Меч, подобный распятью

– Все в порядке, – шепнул Бану Артур, – нас приняли за своих.

Он прошел в зал, таща за собой приятеля.

– Ты с ума сошел! Куда ты меня тянешь? – шипел Бан.

– Не привлекай внимания, дружище, – сквозь зубы процедил Бэртон, – если мы сразу уйдем, это вызовет подозрение. Садись и сиди тихо, – и Артур бросил золотую монетку к ногам танцовщицы Востока.

Девушка приковывала всеобщее внимание. В простых и плавных движениях ее тела было так много смысла, что об этом можно было бы написать отдельную книгу. Она танцевала под незатейливую мелодию, плавно покачивая бедрами и красиво подчеркивая движениями нежную кожу обнаженного живота. Лицо девушки скрывал платок, виднелись лишь ее большие блестящие глаза, поведенные поволокой и сверкающие будто агаты. В них словно застыли миражи восточных пустынь, наполняя душу поэзией тысячи и одной ночи.

Артур смотрел на девушку, как смотрят иногда на огонь свечи, мерцающий в полумраке. Взгляд рыцаря остановился, а мысли, казалось, погрузились в ее танец, уносясь прочь от действительности, опасностей и войны.

Однообразная мелодия, похоже, была бесконечной. Старик-музыкант перебирал струны, закрыв глаза, и все тонуло в дыму и звучании лютни. Запястья и щиколотки танцовщицы украшали серебряные браслеты с колокольчиками, нежно звенящими с каждым ее движением. Она вскидывала ноги и выгибала стан, отдаваясь музыке, словно возлюбленному…

– Бэртон, – настойчивым шепотом сказал Бан, – надо уходить отсюда.

– Нет, не сейчас, – ответил Артур, – сколько живу, еще не видел женщины красивей ее.

– Ты спятил? Нас тут могут убить! – воскликнул Бан.

– Ну и что? – пожал плечами Артур. – Я привык рисковать…

Меж тем темп мелодии увеличивался. Музыка становилась быстрей, и в движениях танцовщицы появилось больше огня и страсти. Она виделась то цветком, то чудесной птицей, прилетевшей из райского сада. А может, она представлялась им гурией, одной из тех, что пророк Мухаммед обещал правоверным. Девушка заворожила всех… Опьяненные гашишем сарацины, Артур Бэртон и Бан смотрели на нее, захваченные энергией и чувственностью танца.

В этот момент появился Дик. Тихо хлопнула входная дверь. И Артур, машинально обернувшись на звук, увидел Ричарда Корнелия, щурящегося от бьющего в глаза света и пытающегося сообразить, что ему теперь делать.

Ричард не заметил в зале своих друзей, чувствовал, что он сильно влип, и понимал, что надо срочно что-то придумать.

Один из сарацин обратился к Дику. Ричард не знал их языка и не ответил. Он колебался: бежать или драться? Мусульманин повторил вопрос. Дик решил драться. Артур понял, что нужно действовать.

– Он немой! – по-арабски громко крикнул Бэртон, привстав, чтобы Ричард его увидел. – Слышишь, немой, тебе говорю – это наш друг.

Сарацин с сомнением оглядел Дика.

– Ну чего ты смотришь? – возмутился Бэртон. – Сказано же, наш немой друг.

Слова Бэртона устроили сарацина. Ричарда оставили в покое. Он облегченно перевел дух и присоединился к друзьям, обратив взор к девушке, уже очаровавшей и его сердце.

– Мы освободили семью Гарольда, – шепотом проговорил Дик, – он повел их в лагерь, а я вернулся за вами.

– Хорошо, – сказал Артур.

– Вы неплохо проводите время, – усмехнулся Дик, указав на красавицу.

Бэртон не ответил.

Сарацины не обращали внимания на крестоносцев, не узнав в них врагов своей веры, но девушка, случайно задержав на них взгляд, вздрогнула, сразу поняв, что перед ней христиане. Она пристально посмотрела на рыцарей, остановив взор на Бэртоне и Дике. Ричард подмигнул ей, но красавица отвела глаза. Больше она не взглянула на крестоносцев, но почему-то не выдала их.

Как и Бэртон, Ричард смотрел на женщину. Прекрасное тело прикрывал полупрозрачный шелк, показывающий ее красоту, но оставляющий загадки, будоражащие воображение. Танцовщица нравилась Дику. Ее глаза влекли рыцаря, он пытался вновь встретиться с нею взглядом, однако девушка отводила взор. Она выгибала в танце изящную талию и, вскидывая руки к голове, плавно поводила бедрами, едва прикрытыми легкой тканью. Нежная как бархат кожа танцовщицы, освещенная тусклым светом масляных ламп, манила Ричарда, вызывая желание прикоснуться к ней. Монотонная мелодия то убыстрялась, то затихала, и вместе с нею менялись движения девушки. В зависимости от музыки ее танец наполнялся то страстью, то нежностью, но постоянно оставался рассказом о любви.

Забыв об опасности, друзья наслаждались захватывающим зрелищем. Вдруг один из мусульман встал и, шатаясь, подошел к девушке. Она продолжила танцевать, не взглянув на него. Взмахом руки сарацин остановил музыку. В зале недовольно зашумели. Не обращая на возмущенный ропот внимания, сарацин что-то сказал красавице, она засмеялась и слегка отстранилась от него, но он вновь приблизился к ней, продолжая настаивать.

– Что он говорит, Артур? – спросил Дик.

– Он хочет, чтобы она танцевала обнаженной, – объяснил Бэртон, – а девушка отказывается, но это и так понятно…

Сарацин все больше горячился, его же товарищи просили его сесть на место и не портить всем отдых, но, опьяненный гашишем и красотой девушки, он не отставал от нее. Танцовщица оттолкнула его и что-то резко сказала. Взбешенный, сарацин схватил ее за руку и, притянув к себе, попытался силой сорвать с нее одежду. Девушка вскрикнула.

– Я не могу не вмешаться, – сказал друзьям Дик, резко поднявшись.

– Стой, Дик! – попытался усадить его Бан.

Но Ричард не слушал. Смяв сарацина, держащего танцовщицу, он разжал ему руки и бросил его на пол. В зале раздались возгласы одобрения и недовольства. Видимо, мнения мусульман разделились. Бан сильно волновался.

– Не нервничай, Бан, – проговорил Бэртон, – этот парень испортил всем вечер, и если Дик разобьет ему рожу, никто здесь, я думаю, не будет против…

Сарацин тяжело повалился на пол, и девушка испуганно замерла перед крестоносцем. Танцовщица растерялась, не зная, чего ждать от Дика. Они стояли друг перед другом, и ей было страшно. В это мгновение их взгляды встретились. Трудно сказать, что произошло тогда между ними, но с этого момента девушка уже точно знала, что не выдаст их.

В это время Артур Бэртон, поднявшись со своего места, говорил с сарацинами. Вопреки его предсказанию, не все присутствующие поддержали Дика, но у него нашлись и сторонники. Бэртон как искусный дипломат говорил тонко и умно, затягивая время и пытаясь свести на нет это, в сущности, банальное происшествие. Он почти достиг цели, мусульмане постепенно успокаивались, и Бэртон даже сумел повернуть инцидент в свою пользу… Но все испортил случай.

Сарацин, затеявший ссору, пришел в себя и решил отомстить. Схватив тяжелый подсвечник, он размахнулся и бросил его прямо в голову Бэртону. Артур стоял вполоборота к нему и не заметил опасности. Но Дик, к счастью, увидевший это, успел вовремя предупредить его.

– Бэртон, пригнись! – крикнул он.

У Артура была мгновенная реакция, и это спасло ему жизнь, но одновременно он осознал, что все кончено и они попались.

– Немой заговорил! – крикнул кто-то.

– Да еще и по-христиански! – добавил другой.

Стоящий возле Бэртона сарацин разорвал ему ворот рубашки и сдернул с шеи нательный крест.

– Христиане!!! – закричал он.

– Истинно так, сын мой! – сказал Артур, резко и неожиданно ударив его кинжалом в живот. Кашляя кровью, сарацин осел на пол. Вырвав из его рук крест, Бэртон толкнул в плечо Бана и кликнул Ричарда. Надо было пробиваться к выходу.

Но мусульмане опередили их. Заперев дверь, они отрезали крестоносцам пути к спасению. Началась беспорядочная свалка. Вокруг засверкала острая сталь. Артур и Бан, став спина к спине, рубили наседающих сарацин. Девушка спряталась за Диком. Христиане дрались отчаянно, понимая, что им не одолеть так много врагов и шансов на спасение у них нет. Оставалось лишь умереть с честью и заслужить себе место в раю. Жаль, что Бэртон не верил в рай…

Артур и Бан, ломая и круша в пылу боя мебель, пробивались на помощь сражавшемуся в одиночестве Дику. Бан был ранен.

Ричард со странным задорным и агрессивным отчаянием бил мечом почти не глядя и читал про себя молитву. Вдруг он почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Обернувшись, рыцарь увидел сарацинскую танцовщицу. Девушка знаками велела ему следовать за ней, она знала еще один выход отсюда.

Бэртон, поддерживая раненого Бана, наконец добрался до Ричарда. По щеке Артура тонкой струйкой стекала кровь.

– Она может помочь, – сказал Дик, указав на танцовщицу.

Бэртон молча кивнул, продолжая рубиться. Вчетвером под натиском мусульман крестоносцы отступали к дальнему углу, куда показывала девушка. Она старалась держаться возле Ричарда, потому что боялась Бэртона, а Бан ей не нравился. Возле стены, завешенной тканью, они остановились.

– Сюда, – жестом показала девушка, приподняв край полотна.

За занавесом был черный ход. Дик ногой вышиб дверь, и крестоносцы выбежали на улицу. Танцовщица неожиданно исчезла. Вроде бы она вышла вместе с ними, но непостижимым образом пропала неизвестно куда.

– Где девушка? – воскликнул Дик.

– Нет времени разбираться, – на ходу крикнул Бэртон, – не переживай за нее – девчонка знает, где спрятаться, кроме того она здесь своя, а вот нам троим точно отрежут головы!

Надо было спасаться. Артур и Дик, поддерживая раненого Бана, бежали по улицам Акры, а сарацины гнались за ними. Мусульмане трубили тревогу, крича, что крестоносцы в городе. Рыцарям повезло, что все сарацины, бывшие вместе с ними в притоне, были одурманены гашишем и не могли очень быстро бежать, прочие же защитники Акры еще не разобрались, в чем дело. Только этим да еще заступничеством Пресвятой Богородицы и можно объяснить то, что они каким-то чудом все-таки добрались до стен и, вскарабкавшись по своим веревкам, вырвались на свободу.

Акра гудела, как потревоженный улей. Но крестоносцы уже были далеко, скрываясь в сумерках, они добрались до христианского лагеря. Здесь друзей встретил Гарольд. Он с чувством поблагодарил их за спасение его семьи.

– А ты все не верил, что Бог существует… – весело сказал Бэртону Дик.

Спустя несколько дней Гарольд погиб в сражении.

– Ну вот и гадай теперь, Ричард, есть ли Бог… – грустно сказал Артур Бэртон.

IV. Ричард и Фатима

Бан был ранен не тяжело. Уже через неделю он встал на ноги. Вылазка в Акру прославила друзей, снискав им славу отчаянных храбрецов и героев. Особенно много внимания досталось из-за ранения Бану, и, честно говоря, ему это порядком льстило. Когда поблизости были дамы или просто доступные женщины, он сразу вживался в образ победителя сарацин и смотрелся очень искренне, разве что Артур мог сказать ему: «Бан, дружище, ты опять хромаешь не на ту ногу». Семью Гарольда Бэртон отправил на корабле в Европу.

Жизнь странствующих рыцарей, ставшая уже обычной для компании Ричарда, полная опасностей и приключений, текла своим чередом. Осада Птолемаиды продолжалась, истощая силы крестоносцев и мусульман. Дик часто вспоминал Аделину, но иногда его мысли стали обращаться к черноволосой красавице, танцевавшей перед ним в Акре.

Время проходило быстро. Однажды друзья сидели, распивая дрянную брагу. Даже у лорда Джефферсона не имелось хороших напитков, тем более их не было у простых крестоносцев, поэтому рыцарям приходилось довольствоваться тем, что получалось достать. Кристофер Джефферсон тоже присоединился к ним. Он пил, но морщился.

– Хорошо бы сейчас отведать греческого вина из Византии, – мечтательно сказал он.

– Неплохо бы, – согласился с ним Бэртон.

– А мне и брага пойдет, – смеясь сказал Джек. Они вновь наполнили стаканы.

– А ведь по пустыням идут караваны, груженные всем на свете… – задумчиво продолжал Джефферсон, не слушая Джека.

– Это ты к чему, Кристофер? – заинтересовался Дик, отпивая еще глоток.

– К тому, – ответил тот, – что нечего сидеть и рассуждать о византийском вине, когда здесь на Востоке ничего не стоит добыть и его и все остальное.

Друзья прислушались. То ли Джефферсону ударила в голову выпивка, то ли лорда и тамплиера потянуло на приключения. Как будто во сне, он продолжал:

– Словно миражи, идут через пустыню караваны груженных золотом и самоцветами верблюдов и табуны арабских коней, они везут в Азию дорогие ювелирные украшения, константинопольское вино и прекрасных наложниц, а возвращаясь, привозят из Китая фарфор и шелк… – Джефферсон словно и вправду видел всю эту роскошь, и прекрасных проданных в рабство дев с большими печальными глазами, и гордых арабских скакунов, и караваны, бредущие по пескам. Он говорил что-то еще, но Бэртона всегда интересовала суть.

– Короче, – сказал он, – ты что, предлагаешь ограбить караван?

– Да, – сказал Кристофер и замолчал, ожидая реакции друзей.

В те времена и в том регионе, где они находились, в предложении Джефферсона не было ничего необычного. Взаимные грабежи сопровождали все крестовые походы и составляли одну из основных целей воюющих сторон. Крестоносцы грабили мусульманские караваны и крепости, сарацины разоряли Византийскую империю и города христиан, здесь наживались несметные богатства, но нередко искатели приключений платили за это жизнью.

– К северо-востоку отсюда идет караван, – сказал Джефферсон, – он недостаточно сильно охраняется, и нам не составит труда захватить его, зато добыча может быть существенной.

Ричарда волновали вопросы чести. Он колебался.

– Но не постыдно ли нам, благородным рыцарям, пускаться на такое дело, когда наши мечи должны служить освобождению Палестины? – усомнился Дик.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Крестовые походы – одна из наиболее ярких страниц в истории. Так называется эпоха, продолжавшаяся почти два столетия (1095–1291 годы). Крестовые походы стали одними из важнейших событий Высокого Средневековья. Это были восемь военных кампаний, проводившихся европейскими феодалами в основном на территории Ближнего Востока, но затронувших также Северную Африку и Кипр. Целью Крестовых походов являлось освобождение от мусульманского владычества Иерусалима и других мест, связанных с жизнью Иисуса Христа (Святой земли) и поэтому священных для христиан. На протяжении длительного противостояния успех сопутствовал то крестоносцам, то их противникам. Крестовые походы были начаты Клермонским собором, на котором было принято решение об освобождении Палестины, и закончились взятием мусульманами города-крепости Акры – последнего на тот момент оплота крестоносцев в Святой земле. Эпоха оставила значимый след в истории, а также послужила темой и источником вдохновения в литературе и искусстве последующих веков (здесь и далее – прим. авт.).

2

Готфрид Бульонский, герцог Лотарингский – средневековый герой, военный и политический деятель, возглавивший Первый крестовый поход и освободивший в 1099 году Иерусалим. Первый правитель Иерусалимского королевства.

3

Саладин – мусульманский полководец, султан Сирии и Египта, отвоевавший в 1187 году Иерусалим у христиан.

4

Ричард I Плантагенет – король Англии, Фридрих Барбаросса – германский император. Это предводители Третьего крестового похода, в котором также участвовал французский король Филипп Август.

5

Петр Пустынник – монах, блестящий оратор, своими проповедями о бедственном положении Палестины начавший эпоху Крестовых походов и ставший на короткое время одним из лидеров Первого крестового похода.