Сказания Всадников

– Ну что, заждалась? Мне говорят – подменить надо. Коллега давно в отпуске не была. Оой, что за старьё тут у вас! – она по-хозяйски отставляет зонтик-трость в угол.

– Работает, – ошарашенно улыбаюсь я.

– Вижу, что работает… ну, иди-иди. Разберусь. Я ещё в семидесятых связь в посёлке налаживала. А ты уже насиделась. Там, говорят, ребёнок какой-то… то ли твой, то ли родственников… иди, в общем! Только это, будешь проходить мимо кадров, скажи, чтобы чаю мне принесли. Я кофе не пью. Желудок у меня.

Пытаюсь понять, шутка это или реальность. С опаской приоткрываю дверь. Пыльный коридор и никакой мути. Крадусь вдоль стены. Охранник на выходе приветливо кивает мне головой. Будто в странном сне вспоминаю, что кое-что забыла. Оборачиваюсь:

– Там… женщина… новенькая. Чай просила…

– А! Хорошо. Ты иди, я передам! Только дождь ведь на улице. На-ка, вот. – он протягивает мне старый чёрный зонтик.

Манхэттен пахнет свежестью и выпечкой из ближайшей булочной. Распахиваю зонт, отгораживая себя от стены дождя. Засовываю свободную руку в карман плаща. Нащупываю твёрдый плоский квадратик.

«Эмбер, я жду ребёнка от Стью. Пожалуйста, отпусти его. Саманта».

Сердце ёкает. Неужели мне вернули мой шестьдесят первый?!

Что ж. Теперь я всё сделаю правильно. Я не стану утаивать от Стью эту записку. Не уговорю его рвануть в далёкий Деловер. Я снова соединю жизни. Целых три.

Ткачи и драконы

Адриан был необычным драконом. Пожалуй, даже бракованным.

Когда часы на городской ратуше пробили полночь, он снова упал с колокольни Святого Марка в паутину скудно освещённых сырых улиц города. Пару секунд своего падения он чувствовал, как распахиваются рудименатарные крылья, а потяжелевшее тело с колючими наростами рвёт невидимую паутину. Только здесь, да, пожалуй, над ратушей небо Гроххе оставалось чистым.

Ткачи приговорили город седьмицу назад. Адриан точно не знал, за что. Но старая Амелинда, жившая в ветхом домишке по соседству с гильдией плотников, зло плевала в сторону квартала алхимиков, пророча городу гибель от их богопротивных фокусов. Да и горожане шептались, мол, грамотеи что-то наизобретали такое, что Ткачи уже не раз выпускали в небо стаи красногрудых воронов. Которые, как известно, сами по себе предпочитают уединение. И только те, что становятся глазами и ушами высшего суда, окрашивают небосклон в чёрно-красный.

Уже лёжа на мокрой булыжной мостовой, Адриан почувствовал, как сырость пропитывает рубаху и штаны, тяжёлым холодом липнет к телу. Как ему удавалось сохранить одежду, вновь став человеком, юный плотник не понимал и сам. Зато дышать стало куда легче. Паутина Ткачей лишала обречённый город красок, радости и, похоже, кислорода. Амелинда рассказывала детям и желавшим её послушать прохожим, что раньше с Ткачами могли померяться драконы. Они сжигали невидимую паутину дотла. За что и были изгнаны в края совершенно неведомые. Все до единого. В конце концов, кому понравится, что кто-то нарушает закон?

Как выяснилось, изгнали всех, кроме Адриана. Он не исключал, что это из-за его неправильности. Огнём не дышал, крыльев для нормального полёта не отрастил. Туша тушей. Только и мог, что падать в паутину Ткачей и рвать её. Плотник с кряхтением поднялся и бросил взгляд на колокольню. Почему-то самые высокие городские строения оказались выше липкой невидимой дряни. Так, собственно, и обнаружилось, что Адриан не просто паренёк из рабочих кварталов. Когда дышать стало совсем уж тяжело, а выйти за городскую стену помешал страх объяснений с городской стражей, он полез на самый верх колокольни. Благо, воспитанника местного монастыря знал служка, сонно подивившийся его приходу.

На самом верху немного полегчало, и нечистый дёрнул плотника полезть на узкий карниз, цепляясь за перила. Утренний туман притупил чувство опасности и оставил мокрые следы на камне и поручнях. Неверно вставшая нога, потерявшие опору пальцы. Резкий острый ужас от живота к голове. Тогда впервые распахнулись над Гроххе куцые крылья изменившегося Адриана. А юноша впервые почувствовал, как рвутся податливые липкие нити. Летать он не мог, но и разбиться другая ипостась не позволяла.

Дома, в узком приземистом оконце горел неяркий свет.

«Неужели не спит?» – мелькнула паническая мысль.

Первый мастер гильдии плотников, приёмный отец Адриана, Иво, сильно не любил поздних отлучек своих мастеров и подмастерий. Черноволосый и будто весь покрытый коркой ороговевшей кожи, он всегда внушал подопечным священный трепет, хотя редко поднимал на кого-то руку. Одиннацать лет назад он приметил смышлёного рукастого пятилетку среди воспитанников монастыря и забрал его к себе.

В маленьких сенцах Адриан замер, пытаясь определить, слышал ли Иво, как легонько скрипнула входная дверь. Но, похоже, отец не дожидался его. Кисловато и пряно пахло пивом. В кухонном закутке шёл приглушённый разговор двух мужчин.

– Иво, – произнёс незнакомый хрипловатый голос, – нам нужно укрыть Дервиг до поры. Ты не хуже меня знаешь, что Ткачи не чуют сквозь дерево.

Адриан забыл, как дышать – вот оно! То, из-за чего Гроххе обрастает паутиной, которую он рвёт через ночь.

– Вы и так уже деревом обложились, как святоши ладаном! – как мог тихо рыкнул в ответ отец. – А толку? В городе неспокойно – Ткачи явно уже идут по вашу душу, судя по красногрудым. Если уже не пришли. Что за дрянь этот ваш Дервиг?

Юноша давно заметил, что борьба с паутиной и ощущения удушья – в основном его «привилегия». Хотя порой ему казалось, что старая Амелинда тоже всё это чует.

– Это портал, – почти прошипел ночной гость, – на Ту сторону.

– Какую «ту»? – недовольно буркнул отец, и, судя по бульканью, приложился к своему пиву.

– Ту, где вольный ветер, живут драконы, и нету власти Ткачей! – даже шёпот не смог скрыть радостного возбуждения в голосе собеседника. – Иво, ты же понимаешь, что это значит? Дервиг стоит того, чтобы рисковать!

– Целым городом?! – стукнул кружкой о столешницу отец. Он тут же будто спохватился, потому что наступила тишина.

Адриан тоже превратился в статую, боясь шелохнуться или вздохнуть.

– Даже страной, если понадобится, – прошипели в ответ. – Сколько жизней мы спасём, если нам удастся уйти Туда!

– Все ли смогут уйти? Все ли захотят? Знаешь что, Уотан, поздно уже. Завтра я пошлю с ответом, а сейчас мне на боковую пора. Ткачи там, или драконы, а работа сама себя не сделает.

Уотан! Так старый друг отца по детским играм, оказывается, один из тех алхимиков, что навлекли на город гнев Ткачей! А казался обычным книгочеем и счетоводом.

Адриан юркнул в комнатку, где спал ещё с двумя мастерами, прикидывая, как бы завтра оказаться тем самым посыльным. Разбудить старших братьев он не опасался. Те были отличными работниками и здоровыми малыми. Ели за двоих, и храпели так, что стёкла дрожали в окнах. По-своему юноша любил их, но чувствовал себя другим. Особенно со времён недавнего открытия.

Наутро заспанного юнца хлопнул по плечу хмурый Иво. Придумывать ничего не пришлось:

– Держи, отнесёшь Уотану на улицу Фюрен. Третий от булошной дом, – отец всучил Адриану свёрнутый кусочек пергамента.

Проходя мимо покосившегося худого домишки по соседству, юноша услышал дребезжащий старческий голос Амелинды. Бельмастая старушка в пожелтевших чепце и переднике на старое коричневое платье, ткнула высохшим корявым пальцем в небо:

– Закон неправедный падёт, и род людской отринет гнёт. Дракон направит свой полёт над тусклой кромкой стылых вод. Судьба грядёт!

Что-то новое! Стихов он от Амелинды до сих пор не слышал. Да ещё и пророческих. Адриан даже остановился. Старуха же заперхала, подавившись собственной слюной.

– А дальше? – выразила всеобщее нетерпение нескольких зевак молоденькая горожанка.

– Откуда ж мне знать-то, что там дальше? – отчего-то разгневалась Амелинда. – Как сказали, так передаю. Ну, чего встали? Кыш! Закончено представление!

С ворчанием горожане расходились по своим делам. Раньше Адриан часто слышал смех, а теперь всё чаще брань или недовольство. Юноша тоже не стал задерживаться. Его ждало самое важное дело. На углу Садовой и Фюрен он развернул таки записку:

«Нечистый!»

Корявым отцовским почерком на кусочке пергамента было выведено «Нет».

Худой горбатый Уотан с бесцветными глазами и волосами открыл Адриану дверь, звякнув небольшим колокольчиком.

– Я от отца. Иво плотника.

Болезненно сморщившись от чего-то своего, Уотан кивнул и молча протянул руку ладонью вверх.

– Он… на словах велел. Он согласен. Со мной просил передать.

Адриан сейчас очень рисковал. Уотан вновь скривился:

– Что с тобой передать? – будто с трудом вытолкнул он.

– Не знаю, – отчаянно блефовал юноша, не дрогнув, как он надеялся, ни одним мускулом. – Сказал, вы знаете.

– Дачтобнечистыйпобрал… – малопонятно пробормотал в ответ Уотан. – Ладно, сам отнесу.

Адриан скис. Он-то надеялся, что Дервиг отдадут ему в руки. А там уж он сумел бы как-нибудь разобраться. Не тут-то было. Тем не менее, юноша остался ждать.

Одетый в чёрную мантию и с небольшим узелком, который он спрятал в широком рукаве, Уотан спустился по скрипучей лесенке. Он удивлённо поглядел на Адриана, но затем кивнул ему. Мол, идём.

Так, в молчании, они добрались до улицы Гильдий. И тут одновременно произошло два события. Сперва Адриан увидел посреди улицы растрёпанную простоволосую Амелинду. Затем почувствовал, как его окутывает плотная ватная тишина. Город словно окунули в густой туман, где стало тяжело дышать и даже соображать.

Видно было только застывшего по правую руку Уотана, и стоявшую чуть впереди Амелинду. Откуда-то сверху, перебирая многочисленными тонкими ногами, спускались тёмно-серые фигуры. Пятеро, если Адриан посчитал верно.

«Это Ткачи?» – мелькнула паническая мысль.

Внутри шевельнулась, как щука на глубине, драконья сущность, растопив горячим боком липкие нити, цеплявшиеся к юноше.

Тонкие многоногие силуэты спустились на каменную мостовую. И тут Амелинда зашипела. Из-под платья выглянули шесть тонких когтистых лап. Старуха выросла и побелела, тело её удлинилось. Она явно приготовилась сражаться.

– Уходи, Сгинувшая. Ты выбрала свою судьбу, но мы можем тебя пощадить, – раздалось отовсюду и ниоткуда.

– Моё место. Не отдам, – прошипело в ответ то, что было недавно старой доброй Амелиндой.

Вдруг она повернула к Адриану белесое лицо, похожее на каплю воды с чёрными глазами и безгубым ртом:

– Бери у этого дурака портал, дракон! И беги. Ты знаешь путь, он у тебя в крови. Может, однажды вы станете настолько сильными, что вернётесь и уничтожите этих обнаглевших выскочек.

Спрашивать было некогда, впрочем, и Амелинда теперь не смогла бы ответить. Пятеро серых Ткачей принялись очень быстро набрасывать на неё тонкие петли из невесомой паутины. Она рвала их и пускала в ответ свои – красные. Но, казавшаяся мягкой субстанция, оставляла порезы на телах сражавшихся.

Уотан не возражал, когда Адриан залез к нему в рукав. Книгочей сейчас боролся за жизнь, хрипя от невидимой удавки. Забрав свёрток, юноша попытался помочь, но лишь усилил страдания старинного друга отца.

Что ж, значит, пора действовать.

В свёртке пульсировал красным драгоценный камень величиной с ладонь. Зов Адриан почуял сразу. Там был путь. Оттуда веяло свежим ветром, которого так не хватало теперь на улице Гильдий. Не раздумывая, плотник расправил крылья, которые больше не казались рудиментом. И нырнул в светящийся рубиновым тоннель.

В морду ударила тугая волна ветра. Тёмная драконья туша отразилась в холодной серой глади огромного озера. Над зелёными холмами в ярко синее небо взлетали десятки, сотни разноцветных крылатых ящеров.

Адриан слышал их зов, ощущал их радость, он был дома.

Долетев до кромки воды, он изо всех сил призывно взревел и развернулся ко всё ещё пульсирующему над озером порталу. Сотни услышали его призыв, десятки откликнулись. Он чувствовал, что сородичи следуют за ним. Здесь не знали, как может быть иначе.

Адриан тоже был драконом. Пусть и необычным, почти бракованным.

Демиурги

– Я достал ещё крэя! – хриплый рык Первого торжествовал.

Из разных углов Убежища послышались приветственные возгласы членов братства. Иногда Пятый думал, что сама возможность держаться на острой грани даже больше нравится Первому, чем запрещённое развлечение.

Глава Убежища вошёл под тускло освещённый свод, пахнув терпкими дорогими феромонами. Следом чёрными кляксами перетекли Второй с Третьим. Огляделись, угроз не нашли и рассредоточились.

– Где Док?!

«Док! – Пятый чуть не подпрыгнул. – Он ведь должен следить, чтобы Док не сделал чего-то эдакого».

Эдакое Док вытворял каждый второй суточный цикл. За что его и уважал Первый. Другого он уже бы уничтожил. Например, такого, как Пятый.

– В-в к-кузне… – обморочно пролепетал он, истово надеясь, что за прошедшие три затяжки Сладким Дымом его подопечный не сменил дислокацию.

– Какого скрота он там делает? – тон Первого, впрочем, был добродушен. – Всё подождёт! Я достал крэя!

Всё ещё бледный и слабый от страха Пятый тащился за своим боссом позади Второго и Третьего. К его огромному облегчению, в светлом от сотен застывших вспышек помещении Док с увлечением втолковывал что-то позеленевшему Четвёртому. Тот обвёл мутным взглядом вошедших и вдруг просиял:

– Док, глянь-ка, кто пришёл!

Воспользовавшись минутным замешательством недовольного собеседника, Четвёртый быстро юркнул за спины вошедших и ретировался в коридор.

– Первый, – буркнул Док, на чьём языке это значило приветствие.

Пятого каждый раз коробило от этого, но раз уж босс терпит…

– Док, я достал крэя! Крэя, дружище! Понимаешь, что это значит, а?

– Пфф! – низвёл достижение Первого собеседник. – Я почти синтезировал чистый крэй! Но Четвёртый настолько туп, что не мог даже понять пропорции тёмной материи, которые мне нужны.

– «Почти» не считается, дурила! – развеселился Первый. – Подождёт твой синтез-шминтез! Я хочу реванша!

– Но ты же опять проиграешь! – с удивлением обнаружившего скрота в своём супе произнёс Док.

– Посмотрим! – добродушия в голосе Первого поубавилось. – Я такое придумал! Даже ты, умник, не сможешь это побить.

Пятому было интересно. Впрочем, если тебе не интересен крэй, значит, ты скорее мёртв, чем жив. Разве ж его иначе запретили бы? Опасно, что да, то да. Но, вон, Док же справляется, и Первый… хотя в последнее время зависимость босса становилась всё более явной. У Пятого же была идеальная роль – он мог приобщиться к запретному удовольствию, но дозы оставались небольшими. Потому что он лишь наблюдал.

Второй и Третий тоже предвкушали, судя по алчному блеску в глазах.

– Что, прямо здесь? – уточнил Док.

– А чего тянуть? – хрипло сглотнул Первый.

Он достал прозрачный контейнер с мерцающими внутри огнями. Сжатые сферы крэя. Когда контейнер вскрывают, начинается игра, где бы ты ни был, и чем бы ни занимался. Игнорировать её не получалось ещё ни у кого.

После набора нужного кода, контейнер просто распался, и сферы принялись увеличиваться в размерах, постепенно заполняя всё больше пространства. Док шагнул и небрежно коснулся своей. Первый оставил отпечаток так сильно, что его крэй недовольно завибрировал.

Пятый ощутил сладкую дрожь и покалывание. Предвкушение порой оказывалось даже приятнее самой игры, но кто и как бы в неё ни играл, более острые эмоции получить было сложно.

Разросшиеся до невозможности сферы внезапно распались на два гигантских солнца и горстку планет, окруживших светила. Звезда Дока была бледно жёлтой, а у Первого вспыхивала зловещим красным цветом.

– Непригодна, – услышал Пятый бормотание их штатного гения, – слишком горячая, и эта. Ааа! Вот! Перед ним увеличился в размерах сине-зелёный шар с белыми перьями, опоясавшими атмосферу.

Первому повезло чуть меньше. Он дольше искал пригодную планету, но наконец и ему улыбнулась удача. Сине-коричневый шарик тоже оказался пригодным для жизни.

При новом приближении оказалось, что планета Дока населена огромными животными, как травоядными, так и плотоядными. Разных форм и цветов, гиганты поражали воображение. Постарались же разработчики! Но Док безразлично махнул рукой:

– Мусор. Предустановки долой! – он начертил огненный след кометы, беззвучно упавшей в сине-зелёное небо.

Наблюдать за гибелью огромных тварей Пятому не понравилось, и он переключился на игру босса. Там, на безжизненных пока просторах, Первый взращивал своих новых существ. Прошлая игра длилась пять суточных циклов, но тогда он поспешил – создал полуразумную расу огромных завоевателей. Конечно, в итоге, они проиграли мозгам Дока. Теперь Первый явно не спешил. Зрелище предстояло долгое.

Пятый поудобнее устроился у двери. Сидя-то оно проще.

Но вот на обеих планетах сформировалась своя жизнь. Высокие, красивые, закованные в хитин гуманоиды заселяли сине-коричневую планету. Строили дома, города, развивались.

– Ну что, Док, съел, а? – хохотнул Первый. – Я свои ошибки учитываю!

– Ещё пока не съел, – сосредоточенно согласился тот, колдуя над полуразумными зверушками.

– И не съешь, ха!

Пятый увидел, как уровень бессмертия хитиновых гуманоидов вырастает до отметки не смерти. Ничего себе крэя раздобыл Первый! Такие моды по карману не всем высшим. Впрочем, на то они и братство, чтобы забирать то, что понравилось, не спрашивая.

Док, заметивший краем глаза изменения в системе соперника, только презрительно хмыкнул. И понизил шкалу выживания у своего вида. Он что, идиот?! Может, крэй уже забирает его сознание? Но Пятый не был игроком, и даже советовать не мог. Лишь злиться и удивляться.

Бессмертные хитиновые воители Первого не шли ни в какое сравнение с однодневками Дока, умиравшими от любой заразы, или просто быстро постарев. Да, они были так же умны, как неизвестные им пока противники. Так же строили дома, дороги, города. Но каждое новое поколение появлялось как белый лист – им заново приходилось познавать то, что уже прошли их предшественники. Тогда как гуманоиды Первого достигали всё новых вершин, не сменяясь и не начиная заново.

Крэй захватывал настолько, что, очнувшись в какой-то миг, Пятый понял, что уже два суточных цикла ничего не ел и практически усох вдвое. Такие же измождённые Второй и Третий полусидели в углу, но взгляды их блуждали где-то в солнечных системах. Пятый приложился к питательному супу, налитому в специальную тару, и вновь вернулся к игре.

Каре-зелёная планета была готова атаковать. Дальние корабли стояли на старте. Учёные проводили последние расчёты. На голубом шаре Дока царил ренессанс, далёкий от космических путешествий, но умник бездействовал. То ли и правда сошёл с ума, то ли что-то задумал. Пятый заглянул за край планеты, готовый увидеть спрятанную там армаду. Нет. Никого и ничего.

Корабли хитиновых стартовали, но прошёл ещё суточный цикл, а у прогрессирующей планеты Дока они так и не объявились. Шар Первого начал умирать. Внезапно всесильная бессмертная раса принялась гаснуть, превращаясь в застойное болото. Корабли сгинули в чёрном межзвёздном пространстве, а Первый в бешенстве дёргал настройки. Высохший и почерневший от голода и недосыпа, он сейчас сам был похож на скрота.

– Почему? – наконец не выдержал он, захрипев на умиротворённого Дока. – Что я на сей раз сделал не так?!

– Они просто одряхлели, – спокойно ответил тот. – Бессмертная раса не плодится за ненадобностью. А без притока молодой поросли даже самые разумные расы перестают нормально функционировать. И становятся всего лишь перебродившим соком в красивом сосуде. А те, кто ценит жизнь, берёт от неё максимум, как бы коротка она ни была. Скрот, как же скучно в этот раз! Достань мне тёмной материи, и начни уже думать в партиях.

Док вышел из игры. Просто взял и вышел, на что ни у Первого, ни у других присутствующих не было сил. Оцепеневшего от бессилия и усталости босса он вытащил следом. А вот об остальных заботиться уже не стал.

Пятый лежал и смотрел, как на сине-зелёном шаре наступала эпоха космических открытий. Крэй притягивал взгляд и манил. Вот он, игровой шар. Бесхозный. Возьми и управляй. Пятый тихонько простонал и протянул к нему щупальце.

За две чашечки чая

– Если звёзды зажигают, значит, это кому-то…

– Фуу, Барнаби, какая пошлятина! Перестань общаться клише! – высокий бледнокожий блондин с томным взглядом и в бежевом пиджаке с джинсами сидел в глубоком кресле среди кип газет, папок и просто бумаг. Его худую шею закрывал огромный клетчатый шарф, будто он болен, в тонких пальцах маленькая белая чашка с кофе и блюдце от неё.

– Не придирайся, Ментор, ты ж сам в курсе, – без клише и творчества не бывает! – бодро отозвался полноватый рыжий усач в старомодном твидовом костюме-тройке.

В маленькой комнатке места, чтобы присесть уже не осталось, поэтому Барнаби облокотился о край небольшого письменного стола, тоже заваленного бумагами. Был ещё стул у окна, но к нему пришлось бы протискиваться между шкафом и «пизанской башней» из папок.

– Ну, тебе видней, ты у нас ходячее клише, «доктор Ватсон».

– Сказал бы я, сколько школьниц в разных странах рисуют таких как ты, – хихикнул оппонент, – да лень тратить красноречие. Открой, вон, Пинтерест.

Ментор отхлебнул кофе из своей белой фарфоровой чашечки, после чего собрался было возразить, но тут в дверь постучали. Вернее было сказать поскреблись, но чуткое ухо блондина уловило этот негромкий звук:

– Стучат, – сообщил он компаньону.

– Сам слышу, – тот повернул ручку, впуская в маленький кабинет невзрачное существо скорее женского пола.

В мешковатой тёмной куртке, с курносым носом-картофелиной, обычными серыми глазами и тонкими губами. Шерстяные шапка и шарф говорили о том, что дух бунтарства задавили здесь в корне заботливые бабушки. Джинсовый рюкзачок за спиной оставался единственным очагом сопротивления, увешанный значками с символикой и участниками разных молодёжных групп.

– Добрый день, – улыбнулся Барнаби, – чем можем быть полезны?

– Я… эээ… я пойду, наверное, – вдруг пошла на попятный девушка.

Она уже развернулась, чтобы уйти, когда Ментор спросил:

– Вы по объявлению?

Вежливость потребовала ответа, поэтому она обернулась и произнесла:

– Ну… да, но я… не знаю, думаю, я не подхожу. Извините…

– Но вы же принесли образцы, верно? Позвольте профессионалам решить, – мягко произнёс Ментор, не вставая с кресла. – Вы точно ничего не потеряете, а вот приобрести… приобрести можете многое. Например, обрадовать и удивить маму.

– Откуда вы?..

– Барнаби, ну пусти девушку, что ты встал в дверях, как ламантин в эволюции?

Усач недовольно фыркнул, но таки посторонился.

Сплошная деревянная дверь закрылась, отрезав от мира троих существ и скрыв то, что они делали. Однако, часа через пол она вновь открылась, выпуская удивлённо глядящую перед собой девушку.

– Ну, что я вам говорил? – вслед ей произнёс Ментор. – Вы нам ещё как подходите! А, Барнаби?

– Д-да, наверное, – девушка несмело, но светло улыбнулась, прижав к груди рюкзачок. – Я попробую.

– Не попробуете, а сделаете! Я вас уверяю, – широко улыбнулся Ментор.

Когда девушка ушла, Барнаби снова фыркнул:

– Ты в своём уме? Разве она нам подходит? В ней никакого стержня! Я таких знаю, – бросают на полпути. Живут на гроши, и во всём обвиняют окружающих. Родителей, правительство, начальство, – брезгливо поморщился Барнаби. – Нам нужна настоящая Звезда! Иначе… – он выглянул в перечёркнутое жалюзи окно, – ууу! Так и останемся в темноте.

– Она справится, я уверен!

На следующий день в то же время девушка была снова в маленьком захламленном офисе. Судя по отсутствию шапки и подобию причёски на голове, она готовилась к визиту. Барнаби позволил напарнику взять всё в свои руки и принялся заваривать чай в стеклянном чайнике.

– Ооо! Проходи-проходи, Марта!

– Здравствуйте.

– Прежде чем приступить, есть ли у тебя вопросы?

– Д-да… есть…

– Ну-ну, смелее!

– А почему у вас… такой офис?

– Какой «такой»? Аааа! Барнаби, расскажи девочке, почему у нас такой офис.

– А чем он плох? – холодно поинтересовался рыжий усач.

– Неет-нет-нет, он не плох! – испугалась девушка. – Просто он… ну, не совсем современный, и очень маленький, – и поспешила добавить: – но мне даже нравится!

– Ты вообще знаешь, сколько сейчас стоит снять офис в центре города? – хмыкнул Барнаби. – Но для бизнеса важен именно центр! Вот ты бы поехала на какую-нибудь окраину в другом конце города?