Возвращение полуночи. Арка 2. Твари в ночи

– Да что же это такое! – стукнула она кулачком по земле. – Люди! Что вы смотрите! Сделайте что-нибудь!

Один из сыновей большака – Куница – сдёрнул с плеча лук и одним мощным движением натянул тетиву. Вжих! – калёная стрела бьёт в цель.

Лютик дёрнул бровью, мелодия на мгновение изменила звучание. Бяк! Стрела пробила тушку утки, вынырнувшую из стаи все ещё кружащих за стеной птиц, и шлёпнулась на землю. Лютик прибавил шагу, между ним и охотником хаотично заметались птицы. Следом, словно привязанный, отплясывал Прутик.

– Любим. Помоги мне.

В распахнутых глазах плескался ужас.

«Вот бы мне посмотреть огромный мир! Там, наверное, жутко интересно!»

«Правда! И жутко, и интересно!»

Любим вспомнил их разговор.

– Прут! Я не брошу тебя! Не быть мне богатырём!

– А-ха-ха! – крикнул Лютик, на мгновение отняв трубочку. – Не быть! Не быть!

И заиграл снова. Любимка рванул вперёд, но попал под заградительную мелодию. Его тут же повело в сторону и вмазало в забор. Бах! Из глаз посыпались звезды. А Прутик тем временем отплясывал все дальше. Любимка оскалился от безысходной ярости.

Впереди одинокое дерево. Прутик поднатужился и, не прекращая отплясывать, сместился в сторону. Есть! Он вытянул руки и намертво вцепился в ствол. Ноги дёргали его следом за музыкой, но руки не отпускали.

– Врёшь! Не возьмёшь! – закричал он, глядя, как Любимка борется с плясовой, не дающей ему приблизиться. – Любим, я держусь! Я справлюсь!

Вокруг со звонким лаем прыгал Тишка. Лютик обернулся, приподнял одну бровь. Мелодия изменилась, в плясовую вернулся ритм, под который маршировали коровы.

– Му-у-у-у!

Прутик обернулся и увидел, как большой бык, наклонив рога, скачет прямо на него.

Бум! Удар сотряс ствол, сверху полетели листики и кусочки коры. За миг до этого мальчик отпустил руки. Иначе раздробило бы ударом. Он упал, тут же вскочил и затанцевал за Лютиком.

Любимка, наконец, обуздал бунтующие ноги.

– Прутик, я не брошу тебя!

Он рванул следом. Стена леса поглотила их, одного за другим. Наум кинулся было следом, но остановился и опустил руки. Сзади Настенька никак не могла управиться с непослушными ногами.

– Ушёл. Он ушёл.

Сойка рыдала, вжавшись в угол избы. Тишка, поскуливая и приседая на все четыре лапы, залез в подпол покосившегося дома. Стая птиц распалась и разлетелась в разные стороны.

***

– Ну же! Давай! – блюдца прыгали перед Харитоном, но на них было что угодно, только не Любим.

– Варвара, мне нужно срочно опуститься к Головоломке. Попытайся отыскать их…

Он обмяк и сполз на пол. Варвара тут же забыла о нем, вскочила, и блюдца услужливо столпились перед ней, со звоном толкаясь краями.

– Не то… Не то… Все не то… Похоже, птицы отца разлетелись вместе с остатками стаи.

– Что же делать? Как помочь Любиму?!

Впервые у неё не было ни одной дельной мысли. Варвара чувствовала себя беспомощной, как никогда.

Сказ 3 – Явление моргулов

Прутик двигался, подчиняясь мелодии. Ноги не только несли его по лесу, но и выделывали кренделя, отчего глаза заливало потом. К тому же ноги начисто забыли о существовании остального тела. Мальчика несколько раз так приложило о стволы сосен, что искры летели из глаз, а мохнатые ветви исцарапали лицо. Впереди без устали скакала ненавистная фигурка.

Сзади раздавался хруст и топот, словно ломилось целое стадо лосей. Когда звук догнал их, Прутик понял, что это один-единственный человек.

– Любим! Ты не бросил меня!

– Конечно, – пропыхтел тот. – Мечи-калачи! Отстань от нас со своим колдовством.

Музыка прервалась. Лютик расхохотался.

– Это не колдовство – это искусство. И оно принесло мне сразу двух претендентов в отряд Полуночи.

Любимка не успел даже облегчённо выдохнуть, как мелодия возобновилось. Ноги вновь повлекли Прутика в лес. Любимка скакал следом.

Одержимник все дальше уводил их от деревни.

«Что делать?! Коли я не могу их догнать, то и друзья не сумеют нас отыскать. Наум – не герой, на Сойку напал странный ступор, а Наська одна ничего не сможет. Жители деревни вряд ли затеют погоню. Гридни тоже не сунутся в Запредельный лес – не их это дело. Дедка большак станет ждать возвращения дядьки Костяя».

Паренёк яростно тряхнул головой.

– Мечи-калачи! Мне никто не нужен! Сам справлюсь, ведь я – будущий богатырь!

Лес сделался гуще, танцевать стало тяжелее. Прутик попытался хвататься за стволы, но только ободрал руки.

Любимка лихорадочно соображал, что делать. Он представил, как под ногу Лютика попадает корень, парень падает и – крак-крак – ломает дудочку. Это было бы здорово. Но глупо надеяться на случайность. Как бы поступил на моем месте любой из известных богатырей?! Илья Муромец? Метнул бы свою чудовищную булаву. Или Добрыня? Ударил бы своей знаменитой плетью. Или, может быть, Алёша Попович… Да! Как раз в такой ситуации стоит воспользоваться умениями Алёши – из богатырей он самый хитрый.

«Думай голова, думай. Это твой очередной шанс доказать небесам и себе, что ты достоин. Шанс… Есть! Придумал! Теперь главное не оплошать. Главное – все сделать правильно. Найти нужные слова».

На мгновение остановился и прикрыл глаза. Как живого представил Ярополка. Благородный нос презрительно сморщен, высокомерие уродует лицо.

– Да какое же это искусство, – громко крикнул Любим. В голос добавил как можно больше насмешки, сдобрил его пренебрежением и для пущего эффекта ещё и фыркнул. – Пастушок душевнее играет. А вот моя подруга Пелагея…

Мелодия оборвалась так резко, что Прутик замер в замысловатом па, замахал руками и рухнул наземь. К счастью все кругом затянуто толстым слоем мягкого мха – почти не ушибся.

– Что-о-о?! – Прокатилось по лесу.

Зашуршало, захрустело – ветки отлетели в сторону, и к Любимке вырвался красный от ярости Лютик. Прутик со стоном вытянулся на земле – только сейчас понял, как устали ноги. По несчастью рухнул прямо в муравейник, по коже шустро застучали лапки насекомых.

– Да как ты смеешь! – закричал Лютик. – Ты ничего не смыслишь в искусстве, дурень!

Первоначальный план был тут же позабыт, Любимка ощутил, что заводится.

– Это я-то не понимаю в искусстве?! Мечи-калачи! Да если хочешь знать, мой друг – Пелагея – скоро станет первым менестрелем на Руси! Так и знай! Люди собирались со всех семи княжеств, чтобы её послушать! – Он важно приосанился. Ярополк в его голове ухмыльнулся и потёр руки. Любимка с улыбкой добавил: – А тебя с твоей плясовой-холопской не пустили бы на порог приличного общества.

– Плясовой холопской?! – Лютик вздёрнул голову. Было видно, что он не хочет отвечать полному невежде, но уязвлённое самолюбие не позволяет промолчать. Он заговорил, высокомерно сцеживая слова с обиженно оттопыренной губы. – Если хочешь знать, я чувствую аудиторию. Для деревни я играю одно, а для князей будет совсем иное.

– Так прислушайся ко мне и сыграй для меня, – вскричал Любим, глянув на Прутика. Тот не пляшет с тех пор, как умолкла колдовская мелодия. «Беги! – мысленно приказал Любимка. – Пока я его отвлекаю – беги!»

– Мы здесь одни, никто нам не помешает. – Говоря это, подбирался все ближе – надобно обезвредить одержимника, пока тот отвлечён. Глаза дудочника прикрылись, он прислушался к чему-то внутри себя. Отсутствующее выражение ещё не сошло с лица, а глаза раскрылись и сверкнули.

– Ты и правда, не такой, как другие, – сказал он. Любимка приблизился ещё на шажок. Лютик улыбнулся. – Я знаю, что тебе сыграть, Любим.

Он поднёс дудочку к губам и заиграл. Любимка сжался – натерпелся в последнее время от мелодий. Но эта музыка была совсем иного рода: Лютик больше не покушался на тело – он замахнулся на душу. Музыка лилась широкая и мощная. Она захватила и понесла. В ней не было примитивного ритма для животных, не было дурного веселья для простого люда. В ней звучала истинная жизнь. Любимка вздрогнул. В звуках дудочки он услыхал звон клинков, грозный клич боевых отрядов, священную ярость битвы. Тут же подключилось воображение, и вот уже он стоит посреди гигантского поля, на котором идёт грандиозное сражение. Обнажённый клинок в руке, прищур глаз, яростно раздувающиеся ноздри. Враг перед тобой.

– А-а-а-а-а!

Бах! Мощно столкнулись щиты, тут же в дело пошли мечи, выискивая малейшую щёлку в обороне. Над всем этим гордо реяли стяги воюющих сторон.

Дрожала земля от поступи гигантских коней, именитые поединщики съезжались с оглушительным грохотом. Реки обращались вспять, горы делались равнинами, а равнины вздымались горами на месте великих битв. Музыка грохотала и вставала на дыбы, как ретивый конь. Любимка видел древние битвы как наяву. Сердце шибче стучало в груди, пальцы сжимались, ища рукоять доброго меча, грудь вбирала вольный воздух.

Любимка отдался этому чувству, позабыв обо всем – Лютик действительно был гениален и знал, что такое искусство. То, что он исполнял сейчас, было поистине шедевром. И вырваться из этой музыки не было никакой возможности.

Но что это?! Что-то не так?! Отчего побеждают воины в черных доспехах?! Почему они не защищают деревни и города, а жгут их?! Ведь настоящий герой помогает людям, а не нападает на них. Настоящий герой… Не одержимник…

Неожиданно вывалился из магии, сотканной музыкой. Тело все ещё реагировало на лязг металла и пьянящее чувство битвы, но разум уже был здесь.

Он увидел Лютика, закатившего глаза от упоения и выводившего мелодию битвы. Одержимник весь отдался музыке, уверенный, что и слушатель пребывает там же. Длинные тонкие пальцы летают по дырочкам дудочки… Дудочка! Главное оружие лютого Лютика. Не раздумывая больше, Любимка прыгнул вперёд, занося кулак для удара…

***

– Успокойся, Варвара. Все не так плохо, как мы думаем…

Харитон ожил и приподнялся в кресле. Кожа скрипнула сперва под его руками, потом под задом. Библиотекарь уселся удобнее.

– Я не сумела отыскать видящих глаз, – сказала она виновато, опускаясь на табуретку. Никому ненужные блюдца дрейфовали по всей палате.

– Птицы очень капризны и нестабильны, – сказал Харитон. – Особенно, когда речь идёт о Запредельном лесе. Там мы используем деревья…

– Ты его видишь? – спросила девушка. Харитон устало качнул головой.

– В этом нет надобности. Я примерил в Головоломку новые фрагменты, и она дала очень неожиданные выводы…

– Это хорошо, но что с Любимом? – перебила его девушка. – Он остался один на один с одержимником из отряда Полуночи.

– Как раз поэтому нет повода для беспокойства, – невозмутимо сказал Харитон. Видя удивлённый взгляд дочери, пояснил: – Отряд Полуночи силен своим единством. Когда все семь его членов находятся в нашем мире, они способны передавать демоническую силу друг другу. Именно это делало их настолько опасными, что даже старшие богатыри опасались сражаться с ними раз на раз.

– Ясно. Теперь Лютик один и…

– Да, думаю, что он слабее Вия. Любим вряд ли его остановит, но и Лютику с тягателем не совладать. К тому же, судя по всему, одержимник не знает, что прячется в нашем друге.

– И что же нам теперь делать? Выходит, что Шустр не один. И оба ведут с собой простых людей. Неужели они собираются сделать из них?..

– Носителей. Да. Головоломка показывает, что этот исход весьма вероятен. Я уже отдал приказ следить за окрестностями Мокеевки. Если обнаружится ещё кто-то… – Он вдруг замолчал. Зрачки расширились и опали. – Ксана, – проговорил он в пространство. – Дива Ксана ведёт ещё одного человека. Он из деревни Западная Корша. И, насколько я могу судить, это – брат Кречета.

– Откуда ты узнал? – воскликнула Варвара.

– Полушка видел их, но не придал значения. Теперь он вспомнил и передал мне воспоминание. Когда мы искали выживших полуночников, я досконально изучил всю их родню. Сомнений быть не может – это брат того, в ком пребывал демон Гордыни.

– Он её остановил?

– Нет. Он видел её сутки назад. Сейчас они, должно быть, тоже вошли в Запредельный лес. Их уже трое. Это не считая Лютика.

Варвара дрогнула. Сама она не помнила, но очень хорошо изучила историю последней войны с перводемоном. Отряд Полуночи был страшной силой. Вся Русь лежала в руинах только благодаря им. Один Мрак не поспел бы в столько мест сразу.

– Листок на задании, – сказал Харитон. – Мне потребуется твоя помощь. – Варвара подобралась и кивнула. – Пойдёшь к князю с докладом. Я не могу с тобой обмениваться мыслями, как с писарями, поэтому…

Варвара вздрогнула. В голосе отца звучало сожаление, а в глазах появилась задумчивость. «Нет! Ни за что не соглашусь на это!» – мрачно подумала девушка. С некоторых пор это был самый большой страх в её жизни. Это случилось, когда она была ещё маленькой девочкой лет шести. Варенька разбила вазу. Это видел Листок, тогда он ещё не был первым писарем.

– Дядя Листок, не говори моему папе, – попросила девочка.

– Не могу, – улыбнулся писарь. – Твой отец у меня в голове. Что знаю я, знает и он. Поэтому…

Он развёл руками.

– Что значит «у тебя в голове»? – спросила Варя.

– Это значит, что он может увидеть любую мою мысль, способен ощутить любое моё побуждение. Твой отец не всегда со мной, но когда входит в мою голову – сразу же узнает все.

Ей было шесть лет, но она все поняла и содрогнулась от омерзения.

– Как?! Как он заставил тебя?! – вскричала она, с жалостью глядя на парня.

– Он не заставлял, – тихо ответил Листок, перестав улыбаться. – Я сам впустил его. Добровольно.

Шли годы, девочка Варвара взрослела. Но с тех пор самым страшным ужасом для неё стали эти слова: «Он видит любую мою мысль… Он ощущает любое моё чувство… Твой отец не всегда со мной, но когда входит в мою голову – сразу же узнает все!»

Она примеряла это на себя и содрогалась от ужаса. Мозг, глубины сознания – то место, куда она могла убежать от отца, и где он не мог её достать. Это была её крепость, её последний оплот. И она не собиралась сдавать его так просто!

– …Поэтому, слушай внимательно, – продолжал Харитон. – Все очень серьёзно. То, что Лютик появился и захватил Прутика, говорит об одном – он действует заодно с Шустром. Так же как Ксана. И они собираются возродить отряд Полуночи. Это уже совсем иной уровень опасности. Мы не можем закрыть на это глаза.

– Но как они это сделают? Ведь книга Полуночи у нас. Шустр не сумел забрать её.

Харитон нахмурился.

– Это самое скверное. Я могу предполагать, куда они стремятся. Но я не понимаю, что это даст. – Его передёрнуло, словно он ощущал физическую боль от своего незнания. – А теперь слушай: надо убедить князя отдать приказ богатырям о перехвате. Об отмене испытаний даже заикаться не станем – это непреодолимые обстоятельства.

– Но как? Ведь остановить испытания – наилучшее решение. Князь такой мудрый… Неужели нельзя с ним договориться?

Харитон тяжело вздохнул.

– Мы просто не сумеем убедить его. Слишком много сил он вложил в объединение Руси и слишком много надежд возлагает на нынешний поток тягателей. Но задержать наблюдателей от княжеств мы можем себе позволить. Это даст Стояну необходимое время.

Варвара слушала его и кивала. Лицо её постепенно бледнело, но одновременно становилось решительным…

***

Не успел сделать и шага, как вновь увидел страшную морду демона, сидящего в хрупком теле Лютика.

– Р-р-ра!

Дудочник вздрогнул и открыл глаза. Мелодия оборвалась, синие глаза неверяще распахнулись.

– Но как?!..

Любимка видел, что не успевает. Ещё нужно сделать два шага, а в глазах Лютика уже появилась осмысленность. Напряглись руки. Сейчас он спрячет дудочку за спину, и пиши пропало. Любимка перевёл взгляд на Прутика. Тот по-прежнему под чарами, сидит и смотрит в пространство, глаза блестят, как стекляшки.

«Спасти! Я должен его спасти! От этого зависит его жизнь!»

Кап-кап! Перед глазами расплылись тёмные кляксы. Время замедлилось, воздух затвердел. Любимка продирался сквозь него, словно пловец сквозь плотную воду. Зато движения Лютика прекратились, взгляд остекленел. Любимка сделал один шаг, потом второй. Рука рванула вперёд. И вдруг время возобновило бег.

Глаза Лютика распахнулись, но было уже поздно. Бац, хрясь! Дудочка распалась на несколько частей.

– Ха-ха! – воскликнул паренёк и запрыгал по траве. – Так-то! Перехитрил я тебя! Да!

Лицо Лютика исказило страшное выражение. Словно черты демона проступили наружу: глаза грозно сверкали, зубы оскалились в гримасе злобы.

– Зря ты это сделал, – проговорил он сквозь зубы. – Эта дудочка была наигранной. Чтобы наиграть новую – уйдут многие дни. Но не думай, что я силен только дудкой.

Он сунул руку под плащ. Любимка напрягся. Из-под темной ткани показался кулак, сжимающий тёмный камень на золотой цепи. Лютик благоговейно погладил его и посмотрел на Любимку.

– Я буду отомщён, – и улыбнулся.

Мороз пробрал Любимку от этой улыбки. Лютик прокусил палец, появилась капля темной крови. Он приложил ранку к медальону и поглядел на Любимку почти с жалостью. Медальон вспыхнул черным сиянием, тьма окутала ладонь Лютика, тот присел и приложил её к земле.

– Придите, моргулы! У меня есть для вас жертва!

Громыхнуло. Только вот гром гремит в небесах, а этот грохот звучал из-под земли. Одержимник отнял руку, на хвое остался чёрный отпечаток пятерни.

– Прощай, Любим, – Лютик показал Любимке крохотный клочок ткани и улыбнулся. – Твоя рубашка наведёт их на след.

Любим приподнял подол рубашки – оборвана.

– Когда ты успел?!

Одержимник только улыбнулся в ответ и осторожно положил кусочек ткани в центр отпечатка ладони. С тихим шелестом земля стала проваливаться вниз. Лоскуток первым скользнул в открывшееся отверстие. Лютик расхохотался.

– Вот и все. Из проклятых моргулами ещё ни один человек не сумел выжить. Жуткие мучения тебе обеспечены.

Он ухватил Прутика и запахнул плащ, тот запестрел и слился с полутьмой леса. Метнулась тень, и шаги затихли. Любимка кинулся следом, но из дыры посыпали искры. Пришлось отскочить назад.

Про моргулов слышал из былин о богатырях, только вот ничего вразумительного там не было. Темные твари – да, бестелесные – точно. Но почему все так страшатся бестелесных, пускай и темных тварей – совершенно не ясно. Чем они могут навредить человеку? Может быть, Лютик просто пугает? Откуда бы он взял такую силу? Моргулы кому попало не подчиняются. Призвать их мог лишь первый воитель тёмного воинства Мрак.

Надо спешить, с каждым мгновением Лютик уводит Прутика все дальше. Но и эту дыру так просто оставить нельзя – она совсем рядом от деревни. Если моргулы опасны…

Искры пропали. Любим подкрался ближе и заглянул: на месте чёрной пятерни отвесно вниз уходило отверстие с гладкими стенками. Как будто сквозь землю продавили нечто настолько твёрдое, что стенки уплотнились и почти не осыпались. Глубоко внизу что-то виднелось. Любимка плюхнулся на живот, силясь разглядеть. Из дыры пахнуло жаром, отрок отпрянул, но любопытство не отпускало, и он заглянул вновь. Снизу на Любимку глянула тьма. Самая плотная, непроницаемая тьма, какую он только мог вообразить. Вновь отпрянул. «Чур меня, чур! Что за странная дыра? Мрак не может быть настолько плотным. Тьма не должна глядеть!»

Снизу донёсся звук, от которого мороз пробежал по спине.

– Снуф! Снуф! Сну-у-уф! – как будто чей-то большой и мокрый нос втягивает воздух.

Сразу же вспомнился лоскут рубахи и торжествующее лицо Лютика. «Вот и все! После встречи с моргулами ещё никто не выживал». Неужели колдовство действует, и там внизу прямо сейчас кто-то принюхивается к его запаху?

Любимка отодвинулся от дыры. Что делать? Надо предупредить деревню и спасать Прутика. Хоть бы кто из тягателей сюда пришёл…

Точно! Надо просить помощи друзей. Наума можно послать в деревню с предупреждением, Наська поможет выследить одержимника.

Любимка расхохотался от облегчения: «Проще простого. В том, что я не могу сам – помогут друзья».

Он поднялся и замер. В лесу что-то не так. Не сразу понял, в чем странность. Тишина. Непонятная полная тишина, какой просто не может быть в лесу. Замолкли птахи, не прыгали в вышине белки, не стучал дятел, не куковала кукушка. Даже деревья застыли в полной неподвижности: ни один листик не шелохнётся, ни одна крона не скрипнет. Лес, будто смертельно напуганный зверёк, затаился всем своим многоликим нутром.

Бух! Любимка подпрыгнул. Ногами ощутил толчок из-под земли. Бух-бух! Ещё два! Что происходит?!

Сила толчков увеличивалась, их частота нарастала. Вскоре они превратились в одно общее дрожание земли. Оно впитывалось ногами даже через толстую подошву сапог и распространялось по всему телу. Живот скрутило, по жилам потёк страх.

Любимка медленно повернулся. В том месте, где Лютик оставил дыру, толчками поднимался земляной холм. Когда на поверхность выбирается крот, остаётся именно такой холмик. Только вот каким должен быть этот крот, чтобы выбросить столько земли? Горка свежевырытой земли поднялась уже до пояса взрослого человека и продолжала увеличиваться. Любимка расслышал хруст, словно там внизу стремительно прорастал, раздвигая землю, огромный крепкий корень.

Отступить! Нужно скорее бежать в деревню и предупредить людей. Тело уже почти выполнило команду, когда в голову пришла новая мысль. И что я им скажу? Холм земли? Из-под земли выбирается кто-то большой?

Нет! Нужно разведать опасность до конца. Кто выбирается, сколько их, какую опасность представляют. У страха глаза велики, может быть, это совершенно безобидное существо, которому до деревни и дела нет.

А груда земли все разрасталась. Камушки с тихим шелестом раскатывались в разные стороны. Любимка заворожённо глядел на это зрелище, не в силах ни бежать, ни унять бешено рвущееся сердце.

А потом поверхность кучи взорвалась. Во все стороны полетели комки грязи и земли. Рядом с Любимом шлёпнулся дымящийся ком. От удара он раскололся, и отрок увидел, что земля спеклась, как от сильного жара. Он со страхом поглядел на образовавшуюся воронку. Несколько шагов в окружности. Что же лезет из-под земли на свет Божий?!

Краем глаза уловил движение в тени кустов. Быстро повернулся – все тихо. Стремительная тень с другой стороны. Посмотрел туда – никого. Что это такое?! Видения? Призраки?

Призрачные твари – так про них говориться в былинах. Темные бестелесные существа, которые могут являться лишь ночью.

Волевым усилием расслабил напрягшиеся мускулы. Стараясь не шуметь и не делать резких движений, отступил к ближайшей сосне и спиной прислонился к шершавому стволу – теперь сзади к нему не подобраться, и видно пространство вокруг земляной воронки. Волосы на голове шевелились, на висках выступили капельки пота, сердце каждый раз проваливалось в тёмные яму – чудилось, будто в глубинах леса таилось что-то смертельно опасное.

Топ-топ-топ. Горохом рассыпался дробный топоток. Зародился далеко-далеко, на грани слуха, начал нарастать, пронёсся вокруг поляны. В темноте мелькнуло что-то стремительное и тут же пропало. Едва успел туда вглядеться, как подобное движение повторилось чуть левее. И снова тихо. Топот с другой стороны. Сердце жалобно дёрнулось, разум захлестнул ужас. Пришлось ухватиться обеими руками за ствол, чтобы не поддаться панике и не пуститься в безумное бегство.

– Я должен понять, с чем имею дело. Богатырь я или тварь дрожащая?!

Он вжался в ствол, чуть присел, готовый мгновенно рвануть в любую сторону. Глаза распахнул так, что ещё чуть-чуть – и вывалятся из глазниц.

Наконец, он увидел их: два стремительных силуэта, больше похожие на ящериц. Они шустро перебирали лапами и кружили вокруг земляной воронки. Когда «ящерки» попадали в тень, они становились плотнее и резче, движения их ускорялись. Но едва им доводилось выпасть на светлый участок, силуэты истончались почти до полной невидимости, движение замедлялось, и их почти нельзя было разглядеть.

Любимка не успел толком оценить своё открытие, как из-за ствола рядом с плечом высунулся острый крысиный нос, ухо вспорол громкий звук:

– Снуф, снуф, сну-у-у-уф! – тёмная тварь принюхивалась.

Свист прекратился, нос исчез столь резко, что Любимка вздрогнул. Скорее, разумом, чем слухом, ощутил ликующий писк.

– Жертва! Здесь! Рядом! – Раздался удаляющийся топот, он окружил поляну и замер на другой её стороне.

В темноте леса соткалась из мрака острая морда, очень похожая на крысиную. Вот только размером эта крыса была с годовалого телёнка. Морда радостно оскалилась, и Любимка с дрожью увидел большие острые зубы, такие же черные, как все остальное. А потом тварь сжалась и прыгнула.

– А-а-а-а!

Любимка зашёлся в истошном крике. Нахлынул такой ужас, что он просто не мог сопротивляться. Лишь вскинул руки в жалкой попытке отгородиться от надвигающегося чудовища.

Едва тёмный силуэт попал на свет, он растворился, превратившись в едва заметную тень. Фу-у-ух! Оскаленная морда мелькнула и пропала. Любимку обдало лёгким тёплым ветерком. Уф! Паренёк отмер, пошевелил руками, потом ногами. Так и поседеть недолго. Будет среди тягателей старичок четырнадцати лет, то-то Ярополк повеселится.