлениями, не считаясь ни с кем, кроме тех, кто принадлежал к сословию выше.

Так как морлоки давно владели способом пре-одолевать космические расстояния с помощью образования «нор» в вакууме, их не тревожило соседство с хозяевами Солнечного кластера. Их техника передвижения в пространстве превосходила возможности людей, хотя «драконы» не были её создателями. Способ достижения дальних звёзд и планет они позаимствовали у другой расы, практически уничтожив братьев по разуму. Поскольку станция была внедрена в тело одной из малых планеток, состоящей из льда и пыли, ей не нужно было иметь собственные двигатели. Однако в её ангаре имелся пересекатель пространства – транспортный модуль, способный в случае необходимости доставить смену исследователей на родную планету, которую отделяло от Солнечного кластера расстояние в шестьсот световых лет.

Правда, существовали правила и инструкции, нарушать которые обитатели станции не имели права. В данном случае, если им понадобилось бы вернуться домой или хотя бы прошвырнуться по Солнечной системе, Главному необходимо было получить разрешение на вояж. Что снижало вариативность деятельности экипажа, зависящей от указаний свыше.

Поздно вечером по внутреннему времени станции базовый вычислитель и коллектор информации, аналогом которому мог бы стать один из компьютеров земных национальных космических агентств, сообщил оператору о колебаниях гравитационного фона в тылу пояса Койпера.

Оператор – в данный момент это был Д-техник, прозванный коллегами за медлительность Столбом – завис над консолью управления станцией, размышляя над полученными сведениями. Оценил состояние космоса в пределах обозреваемой зоны. Обнаружил небольшие колебания тел пояса Койпера, однако не усмотрел в этом явлении признаков угрозы.

Во-первых, оно проявилось достаточно далеко от станции. Во-вторых, это движение напоминало реакцию снежно-пылевого облака на пролёт внутри него крупного объекта, породившего ударную волну в виде двух разлетающихся струй камней и ледяных глыб. Причём обе струи как бы обходили станцию с двух сторон далеко за пределами зоны безопасности. Планетоиду и самой станции эти струи не угрожали.

Поэтому, передав управление автоматам, Столб спокойно отправился спать в свой отсек.

Однако ему не следовало этого делать.

Нарушения в медленном движении пояса Койпера вокруг Солнца были вызваны не спонтанным вторжением в облако обычного обломка льда или окаменевшей пыли, а появлением объекта иного плана, предвидеть встречу с которым не мог никто из морлоков. Да и людей тоже.

Этот объект представлял собой идеально прямой стержень, если можно было назвать стержнем струну толщиной почти в элементарную частицу, но обладавшую чудовищной силой притяжения. Гравитация этого стержня-струны превосходила гравитационное поле трёхсот таких планет, как Земля.

Путешествовал он в космосе миллиарды лет с момента рождения Вселенной и за время путешествия оброс таким количеством пыли, газа и льда, что стал похож на трубу, диаметр которой кое-где достигал значительных величин, до сотни километров и больше.

«Шуба» эта из пыли и каменных обломков распределялась по длине стержня неравномерно, а длина его превосходила расстояние от Земли до её спутника почти в десять раз.

Двигался этот странный стержень со скоростью, равной одной сотой скорости света[3], но не так, как летит копьё – остриём вперёд, а перпендикулярно пути своего движения, и концы стержня, обросшие грудами собранного космического «мусора», превращавшие его в подобие гантели, как раз и баламутили негустой «суп» пояса Койпера, притягивая к себе мелкие койпероиды и дробя их на куски.

Возник стержень как привидение из глубин созвездия Стрельца, не потревожив тамошние звёзды. Но войдя в пояс материала, выброшенного из Солнечной системы, стал виден. Но не как звезда или комета, так как не светился сам, имея температуру космического пространства[4], а благодаря своему гравитационному влиянию на планетоиды, мимо которых пролетал.

Вычислитель станции, определив потенциальную опасность сближения с экзотическим феноменом, включил сигнал тревоги, когда стержень-струна стал виден визуально – как тонюсенькая серебристая – в лучах далёкого Солнца – ниточка с утолщениями по всей длине. Однако просыпались хладнокровные морлоки медленно, весь процесс пробуждения, отогревания и инициации мыслительной деятельности длился не одну минуту, и когда Столб окончательно пришёл в себя, было уже поздно что-либо предпринимать. Экзотическая морлокская автоматика, не изменявшаяся на протяжении миллионов лет, не могла самостоятельно действовать, не получив соответствующую команду. Она подготовила аварийные системы и включила систему жизнеобеспечения транспортного модуля, но ждала приказа дежурного смены перейти на режим ЧС. Когда Столб появился в терминале управления станцией, счёт уже шёл на секунды.

Необычный длинномерный объект, попирающий все известные физические законы, приблизился к планетоиду, в недрах которого пряталась станция, и, несмотря на то что их разделяло приличное расстояние в одну тысячу длин (что соответствовало тысяче километров по земным меркам), притянул к себе планетоид с такой же лёгкостью, как человек при вдохе втягивает в себя пролетающего мимо комара.

Только в данном случае роль человека играла струна огромной массы, а роль комара – планетоид с «вклеенным» в него искусственным сооружением.

Всё произошло в течение очень короткого времени. Столб успел лишь выдать команду автоматике разбудить Главного и в надежде спастись бросился в отсек, где стоял транспортный модуль. Но как быстро он ни бежал, добраться до отсека не успел.

Планетоид снесло к струне удивительного творения природы, причём ещё при рывке он начал дробиться на ледяные глыбы и крошиться на снежные комья, а осел на струне уже длинным хвостом снежной пыли и обломков льда, проделав не одно колебание наподобие маятника, то притягиваясь, то по инерции пролетая мимо струны.

Станция не выдержала первого удара, разрезанная почти пополам невероятно тонким «лезвием»: по ней прошлась как раз самая тонкая часть мчавшегося с космической скоростью стержня, свободная от утолщений льда и пыли. Обе половинки станции миновали «лезвие», но далеко не улетели, задержанные и увлечённые вслед за продолжавшим полёт «лезвием» силой гравитации. Вскоре они догнали стержень-струну, столкнулись с ней, и ещё не один раз, прежде чем успокоиться в глубине огромного снежно-ледяного кома – остатков разбившегося планетоида.

Но морлоки, успевшие проснуться, защищённые особыми конструкциями жилых отсеков станции, уцелели…

Иллюстрация 2

Российская астрофизическая обсерватория «Миллиметрон» была запущена в космос в две тысячи двадцать втором году и не зря до сих пор считалась одной из крупнейших астрономических станций, работающих в автоматическом режиме. Поместили её в точке Лагранжа [5]на расстоянии полутора тысяч километров от поверхности Земли, где практически заканчивалась атмосфера планеты и отсутствовал космический мусор: отслужившие свой срок спутники, их обломки и твёрдые частицы.

Обсерватория изначально была оборудована зеркальным телескопом с диаметром зеркала в десять метров, сформированным двадцатью четырьмя лепестками, и высокочувствительными датчиками излучений субмиллиметрового и миллиметрового диапазона[6], обладающими уникальным угловым расширением, превышающим возможности человеческого глаза в миллиарды раз. Кроме того, обсерваторию снабдили щитом из пяти экранов, защищающем её от солнечного излучения.

За истекшие с момента запуска «Миллиметрона» пятьдесят три года оборудование обсерватории не раз менялось и обновлялось, но она по-прежнему считалась великолепным инструментом исследования комет, астероидов, космической пыли, газовых облаков и экзопланет, открытых у других звёзд Галактики.

Двадцать первого декабря две тысячи семьдесят восьмого года оператор отдела обработки астрофизических наблюдений, принадлежащего Астрокосмическому центру ФИАН имени Лебедева, Евгений Макошин наткнулся в компьютере на запись необычного явления на периферии Солнечной системы, полученную от станции «Миллиметрон», обозревающей радиант созвездия Стрельца далеко за орбитами планет, в поясе Койпера. В этом кольцевом облаке, вращавшемся вокруг Солнца, примерно в пятидесяти астрономических единицах, возникло небольшое возмущение в движении облака малых тел. Создавалось впечатление, что в облако вторгся невидимый объект большой массы и размеров, хотя телескопы обсерватории не смогли разглядеть нарушителя покоя. Будто он был невидимкой.

Заинтересованный открытием Макошин начал копаться в данных, поднял записи обсерватории за месяц до обнаружения феномена, однако ничего не нашёл. Тогда он связался с коллегой из отдела космической радиоастрономии и сообщил о своём открытии.

– Сан Саныч, посмотри свои файлы в Койпере, на радианте Стрельца, – добавил он. – Не случалось ли такого раньше? Может быть, это наконец проявилась пресловутая Нибиру?

– В этом районе ничего экзотического не наблюдалось, – ответил оператор центра. – Но я проверю.

Поскольку сорокачетырёхлетний Евгений Макошин был дотошным человеком и превыше всего в работе ценил скрупулёзное педантичное ведение дел, то он перво-наперво проверил все записи обсерваторий, подчинённых Астрокосмическому центру ФИАН, а потом позвонил директору центра доктору физических наук Стромалити.

– Понял вас, Евгений Иванович, – ответил ему шестидесятилетний, не по возрасту подвижный и активный учёный, всю свою жизнь посвятивший изучению комет и астероидов. – Продолжайте изучение материалов, а я свяжусь с коллегами из других епархий.

Он и в самом деле сделал несколько звонков в известные обсерватории мира, и вскоре с десяток телескопов в разных странах, а также находящиеся на борту космических станций – «Хаббл», «Гершель», «Спитцер», «Вебб», «Астрон» и другие, обратили свой взор на окраину Солнечной системы по вектору созвездия Стрельца.

Результаты не заставили себя ждать.

Первой о возмущении поля астероидных тел в поясе Койпера сообщила САО РАН – крупнейшая специальная астрофизическая обсерватория в Карачаево-Черкесии, расположенная между станицей Зеленчукской и посёлком Архыз. Она владела шестиметровым оптическим рефлектором БТА и кольцевым радиотелескопом РАТАН-600 диаметром в шесть сотен метров. К тому же на её территории недавно заработала новая система из двенадцати малых телескопов.

Директор обсерватории Цорендоржиев проконсультировался со своими подчинёнными, операторы настроили телескопы и уже на следующий день получили данные, подтверждающие результаты наблюдений «Миллиметрона». В поясе Койпера, на расстоянии в семь с половиной миллиардов километров от Солнца, действительно появился некий невидимый, но чрезвычайно массивный фактор, возмущающий движение тел роя астероидов и ядер комет. Что-то приближалось к внешней зоне Солнечной системы извне, причём с приличной скоростью – три тысячи километров в секунду.

Ответили директору центра ФИАН и другие обсерватории: в Чили, в США, Канаде, Мексике и в Европе. Вывод был однозначным: в Солнечную систему направлялся аттрактор планетарного масштаба, хотя по-прежнему ни один телескоп землян не видел его носителя. Заметны были лишь косвенные следы его движения – как два волновых уса на воде в кильватере плывущего судна.

На всякий случай Стромалити позвонил генералу Бойко, давнему приятелю, директору Центра национальной системы контроля космического пространства, созданного в две тысячи двадцать первом году в недрах Воздушно-космических сил России, и попросил его проанализировать полученную информацию на предмет предполагаемой угрозы.

Бойко пошутил по этому поводу: ты что, Роман Петрович, где мы, а где пояс Койпера? – но пообещал сделать всё возможное и слово сдержал. Через два дня он сообщил Стромалити о выводе специалистов Центра, заинтересованных явлением, а результаты расчётов доложил командующему ВКС генералу Бояринову.

Генерал, в отличие от него, шутить не стал. Ближе к концу двадцать первого века космос преподнёс человечеству не один неприятный сюрприз, швыряя к Солнцу кометы и крупные астероиды, и не стал относиться к людям добрее. По Солнечной системе продолжали летать опасные объекты, грозящие Земле космическим апокалипсисом, а начавшаяся с двадцатых годов новая гонка вооружений и вовсе держала в страхе правительства земных государств, пытавшихся утихомирить американскую и прочую военщину.

Бояринов созвал совещание, обсудил со своими экспертами степень угрозы со стороны пока ещё далёкого объекта в поясе Койпера, к работе подключились комплексы радиотехнического контроля, оптико-электронные системы обнаружения космических форс-мажоров, расположенные в Калининграде, Московской области, Алтайском крае и на Дальнем Востоке, затем заработало Лунное Око – комплекс радиотелескопов на Луне, и началось то, что психоаналитики назвали «эффектом домино». Сначала в астрономических кругах, потом в военных родилась сенсация: к Солнцу направлялся Бич Божий, по выражению Ватикана, который должен был «наказать людей за грехи их тяжкие».

* * *

Отреагировало на сенсацию и военное руководство России.

Министр космической обороны генерал Кочергин выслушал доклады командующего ВКС и директора ФИАН, разобрался в причинах суматохи и вызвал на совещание кроме ответственных за оборонные решения командиров ещё и главу Национального центра экстремального оперирования в космосе генерала Стогова.

В Плесецке еще полстолетия назад была создана база НЦЭОК, обслуживаемая военными, которая подчинялась командующему ВКС. База имела свой космодром и по оснащению не уступала аналогичным комплексам других стран, зарекомендовав себя как мощная структура, способная решать проблемы в любом районе Солнечной системы.

К моменту вызова Стогов, кряжистый великан с добродушным лицом детского врача, находился в одном из институтов ВКС в Подмосковье и на совещание прибыл со своим заместителем, полковником Верником, командиром ОГАС – особой группы аварийного спасения в космосе.

Всего в кабинете министра в этот ранний утренний час двадцать восьмого декабря собралось шесть человек: сам хозяин кабинета, директор Центра национальной системы контроля космического пространства генерал Бойко, глава НЦЭОК Стогов, полковник Верник, генерал Каминский, глава Экспертного совета Министерства обороны, и директор Центра управления полётами генерал Сароян.

Кочергин не любил начинать совещания с неторопливого чаепития, все это знали и, заняв места за круглым столом у окна кабинета, сразу раскрыли планшеты.

Министр бросил взгляд на экран своего рабочего кванка[7], как стали называть компьютеры с момента внедрения квантовых технологий, и оглядел сосредоточенные лица присутствующих.

– Товарищи, в связи с внезапным появлением так называемого Бича Божьего возникла щекотливая ситуация. Мы первыми его обнаружили, то есть я хочу сказать – первыми Бич обнаружили наши астрономы, однако американцы отреагировали быстрее и уже готовят экспедицию в пояс Койпера. Поэтому речь пойдёт не столько об оценке степени опасности, которую несёт этот необычный объект, сколько о наших возможностях послать в зону Койпера поисково-исследовательскую группу. Но сначала уточним детали происшествия и обсудим причину. Виталий Васильевич, вы начнёте?

Бойко посмотрел на Каминского.

– Все материалы мы передали нашим экспертам.

Каминский, худой, седой, с косматыми бровями и чёрными глазами учёного фанатика, готового сжечь полмира ради реализации своих идей (на самом деле он был очень ответственным человеком), в свою очередь посмотрел на министра обороны.

– Разрешите, Михаил Довлатович?

– Без церемоний, Гелий Ромуальдович.

– Мы считаем, что имеем дело с экзотом, о каком успели забыть.

– Экзотом?

– Объектом с экзотическими характеристиками. Полста лет назад, когда многие из нас ещё под стол пешком ходили, в Солнечную систему уже залетало нечто подобное, если кто помнит.

– Вы имеете в виду суперстринг? – уточнил Стогов.

– Совершенно верно, Семён Сергеевич. Пятьдесят три года назад Систему пересекла так называемая суперструна, которую обследовали наши космонавты во главе с майором Денисом Молодцовым.

Присутствующие оживились.

– Насколько мне помнится, к этой струне летали не только наши парни, – сказал Бойко. – Там побывали и американцы и китайцы.

– Произошла любопытная история. Пилоты американского шаттла не смогли оценить опасность сближения с объектом, их снесло к струне, и наши ребята помогли им выбраться из гравитационной ямы.

– То есть эта ваша суперструна – гравитационная яма? – сказал Бояринов.

– Не совсем так, но масса струны очень велика.

– Что же это, по-вашему?

– Совершенно конкретный объект, подтверждающий теорию рождения нашей Вселенной в результате Большого Взрыва.

Присутствующие переглянулись, однако никто не выразил своего отношения к сказанному в форме скептической улыбки.

Кочергин кивнул. Он был самым молодым из совещавшихся, вообще самым молодым министром обороны в истории России, и, как все убедились, самым продвинутым и эрудированным.

– Продолжайте, Гелий Ромуальдович.

– Такие объекты возникали в первые микросекунды начавшегося инфляционного расширения Вселенной, наравне с первичными чёрными дырами и флуктуациями, и они являются реализацией «растяжки» микропетель и колец суперструн до макромасштабов. По сути это одномерные, релятивистские, суперсимметричные, протяжённые объекты с гигантской массой. По тем материалам, которые нам стали доступны после пролёта струны пятьдесят лет назад, можно судить, что то была струна типа Грина-Шварца…

– А есть и другие?

– Совершенно верно, по именам изучавших особенности струн физиков.

– Не отвлекайтесь, товарищи, – сказал Кочергин.

– В общем, такие струны теоретически могут иметь космические размеры – тысячи и даже миллионы километров.

– Почему теоретически?

– До тех пор пока мы не встретились с одной суперструной на практике, считалось, что суперструны – всего лишь удачный и красивый математический феномен. Но природа нас посрамила, показав, что экзоты – реальные объекты и субъекты её жизни. Со всеми подробностями полёта к суперструне команды Молодцова вы можете ознакомиться в базе данных РАН и ФСБ под названием «Соло на оборванной струне».

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8