Хроники Шеридана

– Вот именно! – радостно и злобно подтвердил дядя Винки, свободной рукой доставая откуда-то стеклянную колбу песочных часов, где за голубоватым стеклом одиноко порхала одна-единственная светящаяся снежинка. – Время, отведенное Тезариусом, истекает, и я не позволю, чтобы что-то случилось за эти последние мгновенья! Эта история должна закончится! И у неё будет счастливый конец.

– Но ведьма может вызвать дракона – и тогда всё погибнет! – возразил Линд.

– Ведьма – далеко. В своём нарисованном мире, – хищно раздувая ноздри, отвечал дядя Винки. – И не вернется уже сюда! Я о том позаботился!.. А что касаемо дракона – наверняка, он давно мертв. Он не мог выжить без глаз! И тебе это должно быть известно!.. Так что мы немного обождём, – он бросил мельком взгляд на песочные часы, – а потом заживём нормальной, я бы даже сказал, скучной жизнью обычных людей… – и ещё сильнее надавил ножом на горло пленника.

– Коротышка! – в голосе Линда прозвучало неприкрытое отчаянье. – Дракон жив!

– Он не мог выжить! – тоном учителя младших классов наставительно пропыхтел толстяк, перекладывая нож в другую руку, и сжимая горло противника.

– Мог!.. Для этого… ему просто нужно было вселиться в человека… – прохрипел Линд, и закончил шепотом: – И дождаться своего часа…

***

…Железо одело её тело, и в руке своей она обнаружила меч. А потом откуда-то сверху скользнула крылатая тень, и оседлав огромного зверя, она вознеслась вместе с ним ввысь.

Сонмы мерзких тварей нападали на неё со всех сторон, и не раз казалась – гибель близка! И страх сковывал сердце ледяной коркой…

Но потом она вдруг вспомнила, что находится в нарисованном мире – мире, созданном её собственным «Я», и рассмеялась: ведь она может всё изменить! Как и любой из нас.

А когда вернулась к разорённому Замку, перед ней вновь очутился давешний рыцарь.

– Вот и всё, – сказал он, – ты победила собственных демонов!.. Возвращайся, но помни: тот, кому многое дано, призван нести людям свет! Не засоряй чужие души испражнениями собственной… Заставь себя взглянуть на мир по-другому – глазами Бога! – и ты увидишь, как он прекрасен! И мир станет таким на самом деле, ибо что ты мыслишь – то тебе и даётся…

И она очутилась на Земле.

Лостхед, Долина, Зелёная Чаша – казались теперь сном. Как ни пыталась, Каггла не смогла отыскать даже слабого намёка на их реальное существование. Постепенно она смирилась с этим – и прошлое стало иллюзией. А потом и вовсе стёрлось их памяти.

Летели годы…

Скандальную известность создателя шокирующих полотен, сменило настоящее признание истинного Мастера. Только иногда, просыпаясь по ночам от боли в спине, – ей чудилось иной раз, будто когда-то был там то ли горб, то ли крылья, – она ощущала странное волненье, и хватала кисти – и на холсте выходили удивительные пейзажи: зелёная долина, обрамлённая горами, высокий, красивый замок, старый мост над неведомой рекой, церквушка, венчающая холмы над садами цветущих яблонь… Она рассматривала эти картины и силилась вспомнить, где же видела то, что ожило на них, повинуясь загадочным капризам памяти? И не могла…

***

…Шумная, возбуждённая толпа гостей и домочадцев спустилась в Кухню. Смотрители достали короткие жезлы и стали обшаривать дюйм за дюймом, водя этими штуковинами. Один из них подошёл совсем близко к очагу – и верхушка жезла затрещала, помигивая беглыми красными огоньками.

Они переглянулись:

– Сильная аномалия!

И тут что-то сильно зашумело – там, где в тёмной выси терялись уходящие вверх цепи котла, и из темноты на людей спикировала целая стая грифонов!.. Сильный порыв неведомо откуда взявшегося ветра наглухо захлопнул входную дверь – и все, находившиеся тут, оказались в смертельной ловушке. «Никто не посмеет нарушить твой покой, дорогая…»

Крики и визг перекрыли стоны и проклятья раненых – двое Смотрителей мгновенно пали, сраженные каменными клювами. Ужасные создания с остервенением накинулись на остальных.

– Что же ты медлишь, Страж? – закричал Линд, уворачиваясь от огромного крыла, едва не разбившего ему голову. Он обращался к Дуние. Но та, сделав несколько взмахов боевым топором, рухнула под ударом грифона.

– Это – конец! – прошептал журналист, и еле успел вытянуть руку, чтобы блеском магического перстня отогнать прочь другое чудовище. Отогнать, но не остановить!

Грифоны, атакуя всем скопом, изорвали в лохмотья тело ещё одного Смотрителя – и мирная обитель превратилась в арену кровавой бойни.

Но вдруг одна из стен треснула от мощнейшего удара…

Тут же раздался ещё один удар, сотрясший громаду Замка до самого основания – и часть стены рухнула совсем. Сквозь образовавшийся пролом они увидели крылатого чёрного коня, парящего в воздухе. На его спине сидел человек, укутанный в плащ, лицо его скрывали поля остроконечной шляпы. Конь заржал и ударом передних копыт расширил пролом. Грифоны, отвратительно вереща, всей стаей тут же развернулись ему навстречу. Плащ всадника слетел вниз – и люди зажмурились от ослепительного блеска серебристых доспехов.

– Страж?! – потрясенно выдохнул Линд.

Чудесный всадник взмахнул непомерно длинным мечом, и пришпорив коня, взмыл ввысь.

Ожившие чудища, крича, стремительно последовали за ним. Теснясь и толкаясь, свирепая орда вырвалась через пролом наружу. Голубое небо исчертили тёмные трассы – тяжёлые с виду, твари оказались на удивление проворными!.. На головы людей брызнул каменный дождь – серебряный всадник одержал первую победу! – и тут же когтистая лапа оставила кровавый след на шелковистом боку его коня.

Коротко вскрикнув, всадник послал крылатого вперёд и вверх: неуловимое движение – точно росчерк молнии – и еще один враг мгновенно рассыпался на тысячи тяжелых капель, а за ним ещё и ещё… В непрерывно мельтешащей туче нападающих образовалась заметная брешь. Сбивая на лету верхушки деревьев, твари отступили и сгруппировались, – на это им понадобились считанные секунды, а затем, с леденящими душу воплями, всей массой бросились на летучего рыцаря… Издав в ответ боевой клич, всадник пришпорил коня им навстречу: острие меча расщепилось, оттуда ударил световой луч – и земля содрогнулась от ударов падающих осколков.

Но один из уцелевших грифонов с разлету врезался в широкое чёрное крыло коня и разорвал его в клочья. Теряя высоту, Страж отчаянно отбивался от наседавших чудовищ, коих осталось уже менее десятка, – но сразу двое одновременно напали на раненое животное – и на серебряные доспехи хлынула тёмная кровь. Проворно высвободив ноги из стремян, Страж соскользнул со спины крылатого друга – конь и его убийцы, увлекшиеся преследованием, тяжело рухнули наземь. Рыцарь же с немыслимой ловкостью сумел вскочить на загривок ближайшего из противников, и пока тот, злобно крича, пытался сбросить его, обратил в каменное крошево еще одного злодея. Но пленённый грифон сделал резкий вираж, и Страж, не удержавшись, сорвался. Люди, наблюдавшие за невиданным сражением, ахнули! Ударившись о землю, отважный рыцарь затих, недвижим…

Оставшиеся грифоны с торжествующими криками дружно спикировали на блистающую в траве серебристую глыбу, но зачарованные доспехи надежно хранили своего хозяина, и удары массивных клювов не причинили поверженному вреда.

Раздосадованные, чудовища обратили свои взоры на людей, до сей поры пассивно наблюдавших за воздушным сражением: никто из зрителей не мог до конца поверить в реальность происходящего! Взмыв в воздух, грифоны понеслись к Замку.

Непонятно, что же произошло с людьми в тот момент, но только никто из них не двинулся с места. Многие после вспоминали, что почувствовали: ноги будто бы налились свинцом. Точно околдованные, они смотрели, как к ним приближается крылатая смерть…

***

…Она наблюдала, как рабочие в синих комбинезонах завершают последние приготовления. Высокие светлые залы – торжественно-спокойные, напоенные прозрачной тишиной и светом – залы одной из самых знаменитых выставочных галерей на несколько долгих дней были подарены ей. Ей и её картинам.

Есть мгновения, когда чувствуешь, что всё предыдущее было только ради них – коротких и сладостных. Только они останутся, когда душа улетит в беспредельные дали – навстречу новому перевоплощению. И в далёком-далёком «потом», что будет уже и не в твоей жизни, они вспомнятся вдруг лёгким облачком – смутно и неясно – даже и не поймешь о чём, и учащённо забьется сердце… И впитывая всем своим существом всё-всё-всё, что происходило сейчас – и этот свет, льющийся из огромных окон, и солнечных зайчиков на мраморных полах, и приглушённые голоса, и матово блестящую поверхность полотен, закованных в лёгкое дерево, она ясно ощущала: именно эти минуты оставит ей Творец напоминанием о прожитом – тревожно-радостную суету последних завершающих штрихов, а не то, что случится позже, когда в раскрытые двери потечёт праздничная толпа.

Каггла медленно пошла вдоль стены, рассматривая то, что уже развесили. Остановилась… Река, мост, лес, сквозь утренний туман – рассвет… Этот мирный пейзаж, окаймленный рамой, всегда вызывал у нее лёгкую щемящую тоску – светлую и непонятную. Она никогда в жизни не видела ни этой реки, ни этого моста… Может, в детстве?

– Они ждут тебя… – мужской голос, сказавший это, был тихим, словно шёл откуда-то издалека.

Каггла обернулась к невидимому собеседнику. Но рядом никого не было. Она посмотрела на светловолосого паренька, возившегося поодаль с проводами. Он улыбнулся в ответ на её удивленный взгляд:

– Вы что-то хотите?

– Нет… – она растерянно провела рукой по волосам. – Мне показалось просто…

Ею вдруг овладела сильная тревога!

Она огляделась по сторонам: в огромном зале было по-прежнему светло и спокойно. В снопе солнечного света, бьющего из окон, танцевали крохотные пылинки. На какое-то мгновение перед глазами вдруг возникло видение: в тёмно-синем воздухе, каким бывают окрашены зимние сумерки, пляшут белые снежинки… Она прикрыла глаза, видение исчезло.

– Ты должна их спасти…

На картине, где старый деревянный мост утыкался в песок, колыхалась едва видимая тень – рыцарь в доспехах, словно сотканный из тумана. Сквозь прорези его шлема сверкали голубые огоньки…

Воздух галереи сгустился и задрожал, и мир вокруг словно бы раздвоился – одна картинка наложилась на другую, будто у нее открылось двойное зрение. Она видела одновременно то, что происходило в зале сейчас – в истинном времени и измерении, но было и другое: огромный горящий камин – пламя бушевало в жаркой пасти, пожирая толстые брёвна, а напротив, будто бы в немыслимом далеке, – на другом конце зала, – возникли двери из прозрачного стекла – и за ними три высоких силуэта. Два мужских и один женский…

И тут кто-то словно перевернул назад страницы её памяти.

Сквозь трескучие языки пламени, как через плотную занавесь, она увидела мгновенно появившуюся и тут же исчезнувшую картину: зелёную долину с высоты птичьего полета, острие полуразрушенной замковой башни, и стремительно накрывающие её хищные тени чудовищных птиц.

– Мэрион! – вскрикнула Каггла.

– Она тоже погибнет, если ты не придешь и не остановишь их… – сказала тень.

Отделившись от картины, она огромной тучей колебалась теперь рядом с нею.

Люди работавшие в галерее, в недоумение оборачивались на художницу, силясь понять, что происходит с этой маленькой синеглазой женщиной, вдруг заметавшейся по залу.

– Госпожа Гилленхарт! – видя неладное, к ней поспешил администратор.

Не замечая его, Каггла остановилась. Где же выход?..

– Там… – подсказала тень, качнувшись в сторону огня. – Или там! – и указала копьём в сторону стеклянных дверей, за которыми на фоне ночного неба беззвучно взрывались огни фейерверка. – Выбирай.

Каггла подошла к камину…Такой же был в нарисованном Замке, где она коротала вечера вместе с таинственным слугою – полузверем-получеловеком… И такой же был в гостиной настоящего Замка. Настоящего?.. Кажется, она совсем запуталась!

От камина веяло нестерпимым жаром. Там бушевала огненная буря… Нет, тут она не пройдёт!

– Сюда!.. – звали её те трое, что бились в запертое стекло.

Она заколебалась.

– Я могу пройти через двери? – спросила она у Тени.

– Да! – тотчас отозвался призрачный рыцарь. – Но тогда нигильги тоже пройдут…

– Что же делать? – в отчаянье всхлипнула Каггла. И сделала шаг к огню.

– Иди к нам! – завыли-забесновались силуэты за стеклом. – Хочешь, чтобы всё снова было как прежде? Пустота, одиночество и уродство?

Каггла остановилась. Дико заныла спина… Уродство?! Она усмехнулась – в памяти мелькнуло и погасло: пещера, свечи на столах, визг скрипок, и огромный тролль с деревянным кубком в лапе: « А ну-ка, кто здесь хочет быть красивой?..» – и отчаянный выкрик: «Я!..Я!!Я!!!…»

– Мы дадим тебе всё!.. – фигуры нигильгов потемнели и приобрели чёткие очертания.

Теперь она могла разглядеть их лица – они были прекрасны. Совсем как тогда, на балу…

«…Время пришло… – мелодичный голос Княгини эхом зазвучал в её ушах. – Тебя устроит наша цена?.. Человек – существо ограниченное, я говорю это не в обиду тебе, просто вы так устроены… Другие вряд ли смогут назначить тебе большее – ведь и предлагать-то особенно нечего… Бессмертие, вечная молодость, здоровье, богатство, успех, талант, возвращение ушедших… Как видишь, список довольно мал, но это не наша вина…»

– А любовь? – Каггла спросила очень тихо, но те трое услышали её и замерли.

– Что?!..

– Любовь… – повторила она. И шагнула к огню.

Огонь и боль… Всё пустое – в пепел…

И по венам – чистой кровью Свет…

***

…Шесть крылатых тварей – огромных, заслонивших собою небо – и маленькая синеглазая горбунья.

Они бы запросто разорвали её на клочочки, но она махнула рукой, точно стирая неправильно написанное, и кошмар исчез.

Художник, как и создатель, властен над сотворенными им мирами.

– Каггла!!! – радостно завопила Мэрион, первой очнувшись после долгой-долгой тишины, наступившей в разорённом, усыпанном каменными осколками саду. – Кагглуся!!! Ур-рааа!! И откуда ты взялась только! И чего не появилась раньше, а?.. – строго спросила она тётку, начиная смутно подозревать, что явление последней в самый разгар «праздника» отнюдь не случайность. – Ждала, пока нас тут всех слопают?

Возле горбуньи бесшумно возникли Смотрители.

– А вам что нужно? – насторожилась девочка. – Э-э! Что такое?! – возмутилась она, видя что те берут тетку в «кольцо».

– Они ищут ведьму, – спокойно и устало пояснила Каггла. – Они думают, что это – я.

– А это – не ты? – с некоторым разочарованием переспросила Мэрион.

– Нет… – улыбнувшись, качнула головой горбунья.

И посмотрела туда, где возле Бабушки стояли Мама и Зануда. Налетевший ветер трепал их длинные чёрные волосы…

– Но я обязательно покажу её тебе! – не сводя глаз с двух женщин, пообещала тётка.

Зануда побледнела.

– Да, будьте так любезны! – громко сказал Макс Линд, поправляя перстень на разбитом в кровь грязном пальце.

Смотрители переглянулись. Наступила нехорошая тишина…

– Да уж не сомневайтесь!.. – пообещала Каггла, и взгляд её заледенел.

Она медленно пошла вперед, по направлению к матери и дочери. Те попятились… Инквизиторы и Линд, не отставая, последовали за ней – шаг в шаг.

– Смотри, моя девочка…

До подозреваемых оставалось несколько метров. Шаг, другой… и ещё…

– А вот она!.. – точно в старой детской страшилке внезапно выкрикнула Каггла, и резко метнувшись в сторону, крепко ухватилась за тонкое запястье стоявшей неподалёку Зеллы Амстьен.

Что тут началось!..

Возможно, Каггле и не поверили бы, но застигнутая врасплох ведьма растерялась, – на это и рассчитывала горбунья, совершая свой маневр! – и вместо того, чтобы всё отрицать, выдала сама себя.

– Ты опоздала! – крикнула она, и ловко вывернулась из рук обидчицы. – Страж – мёртв!.. А я разбужу Дракона! – и с этими словами Зелла кинула в траву что-то круглое и зелёное.

– Что это? – посерев, прошептал Макс Линд.

– Зелепусы… – пожала плечами Мэрион.

– Драконьи глазки! – ехидно поправила её ведьма.

Смотрители бросились к Зелле. Но она только рассмеялась, и сотворив заклинание, исчезла.

– Ищите! – приказал старший инквизитор. – Крепостные стены Замка – ловушка для неё, и ей не вырваться наружу! Она должна быть где-то здесь!

– Почём вы знаете? – поинтересовалась Рио.

– Потому что я это предусмотрел! – ответил вместо него Линд. Но в его голосе не слышалось торжества или самодовольства, свойственного предусмотрительным взрослым. Напротив, он выглядел очень озабоченным.

Смотрители вооружились жезлами и принялись обшаривать сад. Остальные дружно стали помогать им. А поскольку все старались изо всех сил, то снова возникла суматоха.

– Ловите зелепусо…. Тьфу!.. Ловите драконьи глаза! – громовым голосом приказал, перекрывая общий шум, дядя Винки. – Без глаз Дракон – ничто!

Шумное сборище тут же разделилось. Ловить зелепусов оказалось гораздо занятнее, чем искать невидимую ведьму.

– Господа!!! – хором завопили возмущённые «преступники», старательно уворачиваясь от чужих рук. – Да вы совсем обалдели!! Чего творите?!

Пока остальные гонялись за шустрыми зелёными в зелёной же траве, дядя Винки подошел к неподвижно лежащему рыцарю. Из-за грифонов и ведьмы об отважном смельчаке все забыли. Рядом с дядюшкой оказался Макс Линд.

– Помогите-ка мне! – велел толстяк, пытаясь разжать облитую серебром рукавицу, крепко сжимающую длинный меч.

Но Линд вместо того опустился на колени возле поверженного, и осторожно поднял забрало шлема.

– Орфа?! – потрясённо прошептал он. – Орфа… Кто бы мог подумать! Бедная девочка!

– Она – воин! И нечего тут… Того гляди, Дракон явится! – резко оборвал его дядя Винки, беря меч за рукоятку обеими руками. – И-и-эх! – и размахнувшись, он на пробу сделал круговой замах над головой.

Беготня в саду усилилась… Зелепусы отчаянно не давали себя поймать. Они не понимали, что происходит, как и многие из преследователей, и приняли поднявшийся переполох за весёлую игру.

Мэрион тоже носилась по саду, как угорелая, вместе с остальными: она хотела отловить незадачливых приятелей и спрятать их, пока всё не утихнет. Она не верила, что Зелепусы могут представлять собой какую-то опасность.

Но вскоре «догонялки» приняли серьезный оборот. По приказу Смотрителей Рэг Шеридан вызвал подкрепление, а сами инквизиторы начали настоящую охоту на неуловимых: и то тут, то там сквозь листву хлестали красноватые всполохи, бьющие из отверстий на концах жезлов. От этих выстрелов нечаянно загорелась резная деревянная беседка. Переулок огласил рёв пожарной сирены, заметались по узкой улице синеватые огни полицейских «мигалок». Крики, визг, суета… Хранители раскинули по саду невидимые сети – в них тут же запуталась половина народу. Ошалевшие от испуга Зелепусы в конце концов совершенно случайно оказались возле Бабушки:

– Спаси нас, добрая женщина!.. – завопили они фальцетом.

– Идите ко мне, мои маленькие! – бабуся наклонилась и протянула к ним руки. – Что такое вообще происходит! – старуха отнюдь не одобряла происходящее.

Народ не сразу заметил, что Зелепусы обрели убежище, и большинство продолжало бестолково носиться по саду с криками и воплями.

– Держите-ка их крепче!.. – приказал старушке дядя Винки. Он, один из немногих, сохранял полное спокойствие. Крепко сжимая в руках меч, он перебрался к тому месту, где стояла Бабушка.

– Глядите в оба! – велел он всем, кто случился поблизости. – Дракон, если конечно он явится, непременно придёт за ними! И уж тогда мы посмотрим… Посмотрим, кто кого! – зловеще добавил он, тревожно осматриваясь по сторонам.

Суматоха стала тише. Остальные участники понемногу подтягивались к центру событий. Хмурые лица дядюшки, Линда и Смотрителей заражали и без того измученных людей неясной тревогой. Над вечереющим садом повисло напряжённое затишье… Негромко переговариваясь, люди разбились на группки. Кто-то устало сел прямо на траву, другие расположились на дорожках и скамейках. Тянуло гарью. К этому запаху примешивался будоражащий аромат цветущих роз.

– Чего мы ждём? – спрашивали одни, другие отмахивались: – Тише! Тише!.. – и все смотрели в полыхающее закатом небо, ожидая, что на горизонте вот-вот появится зловещая чёрная точка.

Мэрион тоже вместе со всеми до боли в глазах всматривалась в бледно-сиреневые сумерки. Какое-то непонятное движение сбоку отвлекло её. Она повернулась:

– Бабушка… Бабушка?!

Там, где только что стояла старая хозяйка Замка, стремительно росло ввысь Нечто…

***

… Он был прекрасен. Громадный, сверкающий, могучий. Звериная грация и нечеловечески мудрые глаза. Он был совершенен!

Люди, Замок, сад – всё замерло в невольном и едином порыве страха и восхищения. Словно пред ними явился забытый древний бог.

Кто-то заплакал, кто-то встал на колени, и общий стон пронёсся ветерком над головами:

– Дракон…

Монстр медленно повел великолепной изогнутой шеей, опоясанной кольцами шестигранных чешуек, и из его груди родился страшный и гулкий рык. Этот звук лавиной раскатился по окрестностям, заставив содрогнуться далёкие горы.

Гигантский хвост Дракона ожил и, взметнувшись волной, одним движением уничтожил половину деревьев сада. Следующая волна почти целиком снесла Восточную Башню Замка.

Только дядя Винки – как он был сейчас не похож на того ворчливого, одышливого обжору, каким казался в обычной жизни! – только он сумел преодолеть охватившее всех оцепенение, и с криком подскочив к гиганту, ударил его мечом по лапе.

Хальгиг разинул пасть, утыканную белоснежными зубами – каждый размером с человека – и огненный выдох уничтожил металл в руках нападавшего.

– Ух-ха-хаа-аа!.. – визгливый хохот разрезал тишину онемевшего вечера. – Убей их!.. – и в мрачнеющем небе вихрем промелькнула Зелла. – Убей!..

Дракон вздыбился ещё выше, стал еще больше…

– Бабушка… – прошептала Мэрион, не в силах отвести глаз от сверхъестественного создания.

***

…О, дитя! О, бутон надежды!

Ангел маленький, сладкий и нежный,

В глазках твоих – глубина мироздания

Жизнь ты моя, ты – моё оправдание!

Эту песенку она пела ни одному поколению. Пела тем, кто рождался, рос и старился на её глазах. Но даже когда ваше дитя превращается из пухлого и прекрасного малыша в некрасиво обрюзгшего толстяка или увядшую женщину с потухшими глазами – разве вы перестаёте их любить?.. Она встречала их первый крик и слышала самый последний вздох, видела, как они растут и расцветают, влюбляются, увядают и гаснут… Она любила их всех. Всем сердце!.. А оно у драконов – огромно!..

***

– Чего же ты медлишь??! – противный визг ведьмы больно ударил по нервам.

Подлетев к Дракону, Зелла замахала руками у него перед носом. Линд, выхватив у одного из Смотрителей жезл, разрядил его прямо в летунью. Но магический заряд не причинил ей никакого вреда.

Ведьма расхохоталась:

– Вам не справится со мной!.. Мелкие, ничтожные букашки!

Хальгиг медленно махнул передней лапой – в его сжатых когтях сверкнуло что-то крохотное – и этим предметом он стукнул ведьму по голове. От неожиданности она выпучила глаза и… мгновенно вспыхнув, прямо в воздухе сгорела дотла.

– Бабусенька плибила ведьму повалёшкой!.. – восторженно завопил Карапуз.

Весь вечер ребёнок просидел на дереве – и оттуда ему было очень хорошо видно, что Дракон сжимал в лапах серебряный черпак, коим в бытность свою в человеческом обличье, помешивал незабвенную овсянку. Бабушка и тут не смогла расстаться с любимой вещицей! (А может, она потому с ней никогда и не расставалась?..)

Опомнившиеся Смотрители наставили на Дракона оружие, но Хальгиг легонько дунул, и они кубарем покатились по траве.

Осторожно, очень осторожно, Хальгиг повернулся – все движения его огромного тела были на диво грациозны, – и пригнувшись под ветвями, вытянулся туда, где лежало безжизненное тело Орфы. Огромная рогатая голова нависла над серебристыми доспехами… Люди ахнули и затаили дыхание. Несколько минут Дракон пристально всматривался в девичье лицо – бледное, с погасшими глазами, неподвижно устремлёнными в небо. Из его тёмно-зелёных очей вдруг скатилась огромная хрустальная слеза. Тяжёлой каплей она упала прямо на стылую щёку девушки-воина и разбилась на тысячи драгоценных частей. Орфа вздрогнула… Её глаза ожили…

– Здравствуй! – слабо улыбнувшись, прошептала она одними губами.

– Прощай! – прошелестел Дракон. От звука его голоса зашумели-заволновались листья деревьев. – Я возвращаюсь…

Плавно выпрямившись, Хальгиг легко, точно невесомый, отделился от земли. Его силуэт стал прозрачным как стекло, и он был бы невидим, но закатное солнце заиграло на его броне алмазными бликами. Сияющий и ослепительный, он поднимался всё выше и выше – навстречу загорающимся бледным звёздам.