Синдром Демиурга

Молодые люди танцевали легко, о чем-то разговаривая и периодически весело смеясь. Виктор нежно держал Нину за талию, и было видно, что он ведёт её уверенно и осторожно в этот волнующий мир музыки. Нежная мелодия ласкала слух, и два человека, которых по сути ничего не связывало между собой, кружились в танце как одно целое. У Нины сбивалось дыхание, когда Виктор, словно невзначай, прижимал её крепче к себе и слегка приподнимал над полом. Голова кружилась, глаза искали точку опоры, но всё, что попадалось взору, превращалось в неистовую карусель из расплывчатых силуэтов и разноцветных огней. В этот момент она испытывала невесомое чувство полёта. Полёта то ли тела, то ли души. Она была счастлива и, растворяясь в танце, старалась как можно дольше насладиться этим моментом.

– С кем танцует наша дочь? – спросил Николай Георгиевич у жены, вернувшись к столику.

– Не знаю, дорогой, но Нина была очень рада встрече с этим молодым человеком. И мне кажется, она к нему неравнодушна, – с загадочной улыбкой произнесла супруга.

Глава семьи задумчиво смотрел на дочь. Как только музыка стихла, довольные, запыхавшиеся молодые люди подошли к столику родителей.

– Папа, мама, познакомьтесь, это Виктор! – Нина с такой радостью представила молодого человека, что казалось, после этой фразы последует следующая, более официальная.

Но, к большому спокойствию родителей, пока ограничились только знакомством. Виктор крепко пожал руку Николаю Георгиевичу и учтиво поцеловал руку Елене Евгеньевне, чем произвел впечатление воспитанного юноши. На приглашение остаться за столиком и продолжить знакомство ему пришлось отказаться.

– К сожалению, я не могу принять ваше предложение. Мы празднуем день рождения лучшего друга, который учится за границей, а в Россию прилетел совсем ненадолго, и мне неудобно обделять его вниманием. Но я был бы искренне рад, если бы Нина присоединилась к нам.

Нина хотела уже с радостью принять это неожиданное предложение и побыть с Виктором еще некоторое время, но Николай Георгиевич, поблагодарив молодого человека за приглашение, извинился и сказал, что им пора ехать домой. Перечить отцу Нина не посмела. Надо сказать, что отец часто пользовался покладистостью характера дочери. Ему нравилось её безропотное послушание. Только став отцом, он оценил все достоинства поведения подчиняющегося ребенка.

Пока родители разговаривали со знакомыми у гардероба, дочь ждала их в стороне. Внезапно появился Виктор и незаметно передал Нине смятую салфетку. Девушка замешкалась и поспешила убрать её в сумочку. Одарив Нину белоснежной улыбкой, Виктор вернулся в зал ресторана.

Погода была чудесная, на небе уже показались первые звезды. Возвращаться домой Нине совершенно не хотелось. Её сердце стучало в груди так сильно, что, казалось, слышала вся улица. Она старательно прятала свою улыбку, чтобы не навлечь лишних вопросов и подозрений со стороны родителей. Но, боже мой, как мы наивны в юном возрасте, когда пребываем в этом особом состоянии, которое скрыть невозможно. Его выдают глаза, улыбка, наша задумчивость. Конечно, родители всё видели и понимали, ведь они сами были молоды и испытали такие же трогательные чувства. Первая любовь – как она прекрасна, чиста, сильна! Заметил это и Николай Георгиевич. Заметил и насторожился.

Нина крепко прижимала к груди клатч, в котором лежала таинственная записка. Ей не терпелось посмотреть, что в ней написано. И как только семья перешагнула порог квартиры, она, пожелав всем доброй ночи, поспешила в свою комнату. Устроившись поудобнее на кровати, аккуратно развернула салфетку и прочла её содержание. Это было откровенное признание в любви. Оно немного смутило Нину, но поселило в сердце надежду, что это её вторая половинка, которую, как рассказывала ей бабушка, так трудно встретить и которая есть великая Божия Благодать! Нина, много читавшая о любви в книгах, искренне верила в любовь с первого взгляда. Ниже был написан номер телефона Виктора и просьба позвонить ему как можно скорее. На следующий день она так и сделала.

И потекли их счастливые дни, встречи, прогулки. Нина очень любила ходить с Виктором в кинотеатр, но никогда не помнила, о чём фильм. Её мысли были заняты им, а рука всегда послушно лежала в его руке. В такие моменты Нине казалось, что он сжимает не руку – сердце. Их первый поцелуй тоже случился в кино. Она испытала то самое чувство, которое остаётся с человеком навсегда. От прикосновения нежных и таких горячих губ Виктора у девушки закружилась голова, земля ушла из-под ног и бешено билось сердце. В этот момент она не принадлежала себе. Нина словно таяла в его объятьях, и если бы ей сейчас сказали, что она растает, как льдинка, она бы ни на миг не отлучилась от его губ, а лишь таяла бы и таяла, как воск свечи от огня всеобъемлющей любви.

– Нина, я бы хотел тебя познакомить со своей мамой, – сказал Виктор, когда они обедали в ресторане «Романтик» на Кутузовском проспекте.

Это было одно из их любимых мест. Уютная белоснежная обстановка, вежливый персонал, изысканное меню никого не могли оставить равнодушными. А интерьер в виде балконов, убранных живыми цветами, окунал в атмосферу времён Ромео и Джульетты. Это, безусловно, нравилось Нине. Нежно коснувшись руки Виктора, она процитировала Шекспира:

– Прикосновенье божеству приятно, рукопожатье – тот же поцелуй.

Молодой человек накрыл её ладонь своею и бережно погладил.

– Я никогда не встречал девушек, подобных тебе, Нина. Ты необыкновенная!

– Я согласна!

– С чем? С тем, что ты необыкновенная?

– Нет! – засмеялась Нина. – Я согласна познакомиться с твоей мамой.

– Вот и прекрасно! Я подумаю, как лучше организовать встречу.

Виктор предположил, что она произойдет не раньше, чем его родители вернутся из отпуска, в который он вместе с ними лететь отказался. И на то была веская причина – он не хотел расставаться с Ниной.

Лето пролетало быстро, и вот на календаре уже виднелся сентябрь. В один погожий денёк, прогуливаясь по немноголюдной Фрунзенской набережной, любуясь архитектурой и видом Москва-реки, Нина сказала Виктору, что отец приглашает его завтра на семейный обед. Тот с удовольствием принял приглашение. В назначенный день Елена Евгеньевна и Нина вместе приготовили обед. Стол был сервирован праздничным сервизом белоснежного фарфора, купленного когда-то в Китае. Николай Георгиевич гордился этим сервизом и никогда не упускал возможности обратить внимание гостей на этот шедевр. «Это же потрясающе! – восторгался глава семьи и с интересом рассказывал о главных качествах сервиза. – Этот фарфор настолько тонкий, что его можно сравнить с яичной скорлупой. А еще он имеет необычное свойство – пропуская воздух, не пропускать воду. Удивительно! Не правда ли?». Николай Георгиевич являлся большим ценителем красивых вещей и старался прививать любовь к красоте своим близким.

Все ждали гостя. Глава семьи сидел в своем кабинете и не спеша листал семейный фотоальбом. Ностальгия охватила его душу, сердце сжималось от светлой грусти от того, что его дочь так быстро выросла и уже не та маленькая девочка, которая бегает по дому и звонко смеётся.

«Как же быстро летят годы», – думал Николай Георгиевич. Он сожалел, что упустил многие моменты, проводя бесконечное время на работе. Да, он оправдывал себя тем, что всё это ради семьи. Но в то же время, если бы можно было вернуться в прошлое, он бы многое сделал иначе. Сейчас он осознавал как никогда – чтобы быть в памяти детей завтра, нужно быть в их жизни сегодня. Растроганный этими мыслями, отец не заметил набежавшие слезы, когда услышал приближающиеся шаги.

– Папочка, пришёл Виктор! Пойдём к столу, – заглянув в кабинет, радостно сказала Нина. Отец отложил альбом в сторону, и они вместе вышли из кабинета.

Войдя в столовую, Николай Георгиевич обратил внимание на два шикарных букета. Он отметил, что у молодого человека хорошее воспитание и щедрая душа. Но всё же не стал заранее обольщаться на его счёт. Пожав друг другу руки, мужчины сели за стол. Дамы присоединились к ним сразу, как только поставили цветы в вазы. Все ели с аппетитом и за столом велась непринуждённая беседа. Молодой человек чувствовал себя уверенно и раскрепощённо. Если бы кто-то со стороны посмотрел, то мог бы сказать, что здесь близкие люди, одна дружная семья, которая вместе проводит время.

– У вас очень красивый дом. Всё подобрано с тонким вкусом, – Виктор сделал комплимент хозяевам.

– Благодарю. – Николай Георгиевич пристально посмотрел на молодого человека. – Это заслуга моей супруги. У неё безупречный вкус!

– Такой же тонкий, как и этот фарфор. – Виктор взял солонку и, с интересом разглядывая, крутил её в руках.

– О! Ты разбираешься в искусстве фарфора? – глава семейства был приятно удивлён.

– Немного. У меня есть друзья, ценители редкого фарфора. Они всегда с большим интересом рассказывают о пополнении своей коллекции.

– И большая у них коллекция? – присоединилась к разговору Елена Евгеньевна.

– На мой взгляд, да. Хотя они так не считают.

– А что интересное они тебе рассказали о фарфоре? – Нина постаралась поддержать разговор.

– Интересное? Мммм… Ну, например, то что в восемнадцатом веке фарфор был очень модным материалом. Из него делали даже эфесы для шпаг. Но они были настолько ненадёжны, что владельцу такой шпаги приходилось извиняться и идти за другим оружием, чтобы продолжить дуэль. С той поры подобные шпаги стали называть «экскьюзками», от французского «извинять».

– Прикольненько! – отметила Нина.

– Очень любопытно! – подхватила разговор Елена Евгеньевна. – У вас замечательные друзья, Виктор.

– Вы абсолютно правы, Елена Евгеньевна. Мне очень везёт по жизни, я встречаю прекрасных людей, и со многими у меня дружеские отношения.

– Каков сам человек, такие люди к нему и тянутся, – послышался голос из прихожей.

– Мама! Как хорошо, что ты пришла! – Елена Евгеньевна с радостью подошла к пожилой женщине, крепко обняла и поцеловала её.

Нина поспешила сделать то же самое и проводила бабушку к столу. Николай Георгиевич и Виктор поприветствовали Татьяну Егоровну, которая с удовольствием присоединилась к семейной трапезе.

Все домашние знали, что Татьяна Егоровна была в храме, помогала печь и раздавать пирожки нуждающимся. Будучи жалостливым человеком, она всем и всегда старалась помочь; готова была отдать всю пенсию тому, кто в ней нуждался больше; новые вещи, что покупала ей дочь, она часто раздавала бездомным людям. Родившись в тяжелые послевоенные годы, она прожила несладкое детство, много скиталась по приемным семьям. Потом, под свою опеку её взяла родная тётка по отцу. Еды на всех не хватало, но от голода никто не умер. Никогда ни на кого она не держала обиды, а, наоборот, была благодарна, что не осталась на улице, жила и росла в семье, имела возможность учиться в школе. И это важное, на её взгляд, качество, умение быть благодарным, она старалась вложить в свою дочь и внучку. «Не красота, а доброта спасёт мир, – часто говорила Нине Татьяна Егоровна. – И начинать творить добро нужно с себя». В свои шестьдесят восемь лет она выглядела хорошо. Неяркий оттенок кожи освежал нежный румянец. Побледневшие голубые глаза излучали душевную доброту и бесконечное сострадание к окружающим. Даже морщины вокруг глаз не смогли скрыть живость и легкое озорство её взгляда. Седые волосы всегда были аккуратно убраны. Женщиной она была, как говорят, в теле, чуть ниже среднего роста, немного прихрамывала на левую ногу после неудачного падения зимой на скользкой дороге. Часто вязала для людей теплые вещи и очень любила слушать классическую музыку. С молоком матери она впитала веру в Бога, которая помогла выжить в тяжелые времена, морально укрепляла, не давала сломаться и впасть в отчаяние. До сих пор молилась Татьяна Егоровна много и исключительно стоя на коленях перед Святыми Образами. Нине очень нравилось слушать, как молится бабушка, она даже старалась повторять за ней слова, не все понятные по смыслу, но почему-то легко запоминающиеся и проникающие в душу. Именно благодаря бабушке Нина знала много молитв. Она же привила ей и любовь к книгам. Но последнее время Татьяна Егоровна переживала за внучку. Девочка стала реже ходить в храм, ссылаясь на занятость, а родители старались не давить на дочь. Менялось время, менялись люди, но вера в Бога должна быть неизменной – так считала Татьяна Егоровна. Но своё сугубо личное мнение она никому не навязывала. Её дело – непрестанно молиться за всех. И она молилась.

– Бабушка, познакомься, это Виктор, – представила Нина своего друга.

– Очень приятно, молодой человек, – женщина мило улыбнулась и представилась, – Татьяна Егоровна, бабушка этой прелестной девушки.

– Ну, бабушка! – Нина смущенно отвела взгляд в сторону.

Стараясь не акцентировать своё внимание на госте, Татьяна Егоровна всё же с большим любопытством поглядывала в его сторону. В промежутках между вопросами Николая Георгиевича о смысле жизни, целях и планах на будущее, Виктор искренне хвалил талант хозяек, которые приготовили потрясающий обед. Юноша с удовольствием отвечал, как он относится к спорту, как проводит выходные и даже какие у него политические взгляды. Нина сначала переживала, как бы отец не перегнул палку с расспросами, но видя, с каким желанием и искренностью Виктор рассказывает о себе, успокоилась и пошла на кухню, чтобы помочь маме подготовить посуду для чая. Бабушка, которая до этого только слушала, решила тоже присоединиться к беседе.

– Виктор, утолите моё любопытство. Чем вас привлекла наша Ниночка? Кроме внешнего очарования.

– О! Вы правы, Татьяна Егоровна. Сначала меня очаровали её глаза и улыбка. А уже потом я понял, как интересен и наполнен её внутренний мир. Нина необыкновенная девушка! Нам хорошо вместе даже молчать.

– Молчание – это прекрасно! Понимать друг друга без слов дано не каждому. Татьяна Егоровна посмотрела на зятя, и по её взгляду он понял, что тёща уже готова чуть ли не благословить детей.

– Виктор, а что ты помнишь из детства? Расскажи историю, которая тебе ярко запомнилась. – Николай Георгиевич решил копнуть глубже, чтобы получше узнать суть молодого человека.

– Из детства? – Виктор задумался. – А отрочество подойдет?

– Вполне, – махнул головой Николай Георгиевич.

– Мне запомнился один случай. Было мне 12 лет. Друг моего отца пригласил его на Камчатку поохотиться на бурого медведя. Там они гигантские. Это было начало мая. Отец взял меня с собой, хотя мама была категорически против.

Камчатка для меня оказалась другим миром. Всё меня здесь завораживало: люди, природа, звери. Помню, как дядя Гена тщательно готовил оружие. У него была винтовка Мосина с оптическим прицелом и дальнобойный карабин «Тигр». Внутренне я не хотел идти на охоту с мужиками, но очень боялся в этом признаться. На следующий день мы встали в шесть часов утра, позавтракали и выехали на охоту. Выбрали в лесу место для стрельбы и стали привлекать зверя с помощью привады. Вообще-то дядя Гена предупреждал отца, что охота может затянуться на несколько дней, но нам несказанно повезло в этот же день. Несмотря на то, что капканы были запрещены, кто-то всё же их расставил. И через четыре часа ожидания мы услышали треск ломающихся кустов, а потом дикий рёв. Отец приказал мне сидеть и не высовываться, а сам с дядей Геной пошел на этот страшный вопль. Через несколько минут я услышал выстрел. Помню ощущение: как будто что-то оборвалось внутри меня. Я вскочил и побежал к отцу. Они стояли возле огромного медведя, лежащего на земле. Мне показалось, что он ещё дышит. Передняя лапа зверя была зажата в капкане, и я бросился её освобождать. Я плакал и умолял отца помочь мне. Но дядя Гена поднял меня с колен, похлопал по плечу и сказал, что теперь я настоящий мужик. У меня трофей, о котором мечтают многие. Только мне не нужен был этот трофей. Мне было жалко зверя. Я уговорил отца не забирать с собой ничего от животного и даже не стал фотографироваться рядом с добычей. Взрослые гордились своим поступком, а мне было больно и стыдно. К машине я шёл, ничего не замечая. Тогда-то я и поранил веткой глаз. Было много крови, и отец боялся, что я потеряю зрение. Но один местный старенький доктор оказал мне первую, как потом выяснилось, очень важную помощь. Позже в Москве было сделано еще несколько операций на глаз. Зрение удалось сохранить. Только шрам остался, как напоминание о том дне.

– Бедный мальчик! Что тебе пришлось пережить! – Елена Евгеньевна расставляя чашки, слышала почти весь рассказ и испытывала искреннее сочувствие к Виктору.

– Всё в жизни не случайно, – с улыбкой ответил молодой человек. – Пока я был в больнице, я общался с хорошими врачами, они мне рассказывали много интересных историй. И тогда что-то щёлкнуло во мне, я окончательно осознал, что хочу стать врачом и помогать людям. Как будто кто-то внутри меня переключил тумблер, перевёл стрелки и заставил мыслить в этом направлении.

– Господь. Всё по его воле происходит в нашей жизни, – тихо произнесла Татьяна Егоровна.

– Это вы хорошо сказали, – с улыбкой ответил Виктор. – Ещё бы знать какой из многих?

– Что вы имеете в виду, Виктор? – переспросила Татьяна Егоровна.

Войдя в комнату, Нина немного растерялась от услышанного, но, сделав вид, что ничего не произошло, стала разливать чай и раскладывать каждому на блюдце по кусочку пирога с ягодной начинкой. Видя, что молчание становится некомфортным, она стала нарочито весело обсуждать новый фильм, на который ходила недавно с подругами. Монолог продолжался недолго.

Его прервал Виктор.

– Татьяна Егоровна, я совершенно не хотел оскорбить ваши религиозные чувства. Просто я вырос в семье отца-атеиста и матери-мусульманки. Мне никогда не навязывали никакую веру. Постепенно я сам прочёл много книг разных религий и пришёл к выводу, что как ни крути, а принцип один у всех религий – живи по совести и делай добро.

Татьяна Егоровна улыбнулась.

– Добрый вы человек, Витя, – спокойно сказала бабушка, когда гость закончил говорить. – У каждого свой путь к Богу. И ты тоже непременно его обретёшь.

Ничего не найдя крамольного в словах молодого человека, Николай Георгиевич снова решил сменить тему разговора.

– Чем занимается твой отец, Виктор?

– Папа всю жизнь занимается банковским бизнесом. Он хотел, чтобы я пошёл по его стопам, но мне совсем не по душе это дело. Мне приятно иметь дело с людьми, а не с бумагами, – улыбнувшись, ответил Виктор.

– Банк – это хорошо… – глава семьи сделал паузу. – А как называется ваш банк?… – Опять пауза. – Если это не секрет?

– Никакого секрета нет. Олимп Банк.

Николай Георгиевич поперхнулся чаем и резко поставил чашку на блюдце.

– Твой отец Анатолий Анатольевич Юнковский? – стараясь сделать как можно более безразличный вид, – спросил Николай Георгиевич.

– Совершенно верно! Вы с ним знакомы? – удивился такой реакции Виктор.

– Я о нём наслышан, – сухо ответил глава семьи.

Выждав еще пару минут для приличия, Николай Георгиевич поблагодарил всех за обед и, сославшись на то, что ему надо сделать пару важных звонков, ушёл. Проходя мимо гостя, он пожал ему руку и сказал, что весьма доволен тем, что среди молодёжи есть такие серьёзные и целеустремлённые люди.

Сам же Виктор не понял, что произошло, но интуитивно почувствовал тревогу. Он решил тоже не засиживаться. Попрощался с Еленой Евгеньевной и Татьяной Егоровной, а Нину попросил проводить его до двери. Поцеловав её, он пристально посмотрел в глаза. От этого взгляда у девушки по всему телу побежали мурашки, волна тревожности передалась телепатически и ударила в голову.

– Ты меня любишь? – тихо спросил Виктор.

– Несомненно! – не раздумывая ответила Нина.

Он прижал её к себе и вновь нежно поцеловал в губы.

– Это всё, что мне нужно знать, Ниночка. Остальное не важно. Слышишь, не важно!

Наступившая ночь оказалась мучительно долгой и бессонной – как для Нины, так и для Виктора. Какая-то странная тревожность поселились в их душах, но надежда на то, что всё будет хорошо, согревала сердца.

Через несколько дней Татьяна Егоровна попросила внучку заглянуть к ней в гости на чай вместе с молодым человеком. Нина была очень рада. Она и сама хотела поговорить с бабушкой. Однако, что-то подсказывало, что ей предстоит разговор и с отцом, уж больно строго он стал смотреть на неё каждый раз, когда слышал, что дочь идёт на встречу с Виктором. Интуиция редко её подводила.

Ровно в двенадцать дня, как и договаривались, Нина с молодым человеком стояла у порога с пирожными в руках и звонили в квартиру бабушке. Но даже после третьего раза им никто не открыл. Нина достала ключи от квартиры, которые всегда были при ней, и они вошли внутрь. Виктор оценил уютную чистую квартиру, обставленную красивой мебелью.

– Это всё мама здесь хозяйничала, – сказала Нина. – Бабушка была против, считая, что ей достаточно иметь кровать, стол со стулом и обязательно шкаф с книгами. Но мама решила, что бабушка скромно пожила в детстве и сейчас достойно должна коротать свою старость в уюте, ни в чём не нуждаясь и занимаясь любимыми делами.

– А почему бабушка не живёт с вами? – поинтересовался молодой человек.

– Родители много раз предлагали ей жить вместе, но бабушка отказывается. Говорит, что ей комфортнее здесь. Да и храм рядом, удобно.

Виктор подошёл к шкафу с книгами, в котором увидел много разных изданий. Здесь были как российские классики – многотомные собрания сочинений Чехова и Льва Толстого, Достоевского, Куприна и Островского, так и зарубежные писатели – Виктор Гюго, Маргарет Митчелл, Уильям Шекспир, Ремарк. Чуть выше была полка с духовной литературой. Надо сказать, что библиотека Татьяны Егоровны была отражением её души. Да, она была невелика, но каждая книга в этом шкафу была ей дорога. Книги дарили ей не только знания, но и счастье. На глаза Виктору попался альбом, и он попросил разрешения его посмотреть. Молодые люди присели на диван, и Нина с удовольствием рассказывала о событиях и тех людях, что были на фотографиях. Виктор больше смотрел на Нину и получал удовольствие от созерцания её красоты. Струящиеся локоны небрежно ниспадали на плечи девушки. Виктору нестерпимо захотелось коснуться её плеч, вдохнуть запах волос и расцеловать соблазнительную шею.

– Пойду, поставлю чайник, бабушка должна вот-вот прийти, – чмокнув Виктора в щеку, сказала Нина.

– Подожди, – Виктор задержал её руку и притянул к себе, – не уходи, пожалуйста.

Его пристальный взгляд заставил девушку смутиться. Приблизившись, он нежно поцеловал её в губы. Но этот поцелуй был не таким, как обычно, а более чувственным и горячим. «Ожог» на губах насторожил Нину, и она отпрянула немного назад. Виктор смотрел на неё и понимал, что ему трудно сдерживать свой порыв и желание, которые, как мощное цунами, накрыли его разум и на время отключили способность думать. В нём проснулись два волка, один из которых жаждал «добычи», оправдываясь тем, что два человека любят друг друга. А другой волк внимал голосу совести, понимая, что необходимо остудить свой пыл и не становиться рабом своих желаний. Однако, в этот момент разумом молодого человека, как поводьями, руководили чувства, не знающие узды. Нина стояла неподвижно и с тревогой в глазах, которую невозможно было не заметить, смотрела на Виктора. Воспитанная на рассказах о чистоте и непорочности до брака, она стояла на распутье и задыхалась от захлестнувших её чувств. Она готова была поддаться искушению и утонуть в объятьях любимого человека, но страх перед неизведанным делал её скованной. Их сердца бились так громко, что они не сразу услышали, как настойчиво звонит телефон в сумочке у Нины.

Глубоко выдохнув, она взяла телефон.

– Алло. Да, бабушка, мы уже зашли. Чай готов, ждём тебя.

– Хорошо, дорогая. Я буду минут через десять.

Нина застенчиво улыбнулась и отвела взгляд в сторону. Подойдя к дивану, она присела, взяла в руки фотоальбом и бездумно стала листать его страницы.

– Не надо стесняться, любимая, – Виктор присел на корточки возле неё и нежно обнял за колени. – Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы ты была счастлива. Ты – моя вторая половина. Я это знаю, я это чувствую.

– Я тоже это чувствую, – тихо прошептала Нина и нежно провела рукой по волосам дорогого ей человека.

– А выходи за меня замуж! – неожиданно сказал Виктор.

Нина серьёзно посмотрела на него. Потом её губы растянулись в счастливую улыбку, и она ответила:

– А вот и выйду!

Влюблённые крепко обнялись. В эту минуту они были самыми счастливыми на свете.

Татьяна Егоровна пришла домой и принесла горячие пирожки с разными начинками.

– Скажи-ка мне, Виктор, – начала свой разговор хозяйка застолья. – А твоя бабушка по материнской линии случайно не Галия Адамовна?

– Да. Она самая.

– Я так и думала! – радостно воскликнула Татьяна Егоровна. – Мы же с ней были ещё те закадычные подруги. Давненько я её не видела. Как бы мне с ней увидеться, милый?