Сага о каджитах: Скрытая угроза

– Колдуны ставят эксперименты на живых? – каджит недоуменно приподнял бровь.

– Скорее, они убивают свою цель самыми разными способами, а потом делают из них трэллов. Это заколдованные мертвецы, что подчиняются воле своего хозяина.

– Слышал я, что в глубоких склепах и тёмных гробницах Скайрима бродят мертвецы, лишённые души. Они убивают всех, кто вступит в их царство смерти. – Ахаз’ир присел на камень, отдыхая.

– Кто-то угождает в самые тёмные норы этой провинции и смерть забирает их жизни, перед этим смотря на обречённых своими синими, горящими бесцветным свечением глазами, лишёнными души. Но это драугры. Это древняя магия, куда более могущественная, чем обычные манипуляции некромантов над мёртвыми телами, – сказал Маркиз. – Не хотел бы я после своей смерти бродить по этой земле и супротив своего желания вылизывать одно место своему хозяину-кукловоду. – Маркиз поднял свой меч. – Ладно, продолжим.

Тхингалл и Нисаба сильно увлеклись своей тренировкой. Пара сразу же вступила в открытый бой. Каджитка ловко двигалась, меняя своё положение. Тхингаллу было не легко попасть по ней. Нисаба старалась заманить каджита в свой стиль и быстро расправиться с ним, но Тхингалл не был таким навязчивым. Каджит стойко сохранял свои позиции в этой славной битве, пусть и тренировочной. В итоге, каджит мастерски остановил летящий сверху на него клинок, жёстко схватив каджитку за предплечье и посмотрев ей в глаза.

– Ты не плохо двигаешься. Трудно попасть в тебя. Но ты предсказуема в своих движениях, – улыбнулся каджит.

Нисаба смотрела на него, заглядывая ему в его оранжевые глаза.

– Когда это ты успел стать моим учителем? – спросила она, сопровождая слова горячим дыханием, после чего нанесла каджиту лёгкий удар коленом живот. Тхингалл, чуть согнувшись, отстранился, вытягивая свой меч остриём вперёд. Он слегка прищурился, посмотрев на высмеявшую его каджитку. Нисаба, крутанув своим лезвием, сделала выпад и ударила мечом по боковой траектории. Каджит выставил стойкий блок и вот они снова сомкнулись лицом к лицу, смотря друг на друга горящими глазами.

– На сегодня всё, – послышался голос Маркиза, что отставил свой меч. Пара синхронно посмотрела на каджита. Отстранившись, они снова встретились взглядом, взаимно улыбнувшись, после чего пошли к остальным. Спустя несколько минут группа собралась и вернулась в свой лагерь. Дело шло к вечеру. Маркиз, сидя у горящего в центре костра, курил свою трубку. Каджиты были рядом, обсуждая сегодняшнюю тренировку.

– Ахаз’ир и Тхингалл, теперь вы можете пережидать холодные ночи в общих шатрах, вместе со всеми остальными членами. Ваш так называемый испытательный срок подошёл к концу. Даже несмотря на то, что длился он недолго. За это короткое время вы себя показали в должной мере. Теперь вы полноправные члены общины, – сказал Маркиз, испуская табачный дым.

– Ахаз’ир, ты поселишься к нам с Кейт. Тхингалл, будешь ночевать у Нисабы и Джи’Зирра.

Тхингалл посмотрел на Нисабу, что слегка смутилась от сказанного, но через мгновение слабо улыбнулась, скрывая эту улыбку под локонами спустившихся на плечи тонких, каштанового цвета, волос, всё же стараясь не показывать своих эмоций.

Вечер сменился на ночь и все члены общины, отужинав, отправились по своим шатрам.

Тренировки были каждый день. С первыми лучами солнца каджиты уходили на свою поляну, отрабатывая боевые навыки, и возвращались ближе к вечеру, потратив все силы на занятия. Охота и добыча руды ушла на второй план. Умение сражаться – вот к чему шли каджиты. Каждый член общины понимал необходимость тренировок. И, хотя, не все из них встретились с самой смертью в доспехах, каждый был готов защитить себя и всю общину. Старейшина чувствовал, что времена меняются. Тучи сгущались над Скайримом, раздираемым Гражданской войной, и буря уже подступала к порогу их некогда спокойного леса…

Явление героя

Тхингалл сидел на табуретке перед невысокой тумбочкой, на которой стояло чуть запылившееся и в некоторых местах треснутое зеркальце. Лицо каджита в зеркале было скулистое, с грозной широковатой челюстью, с пронзающим холодным взглядом, воинственным, внушающим силу.

Позади возилась Нисаба, доставая из сундука различные инструменты, относящиеся к парикмахерскому делу. Она вытащила длинный нож и ножницы, после чего подошла к каджиту.

– Ты действительно хочешь этого? – спросила она, скрестив руки, в которых держала нужные для работы инструменты, на груди и смотря в зеркало, ловя своё отражение рядом с отражением Тхингалла.

Каджит, сняв рубашку и положив её на ближайший стул, посмотрел на отражение каджитки в зеркале. Он не спеша ослабил узлы на своей косе и распустил свои длинные тёмные волосы.

– Эти волосы мне мешают, – сказал он. – Хотелось бы освободить свой затылок от ненужной ноши.

– Ну, хорошо. – Нисаба аккуратно взяла концы волос каджита себе в руки и принялась ощупывать их, ведя пальцы всё выше к его голове. Каджитка слегка улыбнулась, когда достигла самого верха. Тхингалл уловил её взгляд в зеркале и блеснул своими ярко-оранжевыми глазами.

– Если они тебе понравились, то можешь забрать их себе после стрижки, – сказал он.

– Обязательно. Я положу их в мешочек и повешу его себе на шею, в качестве своеобразного оберега. – Нисаба усмехнулась, принявшись за работу.

– Хотелось бы, чтобы пушок да остался. Сотвори что-нибудь… эстетичное с причёской.

– Хм, ну как скажешь, – сказала каджитка и начала остригать волосы Тхингалла. Чёрные клочки падали на пол, постепенно собираясь в небольшие раздробленные кучи.

– Интересно, зачем нордам столько волос? – неожиданно нахлынувший вопрос в голове каджита вылился в его словах. – Они ещё и отращивают себе пышные бороды на лице, – задумался Тхингалл.

– Ты видел, какие эти люди… голые? Их кожа на показ и это извращённо как-то. – Нисаба слегка нагнулась, стараясь аккуратно состричь локоны по бокам. Комнату освещали шумящие в банке своими крыльями светлячки, но этого света было достаточно для каджитки.

– И этими бородами они хотят скрыть свою наготу? Хм, я считаю, что они попросту подражают нам, каджитам. Завидуют. Ведь мы носим роскошные гривы, о которых люди могут лишь мечтать.

– Норды тоже носят красивые причёски. Мастера из числа людей умело обращаются с волосами. И их бороды порой бывают необычными на вид. Они их в косички заплетают, или стригут в необычных формах, делая из них… ну, скажем так, своеобразные причёски на лице. Но кто-то просто отращивает их. Говорят, что длинные волосы и борода – это священное для норда. Многие из них опускают концы волос аж до плеч. – Нисаба обстригла виски каджита, а также хвост, что спускался до лопаток, оставив толстую полосу на его голове до затылка.

– Странные обычаи у этих людей. Такой балласт носит их голова. С этими волосами очень трудно обходиться, когда они длинные, – каджит прикрыл глаза, послушно подняв лицо приказным движением каджитки ладонью, что припала к его подбородку.

– Все люди странные, что тут говорить? – она осторожно начала срезать волосы своим ножом, делая полосу всё тоньше. – Возможно, в волосах они видят какую-то силу? Ты же знаешь, какие норды суеверные. Они готовы верить в то, что это вот зеркало, – каджитка посмотрела на зеркальце напротив, – является порталом в иное измерение и что оттуда глядят на тебя твои умершие предки. Или что молния бьёт, потому что их боги очень злы на них. И за свои суеверия они способны отдать свою жизнь.

– Но ведь таким богатым воображением наделены все разумные расы Нирна. Что говорить о нордах, когда мы почитаем бога краж пред тем, как взломать отмычкой чей-то замок и украсть имущество? Или же связываем своё рождение с фазами лун и соотносим себя к различным богам вследствие этого, хотя попросту все мы разные: Даги-рат, Катай-рат, Ом-рат. Мы все отличаемся внешне. Некоторые из наших сородичей даже ходят на четырёх лапах, подобно домашним кошкам, некоторых можно спутать с дикими саблезубыми тиграми, пока пасть не откроют. Норды и редгарды – это люди, но разных цветов кожи. Чёрная кожа – значит, человек верует в других богов и следует другим ценностям. То же самое можно сказать и о эльфах: они по-своему более разобщённые в этом плане, чем люди. У всех рас одни и те же привычки. Но эти норды отращивают свои бороды просто потому, что им холодно и это никак не сказывается на их суеверии. Я так думаю.

– Возможно и так, как ты сказал. Климат здесь очень холодный, даже в самых тёплых уголках, – каджитка сделала полосу на голове весьма тонкой и высокой. Она смазала свои ладони каким-то кремом, что имел весьма едкий запах, и начала проходить ими по волосам каджита. Через некоторое время на голове Тхингалла сформировался заострённый ирокез, что так элегантно вписывался в его физиономию.

Каджит посмотрел на себя в отражении, когда каджитка закончила, повернув голову то влево, то вправо, любуясь своей новой причёской.

– Ух ты, как замечательно вышло, – сказал Тхингалл. – Это куда лучше длинных хвостов, что бьются по лопаткам. Чем ты смазала волосы?

– Этот крем сделал Старейшина из можжевельника, ветки чертополоха и паслёна, – каджитка закрыла банку с содержимым и поставила её в сторону. – Я думала, что когда-нибудь он мне пригодится, но в итоге долгое время пробыл у меня в сундуке без дела, но я всё же не ошиблась, – она подошла к тумбочке, вытирая ножницы и нож полотенцем, после чего вымыла ладони в огромной чаше и вытерла их. – Твои волосы затвердели и приняли форму. Пока что тебе лучше не попадаться под ветер, если не хочешь, чтобы причёска испортилась, – она посмотрела на каджита и подошла к сундуку, складывая туда инструменты.

– Общине повезло с такой каджиткой. Ты многое умеешь. – Тхингалл поднялся и взял свою рубашку, но надевать её не спешил.

– Я многое читала из различных книг. Все знания, которыми я пользуюсь здесь, исходят от чёрных букв на пожелтевших страницах. Но мне приятно, что ты подчеркнул это как достоинство нашей семьи. Мне не говорили подобного никогда до сего дня. – Нисаба села на закрытый сундук, положив руки на колени и смотря на Тхингалла. – Тебе так очень даже идёт. Ты стал более… грозным, что ли, – она улыбнулась, слегка прищурившись.

Каджит ничего не ответил, лишь молча улыбнулся, глядя на каджитку. Они были одни в шатре. Снаружи была слышна повседневная суета: смех обитателей лагеря и звучание точившегося лезвия о круглый точильный камень. Здесь же была абсолютная тишина. Пара не нарушала её, лишь обменивалась молчаливыми взглядами, которые говорили о многом.

Тхингалл подошёл к каджите, от чего та не спеша встала, всё ещё держа скрещенные руки ниже живота. Он заглядывал в её ярко-голубые глаза, в её узкие вертикальные зрачки. А Нисаба не отводила своих глаз, напротив, охотно встречая взгляд каджита всей своей открытостью.

– Нисаба, я…– начал каджит в пол слова, но не смог закончить. Каджитка, подавшись пылкому желанию, резко обвила шею Тхингалла своими лапами и страстно поцеловала его. Рубашка упала рядом и Тхингалл обнял Нисабу, не менее горячо отвечая на поцелуй. Он крепко прижимал её к себе, чувствуя, как в его груди с ужасной силой заколотилось сердце. То же самое чувствовала и каджитка, что увлеклась своими страстями, позабыв обо всём на свете. Пара не боялась обжечься той горячей пылкостью, что словно окутала их, воссоединяя две души в одну, лишая их тела каких-либо преград для воссоединения. Вскоре, они лишились и одежды, забывшись в пламенной любви.

Они долго лежали вместе. Нисаба прижалась к Тхингаллу своим обнажённым телом, скрывшись под тонким меховым одеялом, положив свою голову ему на грудь, закрывая своё тонкое, яркое личико тонкими локонами гладких каштановых волос, спадающих на тело каджита, и водя своими тонкими пальцами по его прессу. Каджит, положив свою лапу под голову, молча смотрел на потолок шатра, что скрывался в тени от вечернего света, в это мгновение позабыв обо всём, в том числе и о своей причёске.

В шатёр вошёл Джи’Зирр. Увидев их, он словно оцепенел, лишившись речи. Каджит открыл рот, пытаясь сформулировать свои мысли нелепыми движениями лап и отрывистым произношением гласных, но у него этого не получалось. Нисаба посмотрела на своего брата, молча улыбаясь.

– Эх, ладно, голубки, не буду вам мешать, – усмехнувшись, Джи’Зирр быстро вышел, оставив пару наедине.

– З-зараза… сколько теперь будет подколов от Ахаз’ира… – закрыв глаза, Тхингалл начал размышлять об этом.

– Стесняешься? А вообще, они с Кейт не плохая пара, – тихо и блаженно проговорила каджитка, рисуя кончиком пальца круг на животе Тхингалла. – Пару раз они отдалялись с места тренировки во время перерывов куда-то, в сторону чащи, и пребывали там достаточно долго. Маркиз, правда, был весьма недоволен тем, что их прогулки мешали им тренироваться. Но это их разве останавливало? – она подняла свой взгляд на Тхингалла, после чего подалась вверх, дотягиваясь до его губ и нежно поцеловав его. Тхингалл обнажил свои острые каджитские клыки в улыбке, отвечая на поцелуй Нисабы.

– Всегда надо совмещать приятное с полезным, тогда и результат будет всегда лучше, – сказал он.

– Не могу с тобой не согласиться. Это придаёт столько сил, – она не спеша поднялась, перекидывая одну ногу через бедро каджита. Одеяло легко соскочило с её хрупких плеч, обнажая её изящную, гибкую спину. Тхингалл положил свои ладони на бедра Нисабы, слегка сжимая их. Каджитка, словно озорная львица, нежно проходила своими длинными когтями по груди своего возлюбленного. Тхингалл же нежно гладил её по её стройным ляжкам, после чего провёл ладонями вверх, обхватывая упругую грудь каджитки. Она закрыла глаза, издавая лёгкий стон, после чего не спеша приподнялась и снова опустилась, игриво вертя своими ягодицами и махая своим гладким хвостом. Тхингалл прикрыл глаза, слегка застонав от движений этой ненасытной хищницы. Он крепко сжимал своим ладони, а Нисаба всё чаще двигалась, обхватив лицо каджита и изредка падая лицом, целуя его в губы.

Этот вечер, и наступившая ночь за ним были весьма горячими. Они обожгли их сердца и душу, воссоединив их тела, отогнав чувство страха и стыда перед неизведанным.

Был уже полдень. Тхингалл молча сидел перед костром, что вечно горел в этом лагере денно и нощно. Возможно огонь, уничтожавший сухие поленья своим пламенем, был своего рода последствием определённых чар Старейшины. Тхингалл, что был занят изготовлением лука, не знал об этом. Не знали это и другие каджиты в лагере, знал лишь сам Старейшина: истина это, или нет.

Каджит, держа крепко изогнутую эластичную основу лука, натягивал тетиву, закрепив её на одном конце оружия. Ахаз’ир, держа в лапах нарубленные дрова, молча подошёл к Тхингаллу. Сбросив всё, он сел, выпрямившись и разминая свои плечи после рубки дров. Каджит не сразу заговорил с Тхингаллом, который даже не обернулся на пришедшего. Он молча был погружён в свою работу. Рядом с ним валялось несколько стрел с железными наконечниками, которые Тхингалл изготовил ранее, чтобы опробовать их в своей запланированной на завтра охоте.

Посмотрев на своего товарища, Ахаз’ир слегка усмехнулся.

– Об этом уже весь лагерь знает, – сказал он, не сводя взгляда с Тхингалла.

– О чём знает? – спросил тот, натянув тетиву и проведя по ней своими пальцами, слегка натягивая и прицеливаясь куда-то в сторону.

– Не строй из себя незнайку, дружище. Конечно речь идёт о тебе и Нисабе. Уже все осведомлены о вашей жаркой ночке в шатре. Джи’Зирр даже попросился к нам с Маркизом и Кейт в шатёр, чтобы переночевать. Ваши стоны не дали бы ему заснуть. А их было слышно даже отсюда.

Тхингалл молча улыбнулся. Он опустил своё оружие и свои глаза тоже.

– Скромничаешь, значит, м? – Ахаз’ир чуть склонил голову в бок, просверливая Тхингалла своим упорным взглядом, но его попытки поймать глаза каджита оказались тщетными.

– Поздравляю, так или иначе, ты теперь не дева, – каджит принялся перебирать дрова, что лежали охапкой у него под лапами. – Давно уже было пора.

– Всё не так однозначно, Ахаз’ир… Я люблю её. Надеюсь, и она меня. Надеюсь, это был не одноразовый порыв страсти. Сложно что-то объяснить, когда слишком много мыслей вертится у тебя в голове и эмоции вываливаются наружу, когда не можешь подобрать своих слов, но можешь показать. Я и показал, – он взял одну стрелу, поставив длинный охотничий лук рядом, и посмотрел на наконечник стрелы. – Посмотри, Ахаз’ир. Ты видишь стрелу. Ты знаешь, что бывает, когда ты пускаешь её в цель. Стрела летит и поражает её. Все те взгляды и прикосновения подобны этой стреле, что поражает сердце.

– О, дружище, да тут тяжёлый случай, – каджит усмехнулся, посмотрев на Тхингалла. – Философия любви прямо-таки рекой выливается из твоего рта. Скоро небось на луну будешь выть, подобно волку.

– Ой, да что ты знаешь? – коротко ответил Тхингалл, нахмурив свою мину.

– Ну, допустим, кое-что и сам понимаю. – Ахаз’ир широко улыбнулся, выпрямляясь и смотря на каджита. Тхингалл посмотрел на него.

– Кое-что? Дай-ка подумать. С чего бы такая ухмылка? М? Возможно, тебе есть что мне сказать? – Тхингалл подпёр свой висок кулаком, что упёрся локтем о колено, и не сводил своих глаз с Ахаз’ира.

– Сказать есть что, и не «возможно», а точно, – каджит слегка наклонился, словно боялся, что его услышит ещё кто-либо. – Не у тебя одного здесь любовный роман с каджиткой.

– Похоже, Кейт попала в лапы хвостатого авантюриста, м? – Тхингалл азартно улыбнулся.

– Ты не представляешь, что эта львица вытворяет… У нас с ней был уже не один раз. Пару раз во время перерыва на тренировках. Правда, Маркиз нас долго отчитывал за отсутствие. Но оно того стоило. И не так давно нас с ней послали к конюшне, чтобы мы скакунов покормили. Ну и как начали кормить, что если бы поблизости летали вороны, то слетелась бы целая стая поглазеть, как каджит оприходует свою напарницу на небольшом стоге сена. – Ахаз’ир лукаво засмеялся. Его смех подхватил и Тхингалл.

– Я рад за тебя и за себя не в меньшей мере. Надеюсь, это любовь. И надеюсь, что она крепкая и безмятежная. – Тхингалл взял другую стрелу, ощупывая железный наконечник. – М, неплохие получились, крепкие.

– Вчера у тебя, надеюсь, тоже крепкий был? – Ахаз’ир подтолкнул каджита локтем в бок, ехидно оскалив свои клыки.

– Пошёл ты, – отмахнулся каджит, но не сумел сдержать усмешку.

– В любом случае мы нашли свою любовь. Это так. – Ахаз’ир начал подкидывать дрова в огонь и слушать, как древесина потрескивает от острых языков пламени.

– Кстати, – продолжил он, посмотрев чуть выше головы Тхингалла, – тебе очень даже идёт такая прическа. Куда лучше этих длиннющих кос до лопаток.

– Спасибо Нисабе. Она как раз поработала над моей причёской перед тем, как мы… Ну, ты понял.

– Понятнее не бывает, – сказал Ахаз’ир, складывая нарубленные дрова в кучу. – Завтра идёшь на охоту?

– Да. Хочу потренироваться на мелкой дичи в стрельбе из своего собственно сделанного лука, к тому же принесу мясо для еды, если попаду. Не хочешь со мной? – Тхингалл, осмотрев последнюю стрелу и положив её, повернулся к Ахаз’иру.

– А что, я бы… – каджит резко оборвался, вспомнив кое о чём, что вдруг стало его навязчивой идеей.

– Я бы с радостью, но тут одно дельце есть… – он встал со скамьи, посмотрев на Тхингалла, – которое не приемлет отсрочки. Извини, мне надо встретиться со Старейшиной, а тебе удачи в завтрашней охоте, дружище.

– Спасибо, тебе взаимной удаче в твоём срочном деле.

Каджиты попрощались. Ахаз’ир пошёл в сторону шатра Старейшины, а Тхингалл в сторону кузницы: каджит посчитал, что стрел, которые он изготовил, слишком мало и ему их нужно больше.

Старейшина сидел возле алхимического стола и читал книгу под названием «Расовый филогенез» – учебное пособие для целителей, что имеют дело с приготовлением различных целебных зелий. Ахаз’ир зашёл внутрь и поздоровался.

– Доброго дня, отче.

– И тебе доброго, друг мой. – М’Айк Лжец Старший медленно перелистнул страницу, подробно изучая какой-то рисунок на непонятном для неподготовленного читателя языке. – Хотел чего, Ахаз’ир?

– Есть одна беспокоящая меня тема. Она внезапно пробрала меня. Я о ней вспомнил только что. Когда мы шли с Тхингаллом по тракту через нагорный путь рядом с огромным водопадом, сбежав от грабителей во время нападения на их форт, то преодолев его, мы остановились у берега небольшой реки, что впадала в бассейн. Я решил утолить свою жажду пресной водой и услышал, как позади что-то словно скребётся ко мне. Я выхватил свой клинок и увидел, как на меня идёт грязевой краб, расставив свои огромные серые клешни. Тут это существо вдруг заговорило человеческим голосом.

– Значит, краб грязевой, способный мысли свои вслух излагать, тебя удивил? – Старейшина не спеша обернулся, кладя книгу себе на колени и смотря на Ахаз’ира.

– И да, и нет, – ответил каджит. – Это существо было в облике краба и то, что оно заговорило на всеобщем языке, меня удивило. Но удивления рассыпались, когда оно поведало мне свою историю. Это эльф, заколдованный ведьмой из Айварстеда, вот уже несколько лет пребывает в облике грязекраба. Он не помнит своего имени и живёт подобно этим мерзким существам: питается рыбой, всякой падалью и скрывается от хищников, что сильнее него.

– Обратился ко мне ты с просьбой своей, на будущее продуманной, как понял я. С обычным каджитом ты бы не завёл разговор этот.

– Именно. Я бы хотел попросить Вас, что бы мы отправились в то место и попытались помочь этому несчастному глупцу. Вы обладаете определёнными знаниями в этой… области. Наверняка нашли бы решение.

Старейшина потупил свой взгляд, приложив пальцы к подбородку. Он долго думал перед тем, как дать ответ.

– Чары, что обращать умеют, сильные очень. Ведьма, что наложила их, несомненно могущественна и опасна. Но отшельницы редко околдовывают кого-то просто так, причина весомая должна быть.

– Откуда Вы знаете, что она отшельница? – Ахаз’ир недоуменно скрестил лапы на груди.

– Все ведьмы живут отшельническим образом жизни. В поселениях они отгораживают себя чарами от глаз ненужных. А глупцы любопытные, подобно эльфу этому, а точнее грязекрабу, лезут в дела, о чём жалеют в последствии. Такие чары имеют характер защитный и их весьма сложно снять, ибо сконцентрирована воля того, кто навлёк их. В них нет места эмоциям и ненависти. Большие знания нужны, чтобы побороть силу такую. Не знаю, смогу ли справиться я…

– Но попробовать можно. – Ахаз’ир сделал несколько шагов вперёд, опустив свои лапы.

Старейшина опять впал в раздумья. Ответ пришёл лишь спустя длительное время, сопровождаемое тишиной. Ахаз’ир боялся издать даже самого малого звука, дабы не нарушить её.

– Не помешает мне практика. Давно я сталкивался с чарами подобными и тогда же провалился я, облажался. Думаю, настало время исправить ошибку свою. Сегодня же мы выедем. До вечера до Айварстеда доберемся, а на утро следующее и к тому месту.

Ахаз’ир сильно обрадовался такому решению. Старейшина, поднявшись со своего деревянного стульчика, начал собирать все необходимые вещи в свою кожаную сумку. Туда были сложены многие травы, какой-то странный корень и миска. Когда всё необходимое было приготовлено, М’Айк Лжец Старший вытянул лапу и из дальнего затемнённого угла к нему вылетел его посох, точно попавший ему в ладонь, что крепко сжала его. Ахаз’ир сильно удивился увиденному: никогда раннее он не встречался с проявлением магии, не считая исцеления его друга, Тхингалла. Увиденное заставило застыть его рот в слегка открытом положении.

– Ну, что ж, друг мой, в путь, времени не теряя! – вдохновлённо произнёс маг и вышел из своего шатра. Каджит проследовал за ним.

Снаружи были Маркиз и Дро’Зарим. Они стояли возле шатра Ра’Мирры и о чём-то вели беседу. Старейшина подошёл к ним. Каджиты посмотрели на М’Айка Лжеца Старшего, мигом прервав свой диалог.

– С Ахаз’иром мы отлучиться должны. На сутки или двое – не известно мне. Но дело срочное и не потерпит отложки. Маркиз, остаёшься за главного ты. Будьте здесь осторожны. Чувствует сердце моё – не ладное творится в завесе тени от глаз наших.

– Хорошо, отче. – Маркиз слегка поклонился. – Мы будем внимательны, и в случае опасности будем опираться на здравый рассудок и проявлять осторожность.

После недолгого разговора Ахаз’ир и Старейшина вышли за пределы лагеря. Огибая чащу через тропинку, каджиты вскоре вышли к конюшне. М’Айк Лжец закидывал в стойла сено. Увидев отца и Ахаз’ира, каджит поставил вилы и подошёл к ним, вытирая пот со лба.

– Кони сыты? – спросил Старейшина.

– Их брюха весьма набиты едой, а жажда ещё долгое время не будет терзать их глотку, – ответил М’Айк Лжец.

– Отлично. Пригодятся они нам! – Старейшина подошёл к одному коню. Жеребец, увидев каджита, громко зафыркал, слегка топая своим копытом. Старик не спеша вывел его, крепко держа поводья.

Ахаз’ир подошёл ко второму коню и, погладив его по гриве, сделал то же самое. Старейшина, держась за седло, забрался на коня и ухватился за поводья одной лапой, второй держа свой посох.