Хроники Шеридана

Удаляясь, Дракон уже почти сравнялся по высоте с тонким полукружием месяца, как вдруг снова устремился вниз, будто торопясь догнать алый диск уходящего светила… По саду зашумел ветер – точно перед дождём, – по толпе прокатилось волненье, но смутные очертания фантастического существа стремительно скользнули по воздуху мимо – к открытому окну детской.

Там, на руках у Сибелиуса, тихо лежал Подкидыш. Высокий лоб доктора прорезала глубокая скорбная складка: он смотрел на кроху, и чувствовал, как отчаянье, охватившее его с той минуты, когда он увидел малыша, становится всё сильнее и горше. Душа его ужасалась содеянному, и страдала от собственного бессилия… Погружённый в собственные раздумья, он, находясь рядом с ребенком, пропустил всё, что произошло в Замке за последние несколько часов. Те же безрадостные мысли помешали ему удивиться, когда его плеча вдруг что-то коснулось… Безучастно, точно во сне, он оцепенело наблюдал, как полупрозрачная когтистая лапа накрыла личико младенца…

Опомнившись, Сибелиус хрипло вскрикнул, но чудовищная длань исчезла, и он успел увидеть, как к горизонту улетает длинная вытянутая тень. Растерянный, он подскочил к окну, чтобы позвать на помощь, и осёкся: из кружев и пелёнок на него смотрели малахитовые глаза …

***

– У сегодняшнего вечера длинная предыстория. Время позднее, а мой рассказ может затянуться надолго!

Макс Линд с перевязанной бинтами головой торжественно восседал в любимом папином кресле. Повязка на голове, похожая на восточный тюрбан, придавала его облику нечто царственное. Ещё более усиливал это впечатление тот интерес, с каким внимали его неторопливым словам многочисленные слушатели, расположившиеся тут же, в гостиной.

– Рассказывайте! Рассказывайте!.. – раздалось отовсюду, едва он сделал паузу.

– Да рассказывайте же, черт бы вас побрал! – громче всех буркнул Рэг Шеридан.

Он, да ещё доктор Сибелиус были единственными посторонними, кого оставили в тот вечер в Замке, кроме постоянных гостей и домочадцев. Несколько журналистов пытались было спрятаться в доме, но их изловили и вежливо выставили вон. Выпроваживанием соглядатаев занималась лично Дуния очнувшаяся к тому времени после неудачного сражения с грифонами, и спорить с ней никто из них не осмелился.

– Хорошо, – отвечал Линд. – Я попробую с самого начала. Но только то, что знаю сам… Думаю, все вы слышали о крестовых походах?.. Опустив подробности, остановлюсь на ордене тамплиеров. В пору своего расцвета Братство обладало несметными сокровищами, но не только это давало ему огромную власть и силу: избранные адепты Ордена владели многими тайнами, уводящими к самым основам происхождения мира. Именно это и послужило причиной тотального уничтожения храмовников: Хранители Времени посчитали, что их знания опасны…

– Хранители Времени?.. – переспросило сразу несколько голосов.

– Да, – скривившись, точно нечаянно сболтнув лишнее, Линд сухо пояснил: – Те, кто следит за порядком и равновесием.

– Вы, голубчик, часом, не из их числа? – пыхнув сигарой, осведомился комиссар. Но Линд сделал вид, что не услышал, и продолжил дальше:

– Великий магистр Жан де Моле был последним главой Ордена и – последним из посвящённых. Старик выдержал пытки и издевательства, коим его подвергли приспешники Филиппа Красивого, – французского короля, положившего конец существованию Братства. Большая часть сокровищ тамплиеров исчезла бесследно, равно как и многие великие тайны, основы которых они узнали на Востоке… Но перед смертью Великий магистр все-таки шепнул пару слов одному человеку… Было ли это следствием помрачения рассудка из-за невыносимой боли? Ведь Моле произнёс их уже на костре!.. Или он сделал это осознанно, не желая, чтобы его знание вместе с ним обратилось в пепел?.. Слепая игра случая рассудила так, что рядом с ним в тот момент оказался только палач… Да-да!.. Тот, кому впоследствии суждено было стать вершителей многих судеб, был палачом!..

Макс Линд умолк. Сомкнув ладони, он долго смотрел, задумавшись, на свои руки, точно перед его мысленным взором проходила череда событий давно минувших дней. Дней столь давних, что время превратило их в легенду.

– Его звали… Да совсем неважно, как его звали!.. Он сам забыл имя, данное ему при крещении. В разные периоды истории он появлялся под различными именами – помимо многого прочего, этот человек научился перемещаться во времени и пространстве… Сначала все свои силы и умения он тратил на банальное накопительство, всевозможные развлечения и пороки, какие только доступны человеческому существу. Хранители замечали его в Вавилоне и Риме в период расцвета этих столиц мира. Но вскоре, пресытившись, он начинает понимать призрачность обычной власти и богатства… Теперь его интересуют другие вещи: он встречается с философами, учеными и мыслителями, изучает науки, искусства… Но основной стержень его интересов – магия, и он достаточно преуспевает в том!.. К тому моменту у него были последователи, коих он вербовал очень просто: оживлял умерших, что давало ему полную власть над ними… Кончается всё банально: вбив себе в голову мысль о том, что этот мир несовершенен, он решает начать всё заново. Излюбленный ход многих гениев, слишком возомнивших о себе… Овладев основами управления энергией, он едва не уничтожил всё земное. Но тут вмешались Хранители…

– Что же они сделали? – спросил кто-то.

– Сдвинули время солнечного затмения… – загадочно ответил Линд. – Благодаря этому Ахайя, как звали его те, кто были обязаны ему продлением жизни, был выброшен в иное измерение вместе с другими участниками безумной аферы… Они очутились в параллельном мире. В мире, раздираемом изнутри враждой между двумя старейшими расами, населявшими его, и нашествиями врагов Извне.

И кивком головы указав на Папашу Дю и дядю Винки, Линд сказал:

– Вот эти люди лучше меня расскажут вам о тех краях!..

Кондитер и дядюшка не заставили себя долго упрашивать. Их рассказ затянулся до самого утра. Особенно разошёлся дядя Винки, описывая все перипетии своего житья в мире Зелёного Солнца. Голос Папаши Дю вплетался в повествование лишь изредка: когда, по его мнению, дядюшка совсем уж завирался.

– Хорошо, – устало вздохнул Папа, когда дядя Винки, наконец, умолк. – Но какое отношение всё это имеет к моей семье?

– Самое прямое! – заявил Линд. – Один из приверженцев Ахайи, возвращенный им к жизни, по чистой случайности остался здесь – в нашем мире. Некий брат Або… Барон Юстэс фон Гилленхарт знавал его под именем монаха Фурье. Вам же он был знаком как отец Себастьен…

Изрядно уставшие за ночь слушатели оживились:

– Не может быть!..

– Да-да! Мало того: незабвенный барон был прямым его потомком. Потому именно его монах и посылает в параллелье, когда узнает, что Ахайя собирается вырваться из своего заточения.

– Как же он это узнал?

– Ахайя умел многое и, в том числе, он был великим провидцем… Он предвидел вынужденное предательство своих учеников – и в противовес Тёмной Башне, которую они создали, увидев, что безумие их учителя грозит катастрофой, сотворил Храм Солнца, дабы они уравновешивали друг друга. В храме был мощнейший портал перехода из одного мира в другой. Его создатель собственноручно наложил заклятье на Переход для того, чтобы сам он не мог пересечь границу между мирами…

Кроме этого, он сделал и еще кое-что.

Так же как и погибшему на костре Жаку де Моле, ему была нестерпима даже мысль о том, что все накопленные знания исчезнут вместе с ним. Слишком дорогую цену он заплатил за них!.. Тогда он взял камень – обыкновенный камень – и с помощью заклинанья вложил в него всё, что собрал его ум за долгие столетия. Много позже, когда Вэллария найдет способ связаться с духом Проклятого, он пообещает ей этот Камень в обмен на освобождение и воскрешение. Но при этом Безумец сам же пошлет к Або-Фурье ворона с весточкой…

– Интересно получается… – заметил Шеридан. – Это как партия в шахматы с самим собой! Причем, сам не знаешь, какая рука выиграет.

– Примерно так, – согласился Борода. – Две стороны его натуры – тёмная и светлая – пытались одолеть друг дружку.

– Значит, – переспросил Папаша Дю, – Вэллария охотилась за душами настоящих людей исключительно для Ахайи? И как же она сумела найти портал?

– Безумец помог ей… И сам же с помощью брата Або натравил на неё Гилленхарта. Попутно наш юный рыцарь предотвратил пришествие нигильгов, сразив Королеву Чару, которая, желая спасти род людской, собиралась открыть пожирателям миров портал… Тут свою лепту внес колдун Тезариус: узнав, что пришелец должен убить Собирающую Души – то есть Вэлларию, он изменил заклятье, наложенное монахом на Гилленхарта, и сделал так, что сначала жертвой его меча стала Королева Людей. Хитрец рассчитывал остаться победителем, но ему это не удалось…

– Как знать!.. – неожиданно подал голос дядя Винки. – Эта история ещё не окончена!

Все дружно повернулись в его сторону.

– Что вы хотите этим сказать? – удивился Линд.

– А то, что вместо Гилленхарта домой возвратился его убийца!..

***

…Дождь, грязь, холод… Тучи воронья над гнилыми полями… И колокольный звон.

В тот проклятый год окрестные деревни сожрала чума. Господский дом она тоже не пощадила – перед карающей десницей Всевышнего равны и рыцарь, и купец, и простолюдин.

Старый барон фон Гилленхарт, за одну неделю схоронив сыновей и их семьи, начисто лишился рассудка, и целыми днями сидел у огня камина, глядя на яркое, трескучее пламя… Мутные глаза старика прояснялись лишь, когда взгляд его останавливался на золотых локонах маленькой внучки. Но просветление обычно бывало недолгим, и он снова напряженно смотрел на пламя – неотрывно и не мигая, точно ждал чего-то… В разбитые окна дул ветер, по каменному полу нагло шуршали крысы. Тлен и разрушение медленно уничтожали то, что создавалось несколькими поколениями.

Но однажды в замке появился высокий измождённый незнакомец. Его лицо было сильно изуродовано шрамами.

– Мое имя – Юстэс фон Гилленхарт, – сипло заявил он старику. – Я ваш сын.

И старый барон не стал спорить: он собирался умирать, но ему не на кого было оставить маленькую Аньес.

– Её назвали в честь матери… – проскрипел он, представляя девочку «дяде».

Больше в своей жизни старик ничего никому не сказал. Даже про то, что нежданный гость появился из огня камина… А через три дня приходской священник закрыл его глаза.

Люди невзлюбили молодого барона: был он слишком суров, своенравен и неразговорчив. В церковь хаживал редко, а тут ещё поползли слухи о его несметных сокровищах! Молва тут же приписала рыцарю сношение с чёртом. Он же лишь усмехался про себя: настоящий демон жил внутри него, и имя ему было – Тезариус.

Единственной отрадой барону была подросшая племянница. Мнимый дядя любил девушку без памяти и всерьёз подумывал на ней жениться – раз того требовали законы чужого мира, но престарелая нянька, что выходила в своё время всех детей в этом доме, сказала ему:

– Нешто можно жениться на собственной дочери? Или вы, господин мой, забыли, за что вас в своё время выгнали из родительского дома?..

– За что? – чуть не выдал себя вопросом самозванец.

Но нянька не заметила несуразицы, и спокойно объяснила:

– За то, что вы соблазнили жену брата своего!..

И пришлось барону жениться на другой… Был он счастлив в любви или нет? Но только Аньес всегда могла рассчитывать на его защиту и покровительство: «Никто и ничто не потревожит твой покой в этом доме!» – так сказал он ей однажды.

Барон остался верен слову, и спустя много лет, когда муж Аньес был казнён по огульному обвинению в государственной измене, и ей с детьми пришлось бежать, спасаясь от гнева тогдашнего монарха. Презрев мнение государя и церкви, он предоставил убежище опальной семье. Отряд же королевских солдат, посланный за беглянкой, бесследно исчез в лесах, принадлежавших Гилленхартам.

***

– Кто же всё-таки убил мнимого барона? – спросили дядюшку, когда он окончил свой рассказ.

Дядя Винки пожал плечами:

– Не знаю. Просто искатель приключений… Какой-то молодой задира, из тех, что слонялись от турнира к турниру, от пирушки к пирушке… Я не успел это выяснить, меня отвлекла пропажа его головы.

– Зачем вы покойному-то голову отрубили? – стали возмущаться тётушки.

– Надо было покончить с Тезариусом! – огрызнулся дядя. – Чтобы он больше ни в кого не вселился. По-другому не убить бессмертного… А мнимый барон, как вы понимаете, пройдя через портал, обрёл бессмертие. Потом я запечатал отрубленной голове рот воском и спрятал её в замке, чтобы после избавиться от неё. Но она пропала…

– Кто?

– Голова! – начал сердиться толстяк.

– Но мы же её нашли?! – поправил рассказчика Шеридан.

– То-то и оно! – дядюшка торжествующе вытянул вверх указательный палец. – Голова была распечатана! Следовательно, Тезариус – на свободе!

– Священника тоже вы убили, судя по почерку? – пододвигаясь поближе, ласково спросил комиссар.

– Не-ет! – отпрянул от него дядя Винки. – Нет!

– Убивший священника, охотился за Камнем, – подал голос Макс Линд. – У кого Камень – тот и убийца.

– Кстати, вы – последний, кто видел его живым! – радостно спохватился дядя Винки.

– У меня железное алиби! – улыбнулся журналист.

– Знаем мы ваше алиби! – фыркнул дядя Винки. – И вообще: вы сами-то, кто таков будете?.. А?!

Но журналист нахально пропустил его вопрос мимо ушей.

– То-то я все не мог понять, – радостно воскликнул он, как человек, разрешивший долго мучившую его загадку, – почему мои датчики всё время показывали присутствие пришельцев Извне!.. Ведь в жилах Гилленхартов течет на самом деле кровь агила – существа, отличного от человека… Потомок же настоящего барона здесь только один!

– Интересно узнать, кто? – ледяным голосом спросил Папа.

– К сожалению, дорогой Виктор, не вы… Я, конечно, ни в чем вас не упрекаю, упаси Боже! – отмахнулся Линд. – За давностью лет это уже не имеет значения, предъявлять юридические претензии вам никто не станет, – тут Линд усмехнулся. – А доказывать ваше неземное происхождение, сами понимаете, довольно сложно. Но я позволил себе наглость покопаться в корнях генеалогического древа. Ветвь, ведущая свое начало от Аньес – незаконнорожденной дочери барона-человека, вот истинное продолжение рода!.. И насколько мне известно, здесь присутствует только один человек, имеющий полное право носить сию благородную фамилию, а именно – Каггла фон Гилленхарт.

Повисла неловкая тишина.

***

Каггла не слышала последних слов нахального журналиста. Пользуясь тем, что домашние и гости заслушались рассказами Коротышки и Папаши Дю, она незаметно покинула гостиную. Длинными переходами горбунья пробралась к гостевым комнатам. Перед дверью, ведущей в покои сестёр Амстьен, она замялась: комната была заперта.

– Эх, сюда бы сейчас Рио! – пробормотала она, вспомнив, как ловко племянница проникла в логово дяди Винки.

Подёргав ручку, она несколько раз безуспешно толкнула дверь плечом. Безрезультатно… Отступив, она торопливо огляделась в поисках чего-нибудь подходящего. Тёмный прямоугольник дверного проема беззвучно раскрылся, и она увидела звёзды в окне напротив.

– Заходи… – прошелестел тихий бесцветный голос.

– Кора?! – вздрогнула от неожиданности горбунья.

На фоне более светлого окна обрисовался силуэт человека. Молча, он качнулся в сторону.

Каггла медлила.

– Не бойся! – в комнате вспыхнул маленький ночник. – Заходи. Я знаю, что тебе нужно.

Глубоко вздохнув, художница перешагнула порог. Кора сидела в кресле. Бледная, усталая, совсем не похожая на прежнюю очаровательную красавицу.

– Я отдам тебе то, что ты ищешь, – тихо сказала она, глядя в пространство. – А ты позволишь мне спокойно исчезнуть отсюда.

– А что я ищу?.. – насторожилась Каггла.

Вместо ответа Кора указала на журнальный столик. Там, на подстилке из мягкой выделанной кожи, лежал невзрачный камень.

– И ещё… – она протянула горбунье фигурку из дерева. – Это Красавчик. Его можно оживить, правда, настоящим человеком он уже не станет. Но будет не хуже, чем был.

– Зачем твоя сестра охотилась за мной? – спросила Каггла.

– Сестра? – едва заметно улыбнулась Кора. – Она была мне матерью. Её звали Кирия.

Каггла ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев. Вытянув вперед руку, она посмотрела на свою кисть: там мерцали голубоватые искорки.

– Да… – кивнула Кора. – Именно это… Дар создавать Порталы… После гибели Акры моя мать долго скиталась, пока не встретила посланника Нигильгов. Он предложил ей выгодную сделку… Когда Кирия явилась в Замок, агил узнал свой собственный украденный голос, и взбесился!.. Это было на руку моей матери: она превратилась в рыцаря, и сразила барона на турнире. Она же выпустила дух Тезариуса – демон и ведьма заключили перемирие. Им нужен был замок, как связующее звено между этим миром и другими мирами. Один хотел власти… Другая… У неё были свои планы. В результате у них ничего не получилось – они не смогли договориться. А заветный дар достался маленькому сыну Аньес: мальчик просто коснулся рук умирающего, когда того привезли домой после злополучного состязания… Дар или проклятье – кто теперь разберёт? – ведь агил заполучил его от демона, вселившегося в него! – но оно переходит в вашем роду по наследству.

Каггла взяла камень и завернула его в замшу.

– Думаю, не мне решать твою судьбу… – сухо сказала она.

– Нет! – улыбка Коры стала ярче. – Именно тебе!.. И ты поможешь: выведешь меня за ворота Замка. Самой мне не вырваться из ловушки – Линд и Смотрители установили защиту.

– Ещё чего! – фыркнула горбунья.

– Иначе ты не узнаешь, как оживить Красавчика…

Каггла растерялась.

– Решай быстрее! – почти грубо сказала Кора. – Если сюда доберутся Смотрители…

Но Каггла продолжала колебаться. Тогда Кора поднялась со своего места и пристально посмотрела ей прямо в глаза:

– Хочешь, чтобы меня живьём сожгли на костре? – жарко выдохнула она. – Хочешь этого?!

– Что ты такое говоришь! – удивлённо пробормотала Каггла. – Мы же цивилизованные люди!

– Эта история – не для людей, – печально покачала головой Кора. – И они – не люди.

***

…Господин Торокара с раннего утра был в отличнейшем настроении!.. За окном его роскошного гостиничного номера шумел праздничный город – сегодня начинался Карнавал. Но вовсе не это обстоятельство заставило его мычать весёлый мотивчик во время бритья. Просто всё складывалось очень удачно.

«Вовремя подвернулась эта глупая ведьмочка!..» – думал он, намыливая подбородок. «Как нельзя более кстати! Если бы не она, чёрт знает, сколько ещё проторчал бы Дракон в Замке… Ха! Вот уж не думал, что старый ящер окажется таким сентиментальным!.. Отдать глаза какому-то человеческому мальцу, зная, что в этом случае сам он долго не протянет!..»

Промокнув лицо пушистым полотенцем, Торокара придирчиво посмотрел на себя в зеркало.

«Сегодня же скомандую юристам, чтобы нажали на Гилленхарта – пусть подписывает закладную на Замок…»

– Теперь этого уже не нужно, – сказало отражение в зеркале.

– Почему, мой господин? – подобострастно спросил Торокара.

– Замок остался без защиты. Мы и так его возьмём!.. – и отражение рассмеялось. Синхронно с ним засмеялся и Торокара.

– Я потратил много времени! – недовольно сказало зеркало. – С тех пор, как это чудовище, потеряв зенки, умирая, притащилось в Замок и укусило жену тогдашнего хозяина Лостхеда… Сколько же прошло лет? Триста? Четыреста?… Ну, да неважно… Вселившись в ту женщину, он спутал мне все карты, но уж теперь-то будет по-моему!..

– Да, господин Тезариус, – кланяясь, проговорил Торокара. – Да, мой повелитель!

Протянув к зеркалу руку, он положил ладонь на запотевшую поверхность. Отражение сделало то же самое, и когда их пальцы соприкоснулись, оно исчезло.

***

…Шумная площадь перед Ратушей была запружена народом. Тысячи людей с нетерпением ожидали сигнала к началу празднества.

Сквозь толпу, отчаянно работая локтями, пробирались двое – рыженькая девочка и маленькая горбунья с удивительно синими глазами.

– Но что мы скажем им?.. Что?! – в который раз уже спрашивала девочка. В её голосе звенели слёзы.

– Мы… скажем, что он – вор! – задыхаясь от быстрой ходьбы, говорила горбунья. – Вор и чернодел…

На городских стенах ударили пушки. Полдень.

Музыка, шум, гам… Улыбающиеся лица, воздушные шары, конфетти, гирлянды, цветы – всё сплелось перед глазами девочки в яркий красочный круговорот. Последним усилием Рио раздвинула плотно стоящих людей у самых ступеней Ратуши.

– Опоздали!.. – завопила она: из огромных, белых с позолотой, дверей Ратуши показались мэр, несколько его помощников, ещё какие-то люди, а впереди всех – Торокара.

На груди у него болтался на блестящей цепочке тёмный шарик. Искушённый взгляд разглядел бы в тёмных глубинах этой подвески миниатюрную копию Замка Лостхед. Ещё пару часов назад Замок спокойно стоял на своем месте, пока не явился этот ужасный человек, и щёлкнув пальцами, не пробормотал страшное заклинание. И теперь Замок, и те его обитатели, что оказались в тот момент внутри, стали пленниками Торокары.

Злодей поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Повинуясь его чарам, на площади стало тихо, лишь громко ворковали голуби на крышах.

– Не слушайте его!.. – выкрикнула Рио. Но её протест тут же погасила чужая воля, и она онемела.

Со ступеней Ратуши полились медленные тягучие слова древнего заклятия. Разом застыв на месте, люди с трепетом внимали его звукам. Холодное оцепенение обволакивало их души, заставляя сжиматься, замирать и подчиняться власти говорившего. Музыка оркестра захлебнулась на полуслове, и гнетущая тишина подмяла под себя летнее утро. И только невесть откуда появившиеся вороны на деревах зловеще каркали в ответ на падающие в безмолвие тяжёлые слова, точно поддакивая.

Мэрион чувствовала, как гаснут мысли, деревенеют руки и ноги, исчезают цвета, и всё становится серым, и из последних сил вытащила из кармана маленький мешочек. Тот самый, что сестра купила у тьетля ей в подарок. Потянула за шелковый шнурок…

И… ничего не случилось. Вороны продолжали каркать.

Только от башни колокольни отделилась какая-то бесформенная серая тучка. Порхая как бабочка, – вверх-вниз… зигзаг… вниз – вверх… зигзаг… – забавница подлетела прямиком к Ратуше. И все увидели, что это – слон! Только очень круглый и с крылышками.

Весело протрубив, летун заложил крутой вираж и, пролетая над колдуном, уронил здоровенную лепёху. «Бомба» со смачным шлепком угодила точнехонько в голову новоявленному «фюреру».

Облепленный с головы до ног болотного цвета жижей, Торокара сбился, закашлялся… По очнувшейся толпе покатился смех. Вспугнутые вороны разом поднялись в небо и с тревожным клекотом унеслись прочь, бесследно растаяв в голубой выси. А мощная и неудержимая, как цунами, волна смеха, нарастая, захватывала всё новые и новые ряды. Гомерический хохот поднялся над площадью, и наваждение прошло!

Кто смешон – тот не страшен.

***

– Брат Або… простите, отец Себастьен, нарочно или случайно уничтожил пост Смотрителей Времени, что располагался в Обсерватории. Поэтому, видимо, Кирия и приняла его за Тезариуса. Теперь потребуется несколько лет, чтобы восстановить защиту…

Макс Линд и Каггла медленно шли по Набережной.

– Долина станет местом повышенного внимания… э-э… так называемых потусторонних сил, – говорил журналист. – Она и раньше-то была слабым звеном в цепи обороны Прощённого мира…

– Почему вы нас так называете? – перебила художница.

– В память о Распятом… – ответил Линд.

Каггла бросила взгляд на тёмный шарик, висящий на цепочке, обвитой вокруг её запястья.

– А как же быть с Замком? С моими родными?

Макс Линд остановился. Каггла по инерции ушла немного вперед.

– Если я предложу вам их жизни в обмен на Камень? – тихо спросил он.

Она резко обернулась:

– А я могу вам верить?!

– У вас есть выбор? – жёстко парировал Линд. – Впрочем, конечно, есть. Как у всех… – и вздохнув, добавил чуть мягче: – Я – простой охотник на ведьм, но я знаю того, кто получив эту вещь, вернёт ваших близких.

Помедлив, Каггла открыла свою сумочку:

– Вот! – глядя ему в глаза, протянула она замшевый сверток.

Он взял его и небрежно засунул в карман. Вещь была довольно объёмная, но Каггла заметила, что карман его пиджака нисколько не оттопырился.

– Смотрите! – сказал он ей, вытягивая руку.

На его раскрытой ладони появились большие песочные часы голубого стекла, отделанные серебром. Только вместо песка там порхала одна-единственная искрящаяся снежинка. Она мерцала какое-то время, а потом – исчезла.

– Вот и конец этой истории! – весело сказал он и разбил часы о гранитный парапет. – Мы успели… И знаете, что самое замечательное?