Хроники Шеридана

– В наших краях предвестниками беды служат кометы… – сказал Ла Мана. – Похоже, правда?

– Куда же делись те, что напали на Долину? – спросил Гилленхарт.

– Они исчезли,– повторил старик. – Исчезли, словно никогда и не приходили. Может, это был просто морок…Или же они нашли дорогу назад, к себе.

– Морок?.. – удивился Юстэс. – Я не слышал о таком.

– Морок, – вздохнув, пояснил старик, – есть порождение людского рассудка, замутнённого разума. Или колдовства… – и больше не стал ничего объяснять.

Потом они, не спеша, и со вкусом поужинали. Старик есть не стал, только пил воду:

– Мне ещё долго не нужна будет пища…

Над рекой и лесом зажглись ранние, самые нетерпеливые звёздочки, но далеко на западе небо ещё светлело. Над костром курился дымок, и вслед за ним улетали ввысь тихие, неторопливые слова о днях давно минувших: о славных королях, чьи кости истлели уже под высокими могильными холмами, о сгинувших в дальних походах воинах, о волшебниках и злодеях, о делах чудесных и страшных, о дивных племенах и народах, что жили под лучами Зелёного Солнца.

Только о видении, что было ему в ту ночь, когда очнулся он, не рассказал им старец: не родовые муки земли разбудили его, а голос… «Явятся двое – в белом и чёрном. И дорога лежит им в погибший город… Время повернут они вспять…» И не потому промолчал он, что голос тот принадлежал Проклятому Королю Людей, а затем, что не положено смертным судьбу свою знать наперёд.

Внимая неспешному, перемежаемому длинными паузами рассказу, уснули пришельцы, угас костёр, а седой длинноволосый человек лежал на земле, вдыхая запахи трав, и глядя в бездонную высь, думал: зачем-то ему довелось снова увидеть это небо и эти звезды? – и плакал беззвучно, поминая своих ушедших, ибо точно знал, что остался последним из рода.

***

Рыжая Рита заливалась слезами… Нет, это были даже не слёзы, это был целый водопад, горький как морская вода, и могучий, как Ниагара! Отщипнув кусочек от краешка салфетки, Рио протянула ей бумажный комочек; Рита уткнулась в него, как в полотенце, и зарыдала ещё горше.

Девочка сочувственно помалкивала.

Да и что сказать человеку, которого ты обнаружила на полу под своим письменным столом, и человек этот – размером со спичечный коробок?

– Я заглянула в холодильник… – всхлипывала Рита, – там было пусто-о-о … Совсем пусто – ни стен, ни поло-о-ок…Только голубоватое мерцание. И вдруг меня потянуло внутрь… Что-то щелкнуло – и во-о-от! – она завыла в голос: – Какой ужас! Ы-ы-ы … Неужели я такой и остану-усь?

«Вполне возможно…» – подумала Мэрион.

Рядом с лилипуткой сочувственно пыхтели Зелепусы. Сидя на книжной стопке, они грызли орехи и болтали ногами, сплёвывая кожуру. Внизу под ними образовалась уже приличная кучка мусора. Рита, изредка отнимая от зарёванных глаз салфетку, упиралась в них диким взглядом, и начинала реветь еще громче.

– Ну-ну!.. – попыталась утешить ее девочка.

– Пускай поревёт! – сказали Зелепусы. – Бес толку её сейчас успокаивать.

Мэрион вспомнила истерики, закатываемые тётей Эстер, когда её бросал очередной возлюбленный, и решила, что Рите стоит принять ванну – тёте Эстер это всегда хорошо помогало. Экспроприировав у своей единственной куклы ванночку (кукла эта до сих пор выжила лишь потому, что была подарком отца Себастьена, всем остальным приходилось туго: бритые, разрисованные и несчастные, они кончали свои дни в кладовой), Мэрион налила туда тёплой водички, добавила пенку, и предложила Рыжей Рите искупаться.

– Вдруг вам полегчает?

Вокруг ванночки соорудили ширму из книг – и Рита погрузилась в воду. Сидела она там долго: Мэрион успела сбегать на Кухню и притащить из домашней аптечки валерьянку.

– Что за гадость? – сморщилась Рита, едва не задохнувшись от резкого запаха.

Тогда Мэрион стащила у дядюшки Винки початую бутылку коньяку. Это, как оказалось потом, был очень дорогой коньяк, и дядюшка долго распинался по поводу его исчезновения, но Мэрион в том не разбиралась – она просто хотела помочь Рыжей Рите. Коньяк она добавила прямо в ванну.

Дядюшкин «эликсир» помог, но ненадолго.

Вылезя из воды, Рита, завернувшись в салфетку, обнаружила, что ей нечего надеть… Девочке показалось даже, что это обстоятельство расстроило её куда больше, нежели приключившееся с ней превращение.

– Не переживайте, я вам что-нибудь сошью! – заверила её Мэрион, которая отродясь иголки с ниткой в руках не держала.

– Представляю!.. – фыркнула Рита. – Хороша я буду в твоих нарядах!.. А моя косметика? Мои украшения? – запричитала она, спохватившись.

– Ваши безделушки никуда не денутся, – ответила девочка. – Остальное можно одолжить у мамы. А сейчас я принесу вам чего-нибудь поесть… И перестаньте же реветь в конце концов! Не то у вас появятся лишние морщины!

Упоминание о морщинах попало в точку – Рита умолкла тут же.

– Присмотрите-ка за ней! – велела Рио Зелепусам и ушла, но вскоре вернулась с подносом.

Троица набросилась на принесённое угощение.

– Ты никому не говорила обо мне?.. – с набитым ртом спросила Рита. – Не стоит рассказывать – вдруг я скоро превращусь обратно, и тогда все будут хихикать за моей спиной…

Но Рио почему-то очень сомневалась, что обратное превращение состоится в ближайшем будущем.

После еды Зелепусы скопировали воробья, сидевшего на ветке за окном, и полезли с ним драться. Они не учли, что среди листвы бездельничала целая банда его задиристых собратьев, и им пришлось туго. Свалившись с дерева, Зелепусы исчезли в траве, а воробьи ещё долго продолжали хвастаться своей победой.

– Чудные дела творятся в Датском Королевстве… – заметила Рита, лёжа на диване, устроенном ей из спичечных коробок и носовых платков.

Коньяк и события нескольких последних часов развязали ей язык и она поведала девочке немало интересного.

– Мне теперь всё равно! – вздыхала Рита, выкладывая одну служебную тайну за другой. – Вряд ли я вернусь на прежнюю работу, даже если вновь обрету нормальный вид. Хватит с меня приключений!

– А где Вы работаете?

– В отделе секретной информации Корпорации «Каролина». Мы с твоим папенькой почти что сослуживцы. Только он занимается приличным делом, не то что я…

– И чем же вы там занимаетесь? – поинтересовалась заинтригованная девочка. – Шпионите?

– Дошпионилась уже! – махнула рукой Рита, и потянулась в поисках соломинки, через которую цедила дядюшкин коньяк прямо из бутылки. – Попомни моё слово, детка: Корпорация ещё устроит вам какую-нибудь гадость!.. Непременно устроит!

– Почему?.. – неприятно удивилась Мэрион.

– Очень уж они интересуются вашим Замком! – пояснила заплетающимся языком бывшая шпионка. – Они не раз подсылали к твоему отцу подставных людей, предлагая продать Замок, но твоя бабка упёрлась – и ни в какую!

– Чем же им так нравится наш Замок?

– Они считают, что отсюда напрямую можно попасть в другие миры! – понизив голос, многозначительно сказала Рита. – А это тебе не отель какой-нибудь или там казино! Тут такие деньжищи сделать можно!.. В местных лесах тоже порой возникают переходные порталы – их еще называют Провалами или Дырами, – но они очень неустойчивы во времени и пространстве…

– Есть ведь и другие странные места! – напомнила Рио.

– Они слишком аномальны… Зачастую их посещение связано с риском для здоровья или рассудка человека, поскольку практически все они созданы отклонениями в геомагнитном поле Земли или вредными излучениями… А если такая зона вдруг является искривлением пространства или времени – дороги назад нет! Какие тогда путешествия?.. Долина – совсем другое дело. Она вся – целиком! – привнесена извне, словно кто-то взял и перенёс сюда кусочек чужого мира.

– Ничего себе! – ахнула Рио.

– А вот так! – с видом знатока заявила Рита. – Ты когда-нибудь задумывалась, в какой стране ты живёшь? – девочка пожала плечами. – То-то и оно!.. – торжествующе воскликнула Рыжая. – Все твердят: «Зелёная Чаша, Зелёная Чаша!» А где это на карте? … Страна Нигде! Англичане считают, что – во Франции, американцы полагают, что в Шотландии, австралийцы думают – в Новой Зеландии, французы кивают на Швейцарию, те, в свою очередь, – на немцев, немцы – на англичан… Замкнутый круг!.. А знаешь ли ты, – продолжала она, – что не всякий сюда может попасть?.. Да, в Зеленую Чашу приезжает масса народу! Но спроси их, как они попали сюда? Тебе, разумеется, начнут рассказывать, как добирались поездами и самолетами, но как бы они удивились, узнав, что всё это не так!.. Те же, кто ехал сюда, да не попал, попросту оказываются в каком-нибудь другом – нормальном! – месте, и не помнят, что собирались побывать здесь… По той же причине и выбраться отсюда можно только через Главные Ворота! Это единственный выход, за которым начинается нормальный мир… И Смотрители у Ворот – вовсе не таможенники! Это специальное подразделение, следящее, чтобы отсюда не проникло к нам ничего лишнего!

– Что, например? – переспросила Рио, слушавшая её монолог с горящими глазами.

– Ой, девочка моя! – взвизгнула, польщённая таким вниманием, рассказчица, ей никогда ещё не доводилось так откровенничать. – Да что ты!.. Все эти сказочки про гномов, фей, вампиров и прочих гоблинов – ещё цветочки! Людям пришлось изрядно потрудиться, чтобы оставить этот мир за собой!.. Вспомни одних только Олимпийцев – думаешь, они просто сидели себе на высокой горе и дули вино?.. Дудки! То была самая настоящая интервенция Извне!.. А легенды Междуречья?.. А индийская Махабхарата? И сколько мы ещё всего забыли или не знаем!!

– Макс Линд – тоже из вашего отдела? – словно бы невзначай поинтересовалась Мэрион.

– Макс Линд… – пробормотала, припоминая, Рита. – Нет, – решительно отказалась она, – я такого не знаю… Если только это не псевдоним. Хотя имя кажется мне знакомым.

– Это – известный журналист и путешественник. Помните, он был у нас в гостях? – подсказала Рио.

– Помню, – сощурилась Рита. – Как же! Оч-чень интересный мужчина! – добавила она игриво. – Но к Корпорации он не имеет никакого отношения, это уж точно.

– И всё-таки, – вздохнула Мэрион, – чего им так дался наш Замок? Может, в нем и нет никаких порталов?

– Лостхед – кнопка, пригвоздившая Долину к нашему миру. На нём всё и держится, – зевая, пояснила Рита. – Не будет Замка – исчезнет и Долина. Ну, как-то так…

– Куда исчезнет? – поразилась Мэрион, и без того ошеломлённая тем, что узнала за последние полчаса.

Но ответом ей был тоненький храп – дядюшкин коньяк сделал свое дело.

***

…В пути Коротышку поджидало немало всякого разного. Так, один раз набрёл он на тихое лесное озерцо – тёмно-зеленую поверхность стоячего зеркала, заросшую ряской, украшали красивые розовые цветы, схожие с лилиями. Утомленный дальней дорогой, путник решил устроить привал. Но то ли вода в том озерке была зачарованной, то ли слишком сладко пахли те цветы, а может, серебристый мох по его берегам был слишком мягок? – но уснул наш скиталец сном долгим, непробудным…

Спустя дней пять к дурному озеру вышли двое лесных жителей. Какой уж они были породы, какого роду-племени – сам чёрт не разберёт, ибо множество самых разных существ населяли эти Леса. А только были они невелики росточком, мохнаты, толстопузы, толстопяты и шепелявы.

– Глянь, Сёптя! – сказал один, едва не споткнувшись о лежащего Коротышку, волосы которого уже переплелись с молодою травой. – Селовек!

– Поди, дохлый узе! – ворчливо отозвался его приятель.

– Не-е! – пошевелив носом-картофелиной, обрадовался первый. – Зивой!

Соорудив из ветвей подобие носилок, сердобольные лесовики уложили на них спящего, и потащили его в лесные дебри – прочь от гнилого места.

– А заль, Больса, что он зивой ишшо. Так бы съели – и все дела! – ворчал тот, которого звали Сёптей.

– Тебе позрать лись бы! – скривился Больса. – Мы селовека спасли! Се-ло-ве-ка! Ясно?!

– Чаво уз тут не ясно!

– Вот и ладуйся! Я узе ладуюсь! – и заорал хриплым голосом дикую песню собственного сочинения.

Приятель подумал – и стал подпевать. Выводя на два голоса немыслимые для человеческого уха рулады, они бойко топали в чащу леса. Дорогу эти ребята не выбирали, пёрли напролом, а потому голова лежащего нещадно подпрыгивала на буграх и камнях. К счастью для него, носилки оказались коротковаты, – и в очередной раз зацепившись руками за кусты, Коротышка остался лежать на земле. Спасители не сразу заметили пропажу.

– Слусай, казись, мы ему баску лазбили! – озадачился Сёптя, когда они по собственным следам вернулись обратно.

– Не-е! – отмахнулся беспечный Больса. – Оно так и было!

– Не было! – заупрямился приятель, и поскрёб пухлым мохнатым пальцем кровоточащий затылок Коротышки.

– Было-было! – заверил Больса, но на всякий случай теперь они перевернули свою поклажу лицом вниз.

Надо ли говорить, во что превратилась физиономия несчастного Коротышки, когда они, наконец, добрались до своего жилища?..

– Ёу-ёу-ёу!.. – испугались лесовики, стряхнув человека с носилок. – Это кто?

Но, принюхавшись, успокоились:

– Да это зе наш селовесек! И чаво это с ним приклюсилось?.. Видать, колдовство, не иначе!– сказал Больса.

– Колдовство! – подтвердил Сёптя. – Чисто сглазил кто! – и рассердился: – Какая зе гадина такое устроила, а?..

«Селовесек» тем временем пришёл в себя – то ли от боли, то ли от их воплей, – и приподнял голову, озираясь.

– Сяс мы тебя, лодимый, в полядок пливедем! Пливедё-ом!.. – пообещал Больса.

– Поплавим! – поддакнул Сёптя.

Эти два мохнатика выглядели презабавно, да и ростом были едва ли не вполовину меньше его, потому Коротышка решил не сопротивляться. Один из лесовиков скрылся в пещерке, устроенной меж корней огромного толстого дерева, и вскоре вернулся, неся деревянный ковшик и огромный нож. Не успел Коротышка опомниться, как один из спасителей захватил его голову короткими, но сильными лапами, а второй, разжав ножом зубы, опрокинул ему в рот содержимое ковша.

Невообразимая горечь обожгла его горло!

С выпученными глазами, задыхаясь, он вскочил и забегал по поляне как угорелый, налетая на пни и деревья: воздуха, воздуха!.. Ради всех святых – воздуха!

– Эк его лазоблало! – благодушно заулыбался Больса, наблюдая, как он носится.

– Я же говолил, поплавим!.. – радовался Сёптя.

– Ну… благодетели!.. – выдохнул, наконец, Коротышка, обретя возможность дышать и говорить. Из его покрасневших глаз градом катились слезы.

Но на толстых мордах «благодетелей» светилась такая искренняя уверенность, что они сделали всё как надо, что он только махнул рукой. Не драться же с ними, в самом-то деле?

А покормили его потом на славу.

Он прожил в их пещерке несколько дней. Лесовички лечили его синяки и ссадины, прикладывая к разбитому лицу и затылку что-то вроде свежей глины. Ему стало лучше.

По вечерам к пещере собиралась всякая лесная мелочь – поболтать, посплетничать, попить пива. Кое-кто из соседей Коротышке не очень понравился, но он промолчал, решив, что это не его ума дело.

– Всё равно ведь не останусь здесь долго! – сказал он сам себе.

И как в воду глядел…

Однажды вечером на свет костра из лесной чащи вылетело несколько всадников.

– Берегись!.. – пискнул кто-то и, побросав кружки, лесные жители мигом брызнули по кустам.

Коротышка замешкался, и чужие сильные руки мгновенно втащили его за шиворот на седло, скрутили, заткнули кляпом рот, – и замелькали мимо тёмные силуэты деревьев, застучали по земле копыта, и растворилась в ночной мгле почти уж ставшая родной поляна.

Вольфорраны, захватившие его, были уверены, что в руки им попался тьетль. Обросший редкой и неряшливой бородкой, Коротышка, сам того не зная, и впрямь сильно смахивал на этих карликов. Он не знал толком, что это за существа, но на всякий случай, спорить не стал: мало ли как волчьеголовые относятся к людям?

Сначала с ним обращались неплохо, но потом ему пришлось несладко: накинув пленнику на голову кожаный мешок, они начинали его щекотать до изнеможения – смех тьетлей был очень дорогим товаром в мире Зеленого Солнца. Да только он ведь был самозванцем! – и вольфорраны вскоре заподозрили неладное.

– Смеяться ты не умеешь, так какой с тебя толк? – без обиняков заявил ему вожак стаи, куда волей случая попал Коротышка.

– Зато я хорошо дерусь! – сжав кулаки, с вызовом отвечал Коротышка.

– Да ну?! – расхохотался вожак, запрокинув зубастую пасть. – Эй, Сауг! – окликнул он проходившего мимо товарища. – Вот эта вонючка сказала, что запросто пересчитает тебе все зубы!

Мрачный гигант по имени Сауг, видимо, был из тех, кого «завести» – раз плюнуть… Ни говоря ни слова, он развернулся и пошел на мнимого обидчика. Вокруг мгновенно собралась вся стая. Ах, как это напомнило Коротышке былые развлечения на корабле!.. Земля чужая, но обычаи те же.

Пудовый волосатый кулак просвистел мимо – Коротышка успел увернуться. Былая сноровка сослужила ему хорошую службу – и, высоко подпрыгнув, он обрушился всем своим весом на мощный волчий загривок. Сауг зашатался – и рухнул… Больше он не поднялся – маленький противник сломал ему хребет. Стая недовольно заворчала.

– А ты и впрямь мастак драться! – оскалил зубы вожак. – Тихо, вы!.. – и замахнулся плетью на тех, кто слишком близко подобрался к малышу. – Оставайся с нами, – предложил он Коротышке. – Можешь взять себе лошадь Сауга.

Кое-кто попробовал было возразить против такого расклада, но вожак прорычал:

– Это – его добыча! – и охотников поспорить больше не нашлось.

В стае Коротышка продержался недолго. Вольфорраны приняли его, ибо слово вожака – закон. Но уж слишком не похож он был на остальных, и оттого ему приходилось всё время подтверждать своё право быть среди них. В мире людей ему тоже постоянно приходилось бороться за место под солнцем, за кусок хлеба, и стая волчьеголовых в этом смысле мало чем отличалась от пиратской вольницы. Они, правда, не занимались грабежами в открытую, но крестьяне в деревнях, куда они нагло напрашивались на постой, не осмеливались требовать с них денег за выпитое и съеденное, особенно, если поблизости не было королевской дружины. Тем не менее, Коротышка чувствовал себя белой вороной, и потому сбежал, как только выпал подходящий случай.

Продав коня, – в седле он чувствовал себя неважно, поскольку наездник из него был никудышный, – наш герой отправился дальше. Куда? Зачем?.. А Бог его знает! В поисках лучшей доли, наверное, хотя и сам не ведал, сколько и чего ему причитается… Надеялся только, что дорога его дней окажется длинной, – но сказал бы кто ему тогда, насколько долгой она будет!

Деньги вскорости вышли, работать в поле он не хотел, ремеслу, кроме морского, был не обучен – и пустой желудок вновь привел его к реке. У воды всегда худо-бедно прожить можно.

Поразмыслив, Коротышка решил спуститься вниз по течению, и где-нибудь на морском берегу наняться на корабль. Смастерив плот, он отправился в путь – в сторону, откуда началось его странствие по чужой земле.

Однажды на край его утлого суденышка взобралась русалка. Её длинные зеленоватые волосы венчала речная трава, по нагой груди сбегали бриллиантовые капельки воды. И вся она была такая…

Словом, Коротышка схватил самодельное весло и что было сил погрёб к берегу, приговаривая:

– Подожди, красавица, подожди!..

Над речной гладью резвились мотыльки: малюсенькие человечки с цветными крылышками. Коротышка успел уже привыкнуть к ним, но название маленького народца не давалось его грубому уху. Русалка, кокетливо поглядывая на кавалера, поймала одного из мотыльков, и, глупо улыбаясь, оборвала ему крылышки – точно на ромашке гадала: любит, не любит… Враз обострившимся зрением Коротышка увидел как выгнулось от боли крошечное тельце, как раскрылся в беззвучном крике крохотный ротик, а русалка, продолжая улыбаться, выбросила искалеченного мотылька в воду – за ненадобностью. Под водой мелькнула рыбина – и несчастный исчез в пучине.

– Ах ты, пакостница!.. – и он с размаху звучно хлопнул её веслом по чешуйчатому заду.

Русалка проворно соскользнула в воду и тотчас скрылась в глубине – только хвостом махнула на прощанье.

– Негодница какая! – продолжал злиться Коротышка, но впереди вдруг забурлило, и из зелёных вод медленно поднялась копна зеленых водорослей.

Это была огромная немолодая русалка.

Облокотившись на край плота, она молча уставилась на него выцветшими припухшими глазищами. Взгляд этот не обещал ничего хорошего.

– Э-э… мамаша… – забормотал Коротышка, неприятно поражённый мощью её мускулистых плеч. – Ежели я вашу дочку – или кто она вам там – ненароком обидел, так простите великодушно!

Русалка цвикнула зубом, точно не слыша его слов, желтоватым ногтем поковырялась меж зубов, посмотрела на свой ноготь, сполоснула палец в воде. Плот заходил ходуном.

– Поосторожней!.. – возмутился он, едва не слетев в воду.

Чудище не ответило. Еще раз смерив его презрительным взглядом, оно с неожиданным изяществом нырнуло – на солнце сверкнул крутой рыбий бок – и не успел он перевести дух, как из глубин поднялся, закрывая собою небо, гигантский блестящий хвост.

Ужасной силы удар разнес плот в мелкую щепу, чьи-то скользкие руки потянули его под воду и, захлебываясь, он успел увидеть как со дна стремительно несется навстречу ему огромная чёрная тень…

***

Улучив подходящий момент, Мэрион поведала старшей сестре всё, что ей удалось узнать за последние несколько дней.

– То, что рассказала Рыжая Рита, вполне похоже на правду, – сказала, выслушав сестрёнку, Зануда. – Кстати, а где она сама?

– Ну-у… – промямлила застигнутая врасплох Рио, – ей пока не очень хочется с кем-либо встречаться. Она, понимаешь ли, плоховато выглядит…

Старшая окинула ее подозрительным взглядом.

– Рита не велела говорить! – отрезала младшая и, видя, что глаза сестры сделались ещё более недоверчивыми, торопливо заявила: – Честное слово, я здесь ни при чем! Она сама влипла!

Отговорки не помогли, и Мэрион пришлось показать сестре спящую лилипутку.

– Кошмар!.. – только и смогла вымолвить Зануда, когда они на цыпочках вышли из комнаты, где в новой кукольной кроватке посапывала Рыжая Рита.

– Смотри, не проболтайся, что я тебе её показала! – предупредила Рио. – Ей очень уж не хочется, чтоб на нее глазели, словно в цирке!

На улице шёл дождь, и по такому случаю в Замке было полно народу.

– Поедем куда-нибудь? – предложила Зануда. – Что-то у меня совсем настроение испортилось. Да здесь и не поговоришь толком – кругом чужие уши.

«Ха! – подумала Рио, – ты ещё не всё знаешь!»

Сестры взяли экипаж и долго катались по городу.

Блестящие витрины, мокрая мостовая, влажная сочная зелень, пёстрые зонтики уличных кафе, люди за столиками, целующиеся парочки, – и тихий-тихий шёпот летнего дождя… Звуки стали глуше, потемнело небо. Опустели аллеи. Спрятались в арках уличные музыканты… Жизнь города переместилась в кафе, бары, магазины и многочисленные пивные подвальчики, лишь на гранитных ступенях набережной по-прежнему было полно гуляющих. Они отпустили карету, и устроились за столом пиццерии, чьи окна, увитые плющом, выходили прямо на реку.

– Рыжая Рита хотя бы не опасна, – продолжая прерванный разговор, сказала Зануда, – но эти парни? Что им нужно?

– Они пляшут под дудку Макса Линда, я ведь тебе рассказывала! А он не так прост, как кажется!

«Я знаю, – подумала старшая сестра. – И знаю это лучше, чем кто-либо…»

– У меня есть классная идея! – продолжала Мэрион, переходя на шепот. – Мы подсунем им липовое привидение – и посмотрим тогда, как они запоют!

– Где же ты возьмешь привидение? – продолжая думать о своём, спросила Зануда. – Сама что ли нарядишься в простыню? Да не купятся они на такую дешёвку!

– Не беспокойся! – с оттенком легкого превосходства отозвалась младшенькая, откусывая огромный кусок пиццы. – Я им такое шоу устрою! – и её жующую физиономию осветила довольная улыбочка.

– Не сомневаюсь… Надеюсь, Замок останется цел?..

К осуществлению своего коварнейшего плана Рио приступила незамедлительно, как только они вернулись домой. Посвящать Зануду в детали она не стала – для этого требовались другие помощники.

Зелепусов долго уговаривать не пришлось.

– Ты только покажи нам настоящее привидение, а уж мы его передразним в два счета! – заверили они.

Мэрион растерялась:

– Здрасьте! Если бы у меня был всамделишный призрак, стала бы я с вами связываться?

Но решение пришло само собой, и в ход пошли лучшие бабушкины льняные простыни.

Увидев переодетую хозяйку, Хендря заскулил, а потом бешено залаял.

– Походи-ка по комнате, – велели Зелепусы, – нам нужно войти в образ!

Маленькая шкода с удовольствием исполнила их просьбу.

Когда разбуженная шумом Рыжая Рита оторвала тяжёлую голову от подушки, глазам её предстало занятное действо: по кроватям, столам и стульям носилось нечто, укутанное в белое, за ним с истошным лаем скакал взъерошенный пес, а на люстре, видимо, опасаясь быть растоптанными, сидели Зелепусы, и подобно режиссеру на съёмочной площадке, подавали оттуда полезные советы.