Хотя какая-то вывеска была, но прочитать в темноте у меня не получилось, не получилось и у Саши.
– Пойду расплачусь за бензин, а ты стой и жди, когда он польётся. Сестру и собаку посади, чтобы не мёрзли.
– Хорошо, – ответил Саша.
– Так как кнопки на бензоколонке я не увидел, скорее всего, будет подача топлива напрямую, то есть регулироваться нажатием на рычаг в пистолете, так что следи внимательно, чтобы не пролилось, а я пойду разбужу этого «трудоголика», который даже не соизволил прийти на своё рабочее место, зная, что мы планируем заправиться.
Я улыбнулся Саше, а он мне в ответ, показав тем самым, что получилось его немного развеселить. Я пошёл, не спеша, в сторону строения. Правой рукой начал обшаривать карманы, пытаясь нащупать свой бумажник, вспоминая, не оставил ли его в машине или, тем хуже, в кафе, после того как расплатился за ужин. На несколько секунд мне пришлось остановиться, так как я не мог его найти, но вот, бинго, во внутреннем кармане наконец-то нащупал. Пересчитав наличные деньги, аккуратно сложенные в порядке возрастания, пошёл дальше.
Невдалеке слышался лай моего пса и весёлый смех сестры. Повернув голову, увидел, что они ещё не дошли до машины. При всём притом долго гулять в такую погоду дело не из приятных. Меня уже окутала тьма, так как эти два фонаря, один из которых висел над бензоколонкой, а второй – над предполагаемой кассой, освещали площадку вокруг себя в радиусе не больше четырёх метров. Моё же местонахождение в этот момент было примерно посередине между ними.
Мне казалось, что с каждым шагом становится всё темнее, я не видел даже своих кроссовок. Создавалось такое впечатление, что тень, пожирая меня, ползёт постепенно всё выше, желая проглотить меня своей бездонной глоткой. Я ориентировался на перемещающееся впереди пятно света от фонаря. Ох уже эти ненормальные ужастики, только психику травмируют, потом мерещится всякое и мысли дурные лезут.
Я был так поглощён этим размышлением, что не заметил, как подошёл так близко, что чуть было не ударился лбом о стекло. Теперь фонарь качался прямо над моей головой. Взгляд упал как раз на записку, прикреплённую на стекле с внутренней стороны. Я достал телефон, включил на нём фонарик, посветил на бумажку, так как света от уличного фонаря явно не хватало, чтобы прочитать оставленное кем-то послание.
В еле разборчивом почерке угадывались: «Нажмите вызов» – и небольшая криво начерченная стрелочка в правую сторону. Было такое ощущение, что эту записку писали на весу. Но я всё же проследовал взглядом по направлению стрелки и увидел кнопку звонка. Обычная пластмассовая чёрная кнопка в белом корпусе, установленная у большинства входных дверей.
Внутри кассы никого не было, и я нажал на кнопку. Так как всё было без изменения, я нажал ещё раз и ещё раз. И как только я подумал, что это глупая затея, тотчас услышал, как со стороны кафе хлопнула дверь.
В темноте мне удалось разглядеть медленно передвигающийся сутулый силуэт. Я повернулся в сторону машины и увидел, что Саша с Кристиной пристально смотрят на меня, ожидая ответа, что же там такого. Но я просто пожал плечами, давая понять, что пока ни в чём не разобрался. Только кивнул головой в сторону передвигающейся тени. Пока силуэт медленно перемещался, я попытался подробнее разглядеть строение, больше походившее на киоск.
Он был оштукатурен поверх кирпичей, но судя по паутине трещин и сколов по углам, последний ремонт был очень давно. Я решил пальцем ковырнуть в том месте, где щель была более широкая, но тут же откололся и упал на землю кусок штукатурки примерно с мою ладонь. Мне в этот момент стало жутко стыдно, даже пришлось выдавить из себя громкий кашель, чтобы спутать звуки. Я откинул кусок ногой в сторону леса, где его в тот же момент поглотила тень. От угла до угла киоска было, наверное, всего метров пять, часть его лицевой стороны занимало стекло с небольшим проёмом для денег.
Сзади киоска раздался неприятный скрип, и в тот же миг зажёгся свет бледно-жёлтого оттенка. Хотя он был довольно тусклый, но по крайней мере позволял мне разглядеть, что находилось внутри и кому же всё-таки принадлежал тот силуэт во тьме. Вдруг я поймал себя на мысли, что совсем не заметил, как этот человек незаметно прошёл рядом со мной.
– Человек-невидимка, – подумал я.
«Невидимка» скинул свой «видимый» дождевик и бросил его на небольшой стол слева от двери. Почему-то меня не сильно удивил тот факт, что это был отец Янины. Он по-прежнему своим видом вызывал у меня жуткое ощущение. Страх? Наверное, нет. Что-то между неприязнью и опасением. Старик сел на деревянный стул. Перед ним располагалась потёртая столешница из массива, на которой находилось какое-то приспособление. Оно, скорее всего, предназначалось для управления подачи топлива. Здесь же находился и кассовый аппарат.
Больше в помещении ничего не было за исключением картины, на которой изображены два лица бледно-серого оттенка с падающим на них лунным светом. Лица смотрели друг на друга, глаза и рты были широко открыты. Они как будто совершали движение по спирали, а шлейф за ними скручивался спиралеобразно и уходил куда-то вглубь картины в размытые краски. Как мне показалось, на картине пытались изобразить небытие. От этой мрачности стало не по себе.
Два стука по стеклу меня безумно напугали, заставив мышцы передёрнуться. В ту же секунду капли пота поползли по лицу. Я опустил свои испуганные глаза и увидел, как старик держит кулак у стекла, готовый ещё раз повторить этот обряд пробуждения «задумчивого состояния». При тусклом свете лампы его морщины на лице и полузакрытый правый глаз создавали ещё больше мистическое и жуткое выражение. В этот момент мне показалось, что у него с картиной есть прямая связь, которую понять я не мог. Я не успел вникнуть в надпись над картиной, но запечатлел её в памяти, словно цифровой фотоаппарат.
Выйдя из ступора, быстро достал из кармана кошелёк, просунул в отверстие в стекле деньги и незамедлительно попятился назад, успев лишь кинуть фразу неуверенным голосом: «На всё, пожалуйста». Дожидаться ответа не было никакого желания, тем более, возвращаться за сдачей, поэтому я убрал кошелёк и, развернувшись, быстро пошёл к машине. Загромыхала старая бензоколонка, заработал с жутким звуком насос, перекачивая из подземного резервуара топливо в наш бак. В полной тишине процедура была сравнима с работой какой-то адской машины.
Я шёл, и ко мне постепенно приходило осознание того, что над картиной было написано краской цвета крови выражение «между адом и раем». Я всё равно не понял смысл данного предложения, но и разбираться не было никакого желания. Подойдя к Саше, стал молча смотреть на счётчик, который в такт нарастающего звука менял раз за разом цифру.
Вдруг Саша фыркнул и щёлкнул пистолетом. Я увидел, как бензин, побежав по кузову машины, расширялся книзу.
– Остальное не влезло, – констатировал Саша.
– Ну и ладно, – ответил я.
– Ты на сколько заправил, надо забрать сдачу? – продолжал одолевать меня вопросами, ставя пистолет на место.
– Да ничего не надо, у него нет мелких денег, – ответил я. – Давай уже поехали.
– Нет так нет.
– Кристина, бери собаку и – в машину, – попросил я недовольным голосом. Не то чтобы разозлился на что-то, просто сама обстановка вызывала отвратительные чувства, и первое желание было быстрее уехать отсюда. Всё-таки заправка и кафе отличались между собой атмосферой – как ад отличается от рая.
Через пару минут все сидели в машине. Кристина, неприлично зевая, как обычно устроилась с собакой сзади. Я сел на пассажирском переднем сиденье, а Саша за руль. Прогретая машина, темнота, еле слышное радио моментально погрузили меня в спокойное состояние. На часах время лениво перещелкивало цифры. Я уже думал о будущем сне, устраиваясь удобнее.
Машина тронулась с места, и я слипавшимися глазами провожал одиноко качающиеся на ветру два фонаря на заправке, киоск с уже погашенным светом и горящие окна доброжелательной и тёплой придорожной гостиницы. До следующего населённого пункта при средней скорости в сто километров в час ехать предстояло порядка четырёх-пяти часов.
Когда мы выехали на основную трассу, я приподнял голову и сказал:
– Саш, я немного вздремну, если почувствуешь, что клонит в сон, то разбуди меня.
Расслабился. На радио играла всё та же волна, опять работали щётки, очищая лобовое стекло от капель усиливающегося дождя.
С высоты птичьего полёта открывался вид: дорога, сливающаяся с тёмным, дремлющим, холодным лесом. Она растворялась в этой общей картине тьмы, за исключением небольшого участка, который, прорезавший сквозь тьму, освещали фары машины, быстро удаляющейся по дороге строго на северо-восток. Вскоре и она, и свет габаритных огней растворились в бескрайней чёрной бездне. Теперь на этом участке дороги вновь воцарилась первобытная тишина, озвученная дождём, который безжалостно колотил по жёлто-зеленным листьям сонных деревьев.
Глава 6
Примерно в это же время северней хостела, на этой же трассе
Холодный свет ксеноновых фар кроссовера прорезал непрекращающийся дождь в ночной глуши, слегка ложась на холодный асфальт. Прорываясь сквозь ночь, красный «жеребец» быстро набирал скорость после очередного резкого поворота на извилистой трассе. Вслед за машиной тянулся красный хвост из сотни миллионов капель воды, поднятых колёсами с асфальта, подсвеченный задними фонарями. Он поднимался намного выше преследующей кроссовер полицейской машины, окутав её красно-синим облаком, переливающимся светом проблесковых маячков.
– Водитель красной машины, прижмитесь к обочине и остановитесь, – надрываясь вскрикивал рупор. – Водитель красной машины, прижмитесь к обочине и остановитесь, а то мы будем вынуждены стрелять.
Но водитель впереди мчащейся машины никак не реагировал на требования представителей закона. Наоборот, то местами набирал скорость, то резко притормаживал, полностью игнорируя призывы полицейского.
В салоне кроссовера играла громко музыка в стиле R'n'B, словно в ночном столичном клубе, но только на колёсах. Под неё четыре силуэта пытались двигаться в такт, но у них это слабо получалось.
В преследовавшей полицейской машине с напряжёнными лицами сидели и смотрели вперёд два сотрудника, которые были полной противоположностью друг другу. Один – высокий худощавый шатен, упирающийся фуражкой в потолок. Его лицо было так напряжёно, что можно было перепутать с восковой фигурой, если бы не регулярно подёргивающаяся правая ноздря, что было признаком невротического расстройства. Второй же – смуглый, черноволосый, невысокого роста. Если его мышцы и были напряжены от всего происходящего, то явно избыточный вес с лёгкостью всё скрывал под собой, оставляя полное спокойствие на лице. Только взгляд выдавал его переживания.
Шатен в полицейской форме имел пять небольших звёзд на погонах. А полный, который держал в руках фуражку, сняв её с мокрой от пота головы, имел одну, но большую. Лысоватый майор с пренебрежением громко рявкнул на водителя в должности капитана:
– Они не остановятся, придётся стрелять.
– Хорошо! – кивнул головой шатен, ковырнув фуражкой потолок так, что она сползла ему на глаза. Поправив её рукой, он взял рацию и, нажав кнопку связи, прокричал:
– Тайфун, Тайфун, как слышите? Это экипаж 2027.
Через шипящие волны из динамика послышался ответ:
– Это Тайфун, слушаю.
– Водитель красного кроссовера не выполняет требования остановиться, нам придётся стрелять по колёсам!
– Хорошо, выполняйте!
– Слушаюсь, конец связи.
– Но не забывайте, вам не следует превышать ваши полномо… – твёрдо произнёс голос на том конце провода, но договорить ему не дал капитан, повернув регулятор громкости в положение «0».
Майор посмотрел на него с недоумением, но не стал комментировать поступок. Погоня продолжилась.
– Подъедешь ближе, возьми как можно левее, что бы я мог точнее прицелиться и попасть с первого раза по колесу, – скомандовал лысый, который был на ранг старше по званию.
– Хорошо! – ответил напарник и взял левее.
Он приблизился к кроссоверу так близко, насколько это было возможно, и отчитался: «Готово!»
– Ну, с Богом! – выдохнул майор.
Проверив обойму своего табельного оружия на наличие патронов, защёлкнул её обратно в рукоятку пистолета «Макаров». Открыв окно, майор на треть туловища вылез из него и прицелился. Брызги из-под колёс машин попадали в глаза, ослепляли. Форма уже была полностью сырая. Азарт от погони заставлял игнорировать все эти моменты. Словно старый охотник, он не замечал ничего вокруг кроме главной цели. Ещё раз прицелившись в колесо петляющей машины, нажал на курок.
Пуля от первого выстрела попала рядом с задним левым колесом и, с металлическим звуком чиркнув об асфальт, моментально исчезла в кронах густых деревьев. При второй и третьей попытке пробило кузов автомобиля.
– Чёрт… – раздражённо пробубнил себе под нос.
Ещё два выстрела прошли мимо цели. В такой ситуации главное не попасть по пассажирам, сидящим в салоне, поэтому приходилось долго выцеливать. Высокая скорость и виляние по дороге усложняли задачу до максимума. Когда тело затекло, и руки стало невозможно держать на весу, он забрался обратно в салон машины вовнутрь:
– Обходи его!
– Постараюсь, – с нотой сомнения и переживания ответил напарник и нажал педаль газа до упора. Патрульная машина, ревя на пределе своих оборотов, тяжело, но пошла на обгон. Майор вновь вылез из окна с надеждой закончить операцию, прицелился, и только хотел нажать на курок, как его ослепили фары встречной машины, которая вылетела из-под горки.
– Какого х… – выкрикнул он и резко нырнул обратно в салон машины. В этот момент капитан судорожно нажал на тормоз, вдавливая педаль в основание кузова, и начал крутить руль, пытаясь избежать удара. Только он перестроился за впереди идущей машиной, как в ту же секунду встречная, в пяти сантиметрах от бокового зеркала, просвистела с грозно орущим сигналом клаксона.
На скользкой дороге «патрульная» от резкого манёвра пошла в занос. Капитан крутанул рулём, чтобы не вылететь в кювет. Машина, изменив направление, пошла юзом и закрутилась на дороге.
Водитель кроссовера перестал напевать мотив нравившейся ему песни и ехидно растянул улыбку, наблюдая в зеркало заднего вида, как полицейская машина крутилась на трассе, как проблесковый маячок менял красный свет белым, а белый красным.
Освободившись от погони, он удалялся всё дальше и дальше, оставляя за собой тусклый свет двух красных фонарей, напоминавших взгляд демона, затаившегося в темноте. Победитель этой железной схватки, убедившись, что патрульная машина прекратила преследование, надавил на педаль газа. Его глаза хотя и не горели красным пламенем, как у дьявольских слуг, но были в этот момент не менее кровожадными и удовлетворёнными.
Полицейская же машина, перевернувшись три раза, вылетела с дороги и с грохотом ударилась об массивный ствол дерева. Её в один момент смяло пополам, словно пивную банку от твёрдого каблука ботинка. Тело непристёгнутого майора, словно тряпичную куклу, с лёгкостью выбросило через окно в небрежно растущую гущу кустов дикого шиповника. Капитана от сработавшей подушки безопасности откинуло в боковую стойку машины. Удар об металл пустил струю крови в области виска. Голова опрокинувшись, повисла на ремне, который спас его от путешествия за пределы салона.
На трассе оставалась тонкая радужная полоса бензина, струившаяся из повреждённого топливного шланга.
Глава 7
Ночь продолжала окутывать свои владения. Над небольшими строениями в окружении леса нависла темнота. Лишь несколько небрежно покачивающихся фонарей на трухлявых доживавших свой век деревянных столбах, освещали участки земли. Они и были тем самым последним плацдармом, который сдерживал этот жуткий мрак. Сегодня эти почти списанные воины света из-за всех сил пытались дожить до рассвета.
На заправочной станции не было ни единой души. Она, хотя и работала по необходимости, но в позднее время была похожа на постапокалиптическую. А в небольшом придорожном кафе, что находилось в метрах пятидесяти от крайней, покрытой коррозией бензоколонки, текла какая-никакая жизнь. Дочь со своей матерью аккуратно раскладывали вымытую посуду после последних посетителей. Женщина с уставшим видом, положив последнюю тарелку на бело-синее полотенце, оглядевшись по сторонам, спросила:
– Дорогая, а где твой отец, что-то я его давненько не видела?
– Не знаю, – ответила дочь.
– Дождёмся Татьяну и Игоря, и пойду схожу к нему в комнату.
Заступала на смену семейная пара, которая работала в кафе неделю – через неделю. Уже второй год, забыв про отпуск, они трудились здесь. Их комната находилась на втором этаже. Игорь был поваром четвёртого разряда, что для этой кухни совсем неплохо. Это была, скорее, подработка, так как основная занятость оставалась в городе в ресторане «Северное сияние», чей владелец был сыном мэра. Видимо, это и было причиной проведения в этом заведении многих банкетов бюджетных организаций. И его супруга работала в том же ресторане. Лишь Бог знает, как они друг другу не надоели, проведя бок о бок пять лет совместной жизни.
Янина стояла у небольшого зеркала и поправляла причёску, одной рукой придерживала волосы, а второй пыталась закрепить заколку. Она с удовольствием бы распустила волосы, но внезапные посетители могли застать её врасплох, а это никак не входило в нормы воспитания матери и правил поведения на людях, которые мать навязывала своей дочери. Больше сегодня они с матерью не разговаривали. Она молча ждала, когда спустится другая смена, которая выходила сегодня в ночь. Дождавшись, девушка молча пошла в свою спальню. Закрыв за собой дверь, скинула с себя всю одежду. Достав белый, как снег, махровый халат и накинув его на обнажённое тело, взяла с тумбочки косметичку и побрела в ванную комнату, которая находилась через две двери по коридору. Набрав полную ванну, шагнула в парящую воду, оставив халат на полу.
В комнате перед ванной за закрытой дверью с одинаковой периодичностью скрипело потёртое временем кресло. На нём покачивался преклонного возраста мужчина. Рядом, по правую руку от него, стояла тумба, о которой говорят «сто лет в обед». Впереди возле окна располагался письменный стол с тумбами, встроенными по бокам. Одна из них состояла из трёх выдвигающихся ящиков, у второй была единственная дверца. На столе разбросаны газеты разных лет, в которых пестрели новости о пропаже людей. Лежала тетрадь на восемнадцать листов с бледно-бирюзовой обложкой, из тех, что используются в школах. На ней два карандаша.
На правом краю стола находились вырезанные из газет статьи с фотографиями и большие ножницы, в основании немного поражённые коррозией. На неиспользованной площади стола осела недельная пыль. По всему этому, переливаясь, играл свет от огня керосиновой лампы. Стеклянная колба держалась на металлическом основании, из которого выходил один конец фитиля, а его другая, большая часть, была погружена в керосин. Свет от лампы освещал около метра комнаты, остальная часть была погружена во мрак. Иногда свет попадал на старый шкаф и верхнюю часть кровати, на которой были разбросаны вещи. Мужчина, прислонив голову к коленям и обхватив их руками, сидел в скрученной позе. Он то тихо стонал, то начинал шептать какие-то невнятные слова. В приглушённом свете было еле заметно отражение огня в его слезящихся глазах. Кресло-качалка совершала небольшие движения, перекатываясь то вперёд, то назад.
Он находился в абсолютной тишине. Несколько лет назад доктор констатировал ему полную потерю слуха, называя это глухотой. Это был правильный диагноз, но иногда, оставаясь один на один с самим собой, он слышал голоса. Поначалу, со страхом в глазах, озираясь по сторонам, он попытался найти кого-нибудь, но напрасно. Впоследствии ему хотелось их замечать всё меньше и меньше. Голоса не оставляли его надолго, проявляясь в сознании всё чаще. Когда кто-то из людей был рядом, то голоса оставляли его, как будто боясь, что их услышит кто-то ещё. Порой он думал, что поймёт их возникновение и логичность появления, но тщетно. Единственное, что он осознал, что эти голоса были в его голове. Так ему было проще жить и уберечь себя от мысли вывалиться в окно. Эти голоса были ему незнакомы, но он не был уверен, что в них не звучит мольба о помощи. Но как им помочь, он не имел никакого понятия. С другой стороны, с ним злую шутку могла играть психика, защищая его, давая понять, что он кому-то ещё может быть нужным, так как в сердцах членов своей семьи старик ощущал лишь холод и зарождающуюся ненависть.
Эти голоса, в отличие от семьи, становились ему всё ближе, всё роднее. Иногда он пытался с ними разговаривать, но ответа так и не дожидался. Ровно до того момента, пока не слышал их во сне или сквозь сон. Мужчина глубоко верил, что они ему пытались донести какую-то информацию. Если и наступало понимание, то, пробудившись ото сна, он полностью всё забывал. Через некоторое время ему приснилось то, о чём написали в вышедших на тот момент криминальных хрониках. Это вселило уверенность, что голоса из сна сообщали правду.
Это не было предсказанием или ясновидением, но он верил, что слышал подсказки. Возможно, при другой ситуации он посчитал бы себя умалишённым, как и думали о нём в последнее время родственники и близкие знакомые, но не сейчас. В глубине сознания у него получалось и разговаривать с обладателями этих голосов.
Вот и теперь, когда голоса утихли, он тяжело поднялся с кресла и подошёл, с трудом перебирая ногами, к столу. На лежавшем бумажном квадратике, приклеенном липкой полосой к обложке тетрадки, было написано: «Иван… Иван Борисович Краснов». И ниже дописано: «Не забывай своего имени, папа. Люблю!».
Его глаза заблестели, наливаясь слезами. Поднёс руку к груди и рухнул на пол. Он лежал с открытыми глазами, в глубине которых терялась реальность.
Глава 8
Прошло чуть больше часа, как Саша вёл машину. Остальные пассажиры давно крепко спали. Всё та же радиостанция играла в динамиках. Дождь так и не прекращался, он даже немного усилился по сравнению с тем, когда они выезжали из кафе. Саша держал руль правой рукой, а локтем левой облокотился на верхнюю обшивку двери. Его задумчивое выражение лица слегка освещал свет от магнитолы. Он весь погрузился в глубину своих мыслей. В таком состоянии водитель управляет машиной на подсознательном уровне. Перед ним маячили синхронно елозившие по лобовому стеклу щётки дворников, очищая бесконечно появляющиеся капли дождя, которые через свои прозрачные тельца размывали реальность. А за ними была ночь, которая постепенно становилась темнее и темнее. Всё меньшую площадь дороги освещал свет фар. Эта обстановка потихоньку начала склонять Сашу ко сну. Поднимать тяжелевшие с каждой минутой веки раз за разом становилось сложнее.
– Не спать, не спать, – бормотал Саша себе под нос, что вряд ли могло ему помочь.
Приоткрыв окно, он вдохнул холодный ночной воздух, который хоть немного приводил его в чувства. Когда понял, что трезвый ум начал к нему возвращаться, он снова поднял окно кнопкой на дверной панели. Но через некоторое время слуги Морфея вновь начали его околдовывать, призывая впасть в их прекрасное царство, что заставило незамедлительно приоткрыть окно. Саша снова вдохнул свежий воздух, только на этот раз из всех сил, что на мгновение позволило опять ощутить бодрость. Капли дождя врезались в лицо, отчего он немного морщился, ощущая, как пробегали мурашки.
Окружающее слилось в картину Малевича «Чёрный квадрат». Дождь продолжал усиливаться, опустив температуру ещё на один градус по Цельсию.
Саша посмотрел на скорость, она составляла сто десять километров в час. Трасса была хорошая, поэтому скорость даже не чувствовалась. Больше разгоняться он не хотел, чтобы не накликать себе неприятности. К этому моменту электронные часы на дисплее магнитолы, чьи цифры были сложены из зелёных чёрточек, показывали четвёртый час ночи. На дисплее высвечивалась надпись 102,6 мГц, что указывало на частоту радиостанции, на которой сейчас исполнялась мелодичная песня.
Саша полностью открыл окно и, высунув руку, намочил ладонь и умыл ею лицо. Его взгляд на секунду замер в одной точке ночного леса, а сознание на миг отключилось: он засыпал.
Раздавшийся грохот со стороны леса вывел его из состояния короткого сна, тем самым спасши от беды. Резко открывшиеся глаза стали ловить то место, откуда раздался громкий хлопок. В тот же момент боковым зрением он увидел впереди машины яркий свет. За долю секунды Александр резко повернулся в его направлении, вцепившись обеими руками в рулевое колесо. Яркий свет оказался совсем близко. В этот момент водитель осознал, что это была встречная машина, которая неслась посередине дороги прямо на него. Резко нажал на педаль тормоза, машина пошла юзом. Заднюю часть начало заносить. Вывернув руль влево, попытался выровнять автомобиль и уйти от столкновения. Но на это уже не было времени, он посмотрел через правое переднее стекло и увидел в паре метров фары встречной машины. Ещё он вскользь успел заметить растерянный взгляд Сергея, который от резкого торможения открыл глаза. В ту же секунду последовал мощнейший удар, и Саша мгновенно потерял сознание.
