Коридоры судьбы

* * *

В лондонской «Грин Стар» (Зеленая Звезда) Чемпион прочел сообщение о том, что в Неаполитанском заливе выловили неизвестного вида рыбу с перламутровой чешуей. В ее желудке находился мертвецки пьяный человек по фамилии Марков.

В «Пари Дельф» было помещено объявление следующего содержания:

«Даю уроки левитации. Ариэль Робб-Грибос».

В комнате агентства сидел старик в старомодном сюртуке. На стенах висели объемные фотографии. Радостные молодые люди демонстрировали на них чудо парения в воздухе. Над столом висел близнец мерцаловской вазы.

– Заранее предупреждаю, – заскрипел старик на ломаном английском вперемежку с прекрасным французским и старомодным русским, – очень дорого. Не всякому по карману, а тем более – по карме. Тридцать тысяч фунтов стерлингов за урок. Всего два урока и вы – на небеси!

Перекрестившись, он указал на висящую в воздухе вазу.

– Деньги потом. Необходимо вначале вступить в клуб астралонавтов Персей. Это рядом – через дорогу. Позавтракайте там в последний раз, если еще не ужинали и приходите ко мне. Внесите вначале пять фунтов вступительных и три за билет. Только вот сдачи с сотенной у меня не найдется. Премного благодарен! Да, кстати, а вы летать умеете? Мы обучаем только тех, кто уже умеет летать. Правилам левитации. Если вы хотите выйти из клуба, то можете получить свои вступительные назад. За беспокойство удерживаем из ваших восьми фунтов пятерочку. Чаевые не в счет, если вы не возражаете?

– Кто-нибудь закончил вашу школу, мистер Грибос Ариэль?

– Меня зовут Габриэль на самом деле. Не буду вас обманывать – никто. Реклама дороже обходится. Дражайший, пожалейте старика, угостите рюмкой коньяка. Я расскажу вам историю моей жизни. Она поучительна. Я – русский и этим все сказано. Гаврила Грибов – негоциант. Прошу любить и жаловать! Хотя на самом деле я до революции еще был никем, а после оной стал ничем. Угостите водочкой, мусье.

Чемпион не только угостил его водкой с икрой, но и купил ему впридачу ресторан Персей, в котором Грибов служил привлекалой.

– А как же ваза? – вспомнил Чемпион в один из приездов. – Она на самом деле висела?

– Висела, проклятая, – ответил Грибов. – Висела – висела и улетела. Ведьма стеклянная. Спать из-за нее не мог – сны одолевали. Пустое дело эти бабы. Двадцать рюмочек водочки перед сном, вот это – куафюра!

* * *

Парижский гипнодел всегда был шикарно одет. Элегантный обаятель имел лицо симпатичного Квазимоды. Незаменимый в нелегальных делах чародей умел завораживать не только живую плоть, но и электронную. Раздвигая тростью толпу, он вывел Чемпиона с территории аэропорта безо всякой визы и они сразу же отправились в архив.

Но в секретном архиве О. П. Человек-Который-Проходит-Сквозь-Стены и проводит еще всяких проходимцев (от слова «проходить») с собой, вдруг растерялся. Чемпион выкрутил ему руки и повел по коридорам, подталкивая кулаками под ребра. Мсье попытался Чемпиона усыпить, но безуспешно.

Чемпион получил в досьерне все необходимые для совершения очередного чуда сведения и при ментальном содействии насмерть перепуганного проводника из Гадеса беспрепятственно вышел, словно Одиссей или Орфей.

* * *

Шефом Чемпиона в начале его карьеры в ОП оказался Григорий Челюга.

С приходом нового референта Челюга сразу же пошел в своей карьере в гору, а вместе с ним и Чемпион.

Вскоре после переезда Чемпиона в новый кабинет к нему явился такой же дураковатый, как и Челюга, полковник. Он предложил «информировать».

– Меня посылают в особых случаях. Высокое доверие… ценим!… оказывают, – и он поднял палец в знак политической важности своей персоны, которая имела специфические складки на лице – на высших уровнях все надувают щеки для важности, и кожа обвисает к пятидесяти годам. По рассказу индюка выходило, что он принадлежит к предпоследней степени посвящения в государственные секреты.

– За кого вы меня принимаете? – сказал Чемпион, подталкивая его к двери. – Степени неважно какой, но не ниже генерала, как на свадьбу, присылайте болвана.

* * *

– Все! Все кончено! – заявил новый посетитель с типичной для организации, которую он представлял, мертвечинкой во взоре. – Понятно? Фо хум звонят колокола, так сказать! Храбришься? Не поможет! Шкатулка – что в ней – а? – хранят? Сюрпризы дорогие, да? Нееет! Крыса в ней сидит – взглядом убивает. Это – я! Так кто же, не терпится узнать, да? Не дога? Я Вро… ну!.. ну-де-как! Вроде-как бы… ну!.. от хенерала – вот, кто я!

– Удостоверение от генерала имеешь или бить тебя прийдется по шкатулке?

Посетитель нарочито суетливо выхватил из внутреннего кармана пиджака удостоверение, поразмахивал им и вроде-бы-как уронил или бросил на стол.

Чемпион потянулся, было, за документом и понял, что сделал неправильный ход. Он задержал на мгновение руку и понял, что и второй ход похихикивающему аспиду также проигрывает – ферзевую пешку отдает за обреченного слона. Оставалось только взять документ и бросить на пол, что не выход, но и не вполне поражение. Неожиданно для самого себя Чемпион взял в руки удостоверение. Аспид хлопнул в ладони от радости – чиркнул ладонями и захохотал.

В массивном, как портсигар из бордового дерева, удостоверении ни фамилии, ни звания не значилось. Фотография мерзавца и большая буква Т – недовоплощенный крест.

– Вы не тот, за кого себя выдаете. Кто знает, – вякал Вроде-как-от-генерала. – Не собираешься ли ты за границу сбежать…

Чемпион вместо того, чтобы «уже сбежал» ответить, молчал почему-то. Он впервые терпел полное поражение. Вроде-как вякал так, словно ввинчивал в череп шурупы отверткой.

– Я – пигмалион в своем роде. У меня разговаривают статуи на допросах.

– Был уже любитель оживлять статуи, – включался на мгновенье Чемпион. – Где он? К тому же – прокол. В обязанность сыскаря разве входит чтение Овидия?

– Так я же – Вроде Как…

– Тем более.

– Скорее, – больнее.

Незнакомец парализовал его волю своим присутствием. Мысли Чемпиона Удачи путались. Он делал одну ошибку за другой.

Не вставая, посетитель, слово крупье лопаткой выигрыш, сгреб удостоверение рукояткой зонтика со стола. В довершение всего он вынул шаровидные часы на цепочке и принялся их ронять и подбрасывать, что было уже явным намеком. Но ничего за этим не последовало.

Через полчаса после его ухода раздался звонок, и кто-то захихикал в трубке:

– Смеется тот, – заявил по телефону упырь, – кто смеется последним.

Кто-то втягивал Чемпиона в какую-то игру, правила которой он не знал, а потому решил оставить свою затею с проникновением в тайны Отдела Пауперизации.

* * *

В Цюрихе накрапывал дождь. Контуры окружающих зданий были размыты. Неоновый феникс в кустах зажигался и гас.

На шляпках женщин вечерней поры светились электронные значки с ценами.

– Удиви-ка меня чем-нибудь, – сказал Чемпион, протягивая золотой портсигар с бриллиантами обладательнице значка с ценою в двести раз больше обычной.

– Это будет стоить вам такой же штуковины.

– Вот тебе еще, – сказал Чемпион и протянул ей часы с цепочкой.

Она взяла часы, положила их в сумочку, достала портсигар и выбросила в кусты.

– Неплохо.

– Еще бы! Вы же – русский, не так ли?

– Как ты узнала? По акценту?

– Национальный русский обычай – бросанье денег коту под хвост.

– Так ты, стало быть, – русская? Как тебя зовут?

– Маша.

– А псевдоним?

– Мериль.

– Где-то я уже слышал твое имя, – сказал ей Чемпион в постели.

Опытная Маша была само очарование, но не более.

– Я – неудачник, Маша, – сказал ей на прощанье Чемпион. – Слишком легко одерживаю победы над дамами – скучно. Как-то ехал на юг в одном купе с Бриллиантовой Дамой. Я разложил перед ней пачку сторублевок и стал бросать в черноту за окном. Деньги на ветер, как сказали бы у нас в Мордовии – совершенно уже замордованная страна. «Буду деньги бросать до тех пор, – говорю я ей, – пока не исполнишь то, что ты думаешь, я хочу от тебя». Через минуту она осталась в одних бриллиантах. Я предложил ей выйти из купе и пройтись по коридору. Она на все была согласна. Плакала навзрыд, когда я все же выбросил деньги в окно. Но в любви своего не упустила. Вот так и ты: спускайся в холл и иди…

– Как дама в поезде? Тебе не жаль меня?

– Хочу в очередной раз испытать горечь разочарования от успеха.

Он смотрел в окно, как она выходила из отеля и шла к роллс-ройсу, где ее уже ждал шофер с шубой наготове, как будто все заранее было предусмотрено. Она зашла в кусты, подобрала портсигар, помахала Чемпиону рукой, не оборачиваясь, села в машину и укатила.

Чемпион бросил в камин оставленные ею часы и закурил – так пишут в романах, когда не знают, чем закончить эпизод.

* * *

– Кто прыгнет ночью при луне в Провал, – разгуливая по альпийским лугам, вспоминал Чемпион, – тот сам… тот самый…

– Тот самым, – нашептывали горы.

Чемпион выхватил револьвер и шестью выстрелами в воздух выразил свое раздражение.

– Сможет стать… – подсказывало эхо.

– …богатым человеком в мире, – вспомнил, наконец, заклинанье Чемпион.

* * *

В нефритовой мозаике стола вдруг загорелся красный зрак. Чемпион нажал светящуюся кнопку и сквозь черное зеркало сумрак заговорил женским голосом:

– Пожалуйста, откажитесь от своей затеи, мсье Чемпион. Она нескромна.

– С кем имею честь говорить, мадмуазель?

– Неважно, – ответили с того света.

– Начнем по-другому. Какой вас надоумил дух тогда?

– Вы задаете вопросы, на которые нет ответа.

– Как вас зовут?

– Нельзя назвать то, чего нет.

– Ну как же мне вас назвать? Пожалуй, Доменик. Где мы с вами встретимся?

– Как можно встретиться с тем, чего нет? Примите мой совет, мсье.

За стеклом он обнаружил визитную карточку известного киноактера с предложением встретиться в сквере перед отелем.

* * *

– Я надеюсь, вы не обиделись на нашу маленькую мистификацию? Голос нашей Доменик меня всегда волнует. Знаете ли, задевает за потаенные струны. Однажды так на меня посмотрела! Впрочем, ближе к делу. Меня уполномочили передать, просили, у-мо-ля-ли отговорить вас от вашей безумно дорогой затеи, мсье.

– Кто просил?

– Невидимое Правительство мира. Поверьте, игра не стоит свеч. Слишком много затрат. Можно, конечно, собрать необходимую сумму, но в мире произойдут непредсказуемые изменения. Зачем вам это нужно? Ну, миллиард! Ну, пять! Никакой разницы. Хотите пять миллиардов?

– Невидимое Правительство?

– Да, невидимое. Я лично никого еще не видел. Звонят по телефону, а деньги в конверте присылают. Не-ма-лые!

– Так ты, стало быть, – всего лишь посыльный, курьер?

– Который кур ел… но это к делу не относится – к слову пришлось. Фернан До Рей – киноактер. Прошу любить и жаловать. В детстве хотел стать благородным нищим, но судьба по-своему распорядилась.

– Мальчик на побегушках у Судьбы, стало быть?

– Судьба! Слишком громко сказано. Скорее, у Доменик. Кстати, о Доменик! Замечательная женщина! Однажды так на меня посмотрела! Полчаса не мог прийти к себе – продолжительная эякуляция. Или в себя? Точно не помню. Впрочем, я никогда ее не видел. Даже через целлофан – как некоторые. Только по телефону. Бывает в Крыму. Ле-та-ет! Ни один миллиардер в мире не имеет подобной женщины в гареме своего терема. Рекомендую теорему. Если хотите увидеть Доменик, то вот ее фотография. Порнографический портрет, так сказать. Я сомневаюсь в том, что вы покорите Доменик. Она вас – да, а вы ее – нет. Хотите пари?

– Так чем же занимается ваше Несуществующее Правительство?

– Мира! Оно существует. Этого вполне достаточно. Ваше Невидимое Правительство играет на понижение, наше – на повышение. У вас – Судом, у нас – Содом.

– Где вас русскому языку обучали, сеньор Рей?

– Помилуйте! Откуда мне знать русский язык? Никогда в России не бывал. Говорю по наитию… сверху. Меня инвольтирует для разговора с вами знаменитый йог Пятигорский. Вооон из того отеля. Гостиницы, как говорят у вас, в Мордовии. Совершенно замордованная страна. Не так ли?

– Вернемся к нашим баранам, сеньор Рей.

– Нееет! На шерсти нынче заработать миллиард нельзя. Хлопок или нефть.

– Я тебя, шут гороховый, спрашиваю – откуда узнали? Мысли читаете на расстоянии?

– О чем? Об овцах? Так вы же сами мне сказали. Обратите внимание… Нет? Тогда, о чем?.. на мою корректность.

– Астральный брак, стало быть, произошел у твоего Пятигорского? А? Саятжит Рей?

– Минуточку! Прислушаюсь к внутреннему голосу и отвечу. Честно говоря… или брик-а-брак… я только очень похож на Фернандо Рея. Очень похож!

– Откуда, спрашиваю, узнали про мою затею? Пятигорский рядом с Провалом стоял в Пятигорске?

– У вас, должно быть, провал в памяти. Пятигорский не в вас, а во мне находится. Я мысли на расстоянии читаю с его помощью.

– Так прочитай мои, кликуша, мысли. Что думаю сейчас, например?

– Не знаю, о чем вы, но я лично думаю только о женщинах. Вот, например… правильнее, пожалуй, будет «кликун». Впрочем, русского языка не знаю. Может быть, вы и правы.

– Вот у меня в кармане конверт. Можешь прочесть?

– У вас в кармане предложение от фирмы, неразборчиво написано какой, лететь в Мексику.

– Так письмо у меня в номере осталось. Откуда ты узнал, что в нем?

– Мне ли не знать! Сам писал. «Достает записную книжку». Так пишут обычно в ремарках, а у меня на манжетах записки. Смотрите! Не видно ничего? Значит, не дано. Про что тут дальше? Забыл! Может, вы что-нибудь скажете? Ваша очередь.

– Сеньор чародей, я не нуждаюсь в помощниках, столь вежливо бесцеремонных.

– Мсье Чемпион, да разве вам одному справиться? Пятьдесят миллиардов, как минимум. Дешевле уничтожить, согласитесь. На самом деле дороже обойдется. Деньги на ветер, как говорят у вас в Мордовии. Предпочитаем отговорить.

– Ну, хорошо – согласен познакомиться с вашим Дурацким Правительством взамен. Кто там у вас?

– Нелюдь всякая, но очень талантливые. Я, например…

– Заткнись, астральная балаболка!

– Вот вы говорите, а я вам отвечаю. Хотя я в два раза старше вас. Мне уже за шестьдесят, молодой человек, а вы мне тыкаете, словно трамвайный хам. Я заменяю сеньора Рея в сценах драк. Необычайно легко владею тростью и… ментальным карате. С миндальным привкусом вино – цианистое шампанское моего взгляда, так сказать. Ворону взглядом убиваю на лету, если предварительно стукнуть ее палкой. Ха-ха-ха! Впрочем, ворон не употребляю. Рябчиков – еще куда ни шло. Двадцать рюмочек водочки перед сном – тоже недурственно. На самом деле водку терпеть не могу – шампанское или коньяк. Но более всего мне нравится, когда молодая женщина поправляет в подъезде чулок, и все же я не настолько испорчен, чтобы столкнуть ее с обрыва. В набежавшую волну.

– Бывали в Кисловодске, сеньор Фернан Дель?

– В Кисловодске не бывал… Фернан До Рей, а не Дель Рей… в Санкт-Петербурге, разве что, или в Питсбурге. Вообще-то я с сорока лет сирота – нужно иметь снисхождение. Женщина с четырьмя грудками не интересует… или полет на луну – с Лулу? Надо вам сказать, это уже было, это тоже… Подсунут они вам «стопятьдесятпятьдураков» вроде меня и скажут: «Правительство». Поторгуйтесь.

– Своих предаешь, шельма!

– Входит в программу – хитрость, тактический ход. «Овец по осени считают, а змей весной». Это моя реплика, теперь – ваша. Минуточку… «овец» – верно, а я думал – «котят»… черным по белому. Ну что вы на меня уставились, как Малларме на скорпиона? Мы, актеры, знаем свои роли наперед. Я хотел сказать – наизусть. Я наизусть знаю, что за чем следует. Меня уверяли, будто вы точно по тексту будете отвечать, а вы – путаетесь. Говорите скорей, что хотите. Через минуту… помогите! Наркоз заканчивается. Сейчас по-испански начну говорить. Санитары! В Мексику, в Мексику нужно лететь! По воздуху. Прекрасные теночтетланки – сплошные гитарянки. Карету мне, карету! О, птица трио! Макдуф еще не родился. Такси!

* * *

Закат в долине Призраков напоминал театральный занавес. Чемпион прогуливался по лужайке над обрывом, словно по сцене. Серебряный Призрак подкрался незаметно. Он слегка подтолкнул Чемпиона чуть ниже спины и остановился. Мгновенно приведенный в действие бульдог прогавкал шесть раз и захлебнулся на седьмом – роллс-ройс был пуленепробиваемым. Мужчина, сидящий за рулем, доброжелательно улыбался, дама пылающими губами прикасалась к бокалу. Они тихо катались по поляне, наезжая на Чемпиона. Мерзавцы лениво переговаривались между собой, не обращая внимания на выстрелы.

Чемпион с разбега таранил бронированного сфинкса камнем, бил дубиной, пробовал и обыкновенным русским способом – словесным, но тщетно.

Вечером по телевизору показали рекламный фильм «Серебряный Призрак» с его арлекиновым участием. Кто-то явно насмехался над ним. На телевидении ему сказали, что мужчина представился Дмитрием Устиновым, а дама – Мариной Мнишек. Фильм был сделан по заказу несуществующей ювелирной фирмы Элизейские Поля. В нем рекламировались надетые на даму бриллианты. Роллс-ройс обнаружился в магазине подержанных автомобилей в Цюрихе.

Чемпион купил роллс-ройс, приехал на поляну Бронированных Призраков и набрал московский номер Геаманта. Соединили неестественно быстро.

– Здравствуйте, Виктор, – сказал Геамант. – Я вас сразу узнал. Откуда звоните?

– Из Кельна, будь он проклят!

– А мне показалось – из Цюриха.

– Мне тоже вечно что-то кажется. Из машины звоню, будь она также проклята! Кто в ней сидел вчера, – можешь сказать?

– Вообще-то я – не гадалка, а прорицатель. Впрочем, обнюхай сиденье.

– Я тебе на расстоянии уши пообрываю за такие предложения.

– Представляю, – засмеялся Геамант, – как ты обнюхиваешь сиденье. Ты для меня – нечто вроде собачки астральной. Пинкервелийский Честертон из Конандойля. Место, которое ты обню… прошу прощения, обследовал… занимала дама.

– Можно и без обследования, как ты осмотрительно выразился, догадаться.

– Могу назвать духи.

– Нет необходимости.

– Ее зовут Мимона Муни.

– Ты знаешь, что я с тобой сделаю через пару дней в Москве?

– Я – в Крыму! Через час уезжаю, а тебе необходимо лететь в Мексику. Там город будет возведен, как говорят поэты, к твоему приезду. На горе.

– Вот это уже ближе к истине. Откуда узнал?

– На ней прозрачное платье… ляпнул первое, что в голову пришло… кожа цвета вечерней зари. Прекрасный фон для бриллиантов. На сидении светящийся отпечаток анальной сферы в форме цветка.

– Ты в своей сфере, как всегда.

– Негодяй, как мне кажется, похож на Устинова. Есть такой киноактер.

– Что тебе привезти в подарок? Хочешь рабыню?

– Ее зовут Моя Судьба.

– До встречи в Крыму.

В тот же вечер ему позвонили из Милана и сообщили, что на его имя в местный банк поступило пять миллиардов лир вместо предполагаемых пяти миллиардов долларов. Ибо! «Сумма была согласована, а валюта не названа».

– Прохвосты, – возмутился Чемпион. – Вор на воре.

– Совершенно с вами согласен, – поддержал его портье, за что получил в награду бриллиант, равный по стоимости отелю. Но как только Чемпион удалился, портье, не глядя, выбросил лиловатый кристалл в фонтан и углубился в газету, как если бы именно в ней была истина века.

* * *

Чтобы успокоить нервы, Чемпион отправился на рыбалку. Но и здесь его ждал сюрприз. В прозрачной воде горного озера был ясно виден аквалангист, цепляющий рыбу на крючок. В желудке у нее обнаружились все те же часы с цепочкой.

– Пошляки! – сказал Чемпион и выбросил их в озеро. Он подумал было зайти в церковь и посоветоваться, но неожиданно с неба посыпался бисер и он, изумленный явлением, забыл о своем решении.

* * *

Нищий в парчовом камзоле, истрепанном до дыр, продавал в аэропорту Мехико шестиствольный обрез, а в Сант-Этельяне девушка в траурном платье держала за цепочку часы, сделанные тем же мастером, что и обрез.

– Не забывайте заводить, – сказала юная вдова. По щеке у нее стекала слеза. Так же, как и нищий, она была слепа.

Чемпион остановил первого попавшегося прохожего и спросил по-английски, протягивая на ладонях покупки:

– Что с этим делать, сеньор?

– Как зазвенит хронометр… «Бим-Бом»… поворачивайтесь и стреляйте из арабеллума… Бах-Бах»! – ответил ему прохожий по-русски, сделал несколько шагов с вытаращенными на Чемпиона глазами и пальцем у виска и… провалился. В люк канализации. Потому как был смертельно пьян. Из лавки напротив с надписью по-английски «Синевзоров-и-Пурпурников. Шелка» вышел хозяин и вылил ведро воды в отверстие, а крышку захлопнул.

Как только часы зазвенели, Чемпион выхватил из-под куртки обрез, резко обернулся и выстрелил, не целясь. В купе пролетающего поезда разлетелось стекло, погас свет и вывалилось тело Вроде-Как-От-Генерала. Падал он неестественно медленно. В руках у него были карты, они рассеялись веером на лету. Он лежал на спине, показывал на Чемпиона пальцем и пытался что-то сказать. В последнем усилии он вынул из кармана визитную карточку, протянул ее Чемпиону и, вздрогнув, замер с протянутой рукой. По черному полю на ней золотыми буквами была вытеснена надпись: «Капитан Шестиглазов», а также девиз: «Смеется тот, кто смеется». Сквозь гримасу смерти на лице мертвеца проступала ухмылка упыря.

* * *

«Город-призрак Кенигсберг» – сияла неоновая надпись в фиолетовой половине неба. Единственная улица города тянулась долгой спиралью к вершине горы, на которой возвышался замок. Над фронтоном замка огненными буквами, ослепляющими тусклое свечение заката, горела надпись в небе «Ариэль».

– Вас интересует замок? – спросил Чемпиона толстый представительный метрдотель кафе Эдем, которое примостилось в декоративных руинах старинного здания. – Я прожил здесь всю свою жизнь и ни разу не был в замке, а вот летающую девушку видел. В горах.

– Летающую девушку?

– Да, там играют! В рулетку, карты, шахматы, ма джонг. Клуб миллиардеров А-ри-эль! Невидимое правительство мира, можно сказать. Ибо никто их не видит: прибывают инкогнито – по ночам. Нам с вами там не место, сами понимаете.

– А кто хозяин заведения?

– Моего? Моя жена – к великому сожалению. Впрочем, всего две недели. Раньше она жила в Гонолулу, а я в Буэнос-Айресе. Когда я сюда приехал, здесь ни-че-го еще не было. Ариэлла ее зовут.

– Жену?

– Нет, владелицу замка. Ариэлла де Ля Рокк.

– Де Ля Рокк? – удивился Чемпион.

– Она самая. А вы подумали, – Робб-Грибос? Должно быть!

– Почему я так должен подумать?

– Потому как Робб-Грибос прежний владелец владения, а де Ля Рокк у него арендует… на двести лет. Сам я флорентиец, хотя прожил в Персии лучшие годы своей жизни. Меня в детстве украли цыгане из герцогской семьи, а потому зову свою любовницу Европой, а она меня – Паршивым Зевсом.

– А летающая женщина в горах?

– Сеньор, – прогнусавил хозяин, – если вы – лунатик, я могу станцевать для вас джигу. Я толст и это смешно. Всего за двести долларов станцую.

– А за десять тысяч?

– Как вы сказали? Летающая женщина? Есть! Имеется! Обитает! В горах! Ведьма, должно быть. На берегу океана, в далеких Таврических горах, – и он сделал широкий жест рукой. – Ле-та-ет! Но там гуляет сумасшедший пикадор и колет пикой всякого в живот. Очень больно. Лучше я покажу вам фокус, сеньор. Всего за тысячу долларов. Обладаю способностью затирать часы под кожу вместе с цепочкой. Смотрите.

Циферблат тикающих часов просвечивал у него под кожей на ладони.

– Что еще мне велено сказать?

– Алонсо Портфебль меня зовут. Ад-во-кат! – сказал он со значением. – Он же – городской голова. Сочиняю стихи. Выступаю под псевдонимом Эйлеон Напо, что означает «Эй, Наполеон!» Не для заработка, разумеется. Для души. «Плевка достойный, Посейдон, – к примеру, – сыграем в водяной ма джонг! И в тот же миг лоб лысый его стал, подобно дыму, проницаем для плевка». Ну-и-так-далее. В русском стиле.

– Бывали в России, сеньор Голова?

– В России не бывал, но с Маяковским выпивал – перед смертью. Сам подавал пистолет… Поцеловал на прощание…

– Сифилитика рискнул поцеловать, а, флорентиец?

– Избави Бог! Пистолет, в рукоять. Дарованное оружье и целованное.

– Скажи-ка, дядя, кто для вас пишет репризы? Вы их выучиваете наизусть или вам позволено импровизировать на ходу?

– Сеньор, вы меня неправильно поняли.

– Ну, вот что, итальянец. Вот тебе чек на десять тысяч долларов, как обещал. Проваливай в свою Флоренцию.

– Премного благодарен! Прослушайте благодарственный мадригал в вашу честь. «Ну, что за город, говорю я вам… стихи в прозе, собственного сочинения… здесь люди на простой вопрос "Который час?" проваливаются вдруг или сапфир вручают – протягивают на ладони». Хотя логичней было бы – часы. Впрочем, я заврался. Пойду, провалюсь по вашему совету.