Гитлерград

– нападение на наше посольство. Звонил Борман, говорит, что погибли практически все

– А Криста?!

– Она точно погибло. В ее машину попал управляемый снаряд.

– Майн Гот, какое горе! Какое горе – Эрика заплакала. Семьи Шулленбургов и Тресковых давно дружили и гибель Кристы-Вернфридисы она восприняла как личную трагедию. Наверное хорошо, что ее родители не дожили. Это просто ужасно. Когда привезут ее тело? Надо же ее похоронить.

– я пока не знаю. Борман взял на себя переговоры с Жуковым. Но, конечно, надо все сделать, чтобы тела погибших вернуть и похоронить. Я собираюсь поговорить с Мартином, обсудить детали, а потом решим, как действовать. Пойду переоденусь. У нас есть что-нибудь поесть? – спросил фон Тресков заходя в свою комнату.

– Да, – Барбара приготовила чудесное рагу из оленины и твой любимый борщ. Господи, в такой обстановке даже есть не хочется

– Ну, я так устал и проголодался, что без еды не протяну.

– герр Гаулейтер! – раздался с первого этажа голос адъютанта фон Трескова

– да, Фабиан!

– Мартин Борман на связи, требует Вас к телефону.

– Переведи в мою комнату

– Яволь

Гаулейтер снял трубку

– Зиг хайль, герр Канцлер

– Привет, Хеннинг. Ты уже дома, я слышу.

– Да, герр Канцлер

– Завидую, а я только прилетел в Новгород

– В Новгород? То есть Вы совсем недалеко.

– Да, рядышком. Поговорил с Жуковым после того, как выслушал Клауса Хасса. Ничего утешительного, похоже, все погибли, кроме Клауса. Жуков, якобы, удивлен. И якобы не в курсе. Я особо ему не верю, но, с другой стороны, он же предлагал обменяться посольствами. Советское еще не прибыло, и вряд ли Георгий хотел бы, чтобы мы его Фауст-патронами обстреляли, как они наше.

– Ну, может и не они. Вдруг это какие-то диверсанты

– Может. Все это надо выяснить. Я завтра буду у тебя со Штольцем

– Вольдемаром?! Он жив

– Нет, не с ним. С Эрвином, его дядей, руководителем Абвера. Попроси гетлерградское Гестапо сформировать следственную бригаду из профессионалов сыска. Мне кажется, мы вправе настаивать на участии в расследовании.

– да, мой тесть тоже отстаивал такое право для австро-венгров после убийства эрцгерцога, и что из этого вышло?!

– ну, это другой случай, хотя, казус белли здесь более серьезный

– ну, это от нас зависит, точнее, от Вас, канцлер

– Тресков, ты же не думаешь, что у меня есть желание развязать войну, хотя Шулленбург жалко конечно. Я решил назначить послом Клауса Хасса. Он проверенные боец, мы его давно знаем. И он был в составе Посольства, то есть как бы мы сохраняем преемственность.

– Прекрасное решение, канцлер. Хасс конечно не имеет такой родословной, но он смышленый малый, выполнит возложенные на него задачи не хуже Кристы-Вернфридисы

– да, жаль, ты же был весьма дружен с ее отцом. Он же был в твоей команде тогда в Смоленске.

– что Вы, Канцлер, Вернер и в Смоленске-то не был.

– ладно, хитрец, до завтра, точнее, уже до сегодня, время полвторого ночи. И не забудьте позвонить Хофману, чтобы он уже утром был готов и взял с собой на совещание начальника следственной бригады.

– яволь, герр Канцлер. Спокойной ночи.

30

Гаулейтер поднялся наверх. Эрика ждала его в гостиной.

– Ну что, будем ужинать, радость моя?

– Все уже остыло, дорогой, но я велю подогреть.

– Давай что-нибудь легкое, оленину и борщ я уже не осилю. Может салат какой-нибудь и чай с медом?

Эрика позвала дворецкого и объяснила, чтобы они хотели перекусить

– ну что сказал Борман?

– он переговорил с Жуковым. Но ничего конкретного. Жуков вроде бы был не в курсе этого нападения. Сегодня Мартин приедет в Гитлерград.

– прекрасно, приводи его к нам на обед

– слушай, ну нас прекрасно покормят в Адмиралтействе, вряд ли он захочет терять время на перемещения по городу.

– ну тогда на ужин

– на ужин попробую

– только предупреди меня заранее, чтобы я дала соответствующие распоряжения. Я помню, что он очень любит креветки.

– я попрошу Фабиана, чтобы он держал тебя в курсе.

Супруги поели, помянув в конце ужина дочку Шулленбурга. Эрика даже всплакнула. Тресков подошел и обнял ее.

– Пойдем спать, дорогая, у меня сегодня тяжелый день

– Да, милый, – прошептала Эрика, вставая из-за стола.

Через 10 минут в доме стало тихо, и сумерки белых ночей с трудом протискивались сквозь задернутые гардины.

Тресков не мог заснуть. Он лежал и думал о Вальтере Шулленбурге и его дочери.

Без Вальтера ничего бы не было. Именно ему отводилась роль связного, между заговорщиками, и ставкой Сталина. Шулленбург проинформировал по своим каналам Молотова, что крайне важно, чтобы с 10 по 15 марта 1943 года под Смоленском не велось никаких наступлений.

Наверное, Молотов подумал, что это какая-то фашистская хитрость, но веря своему старому приятелю Шулленбургу, он попросил Сталина отдать приказ воздержаться в течение трех дней от военных действий под Смоленском.

Трескову это нужно было для того, чтобы Гитлер не испугался лететь в военный лагерь для инспекции.

И Гитлер прилетел на своем любимом Кондоре 13 марта.

Встретивший его у трапа Гюнтер фон Клюге чуял что-то неладное, но не был готов к такому развитию событий: по пути из аэропорта в тренировочный лагерь машина фюрера подорвалась на мине. Мо крайней мере, так всем потом рассказали. На самом деле, Фабиан засунул бомбу в автомобиль вместе с багажом Гитлера, а сам поехал следом на своем Опель-Капитане несколько поодаль. Стеклянный взрыватель сработал на очередной кочке, и Третий Рейх лишился своего диктатора.

Потом были переговоры с Советами о перемирии, в которых Шулленбург принял активное участие, а потом он отошел от дел и уехал в свой замок в Баварии.

Пару раз они приезжал к фон Трескову в гости в Гитлерград, который он, как и многие бывшие руководители Третьего Рейха, именовал Гитбургом.

– интересно, – думал засыпая Хеннинг, встретился ли он там на небесах со своей дочкой?

31

Борман приехал к часу дня. Фон Тресков встречал его у Адмиралтейства и сразу повел пообедать, ибо все прекрасно знали, что Борман больше всего в жизни любил поесть. То есть раньше он еще любил и женщин, но теперь вторая его страсть отошла на задний план.

– Кстати, познакомься Хеннинг, это Эрвин Штольц, новый руководитель Абвера.

– Очень рад, думаю, мы виделись во время войны.

– Наверняка, я тоже очень рад.

– Надеюсь Вы окажете содействие расследованию? – спросил гаулейтер

– Конечно, Хеннинг, Эрвин будет курировать расследование, и даже даст пару своих специалистов, но я хочу, чтобы группа была сформирована гитлерградским гестапо, Посольство выехало же отсюда, и им с руки именно отсюда и вести расследование.

– господин Канцлер, разрешите доложить, что группа уже сформирована. Руководитель группы, наш лучший сотрудник штурмбанфюрер СС Людвиг фон Дорн, в усиление ему придан заместителем начальника следственной группы оберштурмфюрер Лаврентий Пронин, до Гестапо он служил в НКВД, знает все штучки русских, – отрапортовал начальник Гитлерградского Гестапо Франц Хофман.

– вот и отлично, с Жуковым я с утра ваше участие согласовал. Он обещал сформировать общую группу, так что будете работать под началом полковника МГБ Владимира Шурупова. Сбор сегодня в 16:00 у Колпинского КПП, с советской стороны, естественно. Так что, обедать не будете, собирайтесь и выезжайте.

– слушай, Хеннинг, а поехали к твоей жене сегодня поужинаем, она такие чудесные равиоли с креветками готовит, – сказал Канцлер и похлопал гаулейтера по плечу.

Глава 13

32

608 полк стоял на отшибе деревни Любцы, аккурат на пригорке. От самой деревни, которая под тем пригорком была, почти ничего не осталось, так, пару печных труб. Хотя нет, два дома уцелели. В одном из них был полковой штаб.

Евгений Ильич, с начальником штаба клонились над картой, изучая местность.

– вот мы находимся тут, – показал пальцем начштаба Сергей Дорофеев, – немцы в двух километрах от нас, да еще за горой. Они стреляют по нам по баллистической, и почти всегда попадают. Каждое попадание – пару человек долой, и пару пушек в ремонт. А где сейчас ремонтировать: ни запчастей, ни мастеров.

– А сколько там человек у них? И какая техника? Кто-нибудь знает?

– Никак нет, товарищ командир полка. Информацией не владеем. Так, по числу одновременных залпов предполагаем, что у них пушек 15 типа нашей 152й и минометы

– минометы это плохо. Надо бы узнать поподробнее. Мои бойцы приехали?

– Так точно, в блиндаже сейчас.

– Позовите.

Начштаба послал бойцы в полковой блиндаж у батареи и вернулся к столу.

– Я думаю, надо совершить маневр. Передвинуть орудия на полтора километра вперед, – приказал Обломов

– У нас нет такой возможности.

– Почему?

– Потому что нечем двигать. Один Зис и 10 лошадей, а на одну 152ю нужно 8 коников

– Ладно реквизируем у братьев по оружию.

– это у кого?

– ну у соседних полков дивизии. Петров, соедините меня с Морозовым.

– Василий Иванович? Здравия желаю. Обломов говорит, командир 608го. Василий Иванович, крайне нужно несколько грузовиков и все лошади, которые есть в дивизии. Почему никто не даст? Я верну. Ну погибнут, верну туши, поедят хоть мясо. Нет, я не шучу. Крайне нужны! Одну машину только? Почему? Вообще больше нет? А с полевых кухонь? Ну они ночью не заняты. Ну вот, три машины уже есть, а по лошадям я тогда сам могу с командирами полка договориться? Отлично, спасибо Василий Иванович, здравия желаю!

Так, – Ильич положил трубку и повернулся к Дорофееву, три машины нам дают, итого у нас 4 машины. Лошадей давать не хотят, точнее, Морозов говорит, чтобы я сам договаривался. Но я чую, не дадут их мне. А вот и мои бойцы. Матвей, Николай Петрович, вот что братцы, для вас у меня важнецкое задание, возьмете трех бойцов и добудьте мне языка из фрицевского артиллерийского полка, что за горой стоит. Он нужен немедленно, так что вам на все про все два часа.

– Есть, товарищ командир полка. Можно идти?

– Идите. Удачи!

– Так, Сергей, у нас есть в полку цыгане?

– Да, двое Илья Кару и Роман Бине

– отлично, давай их сюда

Начштаба еще раз озадачил бойца заданием.

Тем временем Матвей с Петровичем решили бойцов не брать, а переоделись в захваченную немецкую форму, захватили моток веревки, тряпку, ели на мотоцикл с коляской и поехали в сторону немцев. Правда не в открытую, а по лесной дороге, чтобы никто в итоге не понял, откуда они приехали на немецкие позиции.

Подъезжая к месту расположения фашистов, Матвей увидел молодого немецкого ефрейтора, который стоял у березы и писал.

Мотоцикл затормозил, Матвей слез с него и сделал вид, что он что-то чинит а районе заднего колеса. Потом он выпрямился и махнул ефрейтору: «Ком цу мир, битте»

Ефрейтор подошел, нагнулся рядом с Матвеем и тут Петрович ударил его по голове кулаком и начал вязать.

Всего через полчаса наши друзья были уже у штаба полка с языком

– Ну ни хрена себе! – сказал Обломов, когда его товарищи заволокли связанного ефрейтора в избу, – как это вы там быстро управились?

Матвей рассказал про совершенный блиц криг, чем крайне порадовал Обломова

– ну артисты! Ну молодцы. Ладно, распеленывайте вашего фрица, поболтаем с ним.

Через полчаса Обломов уже знал, что немцы стоят под горой компактно. У них всего один большой блиндаж на целую батарею. И хотя он защищен хорошим накатом, охраняет его всего один часовой.

Всего их там 80 человек: 40 на дежурстве у батареи, 40 отдыхают.

Фриц показал на карте расположение блиндажа, а также две дороги, которые туда ведут.

– Так-так, понятненько, – сказал Обломов, радостно почесывая подбородок. В этот момент в комнату вошли солдаты-цыгане.

– привет, ромалы, – улыбнулся Обломов вновь вошедшим

– здравия желаем, товарищ командир полка.

– вот какое дело, братцы. Нам надо будет пушки двигать, а коней нет. Зато в соседнем полку есть целый табун – 10 лошадей. Нам нужно его позаимствовать у них этой ночью. Сможете сделать? Илья Кару и Роман Бине переглянулись.

– конечно сможем, командир, -сказал Илья

– тогда давайте тихо, чтобы никто не знал и не обижался потом. Лошади нам нужны к часу ночи.

– слушаюсь, – синхронно сказали бойцы и удалились.

– Матвей, Петрович, вот вам еще задание, раз уж вы у меня такие артисты. Снимите с этого ефрейтора одежду, возьмите еще кого-нибудь и дуйте в час ночи к фашистскому блиндажу. Как увидите в небе красную осветительную ракету, снимаете часового и закидываете блиндаж гранатами. Я думаю, это будет где-то два часа. И прикончите потом их всех в этом логове.

– ясно, Ильич

– давайте, надеюсь на вас

Матвей и Николай Петрович ушли, а Дорофеев опять подошел к карте:

– стало быть орудия втащим на другую горку, вдарим по их батарее, а в этом время Матвей с товарищем захватят блиндаж.

– точно, – заметил Обломов

– но ведь на высоте, куда мы хотим затащить наши пушки, все время сидят наблюдатели немецкие. Они нас заметят, как только мы начнем движение

– ну, во первых. Сейчас рано темнеет и мы закроем все орудия маскировкой, во-вторых, мы предварительно бабахнем по этой высоте, и наблюдатели на полчасика спрячутся. И мы для прикрытия оставим два орудия на месте, и они потом еще пару раз вдарят по этой высоте, чтобы не высовывались. Кроме того, я предполагаю, что мы отвлечем немцев с правого фланга.

– кем, ну нас же нет людских ресурсов

– попросим дивизию. Петров, соедини еще раз с комдивом. Василий Иванович, помощь нужна ваша… да-да, за ЗиСы спасибо. Мне нужно прикрытие с правого фланга. Там 65-я стоит, не попросите их пошуметь где-то в час ночи? Нет, в атаку идти не надо, можно просто пострелять из окопов. С командармом? Хорошо.

– Морозов приказал явиться к командарму. Он сам туда поедет. Дорофеев, берите карту и поехали.

Они быстро собрались, по дороге Обломов приказал ординарцу покормить раздетого пленного, потом они с начштаба запрыгнули на мотоцикл и поехали.

Ехать было недолго, штаб армии располагался в 10 километрах. Так что по сухой дороге доехали за 20 минут.

– товарищ командарм, разрешите обратиться, командующий 608 м артиллерийским полком 165 стрелковой дивизии старший лейтенант Обломов.

– валяй, сынок

– Дорофеев, карту.

– товарищ командарм, есть предложение занять сегодня ночью стратегическую высоту номер 8 и разгромить артиллерийский полк неприятеля. Для реализации этой задачи предлагаю произвести диверсию в расположении противника, одновременно под покровом темноты и прикрытием двух оставшихся орудий перевести батарею на новую высоту и в упор расстрелять батарею противника, которая находится в пригорке.

– неплохая идея. Кто будет совершать диверсию?

– проверенные ребята мои. Они за полчаса языка приволокли оттуда. Пролезут через игольное ушко.

– что от меня хотел?

– нам нужно дополнительное прикрытие, Всеволод Федорович, вот тут, – Евгений Ильич показал на карту, – стоит 65 стрелковая дивизия, с правого фланга. Мне надо, чтобы она в час тридцать ночи открыла огонь по артиллеристскому полку фашистов. Мы в это время будем ползти со своими М-10 и нам очень нужно, чтобы на нас не смотрели.

– ну что ж, скажу Николаевскому, чтобы он распорядился открыть огонь в час тридцать ночи.

– благодарю! – вытянулся Евгений Ильич и почти щелкнул каблуками

– Хм, командарм посмотрел на Обломова, скажите, а Илья Кириллович Обломов кем Вам приходится?

– отцом, товарищ командующий армией.

– надо же, когда то в первую мировую мы служили с ним в одном полку. Передавайте привет, если увидите.

– честно говоря, нас судьба сильно развела, но если вдруг увижу, обязательно передам.

В это время в штаб ворвался Морозов.

– О, Василий Иванович, дорогой, мы уже все обсудили, с Обломовым, – сказал начдиву командующий армии. Приказ по 65 дивизии я сейчас организую. Молодец он у тебя. Инициативный. Посмотрим, как пройдет операция.

Кстати, Обломов, может мы разовьем ваш успех атакой на позиции немцев после того, как вы займете высоту? Что скажете.

– Идея неплохая. Давайте, как у нас закончится атака мы пустим зеленую ракету.

– Ну отлично, тогда Николаевскому будет чем заняться до утра.

– Могу идти?

– Идите, Евгений Ильич, успехов.

Обломов козырнул своим командирам и развернулся. В этот момент адъютант Яковлева подошел к командарму:

– товарищ командующий армией, разрешите обратиться к командующему дивизией?

– разрешаю

– товарищ командующий дивизией, вам звонит начштаба 165 дивизии прошу к аппарату.

Морозов взял телефонную трубку и через минуту заорал:

– Как обокрали конюшню и всех лошадей увели?! Всех расстреляю!

На этих словах вскочившие на мотоцикл Обломов и Дорофеев вдарили по газам и помчались в полк.

Через час они были уже у себя в полковом штабе. На столе стояла горячая картошечка и крынка молока.

– о, Андревна, ты как всегда о нас не забываешь, – воскликнул Евгений Ильич, налил себе и Дорофееву по кружке молока и откусил горячую картофелину… Ну что, Серега, докладывай.

– Значит наши цыгане уперли в 751 полку 10 лошадей и 562 полку 7 лошадей. Вместе с нашими это 27 лошадей. Плюс у нас четыре грузовика. На грузовиках как раз дотащим четыре М-10, и, если мы две пушки оставляем для прикрытия, у нас остается 5 76-миллиметровых, это двадцать пять лошадей. Двух даже в замену можно.

– Прекрасно. Артисты выехали?

– Матвей и Николай Петрович? Кажется да. Они взяли Ваш мотоцикл, еще одного бойца переодели с собой и укатили.

– Ну хорошо. Маскируйте орудия, пристегивайте лошадей, цепляйте к машинам. В час ударим общим залпом. Потом через полчаса двинемся.

33

Ровно в час ночи Матвей, Николай Петрович и Степа, которого они взяли прямо из блиндажа, просто прикинув мысленно на него ефрейторский сюртучок, подъехали к тому месту, где давеча взяли языка. Завели мотоцикл в кусты и крадучись пошли к немецким позициям.

Вот и окоп у белой березы, о котором говорил фриц. Они спрыгнули в него и пошли в сторону блиндажа, который и показался в ночной дымке метров через двести. Блиндаж действительно охранял один караульный.

– Руки вверх, – зачем-то по русски закричал ему Степа. От неожиданности караульный выстрелил. Степа упал замертво. Терять уже было нечего, Петрович открыл по караульному огонь из шмайссера, а Матвей, перепрыгнув через его падающее тело швырнул внутрь блиндажа связку из трех противотанковых гранат.

Раздался оглушительный взрыв, отбросивший Матвея далеко от окопа. Петрович ворвался внутрь и на всякий случай прочертил очередью контрольный круг.

Тем временем, вся артиллерия Обломова, за исключением двух отвлекающих пушек, медленно двигалась к высоте номер 8. Где-то вдали, на правом фланге раздались многочисленные выстрелы – это 65-я дивизия начала отвлекающий маневр.

До высоты оставалось 300 метров, но там Обломова не только не ждали, но наоборот, все силы немецких артиллеристских расчётов были брошены на Матвея с Петровичем, которые заняли круговую оборону у блиндажа.

Петрович разложил возле каждой бойницы по шмайссеру, что он собрал у местных покойничков, в Матвей, с оставшимися гранатами притаился снаружи, чтобы оборонять вход в блиндаж.

Немцы активно обстреливали свою бывшую цитадель, полностью забыв о тылах. Петрович стрелял не глядя из двух шмайсеров в две бойницы, а Матвей забросил одну за другой все три гранаты в те места, откуда фашисты вели огонь.

– Уходить надо, – крикнул Матвей Петровичу, повесил на себя два шмайсера, выстрелил еще из одного в окно, увеличив до трех число бойниц блиндажа, изрыгающих пламя в атакующих немцев.

– Никуда мы не пойдем Матвей, будем держать оборону, – сказал Петрович и начал вести прицельный огонь.

– Эх, ма! – крикнул Матвей и тоже встал с автоматом к окну.

В это время раздался оглушительный грохот, как будто Илья Пророк проехался на колеснице прямо под бойницами блиндажа.

Батарея Обломова добралась до места и начала разгром немецкой артиллерии с короткой дистанции. Высота была взята.

Глава 14

34

Полчетвертого к советскому КПП Колпинский со стороны Германии подъехал шикарный Мерседес-Бенц SL 300, за рулем которого был Людвиг фон Дорн, и Фольксваген Жук Кабриолет, в котором восседал Лаврентий Пронин. Лаврентий помахал фон Дорну рукой, Людвиг кивнул своему коллеге и они оба стали ожидать, когда к ним подойдет советский пограничник.

А пограничник все не подходил и не подходил. Фон Дорн был само спокойствие – аккуратно постриженные усики замерли, руки в коричневых кожаных перчатках не двигались, обхватив баранку руля, глаза почти не моргали.

Напротив, Лаврентий Пронин источал нервозность. Во-первых, он внутренне был не готов к посещению СССР, где к нему могли отнестись весьма предвзято. Все таки он остался на территории Рейха и более того, служил в Гестапо. Во-вторых, его действительно раздражало, что пограничник никак не может подойти. КПП на германской территории они прошли за 5 минут. Показали документы и вперед. Пронину было 45 лет, и он еще помнил советские порядки, когда к каждому человеку относились как к неодушевленному предмету, а власть чиновника была абсолютно.

И вот он снова в этим столкнулся. Как хорошо, что Германия большая – от Гитлерграда до Триеста, и от Смоленска до Дюнкерка. Везде можно путешествовать, не встречая пограничников. Да и Испания, Финляндия и Италия так же не имеют пограничного контроля с Германией. Это очень удобно, – Пронин непривычно теребил в руках быстро справленный сегодня заграничный паспорт.

Наконец, вышел пограничник.

– Ваши документы

Людвиг протянул свой паспорт и заметил:

– Вы не переживайте, старшина, жена вас простит, просто у нее послеродовой синдром

– Откуда вы знаете? – воскликнул пограничник

– Да все просто: у вас на штанине свекла от борща, если бы вы ели и обронили, она бы была у вас на груди, а так, понятно, что жена замахнулась на Вам половником, варя суп. И левая сторона щеки у Вас не добрита. Значит выбежали из дома хлопнув дверью. А что послеродовой синдром – так у вас детская присыпка на левом рукаве уже въелась.

– Чудеса, а откуда знаете, что простит?

– Так всегда бывает, тут никакой дедукции и не надо. Где она другого-то найдет, когда маленький ребенок на руках, – и Людвиг тихо засмеялся.

Пограничник поставил штамп в паспорт удивительному немцу и подошел к Лаврентию. Увидев, что у германца русские имя и фамилия, старшина нахмурился: «Минуточку», – сказал он и пошел в здание КПП.

В это время таможенники закончили проверять багажник и днище Мерседеса Фон Дорна и дали ему сигнал проезжать, открыв шлагбаум.

– Я мог бы подождать своего товарища? – спросил Фон Дорн.

– Не положено, – ответил таможенник и сурово добавил, – Проезжайте! Подождете на Советской земле.

Людвиг медленно выкатился за шлагбаум и припарковался у обочины. Там уже стоял шикарный ГАЗ-12, из которого вышел статный полковник Госбезопасности СССР.

Он подошел к купе фон Дорна, козырнул и представился:

– полковник Владимир Шурупов, по распоряжению маршала Жукова, буду возглавлять общую бригаду по расследованию нападения на Посольство Германии.

– Людвиг фон Дорн – руководитель криминального сыска Гитлерграда

– Очень приятно, мне говорили, что должно быть от вас два представителя

– Так и есть, но мой товарищ, Лаврентий Пронин, застрял на вашем пограничном досмотре.

– Подождите секундочку, – сказал Шурупов и пошел на КПП.

Через две минуты под шлагбаумом проехал бирюзовый Жук и тоже припарковался на обочине. Вышедший Шурупов весело заметил:

– Чуть не посадили вашего Лаврентия, он же невозвращенец и гестаповец, еле отбил, – и, махнув рукой, добавил – поезжайте за мной.

Кавалькада из трех машин на полной скорости промчалась километров сто, не встретив ни одной машины. У деревни Радищево трасса оказалась перекрыта и вдоль переносного заборчика стояло шесть солдат с ружьями.

Шурупов показал какую-то бумажку подошедшему к нему солдату, который вытянулся по стойке смирно, кивнул полуобернувшись на две машины, Людвига и Лаврентия, двигавшиеся за ним, и двинулся медленно вперед мимо расступившегося вместе с солдатиками заборчика.

Метров через сто сыщикам открылась картина вчерашнего побоища: раскуроченные автобусы, сожженные лимузины, трупы, разбросанные по дороге, многие из которых были раздеты.

– попросите ничего не трогать, – сказал Людвиг Шурупову

– никто ничего и не трогает. Георгий Константинович приказал полностью оцепить место нападения и никого не подпускать.