Хроники Анклава 3: Иллюзия Вечности

И вот, при приземлении, мозг, наконец-таки, сообразил: «Он совершенно бесшумно подошел ко мне через россыпи стекол! Не было ни единого звука!».

Когда ты вдруг улавливаешь проколы или нестыковки в действиях подозрительных лиц, особенно, если только этого и ждал, то сразу становишься максимально готовым к любой негативной реакции с их стороны на твой драгоценный организм.

Зря сюда полез. В одной руке фонарь, другой перехватил автомат. Подвальчик бетонный, что странно для деревянного дома в глухой таежной деревеньке. Зато такой фундамент объяснял, почему от гранаты не разворотило все сооружение. Сырость, множество грязных плесневелых разводов на стенах, какие-то ящики со стеклянными банками и картошкой… На деревянном столе, рядом с пепельницей, стояла старая здоровенная радиостанция. Таких я уже много повидал, военная модель. Радиус обхвата около тридцати пяти – сорока квадратных километров. А вот за самим столом, облокотившись на него и сидя на стуле, догнивал труп. Я-то думал, что это прогнившим съестным так воняет, а то вместе с сыростью хрен поймешь. Частично разложившийся серый свитер и коричневые брюки советской эпохи украшали тело.

На лице и в душе у меня проступила легкая улыбка. Посмотрев, на всякий случай, наверх, я подошел к столу, оттащил тело в угол и сам сел на стул.

– Извини, дружище, похоронил бы тебя, но сам видел, что вокруг творится, да и ты уже ушел… Помогу, не волнуйся, тебе нельзя. – Произнес я вслух, обратившись к трупу.

Достав из рюкзака флягу, сделал несколько глотков, положил обратно, взял сигарету и прикурил той зажигалкой, что нашел в деревне. Зачем свое топливо тратить? Радиостанция работала – под столом стоял автомобильный аккумулятор, видимо, от грузовика, раз столько времени смог продержаться. Вероятно, Алексей заряжал его незадолго до Катаклизма. Прослушав однообразное шипение эфира и, настроив передатчик на волну «двадцать три тридцать два», я начал вещание:

«Внимание всем! Говорит лидер Анклава, полковник Дориан Грей! Повторяю! Внимание всем! Говорит лидер Анклава, полковник Дориан Грей! Если вы меня слышите, отправляйтесь на Восток! На Восток! Сто пятьдесят километров! Следите за сигналом! Я буду выходить в эфир при первой же возможности! Следите за сигналом! Это касается всех выживших! Мы предоставим вам кров, еду и защиту! Повторяю, всем выжившим, идите на Восток, за сигналом! Сто пятьдесят километров! Сто пятьдесят километров! Да, кстати… Наташа! Если ты меня слышишь… Твой отец, Алексей Степанович, просил передать, что это была его вина! Он извиняется, посмертно! Полковник Дориан Грей, Анклав. Конец Эфира».

Итак, дело было сделано. Голос я подал, маяк надежды для тех, кто услышал, вновь загорелся где-то на горизонте. Минус подобного саморетянства – теперь вся округа, имевшая рации и прослушивавшая эфир, узнала о том, что я где-то рядом. Частота же не защищенная, слушай – не хочу. И мародеры, и, что гораздо хуже, военные всех стран могут начать за мной погоню. К счастью, вторых, по последним известным мне разведданным, здесь не присутствовало. Битвы шли в иных местах… В основном – на севере и юго-востоке. Если раньше Сибирь была сердцем материка, то теперь им остались лишь ее южная и восточная части, да и те – своеобразный полуостров, с запада, севера и востока окруженный большой водой.

Через час я уже шел в двух километрах от деревеньки. Дома расскажу Рушу и Андрею, им определенно понравится. Вот Давидовскому и будет еще один пример на его любимую тему о духах, относительно исполнения незаконченных дел и удержания в этом мире при наличии подобных. Сверившись с картой перед уходом из уютного погреба, обнаружил и ближайший «центр цивилизации» – поселок Назия. Местечко не большое, около пятидесяти домов разных размеров, больше, конечно, изб частных. Зато к ним должен был прилетать вертолет из более благоустроенных и развитых мест. Находилось это чудо советской экспансии в пяти километрах от меня. Продвигаться приходилось осторожно, повсюду могли подстерегать смертельные опасности. Один раз дозиметр завел свою прерывистую трель, и пришлось обогнуть участок аж в целых триста метров. Что могло там быть и вызвать подобное заражение, я понятия не имел. Вполне возможно, какая-нибудь небольшая «грязная бомба». Хотя каким же надо быть идиотом, чтобы заражать место, в которое ты собираешься переселиться? Все стороны конфликта старались оставить Сибирь максимально чистой и незагрязненной, пригодной для дальнейшего выживания. Негласное табу на ядерное, химическое и биологическое оружие. Если испоганят последний оазис – сами и сдохнут в нем.

К обеду я добрался до Назии. Процедура на подходе к месту бывшего обитания гомо сапиенс, с целью установления является ли оно нынешним, была стандартной: обзор через оптику и ориентирование по ситуации.

С первого взгляда стало видно, что здесь не так давно протекало сражение: разрушенные взрывами кирпичные трехэтажки, воронки на асфальте, когда-то дымившиеся кучи обугленных стен. Поселок не был разрушен полностью, но потрепало его хорошо. Процентов, эдак, на пятьдесят, я бы сказал, причем равномерно. Следы взрывов и огня ярко виднелись и вокруг, в лесах. Такие разрушения могли оставить после себя только государственные войска. Должно быть, «наши» проходили сюда с востока и столкнулись лбами с америкосами – эту догадку подкреплял выгоревший остов тяжелого западного транспортного вертолета, на окраине кирпичного квартала разнесший при падении водонапорную башню. Выживших здесь тоже, вроде бы, не наблюдалось.

При входе в городок я наткнулся на крупного одичавшего пса. Тварь была потрепана и очень зла. В глазах читалось неугасимое желание сожрать случайно забредшего на ее охотничью территорию путника. Пришлось положить конец планам зверя несколькими выстрелами из автомата. Сначала я скосил, оторвал собачке лапу, но следующие пули пошли правильно, и черепная коробка песика разлетелась по проезжей части. Нечего на меня огрызаться. Прошел бы мимо – и звука бы не поднял. Тысячелетиями человек уничтожал все известные ему формы жизни, считая себя царем природы. Якобы, все так и должно быть. При этом убийство какой-нибудь лягушки считалось незаметным, а вот смерть другого человека – высшее преступление, грех. Это неправильно. Даже не бред, или идиотизм… Не знаю, как это назвать. Жизнь – есть высшая ценность, любое ее проявление, любая ее форма, какой бы она ни была, и как бы она ни была настроена супротив вас, есть абсолют. Нет ничего важнее. Никакие моральные устои или материальные богатства не могут быть даже близко приравнены к ее ценности, не говоря уже о превышении…

Очередь из автомата взорвала небольшую бочку с топливом, чудом уцелевшую во время предыдущей крупной битвы, и разнесла на пригоревшие ошметки еще двоих обладателей облезлой шерсти. Как тогда относится к подобным вещам? Очень просто. По крайне мере, таковым оно является для меня. Если бы собаки не угрожали моей жизни, или я бы мог пройти мимо них незамеченным, я бы их не трогал. Но в данной ситуации выхода было только два: или они, или я. И сами животные прекрасно понимают это, ведь Природа живет по тем же законам. С точки зрения людской этики это плохо, но не нужно еще и усугублять дело самому, уничтожать все вокруг тебя при первой же возможности, вне зависимости от расклада сложившейся ситуации. Всегда нужно думать, прежде чем что-то делать, причем не только за себя. И я с полным пониманием беру на себя все бремя ответственности за все те жизни, загубленные за свою.

Странно, что никого из людей мне до сих пор не попалось. Дошел почти до центра Назии, а души ни одной. Даже ни одного мародера не встретилось за последние два дня. Апокалипсис, все дела, но выжившие-то должны быть. Я, конечно, люблю, когда рядом нет людей, никто не подстрелит со спины и не ушибет арматуриной, но полное их отсутствие странно. Неужели, все ушли из этого района? Похоже, заварушка, протекавшая здесь несколько месяцев назад, была настолько мощной, что всех распугала. На месте гражданских я бы тоже свалил из опасных районов, втопив педали.

– Бегом отсюдова! – Раздался дикий вопль слева, из переулка – молодой паренек выбежал на всех парах, прямо ко мне, – Валим на хрен, эта штука нас сейчас сожрет!

Дважды повторять мне подобные заявления не нужно. Учитывая, что у чувака не было оружия, да и одежда явно не приспособлена для ведения боевых действий, я ему поверил. И, как оказалось, не зря: пробежав по улице вперед, я оглянулся на ходу и увидел здоровенную тварюгу, летевшую за нами метрах в пятнадцати над землей.

Черно-фиолетовая сморщенная лысая кожа, визуальное родство общей формы тела с летучей мышью, размах перепончатых крыльев в четыре с половиной метра и три склизких щупальца, торчавших из разинутой, истекавшей ядовитой слизью пасти, говорили за себя: «Смерть вам пришла!».

Скользкая зараза попыталась спланировать и подцепить испуганного до мочеиспускания студента – очень уж вид паренька напоминал шуганного первокурсника – но я успел среагировать, сделав подсечку по ногам и сместив его центр тяжести, ударив рукой по спине: кавалер долбанулся башкой об асфальт, облив матом и меня, и летучую проказу.

Непонятная зверина что-то прохрипела сквозь щупальца, мол, «Какого черта я этого тушканчика не подцепила?!», и пошла на вираж для второй попытки. Подняв на ноги заскулившего парня, я сделал три выстрела по воздушной мишени, но пули ушли в молоко. Палить очередью было бессмысленно – и патронов у меня не так много, и не попасть уж тем более, отдача велика.

– Быстрее, впереди церковь стоит, доберемся – укроемся! – Выкрикнул я ему.

– Думаешь, эта страхолюдина не полезет в церковь?

Парень немного отошел от размышлений о боли, впитал суть и побежал за мной.

– Не думаю. Еще как полезет. А вот там и подумаю, что дальше делать. Просто, если сейчас подумать, то думать-то и некогда.

Незнакомец в мой базар не особо въехал, но сделал для себя исключительный вывод: мы находились между двух смачных булок, а эта штука способна была нас вогнать туда по самые не балуй. Я бы на его месте тоже делал то, что скажет человек в боевой экипировке и с автоматом в руках, молниеносно подаривший моему лику ощущение каменной тверди.

До церкви оставалось метров сорок, когда существо вновь пошло на заход. На этот раз молодой человек сам понял, когда надо пригнуться и, тем самым, уберег себя от смерти, удара лицом об асфальт и повторного, сокрушительного падения самооценки. Я вообще люблю воспитательные методы коммуникации с молодежью. Это мне, видимо, от моего Учителя досталось. Как он мне мозг сношал по каждому поводу… Зато теперь вот песок не жую, как этот хмырь, и из носа фонтанчики алой не пускаю.

Бестия опять прокудахтала на своем, и урок тоже осознала, хоть и со второго раза – пикировать надо до самой земли. А вот занятия в летной школе она явно прогуливала ради совокупления с партнерами – грохот и визг поднялся отличный, когда крылатая сволочь врезалась всей своей многокилограммовой тушей в фасад церкви. Лапами все-таки успела зацепиться за крышу и не упасть, а я в этот момент, вышибив входную дверь плечом со всего разгона, благо та не заперта была, ввалился внутрь вместе с попутчиком.

На входе висело зеркало для осмотра собственного внешнего вида прихожанами, вдоль стен под мозаичными окнами шли ряды скамеек, завершавшиеся парой золотых статуй маленьких ангелочков и алтарем.

– Быстро, возьми это зеркало и поставь напротив подиума для священников, приложи к чему-нибудь, чтоб держалось, найди второе в их комнате – знаю, оно там должно быть – и поставь так, чтоб стояло противоположно первому, смотрело прямо на него!

– Ты… Ты собрался этого монстра в Ад что ли отправить?

– Отсоси. Ответ отрицательный. Двойка тебе за религиоведение и мифологию: если эта штука в Аду окажется, там всем песец на яички наступит. Ты же не станешь зловредного муравьеда в муравейник отправлять? Только если на живодерню…

– Мог бы и не выражаться… Тут еще и храм к тому же. – Обидевшись, проговорил в нос мой новый знакомый.

– Мог бы, – Ответил я, повернулся к нему и одарил легкой улыбкой, – Только тогда весь кураж исчезнет.

Хлопнув парня по плечу, и прокричав ему в след «Две минуты!», отправился на улицу, гонять тварь, пока коллега, к общему счастью пока еще не калека, делал так, как я сказал. Создание тем временем кружило над куполом и думало, как поэффектней ввалиться внутрь, чтоб мы оба обделались от удовольствия его лицезреть. Завидев меня, Летун тут же попытался спикировать и царапнул каменную плитку тремя своими лапами, так как я уже сделал кувырок в сторону. На этот раз кошмар криптозоолога не удостоил меня своим ехидным гортанным бздением, деликатно промолчав.

Единственным несмертельным вариантом отвлечения твари была беготня вокруг здания. Запыхался я уже порядком, несколько раз в обратные стороны разворачивался на месте, а это неплохо по сердцу долбает. Лиловая скотинка тупила по полной программе, мне же на руку. А какой еще уровень интеллекта можно было ожидать от кальмара с крыльями? Мои навыки отлично не давали мне превратить это место еще и в кладбище, ибо летучее головоногое обладало шикарными рефлексами и гибкостью. Будь она даже на земле, я бы с трудом смог попасть в эту тварь из автомата. Убить ее в одиночку можно было, лишь остановив на одном месте. Ну и роторный шестиствольный пулемет тоже, конечно, сошел бы, но, увы, такого у меня в кармане не завалялось. Когда из стен церкви прозвучало самодовольное «Готово!», я уже подбежал к входу на последнем дыхании. «Спрячься за скамейкой!» – успел я выкрикнуть, упав плашмя.

Как и ожидал, Леталка пронеслась внутрь сооружения вслед за мной, и, растерявшись от секундной смены окружавшего ее пространства, не подцепила жертву когтями, а полетела вперед, затормозив только у алтаря. Повезло, что юный стратег предусмотрел размах крыльев черной страшилы, и та не снесла зеркала случайным взмахом. Поднявшись, я начал громко и дерзко, так, что мой голос отчетливо отразился от стен храма ярким эхом, говорить.

– Замри на месте! А то сейчас я вновь отправлю тебя прозябать остаток вечности со своими запечатанными собратьями. Посмотри вокруг, я уже открыл портал, вот они, виднеются, запертые, без сил, голодные…

Существо успокоилось, перевело безглазую морду сначала к одному зеркалу, затем к другому, и заверещало, принявшись повторять эти движения из раза в раз. Пока Летун соображал своим особо одаренным разумом, я юркнул к нему и выпустил полный магазин по тому месту, откуда торчали щупальца. Туша завалилась, немного побилась в конвульсиях и замерла навсегда.

– Круто ты его! – Воскликнул восхищенный новый друг, вылезший из-за скамейки, – Черт, да ты вообще кто такой? Солдат? Или экзорцист какой-нибудь?

– И то, и другое, и даже без хлеба. Нашивку на плече видишь? Анклавец я. Дориан Грей. Рад знакомству.

– Саша, – Парень пожал протянутую мной руку, – Спасибо за спасение. Так ты тот мужик, вещавший по рации?

– А что, слушал? Работает, значит, задумка, отлично.

– Я только не пойму, чего это за создание такое и как ты его уделал?

– Как говорит один мой хороший друг: «Ни одно существо в этом мире не выдержит очереди из автомата в голову в упор». Это был Летун, ну или Леталка, как мы иногда их называем. Разведчик, нечто вроде большого комара. Щупальцами высасывает все соки из твоего организма, оставляя труп на съедение падальщикам.

– Но как такое существо может, э-э, существовать?

– Не знаю точно. Мы их физиологию еще не изучали, образцов не было. Сталкивались несколько раз, но зенитки превращали их тушки в фарш – кишки, дерьмо, хрен разберешь, где что и куда вставляется. Позже обязательно займемся. Жалко, этот экземпляр изучить не выйдет, отлично сохранился. Только разложится очень скоро.

– Погоди, или мне кажется, или эта штука постепенно иссыхает?

– Да, верно подмечено. Ему для того кровь и прочая жидкость и нужна. Тысячелетия на морской глубине оставили свой отпечаток в эволюции.

– Так оно из воды вылезло? – Удивился новый знакомый, – С крыльями?!

– Ага. Это нам повезло, что мы еще с залетными из более непривычных сред обитания не столкнулись – те гораздо опаснее. Да и интеллект получше будет, тоже без сравнений.

– Но у него же глаз нет! – Не собирался отставать Александр, – Как оно в зеркало посмотрело?

– Глаза ему и не нужны. Так же, как и уши. Оно ориентируется ментально. Ощущает твои мысли. Не просто видит тебя, но знает, что именно ты делаешь и о чем думаешь, образами конечно, не целиком. Сильные, яркие мысли, такие как страх, например, отличный для него ориентир. Если не о чем не думать, совсем, оно тебя не заметит или потеряет. Когда я начал орать на него, конечно, существо меня не слышало. Но оно ощущало, понимало, мою речь. Считывало мое общее напряжение, направленные образы в моем сознании. Церковь – это очень старое, сильное место. Сотни людей каждый день оставляли здесь мощный эмоциональный отпечаток за счет своих молитв, надежд, воли и желаний. Я этим воспользовался, усилил свой психологический выброс. А дальше все сделали зеркала и само небогатое воображение Летуна. Если поставить две зеркальные поверхности друг напротив друга, они станут отражать себя до бесконечности, а в данном случае объектом отражения стал Летун. Оптика. А бесконечное отражение самого себя заставило существо оценить ситуацию так, как я этого хотел. Заставило его сомневаться в себе, колебаться, предположить возможность истинности моих слов. Психология. Этого мне и хватило, чтобы убить тварь, высадив рожок в мозговой отдел.

– Вот это отпад… Ты молодец, однако! Быстро кумекаешь.

– И ты научишься, если тренироваться будешь.

– Хех… Слушай, а когда ты сказал про его изголодавших собратьев…

– Да, правильно мыслишь. Он сам был голодным и исхудалым, начал ссыхаться, иначе бы не охотился так открыто.

– Ну, вообще-то, я не об этом… Разумеется, все равно интересно, только вот… Эти его «собратья», которые заперты…

– Нет. Они нас сейчас не достанут.

– Ты тоже читаешь мои мысли?

– Нет. Я же ошибся в первый раз. Просто предполагаю, что вероятнее всего ты дальше скажешь, исходя из уже сказанного тобою.

– Откуда ты столько всего знаешь?

– Я же сказал: я Анклавец. Знать и думать – это наша работа.

– И спасать людей из безвыходного положения тоже?

– В точку. Именно так.

– Вам, наверное, неплохо за это платят…

– Неплохо, хех… Меньше, чем «ничего» нет ничего. Мы ни на кого не работаем, за нами никто не стоит. Мы сами по себе. Сами помогаем людям. Очень часто даже в убыток уходим, но оно того стоит, – Вытащил из рюкзака пачку, достал зажигалку, прикурил и продолжил, – А ты сам как здесь оказался? Вроде, не из местных.

– По сигналу шел, как ты и говорил. А вообще я из Санкт-Петербурга.

– Питер? Ух, земляки значит. Но как ты здесь-то тогда очутился? В центре Сибири?

– В общем… – Парень отвел глаза, ему явно тяжело было заговорить об этом, – У моего дедушки тут дом… Был. Он еще другой строил, поновее, помочь очень просил. Приехал я к нему десятого сентября, до всего этого… Потом… Дед погиб. Одна из тварей таких, только наземных, поймала. Он меня защищал, свою жизнь, можно сказать, отдал. Сказал: «Беги отсюда, пока цел! Живи! Я свое уже отгулял!». Я и убежал. Прятался, где мог, ел и пил, если пропитание находил, разок мародеры поймали. Хотел у них помощи попросить, привлек внимание, а они обобрали всего, только одежду оставили.

– Тебе еще повезло – живым оставили, отпустили.

– Да, возможно. Люди как волки стали друг к другу.

– Да они всегда такими и были, просто сейчас гримаса интеллигенции и подхалимства спала. Есть, конечно, и нормальные, только меньшинство это, по сравнению с общей серой массой. Я вот как раз из такого меньшинства. Не из сексуального, не кривись. С этим все в порядке. Из духовного, морального, нравственного.

– Красиво заливаешь, как соловей. А вдруг ты меня обманываешь?

– Тогда зачем спасал?

– А вдруг, я тебе просто нужен был, чтобы этого Летуна убить, чтобы финт с зеркалами провернуть?

– Молодец, мозга зашевелилась, а-ха-ха! Не парься. Если бы я захотел тебя убить, ты бы уже был мертв, сам подумай.

– Гм, тоже верно.

– Спас я тебя из чистых побуждений. Понимаю, в этом догорающем мире тяжело поверить, что остались еще чистые, хорошие люди, которые не только за себя, но и за других… Но это так. Я действительно открыт перед тобой.

– Это хорошо, э-э… Грей.

– Можешь пойти со мной. Полагаю, ты этого и хотел, раз уже шел по сигналу. Мы живем довольно большой общиной – дадим тебе приют и еду, защиту, но и самому тебе придется помогать нам в работе.

– Да, конечно! Я согласен. Все равно пойти некуда. А вы ребята вроде не плохие и даже интересные. Можно попробовать. Мне в одиночку нет шансов выжить.

– Отлично, тогда – в путь! – Потушил хабарик о скамью, на которой сидел, – Редко Летуны по отдельности передвигаются. Должны быть и наземные существа. Мы тут и так уже засиделись, а на столь громкую заваруху кто угодно может прискакать. Я отнюдь не сверхчеловек, с целой армией не справлюсь.

– Хорошо, пойдем.

Глава 13: Рубикон самообмана

– Смотри, это же снег! – Радостно произнес Саша, – Только, какой-то он…

Небо немного потемнело по сравнению с его обычным состоянием в это время. Слабая серая рябь проявилась сквозь облака и стала медленно опускаться на землю, подгоняемая ветром. Маленькие мягкие хлопья западали мне на руки и капюшон.

– Это не снег, это пепел, – Разбил я надежды спутника, – Наверное, где-то недалеко вулкан взорвался. Раз мы не почувствовали вибрации от земли и ударной волны не было, значит извержение было либо далеко, либо слишком слабым. Недолго просыплется.

– Черт… Такое только представить… Раньше… Мурашки по коже. А теперь вот обычное, можно сказать, событие.

– Да. Все продолжает рушиться. Так, что я тебе говорил? Не подавать голоса, пока мы в пути. Не отвлекай и сам не отвлекайся. Увидишь нечто опасное или необычное – говори сразу. А по пустякам – без базара.

Его интерес был мне понятен. Рядом шел человек, который, казалось бы, имел ответы на любой сокровенный вопрос. Как не воспользоваться подобным стечением обстоятельств? В начале нашего совместного пути Александр пытался разузнать от меня как можно больше, но пришлось ему объяснить важное правило: во время похода по неизведанным территориям нельзя разговаривать и углубляться в какие-либо сторонние темы. Забыв об окружающей обстановке можно прошляпить угрозу и протянуть коньки.

Перед выходом из Назии Саша показал мне найденный им армейский ящик, оставшийся еще после военного столкновения и хранивший в себе три осколочных гранаты. Неплохое подспорье в случае чего. Я решил взять их с собой, место в рюкзаке еще оставалось. Давать оружие пареньку было рано – он и пристрелить меня мог, я же его еще не знал, хотя, конечно, у спутника все на лице было написано, и беспокоиться об этом не стоило. Но управиться он не смог бы ни с чем из моего арсенала, пришлось объяснить парню: оружием может быть не только то, что стреляет или взрывается, а любой предмет, начиная от арматуры и заканчивая палочками для суши, целлофановым пакетом или же стеклянной банкой, которую при желании можно разбить и получить смертельно опасные для человеческого организма осколки. Всегда нужно помнить: оружия вокруг тебя полно, главное – уметь понять, как предмет можно использовать для лишения другого жизни и защиты своей. Даже крышкой помятой жестяной консервной банки можно перерезать сонную артерию. А если металлическое орудие ржавое и грязное – вообще замечательно, у врага еще и заражение крови будет, если повезет. Никогда не надо думать, что просто ранишь, повредишь противника. Всегда нужно идти в атаку с намерением убить оппонента. Иначе нельзя: или он убьет тебя сам, или же, при выживании, создаст отдаленные проблемы. Возможно, когда-нибудь вернется и отомстит, или же моментально укокошит со спины при наличии таковой возможности.

Саня держался мужиком – видно было, насколько он устал и не приспособлен к таким длительным переходам, но не жаловался, не ныл. Молодец. К походам только с опытом привыкаешь, если выносливость постоянно развивать. Руш меня каждый день гонял до потери пульса. Сколько мы с ним дорог обходили… Помню, нашим рекордом в те времена было пятьдесят километров за девять часов летом в жару в камуфляже, полной экипировке, через лес и болото по колено. Двадцать пять туда и двадцать пять обратно. Благо, места для тренировок у нас были – рядом с домом находился огромный военный испытательный полигон.

Я еще потом два километра сверху, по шоссе, до соседнего поселка плелся без передышки, к девушке своей тогдашней. Не забуду ее выражение лица, когда она меня такого чумазого, грязного, вонявшего потом увидела… Эх-х… Юность, воспоминания…