Жизнь и Смерть Владимира Ульянова-Ленина. Том 1

В результате, вплоть до января 1905 года, власти не знали, что происходит в стенах Гапоновского «Собрания», и события 9 января явились для них полной неожиданностью. Это было не политическое «Общество», с настоящими рабочими во главе.

8 января 1905 года, Гапон был объявлен в розыск. После событий 9 января Гапон стал объектом самых активных поисков полиции, а после бегства за границу был взят под наблюдение Заграничной агентурой Департамента полиции. Собрав группу инициативных рабочих, Гапон предложил им «бросить форму московской организации, освободиться от опеки административных нянек и создать материальную независимость». Предложение было поддержано рабочими, и 30 августа 1903 года на Выборгской стороне, на деньги рабочих, была открыта первая чайная-клуб, ставшая центром нового общества. Встав во главе организации, Гапон быстро удалил из него ставленников Зубатова и назначил на все ответственные посты своих людей. Вскоре чайная-клуб был торжественно открыт, под названием «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга».

Оказавшись во главе «рабочего Собрания», Гапон развернул активную деятельность. Формально Собрание занималось организацией взаимной помощи и просветительством, однако Гапон придал ему иное направление. Из числа верных рабочих Гапон организовал особый кружок, который называл «тайным комитетом» и который собирался на квартире Гапона. Ближайшими соратниками Гапона по «тайному комитету» были рабочие Васильев и Варнашёв. На собраниях кружка читалась нелегальная литература, изучалась история революционного движения и обсуждались планы будущей борьбы рабочих за свои права. Замысел Гапона состоял в том, чтобы объединить широкие рабочие массы и поднять их на борьбу за свои человеческие права, за свои экономические и политические интересы.

Первое время дело организации продвигалось туго, и до весны 1904 года численность Собрания не превышала нескольких сот человек. Стремясь расширить свою организацию, Гапон стал искать связей с влиятельными рабочими, которые могли бы привести в Собрание новых членов. Осенью 1903 года ему удалось привлечь к работе в Собрании влиятельную группу рабочих с Васильевского острова, известную под названием группы Карелина. Ведущую роль в этой группе играли супруги Алексей Карелин и Вера Карелина. Это были люди, прошедшие через социал-демократические кружки, но имевшие тактические расхождения с социал-демократической партией. Их объединяла нелюбовь к партийной интеллигенции и стремление найти пути для открытой деятельности в рабочих массах.

Гапон безусловно не проповедовал революционную идею освобождения рабочего класса, путём вооружённого восстания, поэтому подпольная партийная деятельность ему не требовалась. Он стремился создать легальную организацию рабочих по легальному плану, для улучшения их социального и материального положения, и надеялся на выполнение этой задачи, если отдельные группы инициативных рабочих соберутся около него и поддержат его. Таким образом он думал организовать общество, ведя дело возможно осторожнее, рабочее общество, в которое должно войти возможно большее число членов. Он считал себя призванным стать во главе движения массы людей, а рабочие для этого максимально ему подходили, стать своего рода «апостолом пролетариата». Насчитывая в обществе несколько десятков, а, может быть, и сотен тысяч, можно организовать такую пролетарскую армию, с которой в конце концов правительству и заводчикам придётся считаться, в силу необходимости, и будет возможность улучшить социальное положение рабочих. В этом состоял план Гапона, и он полагал, что такой план имеет будущность.

В «тайном комитете» была принята «программа пяти», ставшая программой организации. Программа, содержавшая в себе как экономические, так и политические требования, впоследствии целиком вошла в состав петиции, с которой рабочие шли к царю 9 января 1905 года. «Распространяйте эти мысли, стремитесь к завоеванию этих требований, но не говорите, откуда они», напутствовал рабочих Гапон.

С весны 1904 года рабочие стали вступать в «Собрание» массами, и численность «Собрания» в короткое время возросла до нескольких тысяч.

Осенью 1904 года по инициативе либерального «Союза освобождения» в стране началась кампания земских петиций. В земских петициях и в левой печати выдвигались требования к правительству и царю, конституции и народного представительства. В начале ноября 1904 года Гапон, по своей инициативе, установил связь с представителями «Союза освобождения» и пригласил их на заседание своего «тайного комитета». По приглашению Гапона на встречу прибыли Кускова, Прокопович и Яковлев-Богучарский. Либералы предложили рабочим присоединиться к земской компании и обратиться к властям с такой же петицией, с какими выступали земские деятели. Гапон, со своей стороны, ознакомил их со своей мартовской «программой пяти».

По договорённости с «Союзом освобождения» в отделах стали распространяться либеральные газеты «Наша жизнь» и «Наши дни», «Сын отечества». Газеты читались на рабочих собраниях, а руководители отделов давали им соответствующее толкование. «Газетная тактика» привела к резкой политизации «Собрания», что проявилось в быстром росте его численности. В декабре 1904 года «Собрание» насчитывало уже 9000 членов, а в начале января 1905 года возросло до 20000.

В это самое время произошёл инцидент, с увольнением четырёх рабочих с Путиловского завода, который придал событиям новый оборот.

27 декабря, 1904 года, состоялось заседание руководителей отделов «Собрания» на Васильевском острове, и была принята резолюция. В принятой резолюции, от заводчиков требовали восстановить, на своих местах, уволенных рабочих и уволить мастера Тетявкина. В случае отказа в выполнении требований, рабочие заявляли, что не ручаются за сохранение в городе порядка. После принятия резолюции в более узком кругу руководителей «Собрания», был поднят вопрос о петиции. Гапон и на этом заседании был против подачи петиции, убеждая рабочих вести только стачку. «Я, человек практический и думаю, как бы не вышло из этого хуже, говорил Гапон. Я глубоко убеждён, что стачку мы выиграем, а петиция, нелепость сейчас». Внутренняя оппозиция «Собрания» считала, что именно сейчас наступил самый удобный момент для подачи петиции царю.

3 января, 1905 года, у министра финансов В. Н. Коковцова состоялось совещание заводчиков и фабрикантов, на котором обсуждались меры по прекращению рабочей забастовки. По итогам этого совещания Коковцов написал доклад на имя императора, который был подан ему 5 января. В докладе Коковцов утверждал, что требования рабочих незаконны и невыполнимы для промышленников, а исполнение некоторых из них могло бы нанести тяжёлый урон российской промышленности. В частности, установление 8-часового рабочего дня на Путиловском заводе, выполнявшем ответственный заказ для Маньчжурской армии, могло бы привести к непоправимым последствиям на военном фронте и потому вообще недопустимо. Коковцов также обращал внимание царя на то, что забастовкой руководит, допущенное властями «Собрание» во главе со священником Гапоном и сообщал, что обратился по этому поводу в Департамент полиции. Царь ознакомился с докладом.

4 января Гапон во главе депутации явился к директору Путиловского завода А. И. Смирнову и зачитал ему список экономических требований. По поводу каждого пункта требований Гапон давал объяснения и возражал на замечания, делаемые директором, причём неоднократно обращался к сопровождавшим его рабочим со словами: «Не так ли, товарищи?» Смирнов в очередной раз отказал в удовлетворении требований, указав основания, почему они неисполнимы. На следующий день забастовка была распространена на другие заводы Петербурга, и ими были также предъявлены широкие экономические требования. 5 января Гапон ходил с депутацией в правление акционеров Путиловского завода и убедился, что требования рабочих не будут удовлетворены. 6 января, он отправился к министру внутренних дел Святополк-Мирскому, но тот отказался его принять. После того, как стало ясно, что все экономические средства борьбы исчерпаны, Гапон решил перейти на путь политики и обратиться непосредственно к царю.

6 января Гапон приехал в Нарвский отдел «Собрания» и произнёс зажигательную речь, в которой призывал рабочих обратиться со своими нуждами непосредственно к царю. Сущность речи состояла в том, что на рабочего не обращают внимания, не считают его за человека, правды нигде нельзя добиться, все законы попраны, и рабочие должны поставить себя в такое положение, чтобы с ними считались, как с людьми. При этом Гапон призывал всех рабочих, с жёнами и детьми, идти 9 января в 2 часа дня к Зимнему дворцу.

В тот же день Гапон составил текст петиции на имя царя. В основу петиции была положена мартовская «программа пяти», к которой Гапон добавил пространное предисловие и краткое заключение. Предисловие, написанное в стиле церковного красноречия, включало в себя обращение к царю, описание бедственного положения и бесправия рабочих и требование немедленного созыва Учредительного собрания. «Не откажи в помощи Твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнёт чиновников. Разрушь стену между Тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с Тобой», – писал царю Гапон. В кратком заключении Гапон от имени рабочих выражал готовность умереть у стен царского дворца, если просьба не будет исполнена.

6, 7 и 8 января текст петиции читался во всех отделах «Собрания», и под ним собирались тысячи подписей. По подсчёту самого Гапона, подписей было более 100 тысяч.

По свидетельству очевидцев, толпа, возбуждённая Гапоном, пребывала в состоянии религиозной экзальтации. Люди плакали, топали ногами, стучали стульями, бились кулаками в стены и клялись, как один, явиться на площадь и умереть за правду и свободу. В «Собрании» царила атмосфера мистического экстаза. Люди складывали пальцы крестиками, показывая, что эти требования для них святы и их клятва равносильна присяге на кресте. Ещё никогда, и нигде революционный подъём огромной народной массы, готовность умереть за свободу и обновление жизни, не соединялся с таким религиозным настроением. Популярность самого Гапона в эти дни достигла небывалых размеров. Многие видели в нём пророка, посланного Богом для освобождения рабочего народа. Женщины подносили к нему для благословения своих детей. Люди видели, с какой лёгкостью останавливались огромные фабрики и заводы, и приписывали это «силе» Гапона.

Предвидя, что царь не захочет выйти к народу из опасения за свою жизнь, Гапон потребовал от руководящего кружка рабочих поклясться, что они гарантируют безопасность царя ценой своей собственной жизни. Если, что-либо случится с царём, я первый покончу с собой на ваших глазах, говорил Гапон. По распоряжению, Гапона изо всех отделов «Собрания» были выделены особые дружины, которые должны были обеспечить охрану царя. Их было до 1000 человек, и они наблюдали за порядком во время мирного крестного шествия.

Накануне выступления, Гапон направил письма, министру внутренних дел Петру Святополк-Мирскому и царю Николаю II, с призывом избежать кровопролития. В своём письме к царю, Гапон писал: «Если Ты, колеблясь душой, не покажешься народу и если прольётся неповинная кровь, то порвётся та нравственная связь, которая до сих пор ещё существует между Тобой и Твоим народом. Доверие, которое он питает к Тебе, навсегда исчезнет. Явись же завтра с мужественным сердцем пред Твоим народом и прими с открытой душой нашу смиренную петицию. Я, представитель рабочих, и мои мужественные товарищи ценой своей собственной жизни гарантируем неприкосновенность Твоей особы.»

8 января, выступая перед рабочими, Гапон уже высказывал мысль, что царь может не выйти к народу и выслать против него войска. В таких случаях он заканчивал свою речь словами: «И тогда у нас больше нет царя!» – и вся толпа отвечала хором: «Нет царя…». Накануне шествия вожаки движения уже не верили, что царь примет петицию. По словам Карелина, «ни у Гапона, ни у руководящей группы не было веры в то, что царь примет рабочих и что даже их пустят дойти до площади. Все хорошо знали, что рабочих расстреляют».

Утром 9 января, Гапон во главе Нарвского отдела «Собрания» двинулся в направлении Зимнего дворца. С ним шло не менее 50 тысяч человек. Другие рабочие шли от своих отделов, рассчитывая соединиться на Дворцовой площади. Перед выступлением Гапон обратился к толпе со словами: «Если царь не исполнит нашу просьбу, значит, у нас нет царя». В последний момент было решено придать процессии характер крестного хода. Из ближайшей часовни были взяты четыре хоругви, иконы и священническая епитрахиль, в которую облачился Гапон. Впереди шествия несли портреты царя и большой белый флаг с надписью: «Солдаты! Не стреляйте в народ!». Когда толпа приблизилась к Нарвской заставе, её атаковал отряд кавалерии. Гапон скомандовал: «Вперёд, товарищи! Или смерть, или свобода!», после чего толпа сомкнула ряды и продолжала движение.

Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных обще-полицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу», говорилось в правительственном докладе. Когда шествие вышло на дворцовую площадь, по толпе были произведены ружейные залпы, и первые ряды повалились на брусчатку. Залпами были убиты ближайшие соратники Гапона, рабочий Иван Васильев и телохранитель Михаил Филиппов, шедшие рядом с ним. Сам Гапон получил лёгкое ранение в руку и был повален на землю общим напором толпы. После последнего залпа задние ряды обратились в бегство, и шествие было рассеяно. Этот день вошёл в историю под названием «Кровавого воскресенья».

В воскресенье, 9 января, Царь Николай II предал свой народ, разорвал нравственную связь со своим народом, как последствие, народ предал царя, расстреляли впоследствии лично императора и его семью.

После расстрела демонстрации, Гапон был уведён с площади эсером Рутенбергом. По дороге Гапона остригли и переодели в светскую одежду, отданную одним из рабочих, а затем привели на квартиру писателя Максима Горького. Увидев Гапона, Горький обнял его, заплакал и сказал, что теперь «надо идти до конца». На квартире Горького Гапон написал послание к рабочим, в котором призывал их к вооружённой борьбе против самодержавия. В своём послании Гапон писал, «Родные товарищи-рабочие! Итак, у нас больше нет царя! Неповинная кровь легла между ним и народом. Да здравствует же начало народной борьбы за свободу!». Вечером того же дня Гапон вместе с Горьким пришёл на собрание левой интеллигенции в Вольно-экономическом обществе. Выступая перед собравшимися, Гапон призвал их поддержать народное восстание и помочь рабочим добыть оружие. После выступления Гапон был уведён и спрятан на квартире литератора Батюшкова. Здесь он написал ещё несколько посланий к рабочим с призывом к восстанию.

Григорий Гапон явился зачинателем пролетарских революционных выступлений, но при этом он реально боролся и за улучшение материального положения рабочих, а не за «долой самодержавие».

После событий «Кровавого Воскресенья» 9-ого января, представители всех революционных партий России осознали мощь выступлений пролетариата, и начали активную фазу подготовки к вооруженному восстанию, ситуацию расстрела стремились использовать по максимуму.

10 марта 1905 года, Правительствующий Синод по представлению митрополита Антония (Вадковского) от 4 марта, лишил Гапона сана священника и исключил его из духовного звания. Гапон стал светским человеком.

В начале февраля 1905 года Гапон прибыл в Женеву, главный центр зарубежной деятельности русских революционеров. В это время о священнике-революционере писали все европейские газеты, и имя его было у всех на слуху. В короткое время Гапон приобрёл за границей такую славу, какой в прошлом не пользовался ни один русский революционер. Не зная иностранных языков, Гапон зашёл в Женеве в русскую библиотеку и назвал своё имя библиотекарю. Библиотекарь, который оказался социал-демократом, немедленно отвёл его на квартиру Георгия Плеханова. Плеханов встретил Гапона с распростёртыми объятиями и устроил ему чествование, на которое были приглашены главные лидеры социал-демократической партии, Засулич, П. Аксельрод, Л. Аксельрод, Потресов, Дан и другие.

Гапона, «взяли в плен» и несколько дней подвергали обработке, пытаясь обратить в «правоверного» социал-демократа. В разговоре Гапон высказал свою симпатию к социал-демократическому учению, и на следующий день в газетах появилось сообщение, что Гапон объявил себя социал-демократом. Однако Гапон не проявил стремления к теоретическим знаниям, и вскоре сблизился с эсерами, которых считал «практическими» людьми.

Переехав к эсерам, Гапон поселился на квартире Шишко. Здесь с ним познакомились главные деятели партии эсеров, Чернов, Савинков, Брешко-Брешковская, Гоц, Азеф, Русанов и другие. Эсеры окружили Гапона почитанием, за всё хвалили и познакомили с видными французскими политиками, Жоресом и Клемансо. В это время Гапон активно готовился к новому революционному выступлению, в котором рассчитывал сыграть главную роль. Готовясь встать во главе восстания, Гапон учился верховой езде, стрельбе из пистолета и искусству изготовления бомб. В беседах с эсерами Гапон говорил, что поклялся отомстить за 9 января, и готов использовать для этого любые средства. Чтобы подготовить народ к восстанию, Гапон писал революционные воззвания, которые печатались эсерами и нелегально ввозились на территорию России. В своих воззваниях он призывал к самым крайним методам борьбы с самодержавием.

В феврале 1905 года Гапон выступил с инициативой созыва межпартийной конференции, которая должна была объединить все революционные партии России в деле подготовки и проведения вооружённого восстания. Идея такой конференции принадлежала финскому революционеру Циллиакусу. Циллиакус предлагал деньги на приобретение оружия для предстоящего восстания. Как было установлено позже, деньги Циллиакуса на вооружённое восстание имели японское происхождение. Эта инициатива, по созыву межпартийной конференции исходила и от меньшевиков и фактически конференция стала съездом всех революционных партий, за исключением большевиков. Гапон с энтузиазмом схватился за это дело, и 7 февраля, он обратился с «Открытым письмом к социалистическим партиям России», в котором призывал их объединиться в борьбе с самодержавием. Письмо было отправлено в Международное социалистическое бюро и разослано всем заинтересованным организациям. Чтобы обеспечить представительство революционных партий, Гапон вёл предварительные переговоры с их лидерами. Гапон встречался с представителями меньшевиков, большевиков, Бунда, «Союза освобождения» и различных национальных партий.

В начале февраля Гапон встретился с лидером большевиков Лениным. По воспоминаниям Крупской, накануне встречи, Ильич не зажигал у себя в комнате огня и шагал из угла в угол. Гапон был живым куском нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему, и Ильич волновался этой встречей. Встреча состоялась на нейтральной почве, в кафе, и прошла успешно. Ленин с Гапоном подружился и стал занимать у Гапона «деньги на революцию», на дела большевистской партии. Гапон всегда был при деньгах и раздавал их «в долг» пачками, при первой же просьбе. Сам он вёл жизнь аскета. Получаемые деньги всегда тратил на нужды рабочих. Аненнский, общавшийся с Гапоном за границей, писал, «И в Женеве, и в Лондоне Гапон жил скромно, и если тратил иногда лишний рубль, то только на телеграммы, галстуки и разъезды во втором классе». О бедной обстановке, в которой жил Гапон после возвращения в Россию, вспоминал журналист Пильский и многие другие.

Ленин горячо поддержал идею объединения и обещал выступить с ней на ближайшем съезде социал-демократической партии. По итогам встречи Ленин написал статью «О боевом соглашении для восстания», в котором приводил текст письма Гапона и выражал ему поддержку. Выступая на III съезде РСДРП, большевистском, Ленин характеризовал Гапона как «человека безусловно преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выдержанного революционного миросозерцания».

Женевская межпартийная конференция состоялась в апреле 1905 года. На неё съехались представители 11 революционных партий России. Большевики в этой конференции не участвовали, у них проходил свой III съезд РСДРП, в Лондоне. Председательствующим на конференции был избран Гапон, секретарём, эсер Аненнский. Несмотря на уход с конференции социал-демократов, она дала ценные практические результаты. По итогам конференции были приняты две декларации, в которых провозглашались общие цели собравшихся партий, вооружённое восстание, созыв Учредительного собрания, провозглашение демократической республики и социализация земли. На конференции было достигнуто соглашение о создании единого боевого комитета, который должен был руководить подготовкой восстания. Кроме самого Гапона, в состав комитета вошли Брешко-Брешковская и князь Хилков. Назначение боевого комитета состояло в том, чтобы увеличить моральную силу революции, создать веру в единство революционных сил и облегчить боевые соглашения между партиями внутри России.

Князь Хилков, русский политический деятель, толстовец, революционер из княжеского рода Хилковых. В 1885 году, он, свою землю в триста восемьдесят десятин продал по низкой цене крестьянам, а сам, оставив себе надел в семь десятин, стал жить личным земледельческим трудом. В 1887 году Хилков вступил в переписку с Львом Толстым и стал сторонником толстовства. Его дом превратился в сектантский, толстовский центр. Хилков был женат без церковного брака на Цецилии Владимировне Винер (1860—1922), дочери своего знакомого по Кавказу, полковника Владимира Ивановича Винера, и также последовательнице Толстого. Дети их не были крещены, что, по тогдашним российским законам, лишало их состояния и титула. Это вызвало крайнее недовольство матери Хилкова, Юлии Петровны Хилковой. Хилков проповедовал крестьянам толстовское евангелие, с отрицанием церкви и брака, на началах социализма. В феврале 1892 года Хилков был выслан административно в Закавказье. Местом ссылки ему было назначено духоборческое село Башки-чет Борчалинского уезда Тифлисской губернии. В 1896 году Хилков был переведен в уездный город Вейсенштейн, нынешний Пайде, Эстляндской губернии. В 1898 году получил разрешение уехать за границу. После короткого визита в толстовскую колонию в Пурлее в Англии, Хилков в августе 1898 поехал в Канаду, где осматривал места для предполагавшегося переселения духоборов и вёл переговоры с канадским правительством о переселении духоборов. Среди лиц, занимавшихся обустройством духоборов на новом месте, вспыхнули разногласия по финансовым вопросам. Хилкова обвинили в том, что при осмотре земли, предложенной канадским иммиграционным комитетом, он не обратил должного внимания на важные экономические и климатические факторы, потому что канадское правительство дало Хилкову взятку.

Поселившись в июле 1899 года в Женеве, где находилась его семья, Хилков сотрудничал с социал-демократами Бонч-Бруевичем и Величкиной. Сотрудничал в толстовском издании «Свободная мысль» и участвовал в создании марксистского журнала «Жизнь». Сотрудничал он и в газете «Искра». Одновременно сотрудничал с религиозным изданием евангельских христиан «Беседа».

Начиная с сентября 1901 года Хилковым была издана серия революционных противоправительственных брошюр под общим названием «Народные листки». В числе их была брошюра, им самим составленная, «Об уличных беспорядках. Мысли военного», призывавшая к вооружённой борьбе с правительством. Хилков советовал формировать «десятки» и боевые дружины для вооружённой борьбы. В 1902 году Хилков перешёл уже к прямой пропаганде массового террора, заявляя, что каждый революционер должен быть террористом.

В 1903 году Хилков вступил в партию социалистов-революционеров, входил в заграничный комитет эсеров. Активно участвовал в конспиративной работе революционеров.

В ноябре 1905 года Хилков вернулся в Россию и поселился в своем хуторе Павловка. Взгляды его претерпели радикальное изменение, теперь он становится истовым православным и усерднейшим апологетом церкви. Из революционеров вернулся в князи. Бывший толстовец и бывший революционер уговаривает своих сыновей посвятить себя военной или государственной службе. Когда началась война 1914 года, Хилков решил вновь поступить на военную службу. Царь его простил! По личному распоряжению Николая II он был назначен войсковым старшиной Кубанского 3-го Хоперского полка, в котором служил еще в годы русско-турецкой войны. 15 октября 1914 года он был убит в Карпатах, находясь в разведке.

Ленин, кооптированный через три месяца после II съезда РСДРП, в состав ЦК РСДРП, продержался в нем чуть больше года, и в начале 1905 года он был исключен из состава ЦК. Правда, через пару месяцев, в апреле, на III съезде партии, который был чисто большевистским, Ленин был избран в ЦК. Меньшевики отказались от участия в этом съезде и провели в Женеве свой съезд, который они назвали конференцией. По этому событию, Ленин говорил, два съезда, две партии. У большевиков съезд проходил в Лондоне, начался он 12 (25) апреля. На нём был представлен 21 большевистский комитет. Ленин получил мандат делегата съезда от Одесского комитета.