Вися на пороге, опустится мечВ большую историю славного предка,Где множество тех предугаданных встречИ сила лихая с коварством нередка.Когда неотступный военный союзПод силою века приходит в упадок,Лишь замок лелеет свой каменный груз,Отдав берегам пару метких загадок.А с дальних, беспечно стоящих, вершин,Под светом, что гордо подарен луною,Всё смотрят владыки, как кто-то одинРешает судьбу переменой стальною.

Часть первая. К облачной вершине

Эпизод первый

01Весенний лес, деревьев строй,Лугов зелёные пустоты,И песнь под солнечные нотыЛучами света под собойРисует стык зелёно-синийИз непростых далёких линий,Что, под себя вминая высь,По горизонту разошлись.Небес резная синеваТот горизонт отожествляет,Когда сиянием мерцаетЕё прозрачность, и траваНа взбудоражившемся поле,Забыв безвременно о волеСвоей природной и родной,Неровно дышит синевой.Ещё рассвет не позабытС негромким птичьим перестуком,Когда трава легла со звукомОт конских рыцарских копыт.Природа здешняя не радаПо появлению отрядаСовсем, как водится, была,И потому вовсю спала.И прям под Солнцем видел сонТакой воистину горячий,Здесь каждый лист осин незрячийЕвропы северных сторон;С неумирающих иголокОт тёплых месяцев недологВечнозелёный тихий годПряморастущих вверх господ.Всегда господствуют в лесуВысоты эти древних сосен,Их крепкий нрав порой несносен,Храня бесследную красу.Но, как враждебное наследство,Темнит людское им соседство.И нету в мире ничего;Что б поубавило его.Как и сейчас, и до сих порБольшой зелёный лес невинныйНе забывает те картины,Что приукрасили простор.Пехоты марша громкий топотЕщё лоснится, словно шёпотВ уставших тоненьких ушах,На взбудораженных полях.И марш взлохмаченных конейСтальному всаднику в угодуДля, вновь проснувшейся, природыЕщё ужасней и страшней.Везде, как будто не впервые,Галопом кони боевыеИдут, не видя под собойТравы весенней молодой.Не чтут её и сапогиСвоим военным интересом,Держася, кузнечным железомДавно подкованной, ноги.Не оставляя в почве кромок,Неуважителен и громокБыл гордый рыцарский отряд,Неся мечи на чей-то град…02Бойцов лихих широкий шагРазмежевался на просторе,И лёгким танцем будто вторилИм развивающийся стяг.Коней тяжёлые же танцыНе поспешили развеватьсяПо полосе неотступной,Чтоб не растягивался строй.На зеленеющийся мирБольшого леса расписногоС седла пурпурного большогоГлядит отряда командир.Доспех лоснится, как рубаха,И ровным слоем красный бархат,Свисая вниз с широких плеч,Призакрывал собою меч.Его узорчатый клинокНа вид довольно благородныйПоднимет жар и в непогодный,Лучом не тронутый, денёк.Там сталь хорошего подмеса,А на клинке поверх эфесаРукою мастера вживлён,Огнём пылающий, дракон.Была талантлива рукаЕго и сказочно затейна,И этот чудный оружейникСилён уж был, наверняка.И потому тот меч роскошныйНе раз на битвах крик истошныйС груди вражины выбивалИ никогда не отступал…Шаги, шаги со всех сторонЕго отряда боевого,Как вдруг их сладившийся говорПодвинул голос: «Максигон!».Он потихоньку оглянулся,Когда от ветра плащ раздулся,И томно взглядом обкидалТого, кто там его позвал.А рядом, также кинув взорОдин из рыцарей очами,С ним поравнявшийся конями,Начать пытался разговор.Спросил командующий сходу:«Чего тебе неймётся, Бродо?!».А тот в ответ: «Хочу спросить,Когда отряд остановить?!Мы понимаем, что одноЗовёт нас всех большое дело,Но в этих проклятых пределахШагаем мы уже давно.Бойцы и рыцари усталиСмотреть вперёд на эти дали,И Спикус тоже отдых ждётСреди своих стальных пехот…».И Максигон опять взглянулВ его усталые глазища,И конь его вдобавок, хлыщаПо сторонам, хвостом вильнул.Проговорил он: «Как стемнеет,За тем пролеском, что левееОт той горы, где виден снег,Раскинем лагерь на ночлег…».03Пейзаж заснеженной горыМелькнул в глазу, чуть душу леча,И по чуть-чуть уставший вечерПодкрался, будто из норы.Пал мрак на фоне снежных фресок,И их намеченный пролесок,Попал под топот точно в срок,Откинув с пояса клинок.Поспешно слезли с лошадейСтальные рыцари и сразу,Убрав подшлемники от глазу,Свалились меж густых ветвей.И полумёртвая пехотаНашла такую же заботуС конями рядом для себя,О битых шлемах не скорбя.Лишь штук двенадцать часовыхТам на посту стоять остались,Чтоб невзначай не подобралисьДо них из зарослей лесных,Перед лицом стоят что дыбом,Врагов клинки какие-либоИ не застали всех врасплох,Как шабутных наивных крох.Сказал Солдатам Максигон,Свой шлем же с бармицей кольчужнойСо стороны ветвей наружнойПоставив им в картинный тон:«Идём мы ветрено и верно,Ну, а сейчас всем непременноЛожиться здесь и отдыхать,Чтоб для похода сил набрать.Но, как покажется рассветСвоими первыми лучами,Зашелестим опять ногамиПо травке свежей. Больше нетНи у кого, друзья, вопросов?!».Из-под пригорочных откосовВ ответ ему кивнула тишь,Аж полевую слышно мышь.На лес вовсю ложилась ночь,Подав на чистом небе звёзды,А на верхушках птичьи гнёздаИх дальний свет вобрать не прочь.В лесном весеннем мире этомЛюбым знакомым силуэтомДеревья видятся сполна,Как продолжение их сна.И каждый радуется снуВ такой походной скоротечке,Как поле высохшее – речкеИ как река – морскому дну.Солдат недельное скитаньеУтихомирило мерцаньеЛуны, раскинутой на всехОб их начищенный доспех.Сейчас царит недолгий мирНа том потрёпанном железе,И даже с просьбами не лезетК солдатам строгий командир.И даже там, за очень многоДесятков тысяч, лёгших строго,Ещё не пройденных шагов,Закрылся град под тенью снов…

Эпизод второй

01Уже немало долгих лет,Пустого плача не приемля,Большую северную землюЛучами радует рассвет.Он подступил и, как обычно,Дошёл до каждой ветки личноИ, будто солнечный палач,Приговорил росистый плач.Приоживился дивный лесС его таинственным приходом,Когда он пред лесным народомЛучистый вытащил завесИ распахнул перед глазамиСвоими жёлтыми руками,Прогнав тем самым мрак ночнойДо стороны Земли другой.Ведь свет дневной и ночи мракВсегда сменяют час друг другу,И испокон веков по кругуПо миру было только так.В дорогу надо собиратьсяИ понемногу просыпатьсяСолдаты стали на траве,Внимая мысли в голове.Хотя давно уже не спитИх ненасытный полководец;Он с середины ночи вроде,На эти отблески глядит.И все деревьев очертаньяЕму, как новые познаньяВ глазищах зоркого орла,Что жизнь походная дала.Ведь Максигон во все годаБыл до безумья осторожен,И даже меч готов из ноженМоментом вытащить всегда.И потому для сна так малоНочного времени версталаТакая жизнь среди войны,Украсив краткостью все сны.Уже и рыцарский отрядГотов к дальнейшему движенью,Когда же по обыкновеньюНе смотрит весело назад.И для заспавшейся пехотыПреобразились вновь заботы —Не отставать от их коня,Стальными латами гремя.Вот, с новой силой боевойДоспех под Солнцем заискрился,И топот вновь возобновилсяНад непривычной тишиной.Опять под ним заглохли птицы,Ведь, как соперник, не годитсяИх песня против песни лат,Что дирижирует солдат.Одной красивой полосойВ подобье яростного змеяШагает маршем, не робея,Не разлучаемый их строй.Все в примиреньи с тем простором,Лишь Максигон скользящим взоромПо всем скитается стволам,Не дав спокойствия глазам…02Покуда лес стеной мелькалС верхушек елей, как короной,Неспешно Спикус МаксигонаТут на своём коне догнал:«Чего-то ты, брат, не спокоен…Скажи хотя бы, что такоеТебе покоя не даёт?!»И, покачав, ответил тот:«Я в эту ночь почти не спал,Благодаря проделкам леса;Возможно, много интересаНад нами кто-то отыскал.Был еле слышным этот шорохСреди густых лесных просторов,Но чует сердце у меня,Что где-то ждёт нас западня…».Чуть улыбнулся друг его,Проговорив: «Эх, брат сердечный!Военный опыт бесконечныйТвой видит многого всего.Расслабься, всё же! Хоть немного.Невелика уже дорогаОсталась всем нам впередиОт беспокойного пути».Но Максигон свой чёткий взорНе унимал от того края,И Спикус, сбрую поправляя,Опять сказал слегка в укор:«Уж, если б сильно захотелиНа нас напасть, при этом делеОтряд наш чтобы потрепать,Не стали б утра дожидать…».Вдруг командир их подскочилИ резко выкрикнул отряду:«Поднять щиты!». И каждый к рядуСебя в один момент прикрыл.Он тихо Спикусу: «ПороюНаш враг у нас над головою,Как лис, прозорлив и хитёр…».И тот глаза свои протёр.Спустя мгновенье, просвистелНад каплевидными щитами,Как над солдатскими ушами,Хоть небольшой, но дождь из стрел.Предупреждённые вначале,Бойцы их опытно встречали,Но, на защиту не смотря,На землю пало два коня.Своим же рыцарским щитомПрикрывшись, он кричать продолжил:«Враг далеко стрелять не сможет.К нему поближе подойдём…Пехота! Полностью закрыться!И мелким шагом расходитьсяПо направлению к врагу!Он сгруппирован в том кругу».Рукой он к зарослям густымБез промедления направил,И кавалерии добавил:«А мы движеньем круговымК нему всей массою нагрянем…Там, знать, обычные крестьяне,Что самодельною стрелойИздалека идут на бой…».03Неспешно двигался отрядПо командирскому приказу,Закрыв всё туловище разом,И Максигон, последний взглядЕщё в их сторону отбросив,Уже, летя галопом, сносит,Копытом встречные кусты,Что спят в объятьях широты.За ним и целый конный строй,По кругу их опережаяС другого солнечного края,Со всей взъерошенной лихвойНа эту вражескую чащу,Взяв за поводья крепко, тащитВсё устремлённей и быстрейСвоих разгневанных коней.Тут от одной шальной стрелы,Попавшей меж щитом и шлемом,Упал один боец и немоЛежать остался средь травы.Троим другим попали в ногиИх стрелы, к лесу на порогиТем самым их не подпустив,А на пути остановив.В конец же всадников отрядУже немного врассыпнуюВлетел в ту заросль густую,Где каждый выскочил подряд;И, пролетев промеж врагамиСвоими меткими мечамиСвалили вмиг полсотни штук,Утихомирив пылкий лук.«Как говорил я, от крестьянНедалеко ушли ублюдки…» —Их командир, подобно утки,Проплыл конём их тесный стан.«Из них солдаты никакие…Видать, разбойники простыеЗдесь охраняют свой рассвет» —Один из рыцарей в ответ.Они все сделались бодрей,Когда их строй переметнули,И тут же снова развернулиСвоих к противнику коней.И Максигон в момент приметил,Как оставалось лишь две третиВрагов, что сотню стрел лихихУже направили на них.Но сильных рыцарей зато,Примерно столько же которыхВ лесном зауженном просторе,Не останавливало то.Они ещё раз разогнались,Хоть и на этот раз являлисьСреди распущенных стволов.Хорошей целью для врагов.Четыре рыцаря с конейОт стрел под ветками упали,Они покуда нагонялиИх среди этих всех ветвей.Среди врагов не без излишкаДлинноволосый был мальчишка,Что вместо стрел в руке держалКакой-то вычурный кинжал…

Эпизод третий

01Летел галопом и смотрелИ Максигон и каждый рыцарьНа гордых лучников, как птицы,Стоят что меж лежащих тел.Лишь часть из них не для потехиОдеты в плотные доспехиИз сыромятной кожи той,Что носят все они с собой.И, как крестьяне на земле,Все остальные большей частьюСтояли словно под напастьюВ обычном паханом тряпье.Их вид особо не был страшен,Что даже куст казался крашеПод зеленелой густотойИх одеяния под сосной.Но, вот, для рыцарских мечейСовсем не важным оказалось —Спина, что кожею примялась,Иль плечи тканевых затей.Их не воинственные робыНе так крепки и плотны, чтобыСобой держать удар меча,Чья сталь от ветра горяча.И потому очереднойНападок рыцарей, слетевшихНа тех людишек обомлевших,Заставил многих под собойВ два мига замертво попадать,На землю, что была не радаВ объятья тёплые своиВпитать кровавые ручьи.Среди припущенных стволовОпять обрезался излишекНеподготовленных людишекДля непредвиденных боёв.Средь ужасающей картиныКрестьян чуть больше половиныОсталось смело там стоять,Чтоб эту битву продолжать.При этом рыцарей пять штукОт стрел, что выпустить успелиОни, у смерти на пределеВзведя простой крестьянский лук,С коней в движении упало,И только двое снова встало;Да, и вдобавок средь ветвейУбито было шесть коней.И потому верхом бойцыНе стали больше отступатьсяИ здесь продолжили толкаться,Рубя мечом во все концы.В железном рыцарском изъянеТак быстро таяли крестьянеОтрядом лёгоньким своимНа радость всадникам лихим.Лишь пара рыцарей с конейВ траву помятую лесную,В поджарость двинувшись такую,Ещё свалилась в ходе всейНеравной битвы в этой гуще,Когда под натиском растущимОдин крестьянин заорал:«Бегите в лес!», и сам бежал…02Сраженье в зарослях лесных,Уже рассеиваться стало;Толпа крестьянская началаБежать со всех сапог своих.Освободив простые руки,И копья старые и лукиНа землю брошены ужеВ, листвой заросшейся, меже.Сначала маленькая частьИз всей толпы бежала сразу,Другие ж метились по разуЕщё на рыцарей напасть.И посмотрел на положеньеСвоё, что выдало сраженье,Другой крестьянин, повторив:«Спасайтесь все, кто ещё жив!».И тут уже пустились все,Сюда непрошеные, гости,Всё окончательно отбросив,Бегом по лесополосе.В лесной дали ища спасеньяОт неудачного сраженьяВсе показали быстроту,Не глядя уж на битву ту.Один лишь злой седой старикВ широком кожаном доспехе,В том отступающемся спехеГлавой на землю не поник.Да, и бежать не собирался,А до последнего сражался,Не пожалев совсем себя,У тела мальчика стоя.Увидел тут же МаксигонТого лежащего мальчишкуС кинжалом тем же, словно шишкуЗажал в руке что крепко он.А сам лежал без шевеленья,Не пережив того сраженьяВ лесной весенней густоте,Хоть и в родимой широте.«Ах! Ты привёл на бой детей…Тебя безумней нет на свете,Нет оправданья в годы этиУблюжьей глупости твоей!» —Воскликнул злостно полководецИ при оставшемся народеВзмахнул мечом со всей лихвой,Но Спикус выкрикнул: «Постой!».Подъехав же: «Не стоит, брат!Они – лишь глупые крестьяне;В таком безвыходном изъянеУ них любой малец – солдат,Любой старик – военный лидер…Бегущих тоже пощадите!Обезоруженных крестьянНам не по чести бить об стан».Их командир ещё разокВзглянул на эдакого старца,Что был готовым отбиваться,И сделал с лошади соскок,Проговорив уже спокойно:«Ну, хорошо! Тогда достойноЕго, как пленника, возьмём.Я чую, тайна есть при нём…».03К лесной зелёной полосеУже придвинулась пехота,В щитах не чувствуя заботы,И встали линиею все.Когда скомандовал им Спикус«Окончен бой! Спускайте пику!»,Поправив шлемы же на лбу,Все возвратились на тропу.Крестьяне бросили своиПростые луки и бежалиВ густые северные далиЛесной обыденной глуши.Но много их лежать осталосьВ траве, ковром что простираласьПромеж запутанных кустовНа длинных несколько шагов.С немалой конной высотыСтояли всадники над ними,Глядя под шлемами своимиНа круг кровавой широты.Средь них стоял старик тот смелыйДержа в руках обоих стрелы,Из-под раскинутой листвыНе наклоняя головы.А Максигон же тот кинжал,Что показался необычным,Своим движением привычнымИз рук мальчишеских поднял.И, помаячив перед взоромЕго же простеньким узоромНа основании клинка,Что чья-то вывела рука.Не сразу бросился в глазаУзор крадущегося волка,Как от картинного осколка;А взгляд привлёк его эфес —Он был отлит из чёрной стали,Лучи на нём не так играли,Как на самом его клинкеВ кольчужной рыцарской руке.В глазах как будто темнотаНа пол мгновения предстала,Когда под кроной заблисталаЕму в лицо картина та.Такой красивой рукоятиЗа жизнь свою большую, кстати,Ещё не видел Максигон.Побыв со всех её сторон.Ещё раз каждую детальОн оглядел под интересомИ, подышав остывшим лесом,Поднял глаза в лесную даль,Проговорив: «ПохоронитеМальчишку здесь. Какие нитиВедут сюда, не знаю я?!Но пусть возьмёт его земля».Солдатам Спикус повторил:«Похоронить его достойноВон там, в земле под кроной хвойной».А старика, что было силПоднял к себе: «Пойдём! РасскажешьО том, что вы за персонажи,И что хотели получить,Пытаясь войско наше сбить…».

Эпизод четвёртый

01Взошло светило над главой,Чей по-весеннему заточенЗелёный луч, когда оконченБыл перед ним неравный бой.Достался лучик каждой ветке,Что, будто солнечные детки,К нему тянули сотни рук,Обкинув каждый старый сук.Налился бодростью сполнаВесь лес от этого светила,И песня птичья перелилаСонливость в землю от бревна.Забыв рассвет тот красноватый,На Солнце вылезли солдаты,Что без прицела и клинкаВели под мышки старика.Приняв тот рыцарский конвой,Он шёл вперёд непринуждённоИ незадачливо так, словноБыл в этот миг не сам собой.Его лохмотья снизу вилисьИ неприступно волочилисьПо, вновь согревшейся, травеБез всяких мыслей в голове.Из леса всадники почтиЧто все уже повылезали,Срубая ветки, что мешалиИм продвигаться по пути.Хотя пройти всего лишь малость,В лесу их четверо осталось,Чтоб сильной воинской рукойВскопать могилу под сосной.Когда на маленький лужокУже бойцы глядели стоя,Старик отринул от конвоя,Присев на старенький пенёк.Он молчаливой головоюПоник над свежею травоюИ вновь глаза наверх поднял,Когда всё войско увидал.Совсем немаленький отрядСтоял большой железной кучей,И, как размявшийся под тучей,Был происшествию не рад.Ведь позади него осталисьТе, до кого тогда добралисьИх наконечники от стрел,Попав в негаданный прицел.Потом, немного погодя,Из леса вышли те четыреБойца, что мальца хоронили,Немного мокрые, с дождяКак будто или от росинок,Что малость брызгали с травинокПод плотной северной сосной,Что прикрывала свет дневной.Когда к отряду подошли,То тоже рядышком привсталиСо стариком, сюда шагалиОни как будто издали.Взглянув на здешнюю природу,Спросил бойцов внезапно Бродо:«А наших павших схоронитьВедь тоже нужно не забыть…».02Средь длинных сосен и дубовПригляды мыслями летали,В раздумьях воины стоялиИ каждый был идти готов.Но Максигон придвинул к старцуИ стал уж интересоватьсяПроисхожденьем и судьбойЕго неправильной такой:«Ну, что же старый, отвечай!Чем насолил тебе поход наш,Что вы практически наотмашьНапали здесь, не видя крайТакого странного безумства?!Скажи-ка, друг, какие ж чувстваТобой замётаны теперь?!И не смотри, как дикий зверь!».Старик окинул весь отрядСвоим же взором ненавистнымИ произнёс: «Тем неказистымГодком, что восемь лет назадПришёл огнём на земли наши,Что были развитей и краше,Соседних бедствующих стран,Промчалась жизнь вся, как дурман.И наше бренное селоБез назидания стояло,Но под твоим лихим началомК нам близко войско подошло.Таких же рыцарей тут сотняС простым лицом и беззаботноПрошлась по нам своим мечом,Разграбив каждый божий дом.От ваших рыцарственных рукПогибли все вокруг почти что…Остался я и тот мальчишка —Мой верный мужественный внук.Погибли все в минуты эти —И старики и даже дети,Что не успели этот мирУвидеть без военных дыр».Старик немного помолчалИ вновь продолжил взглядом шире:«Иль ты иль кто из командиров,Видать, тот выронил кинжал,Что во дворе лежать остался…Тогда мальчишка тот поклялсяЗа смерть семейства отомститьИ тем клинком тебя убить…».Схватил со злостью МаксигонЕго за шиворот тряпичныйИ прошипел: «Готов я личноПоклясться с ветром в унисон.Не раз мы брали эти дали,Но на крестьян не нападалиИ их дома с детьми не жглиНи я, ни воины мои.Вини себя! Ошибся ты!».Договорил он и откинулЕго на пень обратно, сдвинулЧто представленья широты,Старик вовсю облокотилсяИ сам в себе опять забылся,Понурив взгляд, на этот разСлезой украсившись из глаз.03Природы здешней светлый ликПо всей раскинулся округе,На пне в стальном солдатском кругеСидит в раздумии старик.Сидит, своей лишённый силы,Ведь заменил стрелою вилы,В своих хозяйственных рукахКогда-то в тех нелёгких днях.Бойцы уже возле негоСтепенно стали расходиться,И всадник начал шевелиться,Коня готовя своегоДля продолжения похода,Подав ему свежее воду,Заблаговременно сходяДо близлежащего ручья.И напоследок МаксигонСказал ему уже чуть слышно:«Ошибка стоящая вышла…Ты шёл, старик, бы лучше вон!».Ушёл готовиться к походуОн тоже к рыцарям. Лишь БродоПромолвил с грустной головой:«Ступай, старик, пока живой!».Ещё раз строго посмотрелОн на замкнувшегося старцаИ тоже начал собираться,Очистив щит от старых стрел.Прошло лишь времени немного,Когда в дальнейшую дорогуБыл весь отряд уже готов,Избавив ум от лишних слов.Под серой тяжестью стальнойПодняв растущие травины,К подножью северной вершиныВ дорогу двинулся весь строй.Отряд блистательный и славный…А Максигон кинжал тот странный,Чуть повертев на пальцах всех,Укромно спрятал за доспех.Уже и Бродо впередиНеспешно прыгает со всеюЖелезной конницей своею,Глядя на горы по пути.Его начищенные латыПод этим Солнцем очень радыБезукоризненно блестетьИ боевую песню петь.Его помчались догонятьСкорей и Спикус с Максигоном,Топча траву копытным стоном,Чтоб от него не отставать.И, без особой там заботыПроехав длинный строй пехоты,Военным статусом своимУж через миг сравнялись с ним.«Эх, ты, старик! Мне жаль тебя…» —Сказал один из пехотинцев,У пня того, как по крупице,Поспешно мимо проходя.Отряд в дали уж растворялся,А старец молча оставалсяСреди рассеянных картинС тугими мыслями один.

Эпизод пятый

01Из леса мрак давно исчезИ пропустил оттенки света,Туда где всё уже согретоЛучами Солнца или без.Листвой взлохмаченные, кроныНеумолимо чтут законыВесенних тех лучистых днейБольшой поверхностью своей.Густой весеннею листвойУже вдали отряд закрылся,Когда к вершине устремилсяИ позади оставил бой,Посеяв жертвенное семяВ лесу безвинном; только времяТеперь пытаются догнатьОни, стараясь прошагать.Шагать, не смешивая строй,Теперь ускоренным же маршемИдя вперёд за самым старшимС не устающей головой.До цели верная дорогаБезукоризненно и строгоК лихому северу ведёт,Где непростая битва ждёт.У полководца своегоСпросил наездившийся Спикус:«Ты, брат, опять не прячешь ликуОт грустных мыслей. Отчего?!Мне тоже жаль. Ведь по крестьянам,Идущих в битву под обманом,Мечом, поверь мне, тяжелоИ мне их бить, но так пошло».«Да, это так! Их месть вела,Что безрассудством ослепилаИх бедный разум и залилаГлаза предвиденьями зла.Но, и у нас один лишь выходНа тот момент был, так как лихоОни уж слишком взяли бой,Врага завидя пред собой.Одно лишь мучает сейчасВ таком случившемся тут деле —Мой верный друг, вот, неужелиБыл кто-то, кто похож на нас?!Кто носит рыцаря доспехи,Не мог в душе своей прорехиТак неугодно допуститьИ честь святую обронить.Ты знаешь сам, мы никогдаНе поднимали меч на женщинИ их детей, которых меньшеИ так в нелёгкие года.Я многих знал в своей манере,Кто крепко рыцарству был веренВ своей воинственной судьбеИ бился с равными себе» —Промолвил другу МаксигонИ, обернувшись без услады,Тут посмотрел в конец отряда,Как будто слыша где-то стон.А Спикус выговорил снова:«О, да! Безумия такогоНе знал и наш простой солдат…Уж не увязнет правда, брат…».02Стеною зелени лесаНад головой кружили мимо,И шла вполне вообразимоИх расписная полоса.Как будто нет конца и краяУ той природы, созываяЧто всех в округе певчих птиц,Не чертит здесь своих границ.Ловя лучей скользящий скатПод ясным синим небосводом,Туда-сюда метался БродоВдоль строя пешего солдат,По-командирски наблюдаяИ будто что-то проверяяСреди таинственных кустовИ окружающих лесов.К нему, немного погодя,И Спикус присоединился,Когда вполне наговорился,Былую душу отведя,С их предводителем печальным,Как будто более им тайнымВесь окружающий мир сталИ думы ветром навевал.Но понимал прекрасно он,Что мир стоит на человеке,И на его немой опекеБредут века; и МаксигонБыл этим жутко недоволен,Хотя по-воински спокоен,Переживая сам с собойЗа мир предательский людской.Всегда, как воину, емуБыла во всём противна трусостьИ порождающая глупостьСелилась разумом ко сну.Чтоб побеждать, совсем не нужноИдти на тех, кто безоружноРастит трудом дома своиДля счастья рода и семьи.«Встревожен малость командир;Но он не может по-другому» —Промолвил другу боевомуТут Спикус, как святой кумир.И, взглядом друга молчаливымОн подовольствовавшись живо,Округу тоже оглядел,Других себе не видя дел.А Бродо, свой стальной доспехПоправив сидя при движеньи,Проговорил слегка в смущеньи:«Согласен с ним! Есть тяжкий грех,Когда ты трусость проявляешьИ без раздумий нападаешьНа беззащитный слабый люд…Таким особый будет суд!».«Нечеловеческий обманСудьбу преследует порою,Сломав беспечностью такоюНа жизнь единственную план…И нам же в мире жить с тобою» —Добавил Спикус и рукоюКоснулся дружного плеча,Поправив лезвие меча…03Немало времени в путиУже ушло на дело скудно,И Солнце близится к полудню,И ход его не обойти.Как и судьбину человечью,Что иногда проходит сечьюПо человеческой спине,Твердя о честной стороне.Её в веках нетленный кнутНеумолим и очень проченИ на того всегда заточен,Кого владыки стерегут.Кто хочет быть других сильнее,Когда свой стяг по ветру веет,Неся невинным сотни бед —Всё ради солнечных побед…Перенеся часы забот,Уже стоит в пути у склонаОтряд железный МаксигонаИ от него указов ждёт.Воскликнул Спикус: «Не уместенСейчас привал; почти на местеУже отважный наш отряд.Союзник будет встрече рад».И Максигон в ответ: «Не ждать!Идём вперёд! Притом под склономДля нас чужим и незнакомымОпасно в наши дни стоять».Отряд послушал полководца,Что обо всех всегда печётся,Как строгий брат или отец;И каждый двинулся боец.Вовсю продолжился поход,Уже уставшими, ногамиПод синеватыми ветвями,Что зеленеют круглый год.Для безопасного движеньяСкакала на опереженьеЛихая конница, взойдяНа склон немного от себя.Уже сменяются лесаСвоим пейзажем потихонькуНа земляную перегонку,Что тянет горная коса.Всё больше колотых каменьев,А вместо этого деревьевВсё меньше с правой стороны,И облака уж не видны.Отряд выносливо шагал,Пыль выбивая под ногою,Когда увидел пред собоюВсю череду высоких скал.Как величавая картина,Предстала статная вершина;И Бродо, взяв узды свои,Проговорил: «Почти пришли!».Вернулась рыцарская часть,Что наперёд тогда скакала,И без галопного запалаСтаралась в строй опять попасть.Один из всадников со склонаПромолвил громко Максигону,Со лба отмахивая пот:«Вас Император очень ждёт…».

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3