Расскажите мне сказку на ночь

Америка –страна интересная и, конечно, неповторимая в своем роде. Она такая одна! Она напоминает успешного гения-самоучку. Почему-то такие ассоциации приходят в голову. Напоминает человека, добившегося всего лишь благодаря маниакальной любви к своему делу. У него не было возможности получить образование и поэтому он занимался сам.

Если же вы хотите окончательно избавиться от своего прошлого – приезжайте в Петербург. Всё, что вы видели до него померкнет, а потом и вовсе растворится в вашей памяти. Этот город – воронка, в которую ты хочешь, чтобы тебя затянуло. Выберешься ли ты оттуда –неважно. Самое главное хоть раз ощутить это. Хоть раз испытать любовь к неживому существу. Люди готовы любить его, даже осознавая что он вряд ли ответит взаимностью. Нет, он – не сноб и ко всем относится по доброму и с уважением, но по –настоящему любит он редко. Не распыляется. Так уж он устроен. Кто знает, возможно всё гораздо проще, и он просто боится влюбиться, дабы не растерять свою загадочность и мистицизм.

У Ленинграда особые отношение с Богом. Конечно, Господь любит всех и всё, что создал, но за этим местом он следит особо внимательно. Оно нужно России. России нужны души людей, живущих здесь. Ведь большинство людей в мире давно лишились душ. Точнее будет сказать их души умерли.

Петербургские крыши охраняют ангелы. Я их видел и даже успел пообщаться. Было это на крыше одного из домов по Зверинской улице, что на Петроградской стороне. Именно тогда я впервые познакомился с городом, разбивающим вдребезги сердца. Он раскинулся передо мной и казался каким-то нереальным. Город –мираж, величавый, гордый, неприступный и самое главное – до конца не понятый никем. Слишком он глубокий, объёмный и непредсказуемый.

Воздух был сырой и прохладный. Стоя на крыше, я оказался ещё ближе к осени. Пахло осенними листьями и чудом. Как пахнет чудо спросит вы меня? Я отвечу – оно пахнет, как Петербург. Запахи в Петербурге еле уловимые, а не насыщенные и резкие, как в некоторых городах. Иногда кажется, что он не пахнет ничем. Лишь изредка в ноздри проникает еле уловимый загадочный аромат. Аромат прошлого, настоящего и будущего в одном. Когда ты в Ленинграде, ты оказываешься вне времени. Ты просто есть. Неважно, что было, неважно, что сейчас и уж тем более неважно, что будет. Тебя нет, ты растворился в нём.

Я боялся оказаться в России. Всё время бегал по Западным странам и не решался взглянуть в её сторону. Ведь страшнее всего подойти к тому, кого любишь больше всего на свете. Очень сложно говорить люблю, когда действительно любишь.

Меня приютила Петроградка, точнее – Зверинская улица (в прошлом Большая Никольская). Эта часть города поклоняется Петропавловскому собору. Петроградская сторона – место особое. Возможно, у меня сложилось такое ощущение оттого, что это был первый район Петербурга, который я увидел. Не знаю. Меня поразила эта петроградская самобытность и самодостаточность. Её девиз – «я живу как хочу и мне наплевать, что вы обо мне думаете».

Мне показалось – это самое близкое к Скандинавии и Северной Европе место. Взять например, основной корпус доходного дома семьи Линдвалей на Каменноостровском проспекте или доходный дом Путиловой с мудрыми филинами у входа, что на Большом проспекте Петроградской стороны. Доходный дом Путиловой – настоящая Финляндия. Бесконечные финские леса, населенные животными и нечистью. Пахнет свежестью озер и елками.

Пожирая глазами Петербург, я иногда вспоминал дачу писателя Леонида Андреева в Ваммельсуу. Хоть я видел ее только на фотографиях, которые показывала мне мама, этот дом запал мне в душу. Я четко представлял себя в нем: Я бегаю по комнатам, вдыхаю запах дерева. Особенно мне нравится одна небольшая комнатушка на первом этаже. Там я прячусь от леса. Почему-то иногда в меня проникает страх. Связано это с одной навязчивой идеей – мне кажется, что вокруг этого дома нет ничего, кроме бесконечного зеленого моря. Оно обладает еще большей силой, чем океан. Из него невозможно найти выход. Деревья постоянно меняют своё месторасположения, дабы запутать тебя, а кукушка молчит, словно немая. Страх смерти и предчувствие чего-то ужасного. Лучше не выходить из дома. Лучше забиться в угол, свернуться калачиком и помечтать о чем-то светлом. Можно, например, представить радугу. Радуга всегда к хорошему. Бог создал её для того, чтобы люди не унывали и верили в лучшее.

Лес этот ждал меня, но ничего хорошего встреча с ним не предвещала. Он заберет меня и я больше не увижу белого света. Свет скроется за высоченными елями и соснами. Лишь деревья и запах мха. Я буду бегать, размахивая хвостом и шевеля своими ушами, бегать в поисках человеческого жилища. Возможно, найду какой-нибудь охотничий домик и заночую там. Или хотя бы загляну в окошко и через него получу какую-то связь с реальным миром, где что-то да происходит.

Петербург – город где впервые за всю свою жизнь я спокойно спал. Я видел в окно Петропавловскую крепость и испытывал чувство необычайного восторга. Такое обычно испытывают люди перед каким-нибудь торжественным мероприятием. Хочется на бал. Хочется снова туда, в девятнадцатый век, к Пушкину, где всё было иное, более живое и благородное. Хотя наверное, многим кажется, что вот тогда-то было лучше. Это скорее просто тоска по утраченному, по тому, что никогда не вернется..

«Башня Грифонов» на Васильевском острове – пожалуй самая странная достопримечательность города на Неве. Эта башня является подтверждением того, что все человеческие существа независимо от возраста верят в сказки. Они просто жаждут их слышать. Желтый дворик – колодец, в котором кажется до сих пор пахнет лекарствами и обыкновенная на первый взгляд кирпичная труба, шепчущая что-то небольшому кусочку неба над ней. Из нее, словно птицы, вылетают цифры, кричащие о бесконечности.

Седьмая линия Васильевского острова, все тот же двор с «Башней грифонов» и я. У меня было чувство, что я пришел сюда умирать. Помните стихотворение Иосифа Бродского:

Ни страны, ни погоста

Не хочу выбирать.

На Васильевский остров

Я приду умирать.

Твой фасад темно-синий

Я впотьмах не найду

Между выцветших линий

На асфальт упаду

И душа неустанно

поспешая во тьму

промелькнет над мостами

в петроградском дыму,

и апрельская морось,

на затылок снежок,

и услышу я голос:

– До свиданья, дружок

И увижу две жизни

Далеко за рекой

к равнодушной отчизне

прижимаясь щекой.

– словно девочки –сестры

Из непрожитых лет,

выбегая на остров,

машут мальчику вслед.

Очень даже обо мне, только, если поменять апрель на декабрь и «равнодушную отчизну» на непонятую. Почему я бежал от нее? Зачем метался? Почему позволил страху победить себя?

Моя жизнь не стоит ни гроша, ведь она была лишь пустой, бессмысленной борьбой с самим собой. Я снимаю кожаные перчатки и вижу свои уже красивые руки. Мороз обжигает мне пальцы, но мне все равно. Кому я нужен, если променял данную богом душу на красивое тело? Мне становится плохо. Цифры летят в небо, их огромное количество. Самая большая – 8. 8 – бесконечные мытарства.

Не отрекаются любя, а я отрекся. Признаюсь, мне хотелось забыть, отречься. Даже не желал вспоминать откуда моя мама. Хотя, порой, до дрожи в теле, хотел оказаться там на мосту у каменных львов. Страх всегда побеждал, точнее – дьявол. Он говорил мне: «Ищи свое место под солнцем и ты его найдешь. Ищи место покомфортнее, где ты будешь в тепле. Там ты будешь жить в красивом мужском теле и иметь все».

Ошибкой были не путешествия как таковые. Города и страны – мои учителя. Ошибкой было – отречение от своей страны, своих корней. Ты можешь жить где угодно, но не забывай откуда ты. Ты можешь переехать на другой континент, но и там будешь никем, до тех пор пока не примешь себя таким, каков ты есть. Ты станешь личностью только тогда, когда перестанешь стыдиться своей Великой родины без которой этот мир существовать не может. Ведь именно твоя родина – душа его.

Мое черное пальто медленно покрывается снежными хлопьями. Я замер и не могу двинуться с места. Теперь даже свет этого убого фонаря – словно знак с выше. Так легко, так приятно на душе. Ты человек, когда ты дома, полноценный и уверенный в себе. Процесс очеловечивания завершен. Завершен он на острове, который так любил мой дед. Я пригвождён к этому месту навечно. Оно открыло мне всё, что я так долго искал. Оно избавило меня от страданий. Теперь мне даже все равно, как я выгляжу. Я вижу его. Он здесь повсюду; в каждом дворе, у каждого собора. Он гладит рукой широкие проспекты и крыши дворцов, освещая их своим невидимым, но самым ярким светом. От его ладони исходит такое тепло. Теплый воздух гонит снежинки от Спаса на Крови к Невскому проспекту. Затем по Невскому до Екатерининского садика. Легкое прикосновение к скульптурам на Елисейском магазине, памятнику фотографу и к крышам Малой Садовой. Хоровод вокруг Манежной площади и держим путь к Аничкову мосту. Здесь можно немного задержаться и вновь нестись обратно по Невскому – по самому красивому проспекту в мире. Гостиный двор, Здание городской думы с волшебными часиками, Казанский собор, Дом книги, Лютеранская церковь святых Петра и Павла. Сворачиваем на Дворцовую площадь и вдохнув воздух революций движемся к Неве. Пролетев мимо Эрмитажа и заглянув в его окна, мы направляемся к Дворцовому мосту. Посмотрим на тот берег Невы еще раз и еще раз полюбуемся Исаакием. И вот уже нас встречают Ростральные колонны и Стрелка Васильевского острова. Этот уголок Петербурга – самый откровенный и открытый. Ему нечего скрывать, он весь, как на ладони. Стрелка Васильевского острова не защищена улицами или переулками. Только небо и река Нева в близких отношениях с ней. В те редкие дни, когда над Северной столицей светит солнце, это место получает самую большую порцию ультрафиолета.

От Стрелки Васильевского острова к стадиону Петровский, Оттуда по Тучкову мосту на Васильевский. Когда оказываешься на Ваське, то окунаешься в странную атмосферу, очень отличную например от Петроградки. Васильевский остров пахнет смертью. Нет никаких сомнений, в этом месте есть что-то негативное. Несмотря на красоту, энергетика здесь негативная. Лишь Ксения Блаженная помогает этому месту существовать в достаточно комфортных условиях. Если бы не она , возможно люди вообще не смогли бы жить здесь и эта часть города пустовала бы. Такое ощущение, что что-то сдавливает тебе виски. Становится не по себе, но разум берет вверх над эмоциями и ощущениями. Ты понимаешь, что смерть – понятие относительное, ведь пока есть Бог, ничто и никто не умрёт. Поэтому Васильевский остров – место, где можно умереть, но не совсем. Это скорее смерть для осуществления мечты. Смерть, которую кто-то вымолил у Бога. Да, иногда он исполняет и такие желания . Особенно, если Он видит, что это необходимо, необходимо для просящего.

Его торжественность и вместе с тем таинственность, его красочность, сочность и вместе с тем мрачность. Как он красив! Он абсолютно живой. Он дышит. Вы только прислушайтесь. Дышит он тяжело, словно хочет избавиться от оков. Он немного устал от этого тяжелого влажного воздуха. Сегодня всё иначе. Сегодня морозно и сухо. Этот воздух обжигает как сухие куски льда, но все же он лучше, чем плесень и запах сырости. Невский тренирует дыхалку, дабы перестроится на другие погодные условия, в которых он будет существовать как минимум несколько месяцев. Скоро все вокруг покроется слоем льда, даже мускулистые «Атланты Нового Эрмитажа». Город погрузится в уже настоящую зимнюю сказку или трагедию. Здесь уже всё зависит от вашего мировосприятия. Вообще в зиме куда больше сказочного, чем в любом другом времени года. Сколько картин она рисует и показывает нам! Это немыслимо! Здесь и снежная вьюга, и волшебные сосульки и все те же снежинки, танцующие в залах Зимнего дворца. Есть еще один персонаж, если хотите – мороженщица! Она не торгует летом, а появляется лишь в декабре. Вот такая странность. Она стоит со своей тележкой на Тучковом мосту, который соединяет Петроградку с Васильевским островом. Обдуваемая холодным ветром с реки, она стоит – сильная и даже величавая, как тысячелетнее дуб, которому уже ничего не страшно. Почему она выбрала именно это место, ведь здесь очень мало прохожих? И мороженица ли это вообще? Она ждёт кого –то, хочет убедиться, что этот самый человек в порядке. Откуда-то она знает, что он пройдет именно по этому мосту. На сердце у нее неспокойно. Ей необходимо убедиться, что он в порядке. Он просто пройдёт мимо и ей полегчает. Она испарится, исчезнет. Его душевные терзания эта женщина пропускает через себя. Она то знает, что душа у него есть, просто слегка пыльная. Пыль эту нужно смахнуть. Процесс это трудоёмкий и тяжелый. Одно дело смахнуть пыль со стола, а другое – с души. Тем более, это не совсем пыль – это мелкие камушки. Они тянут человеческую душу к земле, не ввысь а наоборот вниз. Лучше, чтобы их не было вообще. Такое случается редко. Любое существо совершает ошибки. Самые страшные совершаются именно внутри. Ведь там остаются и оседают наши несовершенные грехи.

Все они на самом деле полулюди . Все они – это те, кто не принадлежит полностью какой-то одной стране, одному миру . Они состоят из противоречий и борьбы. Их манят две совершенно разные культуры. Обе им интересны и дороги, но обладать обеими сразу – все равно что плавать в двух разных морях одновременно, то есть – это невозможно. Они половинчатые.

Это великое счастье любить себя и любить свое место. У каждого должно быть свое место и у каждого должна быть любовь. Любить себя необходимо, поскольку только любящий себя человек может по настоящему полюбить что-то или кого – то. Существо, не ценящее себя и терзающееся сомнениями по поводу того, как к себе относится, будет так же терзать душу другого человека.

Я нахожусь в какой-то темной комнате, по крайне мере, мне так кажется. Пахнет ванилью и кофе. Может быть это начало моего путешествия по Хельхейму? Здесь тепло и сухо. Это ужасно. Я боюсь пошевелится и боюсь закричать. Прислушиваюсь к каждому шороху. Нет ничего и никого. Снова одиночество и страх. Я знаю только одно – у меня человеческое тело. В этом нет сомнений. Что будет со мной дальше? У меня ощущение, что Бог отправил меня в комнату ожидания. Я дождусь своего часа, я тролль терпеливый!

Эта комната ожидания для меня. Это еще одно испытание перед новой жизнью. В этой комнате оказываются для того, чтобы еще раз все обдумать и переосмыслить. Если мое решение останется неизменным, то я выйду. Я готов ждать сколько угодно, лишь бы перестать быть тем, кто я есть.

Кажется, где-то идет дождь. Я слышу его, но видеть не могу. Мне остались лишь воспоминания о нем. Воспоминания о красной расписной лошадке, которая стоит во дворе и покрывается жирными каплями. Она слишком яркая для такого серого дня. Сейчас в темноте она мне нужна как никогда, эта игрушка из моего детства. Почему мы вечно цепляемся за то, от чего хотим избавиться?

Темнота не может страшить существа, которые и так постоянно живут во тьме, вот я и не боюсь. Мне лишь хочется, чтобы время бежало быстрее. Пусть оно вместе с питерскими снежинками несет меня прямиком в будущее, то есть – в новое время. Прошлое – самая страшная вещь, которая была придумана нашим Творцом. Оно, как черновик с кучей ошибок, которые мы не имеем право исправить. Нам суждено вечно заглядывать в эту тетрадь и страдать от собственной глупости. Обидно, ведь сейчас то мы умны.

Не имею понятия, сколько я тут нахожусь. Пустота она везде. Пытаюсь развлечь себя воспоминаниями, но их, как оказалось, нет. Напрягаю свои мозги, чтобы достать их из своей памяти, но ничего не выходит. Вокруг меня летают и скачут цифры. Слава Богу, хоть это не забылось. Буквы и цифры при мне. Словно человек, попавший на необитаемый остров, стараюсь удержать элементарные знания. Снова остается надеяться на Бога и верить в то, что Он никогда не сделает плохо. Все, что происходит, происходит для чего-то.

Не могу сказать, что чувствую себя плохо, нет. Это скорее состояние полной отрешенности от окружающего мира. Я словно оказался в ином измерении. В этом измерении вы расстаетесь со всеми и со всем, кроме надежды. Она не покинет вас никогда, надежда на то, что скоро откроется дверь, а за ней вас будет ждать новая жизнь с новыми героями и лицами. Какой она будет, эта новая жизнь, еще не знает и Сам Господь.

Помнится, нас учили жить сегодняшним днем и не заглядывать в будущее. Получилось так, что теперь у меня не остается иного выхода. Если слишком погрязнуть в мечтах о будущем, то можно сойти с ума, необходимо научиться наслаждаться сегодня и сейчас. Я слушаю «Вальс цветов» и улыбаюсь. Забылось все, но не название этой мелодии. Она такая теплая и всемогущая. Да, именно так мне хочется назвать ее, ведь она пробуждает в вас все чувства и эмоции сразу. Впервые за долгое время я не боюсь протянуть руки к вымышленному небу.

Мои руки красивы, как у пианиста. Я начинаю рисовать в темноте. Мои пальцы танцуют в воздухе, изображая различные фигуры, их не унять. Они словно обрели давно утраченную ими свободу, которую уже не надеялись вернуть.

Йенс наблюдает за Николой, и кажется не происходит ничего, но это только на первый взгляд. Перед глазами серба как живые: красный дом и красная лошадка, шведский лес с его магическими рунными запахами и озером Сильян , Петрозаводск и озеро первой любви. Это не просто тролличьи заметки, это нечто большее. Он знает все эти места, они ему не чужие. Но откуда они ему знакомы? Даже свое белградское детство он помнит и ощущает не так четко. Его детские воспоминания кто – то украл, оставив лишь грозу, церковь и горячий асфальт. Этот тролль подарил ему детство. Страницы запахли кислой клюквой, этой северной ягодой, которую он так любил когда – то. Только сейчас он вдруг вспомнил, что обожает ее. Самым тяжелым для него было читать о резном балконе над морем. Этот маленький эпизод бередил ему душу. Казалось, этот тролль – это он сам. Он окунулся в свою жизнь, именно в свою, забытую и отверженную, а Стамбул является местом , где соединяются все дороги . Только в этом городе можно прожить несколько жизней за одну, стоит лишь посмотреть на свое отражение в воде и загадать желание.

Красивый тролль, постоянно видящий Бога и верующий в Него, тролль с большой, не человеческой, а божественной душой. Это создание видит красоту окружающего мира, но зачем- то выбирает человеческое тело. Если бы тогда на озере в Петрозаводске, он выбрал любовь, то обрел бы сразу все. Господь слышит его молитвы и воздает ему за его труды. Новая жизнь, к которой тролль шел через муки и препятствия , станет для него еще одним испытанием. Теперь он – затерявшийся в большом мире маленький человек, сделавший неверный выбор. Он выберет не любовь, а достаток.

Никола начинает ощущать Петербург, он видит его дворы и крыши. Его начинает знобить, когда он наблюдает пожилую женщину на маленькой кухне, где из окна виден Спас на крови и снег. Это его детство тоже – красивое и потерянное. Вспоминает желтый спортивный автомобиль и имя Джесси. Снова Стамбул. Стамбул – Петербург, Стамбул – Белград.

Самое главное – это стереть детство. Если оно стерто, то все остальное – дело техники. Из комнаты ожидания, он буквально сразу запрыгнул в спортивное авто и отправился покорять мир. Человек потерянный и забытый всеми, но с деньгами. В первый раз Господь дал ему возможность выбирать – либо тело, либо любовь. У него был выбор. Господь любил его. Во второй раз у него выбора не было, поскольку он не верил в высшие силы. Господь послал ему женщину, которая изначально ему не принадлежала, а чтобы совсем лишить его возможности быть с ней, Всевышний создал эту ситуацию с бизнесом – послал ему дьявола (отца). Господь любил Урсулу и не мог позволить ей быть с этим человеком – нестабильным морально. С ней будет благородный мужчина. Отец наш лучше знает, кто чего достоин.

Его первая короткая тролличья жизнь была наполнена светом надежды и веры , а вторая была пуста. Третья попытка – это сейчас. Кто он такой? Чего он достиг? Он – всего лишь человек из толпы. Если когда- то кто-то вспомнит о нем, то вспомнят его именно в тролличьем обличье. В человечьей шкуре он научился лишь ненавидеть и критиковать. Получается, ненависть он испытывал к своей собственной стране – России. К единственной стране, которой в этом мире комфортно, так как она душа его. Она просто на своем месте – большая бескрайняя и ранимая. Никогда никого не поучает, лишь живет как чувствует. Ее не понять никому, и в этом ее сила. Только до конца не разгаданное является великим и могущественным.

Она дважды дала ему жизнь, дважды он был человеком с русскими корнями. Он выбирал не восток, а запад. Его уже в трех жизнях тянуло в Стамбул для того, чтобы он понял, каким красивым бывает место не изменяющее себе. Это единственное место на земле, после России, где православный русский дух живет и процветает. Здесь он свободно бродит по мощенным улицам, на которых до сих пор стоят храмы из которых доносится колокольный звон, чистый и пронзительный. До тех пор, пока звонят колокола, есть надежда на чудо.

Никола идет в церковь Святой Ирины и ставит свечку Николаю Чудотворцу, благодарит его за то, что он жив и все еще впереди. Самое главное – не забыть себя, не потерять свою суть, то есть – не забыть откуда ты и кто тебя создал. Он целует свой маленький нательный крестик и впервые за всю свою очень долгую жизнь чувствует себя человеком..