Сказания Всадников

Но сегодня братья уснули на крыше вместе. С утра спустились в дом, позавтракали, накинули на плечи рыжие рюкзаки и отправились в школу. А следующим вечером звёзды не зажглись. Ни одна звезда на ставшем вдруг чёрным небосводе. Потому что вернувшись позже, чем обычно и, как ни в чем не бывало, окликнув Лодьку, уставший Юпи не услышал ответа.

Бросился на кухню, в комнату, выскочил на улицу.

– Лодька! Лодь, я уже не играю, хватит! – отдышался, помотал головой, – Выходи, иначе не возьму тебя сегодня с собой, слышишь! Лодька, чёрт возьми, где ты?! – Остановился.

Пробормотал:

– Он, наверняка, скоро прибежит. Прячется или заигрался с кем-нибудь. А звёзды… Звёзды все-равно надо зажечь.

Полез на крышу, чувствуя в груди такой холод, от которого хотелось съёжиться, сбежать, ткнуть в сердце каким-нибудь факелом. Встал на край, покачался, на мгновение спрятал лицо в ладонях. Поднял руку и, конечно, не смог зажечь ни одной звезды. Ни одного, даже самого маленького, огонька.

Всхлипнул, чуть не упал с лестницы, спускаясь, и побежал вглубь окружающего дом леса. Почему в лес, Юпи не знал. Может, погасшие звезды, которым так хотелось гореть, вели его верной дорогой. Лодьку, продрогшего, испуганного, размазывающего по чумазому лицу отчаянные слёзы он отыскал под утро. Сгреб в охапку и спотыкаясь, понёс пацаненка домой.

– Лодь… – уже вечером, сидя на крыше, выдохнул облегченно, поверил, что брат действительно нашёлся и сидит рядом, – Что все-таки случилось?

– Не знаю. – Лодька вздрогнул и обнял себя за плечи. – Я вышел из школы, а потом… Очнулся уже в лесу. Знаешь, почему мне было страшно? Потому что там, на небе, совсем не было звёзд. Ни одной. И не понятно, куда идти, как тебя искать.

– А мне, – Юпи поднял голову к подмигивающим звёздам. Сегодня он почему-то не рухнул без сил после того, как замерцали белые огоньки. – Было страшно, потому что не было тебя. И знаешь… – старший глянул на младшего, взъерошил тому волосы, помолчал, – Я говорил, что ты пока не можешь зажигать звезды, помнишь, Лодька? Но это не так. Потому что ни одной звезды я не зажгу без тебя.

И двое мальчишек замерли рядом, глядя на звёзды, которые они зажгли. И будут зажигать снова и снова.

Варвара Гусева

Варвара (Вара) Гусева – Россия, Омск. Писательством начала заниматься лет с одиннадцати-двенадцати. Серьёзно занялась в четырнадцать. Пишу практически всё: От коротких рассказов до пары романов в разработке. Мечтаю научиться писать стихи.

О себе: всю сознательную жизнь провела либо в Омске, либо в его пригороде (что не мешает мне заблуждаться на ровном месте). На вдохновение не надеюсь и, если и случаются застои, снимаю их длительными прогулками, леший пойми где. Ценю хорошее фентези, свой путь начинала именно с него. На звание прям известного писателя не претендую, но это один из моих приоритетов в жизни.

Лицензия

Сижу, откинувшись на спинку кресла. На столе лежит неровная стопка документов, разнообразных свидетельств, грамот и договоров. В очередной раз окидываю стопку взглядом, надеясь, что ничего не забыл.

Возле стопки стоят электронные часы. Из светящихся палочек сложено время.

12:27.

Через три минуты я встану и выйду из бетонной коробки, что зовётся моим домом. А ещё через час, наверное, помолюсь. Если смогу. На столе стоит церковная свечка. Я не задуваю её. Худо-бедно, но греет.

Сквозь дыру в шторе просачивается солнечный луч. Вокруг полно мебели, но чувство пустоты никогда не покидает меня. Равно как и моих соседей. Равно как и тех, кто живет в домах рядом.

12:29.

Еще минута осталась. Всего лишь минута. Целая минута. Не хочется её тратить на какие-то дела. Лучше просто посидеть, подумать.

13:00.

Резко поднимаюсь со скрипящего кресла, сгребаю стопку бумаг. В дверь стучат, открываю.

«Ничего, на этот раз пронесёт», – пытаюсь утешить себя. Но с каждым разом всё больше сомнений.

Этот ад повторяется каждые пять лет, в день рождения. Вместо юбилея – вечное ожидание, сборы документов, надежда. И если повезет, то дальнейшая жизнь. Мне везёт. Пока что.

На стене, в моей спальне, висит семь сертификатов. Каждый взят в рамку. На каждый я смотрю с благодарностью и благоговением. Каждый дался мне с огромным трудом.

13:30.

Сижу в кабинете начальника и смотрю как он перебирает мои документы. Над дверью, за моей спиной, висят часы. Их ход сводит с ума. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. А начальник всё смотрит, читает, думает.

Он достает ещё одну бумагу и что-то там пишет. Ставит печать. Я ёрзаю на стуле, чуть не подпрыгиваю. Наконец, он возвращает мне документы и бумагу, которую только что подписал. Беру её дрожащими руками и читаю:

«Федеральная служба по надзору за естественным приростом и качеством населения

ЛИЦЕНЗИЯ

№992559 от «3» июля 2056 г. на дальнейшую жизнедеятельность и проживание в данном регионе юридическому лицу Горобчук С. Д…»

Пропускаю почти весь текст. Эту форму я уже выучил. Снизу стоит печать: «ПОДТВЕРЖДЕНО». От радости подпрыгиваю, рассыпаю бумаги. Начальник недовольно качает головой. Быстро собираю все документы и вылетаю из офиса.

Новогодняя ночь

Что-то скребётся в дверь. По крыше цокают когти. Окна заколочены. В щелях между досок на окнах, иногда видны бесформенные чёрные твари. Они кружат, рычат, царапают стены. Пугают до седины.

«Будь она проклята, Новогодняя ночь!» – думает лесник, забившийся в красный угол.

Его трясёт и физически, и душевно. В воздухе веет страхом. Он склизкий, мерзкий, тягучий заполняет собой весь дом – от подвала до чердака. Забирается в сердце и душу. Оплетает всё паутиной, выбивает воздух из груди, давит истеричные крики.

Дети Проклятого Леса никогда не жалели егеря. Он всегда был для них лакомой добычей. В Новогоднюю ночь ломаются барьеры. Это единственный шанс убрать назойливого человека.

Двустволка лежит посреди комнаты. Лесник боится выйти из угла и взять её. Он знает про незримые щупальца, что оплели ружьё. Тьма и страх сегодня материальны, но оружие не имеет силы. Только свет, только добро. Только молитва в красном углу.

Противный скрежет выбивается из общего звериного рёва. «Добрались до окон», – с досадой думает хозяин дома. Доски отлетают на середину комнаты, отталкивая двустволку.

Осколки рассыпаются по полу. Когтистая лапа ощупывает подоконник, стену вокруг окна. Лесник начинает мелко креститься.

«Тебе это не поможет», – раздается в его голове голос.

Холодный и жуткий, как сама смерть. Проникающий в подкорку мозга, сводящий с ума. Так могла звучать только сама Тьма, во всём её величии и объёме. Впрочем, это она и была. Иначе этих тварей назвать нельзя.

Вокруг начинает стремительно темнеть. Гаснут звёзды, исчезает луна. Становится тусклым свет церковных свечей. Звуки сжимаются до размеров снежинки и тают. Голоса в голове все слышнее.

Время замедляет свой бег. Пространство искривляется под натиском тёмных тварей.

– Иди к нам. Мы поможем тебе, – говорит голос Тьмы. Страх становится чем-то зримым. Чёрная липкая, густая масса. И такие же монстры вокруг. Мерзкие, блестящие, с красными огоньками глаз. – Чего же ты боишься?

– Нет! – орет лесник, практически фальцетом. – Я вам не дамся!

Он поднимается на ноги и бежит к двустволке. Благо, та заряжена. За двумя оглушительными выстрелами следует истеричный визг тварей. Они расползаются, разлетаются. Черная кровь капает на пол. Света становится больше. Ужас медленно отступает, растворяется.

Сквозь щель между досками на окнах в комнату проникает алый лучик. На горизонте брезжит рассвет. Все кончилось. «С Новым Годом, мать вашу», – произносит лесник и падает на пол.

Последний вопрос

Тик-так. Тик-так. Тик-так. Часы идут медленно. Слишком медленно. Сломался механизм, или я схожу с ума от нервов?

– Ваш любимый смертный грех? – голос Доктора будто звенит сталью. Пустым взглядом он смотрит на стол, в бланк, лежащий перед ним. Его неприятное, крысиное лицо ничего не выражает. Сидит он, сцепив пальцы и поставив локти на подлокотники. Я напрягся. Доктор однозначно мне не нравится. Впрочем, выбора у меня нет.

Я задумываюсь, но не о грехах. А о Докторе. Профессионал высшего уровня. Чтец людских душ и мыслей. Человек, разработавший уникальную систему тестов. И никто не может понять, как она работает. Работает, однако. Исправно работает. Всегда боялся нарваться на него. Помню, когда мне первый раз рассказали о нем, я пообещался не лезть туда, где работает Доктор.

Молчание затягивается. Доктор впервые за всё это время поднимает взгляд. У него сине-зеленые, холодные, повидавшие виды глаза. Расцепляет пальцы и стучит ногтями по подлокотнику.

Я переключаюсь с мыслей о личности Доктора на заданный им вопрос. Любимый смертный грех – интересный вопрос. Я собрался было солгать, что мне, в принципе, противны смертные грехи, но передумал. Он сразу поймет, что я вру. Не может не понять. Слишком уж хорошо он разбирается в людях.

Мысленно представляю грехи в виде людей. Гордыня – уродливый старец в короне, гордо поднимающий голову. Зависть – мужичонка в богатых одеждах, злобно косящий на Гордыню. Гнев – плечистый амбал с топором. Уныние – красивая девица, подпирающая голову рукой. Алчность – человек, сидящий на мешках. Чревоугодие – заплывший жиром мужчина, обгладывающий очередную куриную ножку. Похоть – дева, в весьма откровенном наряде, поигрывающая мотком веревки.

Что же мне нравится больше? Кто мне ближе? Они уродливы, но так манят. Они противны, но так щедры.

– Вы слишком долго думаете, мистер Андерсон. Начинаю считать. Либо вы отвечаете сейчас, либо этот ответ не засчитывается. Три, – меня охватывает легкая паника. Достаточно всего трех пропущенных вопросов, чтобы меня не приняли. Два из них на моем счету уже есть. Я обязан ответить.

– Два, – Доктор незаметно подгибает пальцы на левой руке. Я начинаю вспоминать свои недостатки. То, что я совершал чаще всего. То, за что осуждал меньше всего. Виски начали болеть. Проклятье. Я не ожидал такого вопроса. Рассчитывал на все, кроме этого. Впрочем, люди говорят, что сбивать столку – любимая фишка Доктора.

– Один, – он подогнул третий палец. Секунда еще есть. Отчет не закончен. В моей груди «загорается» странное чувство. Ярость. Злоба. Мне хочется кинуться на Доктора и… ну конечно!

– Гнев! – выкрикиваю я, чуть ли не подпрыгивая. Он противно щурится, глядя мне прямо в глаза. Делает пометку в бланке. Снова опускает глаза и сцепляет пальцы. Молчит некоторое время, спокойно так. Будто бы не видел ту борьбу, что происходила внутри меня. А ведь он видел – великолепно видел! – но смолчал. Засчитал.

– Тест окончен, мистер Андерсон. Вы приняты. Только, пожалуйста, никого не убейте, – он снова поднял взгляд. В глубине его глаз на секунду вспыхнул теплый огонек. – На самом деле, мне нужен был ответ только на последний вопрос. Все остальное не так важно. Думаю, вы достаточно умны, чтобы никому об этом не говорить. Моя репутация изрядно пошатнется. Я люблю Гордыню.

Он смолкает. Я пулей вылетаю из его кабинета. Мир вокруг тут же наполняется шумом, гулом, голосами. Никто не узнает о тайне Доктора.

Катерина Рябинина

Рябинина Катерина Станиславовна.

Живу в прекрасном северном городе с поэтичным названием Полярные Зори.

Как я начала писать? Не знаю. Так же, как и рисовать. Захотела одеть мысли в своей голове в кружева из слов.

Творю уже полгода, постоянно развивают и учусь. Надеюсь, что мои истории заставят улыбнуться и поверить, что творить может каждый.

А если найду?

Закат в наших местах прекрасен тем, что после него на улицах ни души. Да и какой разумный человек оставит открытыми сени, когда по нашему поселению стали бродить отряды искателей приключений?

Всё рыщут, снуют туда-сюда, как тараканы. А в дом пустишь – съедают всё хлеще саранчи. Местные уже обвыклись и запирают дома. Сумасшедшим с рюкзаками открывать запретил сам старейшина. Рядом есть пустырь, вот пусть там и ночуют.

Сумерки укрыли деревню, и я спокойно погрузилась в чтение. Магия магией, но и отдыхать надо уметь. В кастрюле подходит глинтвейн. Красота…

Неожиданно, или точнее вполне ожидаемо, в дом ворвался молодой демон, сметая дверь, как будто и не было замка. Я недовольно отложила книгу. Ну, что его опять принесло?

– Верни то, что взяла! – рыкнул он, с трудом сдерживая ярость.

Ну, вот опять… Сколько можно-то?! У них, что, задание у всех общее?! Предыдущие просители хотя бы стучали, а этот… Конечно, мы давно знакомы, но мог быть и поаккуратнее. Дверь не казенная. Надо отдать должное, даже когда он злился, оставался на удивление привлекательным. Челюсть, нервно подрагивающая, только подчеркивает острые скулы. Тёмные глаза горели, прожигая дыру на том месте, где я сидела. Мне кажется, если бы он обладал магией, то сейчас бы одна дерзкая ведьмочка не ухмылялась, пожимая плечами. Пепел не может смеяться.

– Да я уже в сотый раз повторяю, что я не брала эти верёвки. Я макраме не увлекаюсь! – с вызовом повторила, наблюдая за реакцией очередного искателя. И что его вдруг занесло в отряд?

Да, зря Капитан решил отправить на переговоры его или, может, наоборот, он много знает?

– Это не верёвки, а кожаные артефакты. Глупая магичка, верни! Они же на костёр тебя поведут! – хорош, чертяга, да не убедителен. Да и что я могу ещё сказать? Ну зачем мне кожаные ремни, когда у меня шкура дракона на чердаке сушиться? Ну ведь опять не так поймут… Как же тяжело с этими любителями рейдов…

– Дорогой мой, – поднялась с кресла, обойдя, свою жертву по кругу, я аккуратно коснулась когтями его спины. Дрогнул, а мне это начинает нравится, – я шибари не увлекаюсь, но могу на тебе поучиться.

Он снова зарычал, но уже как-то обречённо. Я отошла к плите, разлила по бокалам глинтвейн. Один протянула заклятому другу, отсалютовав вторым.

– Кэт, за что ты так, а? Зачем тебе это всё?

– Люблю веселье, а ты всегда приносишь его с собой. Ещё налить?

– Я выпью, если треклятые верёвки вернёшь.

– Да чтобы тебя все черти ада подрали! Ну нафига они мне?!

– Да потому что ты единственная ведьма в этом захолустье!

– И что теперь?! Все шишки мне?! Да и вообще я природный маг! Ведунья. Зачем мне кожа? Я в некроманты не записывалась… Шёл бы ты, среди своих поискал. Принцессу свою белобрысую проверьте, по моему она клептоманией болеет.

– Да нет у нас в отряде крыс! Нет!!!

– Может поспорим, дорогой? На желание?

Ведьма хитро улыбнулась, и он понял, что попался в очередной раз.

– По рукам!

Полет

Утренний кофе давно остыл, а мы похоже так и проболтали всю ночь. Как всегда, у моего заклятого друга проснулся дух авантюризма, и пятая точка страстно захотела приключений. Теперь я знала, что демоны абы куда не прутся, а у них есть конкретная цель и даже несколько планов по её достижению.

– Вот смотри, допустим, они будут искать свой заброшенный город пару месяцев… Есть-то что-то надо? Или разбойники в пути? А хороший наёмник всегда добудет пищу и защитит. И не важно, чем ему за это платят: чеканной монетой или одной из душ.

– Ага… – промурлыкала, проведя плечами.

– Или ещё лучше, если они его не найдут. На этот случай у меня есть карта. Город же наши строили. Его каждый вшивый цербер знает. А это уже не одной душой оценивается. Представляешь перспективы? – продолжал вдохновенно рассказывать рогатый массируя мне плечи.

Мррр… В такие моменты мне абсолютно всё равно, что он там вещает, главное, чтобы руки с шеи не уводил.

Ай! Вот демон, когтями прошёл! Теперь заживать сколько будет…

– Ты меня слушаешь вообще? – сердито пробурчал, сжимая плечо. Ммм… Приятно.

– Конечно, конечно, там что-то про наёмников, да?

– Да, минут сорок назад я говорил про них… Сама внимательность. Я тебе присоединиться к отряду предложил. Всё равно отдыхаешь, не сезон для травок твоих.

– Ты чего, в котле перегрелся? Какой отряд? Зачем им ведьма? Они меня на костре ближайшем спалят…

– Скажем, что ты лекарь, м?

– А если не поверят? Танцуй, ведьма, танцуй?

– А сила внушения мне для чего?

– Уговорил, языкастый! Заодно проверим, кто в споре победил, да?

– Разумеется…

***

Ветер шумел над лесом, заглушая даже звуки воды, падающей с гор. Стихия звала в путь. Я нетерпеливо поглядывал на дверь, аккуратно прислоненную к косяку. Дааа… Спокойнее надо было быть… Теперь придётся новую дверь ставить. Одни расходы с такими друзьями.

Рыжая выскочила с рюкзаком на перевес, прям юркий огонёк на свободе. Огляделась по сторонам и с усмешкой уточнила:

– А добираться-то мы как будем? На своих двоих? Отряд на рассвете утопал!

Вот язва. Ну ничего, у каждого свои козыри. Материализация крыльев заняла доли секунды, а вот визг восторженной ведьмы лес запомнит надолго…

– Крылья! Крылья! И почему я о них ничего не знала, а? Вот черт лысый! – девчонка крутилась вокруг пытаясь дернуть то одно, то другое крыло, наивная… Реакция, знаете ли, получше, чем у некоторых, но хватит игр в кошки-мышки.

Резко подхватил эту егозу на руки, взмыл в воздух. Отряд нагоним в считанные секунды. Посмотрел на неё, вроде не испугалась. А в глазах чистый, детский восторг. И всё таки-близко. Слишком близко.

Шпильки

Проснулась я от того, что мне тепло и спокойно, как будто не на земле спала третьи сутки, а в любимой кроватке. Потянулась, как же хорошо и уютно открывать глаза в объятиях. Ммм… Так, стоп! Какие объятия?!

Аккуратно открыла один глаз. Ой… Теперь понятно, почему тепло. Исчадия ада даже ночью не мёрзнут. Надо попробовать тактично уползти в свой мешок… Куда там, держит как свою добычу. Бесит! Рррр…

– Прекрати ерзать. Я вообще-то мужчина и сейчас ранее утро, – сонно пробормотала моя головная боль.

Ой! Я быстренько собрала все свои конечности и сжалась в комок, во избежание так сказать. Ага, тот случай! Демон, хитро щурясь, переложил мою бренную тушку себе на грудь и оскалился:

– Вот так намного лучше…

Ему-то может и лучше, а у меня все мысли разбежались, тараканы встали в хоровод, а Фрейд просто ржёт и наблюдает. Сдувая непослушные волосы с лица, я прошептала, а точнее прокаркала, как ворона в моем саду:

– А мне сон приснился…

Деймон удивлённо посмотрел на меня:

– И ты вот сейчас его рассказать хочешь, да? Серьёзно? Другого времени не нашла?

– Ага, – старательно кошу под дурочку и продолжаю, – В общем, стою я в пустыне. За мною армия, впереди армия. С одного краю враги, с другого – товарищи. Варвары! Ты слушаешь? – демон страдальчески поднял глаза к потолку небольшой палатки, проводя рукой по позвоночнику, вот знает же… Выдох, – Так вот, в руках у меня грозное оружие каждой женщины. Шпильки!

– Те, что в волосах? – это маньяк начал перебирать пряди волос, мурлыкая какую-то мелодию. Сволочь…

– Нет же, на ногах. Обувь такая. Я их держу на манер бумерангов. Тут они начинают нападать, а я в ответ – туфлями! Мясо, брызги крови и смерть! Одному в глаз, другому в шею! Любо-дорого посмотреть!

– Окей, туфли кончились, а дальше что? В рукопашную? – он уже откровенно издевался, наблюдая, как я аккуратно сползаю, отвлекая его разговором.

– Ну нет же! Они на манер твоих крыльев матела… митерли… материал… короче, появлялись в руках снова, пока я не перебила большую часть нападавших. Я была как Валькирия. Непобедима и прекрасна.

– А потом?

– Потом в меня воткнули копье и пробежали по моему бренному телу. Конец.

– Очень познавательно, – промурчал мой внимательный собеседник, поглаживая овал лица. Ох, опасно же так просыпаться. Я непринужденно, как покалеченная каракатица, поменяла горизонтальное положение на вертикальное и потянулась.

Укоризненный взгляд говорил о многом. Ну, что за человек? Хотя… Он даже не человек. С улицы донесся звук горна. Рогатый прикрыл глаза, прислушиваясь.

– На нас напали сарацины. Я пойду. Работа зовёт. – он плавно перетек с сидячее положение, опять оказываясь слишком близко.

– Там же опасно… Оружия нет… И…

***

Очередной раз посмотрел на эту ведьму. И что в ней такого? Вредная, рыжая, несносная. Вот только переживает так искренне, что язвить совсем неохота. Осторожно притянул её к себе, вдыхая до боли знакомый запах.

– У нас все вооружены, десяток обученных воинов и один боевой демон. Подожди здесь, нечего тебе снаружи делать.

– Ага…

Ага. Так я и поверил. Вижу же, что следом попрется. Глазки опустила в пол, а там бесы танцуют. Вот непокорная!

Резким движением встал, откинул полог палатки и вышел. Надо успеть до того, как эта заноза найдёт оружие.

***

Сиди здесь. Размечтался! Я же не собака цепная, а вполне полноценная ведьма. Могу за себя постоять! Так, где там мои шпильки?

Что в имени тебе моём?

Смотрю.

Просто смотрю. Она ещё спит. Как ангел, если незнаком. Но я её уже знаю. Слишком хорошо её знаю, чтобы отпустить.

Дыхание.

Лёгкое, порывистое. Смех сопровождает её. Улыбка дарит надежду любому. Светлая ведьма с тёмным прошлым.

Взгляд.

Светлый, лучистый. Будто горное озеро. Обжигает и дарит покой. Там живут бесы и ангелы. Одним взглядом она дарит надежду, ведьма. И так же легко этим оружием бьёт. Именно взгляд заставил сойти с пути, что избрал.

Мимика.

Живая, яркая. Неуловимая, как тень. Особенная, как её душа. Может не красивая, но эмоциональная. Как огонь в костре, резкая. Как вода в горной реке, мимолетная.

Жесты.

Движение, жизнь. Телом она дышит. Каждое движение продолжает слова. Неудержимая, эмоциональная, сложная, многогранная, непонятная.

Эмоции.

Чистый наркотик. Она живёт ими. Она питается ими, вредная. Выводит, заводит, опутывает, манит, дразнит. Держит в дурмане и нет выхода. Да и стоит ли его искать нам?

Слова.

Как плети. Как сладкая нуга. Как горький, разъедающий алкоголь. Умеет убить, воскресить и обнадежить. Расскажет, напоёт, удивит, опечалит, согреет, увлечёт. Нет в её словах фальши и наносного. Сила её в речах, в текстах, в стихах.

Нежность.

Тонкая грань. Не каждый увидит. Никто не поймёт её. Тёплые руки, лёгкие неуверенные прикосновения. Она мягко идёт вперёд, порезав руки. Кровь с пальцев смывает границы, недоверие. С ней спокойно, можно дышать полной грудью. Теперь я чувствую её тепло, она не предаст.

Гармония.

В словах. В её прикосновениях. Я встретил её такой. Она легко приняла меня таким. Не осудила, не посмеялась, слушала тишину.

Я молчал, она шептала что-то нежно. Я говорил, она слушала заворожено, чуть дыша.

Вдохновение.

Поглощающее её. То, что душит. То, что даёт дышать. С кистью, карандашом, бумагой, мечтой. Она одержима им, как демон жертвой. Ночь сменит день, а акварель сменит текст. Она всегда творит, как будто что-то гонит. Гонит вперёд к цели, будто боится не успеть.

Страсть.

Сильная, пожирающая. Она умеет любить. Глубоко, с когтями в кожу. С царапинами во всю спину. С укусами, рычанием, криками, стонами, поцелуями. Жаркий огонь, что живёт в хрупкой девушке.

Утро.

Как жаль. Сейчас нужной уйти. Она не захочет говорить. Ведь вчера я узнал многое. Девочка заигралась, когда решила привлечь демона. Удивительно тонкая грань между похотью и желанием. Предпочту желание инстинктам и уйду, пока не поздно.

***

Холодно. Очень холодно. Одеяло не спасает. И носки, и свитер. Чёрт, надо выбираться отсюда. Здравствуй, солнышко, здравствуй, огонь живой. Да, это я о костре говорю. Тепло-о, хорошо-о, и чайник родненький уже подходит.

Демон. Задумчивый такой. Неужели обиделся, рогатый?

Ну, люблю я догонялки! И ведь догнал, чего дуется?

– Эй…

– Ну, чего?

– Чай будешь пить?

– Я кому чайник грею?

– Тогда и мне налей, ага?

– Вот ведь рыжая заноза! Сейчас будет.

Улыбнулся. И хорошо. Значит не сердится. Можно и дальше играть.

Чай.

Горячий, крепкий. С запахом хвои. Чихаю от дыма, смеёмся. Скоро проснуться остальные, подтянутся завтракать. Он опять уйдёт вперёд, на охоту. Он всегда уходит, всё чаще и дальше…

Шум.

Много людей. Смеются, шутят, общаются. Я стараюсь отвечать на вопросы. Мне тяжело, когда вокруг много чужих. Убегаю в лес, ссылаясь на сбор трав.

Уголь. Линии, изгибы. Бумага помнит всё.