Propitius

– Ульрике! Постой! – кричала ей вслед Моника.

Ульрике развернулась в её сторону и уставилась на подругу безо всяких эмоций. Моника недоуменно посмотрела на неё и спросила:

– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – и, осмотрев подругу с ног до головы, добавила: – Ну и вид же у тебя, подруга! Жесть! Посмотри, в кого ты превратилась! Ужас, кошмар! Что это за тряпьё? А на голове птичье гнездо. Я никогда не видела тебя в таком виде.

Девушка действительно перестала следить за тобой. Для кого ей теперь было красоваться? Ведь с Эриком они расстались.

– Оставь меня! Уходи! – буркнула под нос Ульрике, отталкивая подругу, затем развернулась и побрела дальше, но Моника не отставала и пошла за ней следом.

– Василёчек, послушай, мне жаль, что так вышло… Честно! – протянула она умоляющим голосом. – Я ведь не желала тебе зла! Это не в моих силах. Ты же понимаешь, что я не могу менять судьбы?

Ульрике резко развернулась и грозно прошипела:

– Дед Ханны откинулся, ты знала? Это всё твои проклятые карты!

– Не говори так! Я не виновата в этом. Ты была права, не стоит верить гаданию. Ты просто впечатлительная… и я тоже! Веришь мне – я уже сожгла ту колоду карт! Я всё переоценила и больше не гадаю. Честное слово! Эй, постой! Ну куда же ты? Ты нужна мне, подружка!

Ульрике ничего не хотела слушать и убежала от неё прочь, заткнув уши.

– Ульрике, вернись! – кричала ей вслед Моника.

Девушка бежала, потому что ей хотелось убежать прочь от проблем, которые её преследовали. Убежать от всего того, что испортило ей жизнь. Сегодня почему-то у неё было особенно беспокойно на душе. Она предчувствовала, что должно случиться ещё что-то похуже, чем была её жизнь на данный момент. И эта плохая новость не заставила себя ждать.

Пока она бежала, начался дождь, и она сильно промокла. Прибежав домой, она включила телефон, и на экране всплыло до боли ужасное уведомление, которое просто морально свалило ее наповал. У Эрика появились отношения. Он сменил свой статус в социальных сетях на «встречаюсь» с какой-то незнакомой ей девушкой, которая была столичной штучкой, а сама училась в одном из престижных лондонских университетов. Так вот на кого Эрик променял её! У Ульрике перехватило дыхание, в глазах помутнело, и она почувствовала, как земля стала уходить у неё из-под ног. А затем она ударилась головой об пол и потеряла сознание…

Когда она пришла в себя, в ушах звенело и эхом отдавались голоса.

– Доктор, скажите, пожалуйста, с ней всё будет в порядке? – спрашивала Агнес у стоящего над девушкой доктора, который считал её пульс на запястье.

– Конечно, – немного погодя ответил вдумчиво он. – Пока что никаких патологий я не наблюдаю. Молодая и здоровая девушка! Немного перенервничала на фоне голодания. Голодный обморок. Такое бывает частенько, если отказываться от еды. Дайте ей отдохнуть и больше мотивируйте её к приёму пищи. Это сейчас главное для неё. Не позволяйте ей довести себя до анорексии. Если вам будет интересно, могу порекомендовать одного хорошего психолога. Пройдёмте!

Доктор хотел продолжить беседу в соседней комнате, чтобы не будить Ульрике, и они с матерью удалились в гостиную.

Девушка всё не могла прийти в себя. Она то открывала глаза, то закрывала и ощущала, что серое чувство окончательно поглотило её. Теперь она была уже во власти чего-то неизведанного. Девушка вновь погрузилась в свои грёзы и заснула.

Осень отвоёвывала свои позиции. Дни становились всё более пасмурными и тусклыми, и солнце пряталось глубоко в нависающих серых тучах. Весь посёлок, казалось, погрузился в осеннюю меланхолию. Или же меланхолия погрузилась в него. Но больше всего эта меланхолия отразилась в облике Ульрике. Она стала чувствовать, что мир вокруг неё стал другим, не таким, как раньше. Она посчитала важным описать его в своём дневнике. Теперь он был её верным другом.

«Отчаяние…

…оно вошло в мою жизнь незаметно. Тихо и спокойно оно подступило ко мне бесшумными шагами и, как призрак, встало за моей спиной. Я могу видеть его отражение повсюду. Я вижу его в зеркале каждый раз, когда в него смотрюсь. Отчаяние неприятно. Оно всё портит вокруг меня. Там, где я – там всё портится. Еда теряет вкус, все запахи и ароматы исчезают куда-то. Я больше не могу радоваться жизни и надеяться на счастье. Я приношу всем только грусть и печаль. Мне стыдно за это и очень страшно, что я не могу больше быть такой, как все.

Но больше всего я боюсь того… когда суета вокруг меня стихает, и я чувствую, как из глубины моего сердца выползает какая-то холодная леденящая кровь, глубокая бездонная пустота. Она вбирает меня в себя, как беспросветная чёрная дыра. Я не сопротивляюсь ей. Я не пытаюсь защищаться даже давними, уже поблёкшими воспоминаниями счастья и любви. Былой любви. Такой светлой, как солнце, и тёплой, как летний бриз. Я помню, как я была счастлива. Но тогда я и не подозревала, что существует эта ужасная, бездонная, холодная пустота, которую невозможно заполнить ничем. И даже дорогие моему сердцу воспоминания, попадая в эту бездну, теряют свой цвет, запах, яркость и умирают на глазах, как обожжённые холодным дыханием осени цветы. Мне кажется, я приближаюсь к неизбежному…»

Все эти изменения в её восприятии не прошли даром. Она всё чаще стала избегать людей, отказываться от еды, гулять одной где ни попадя. Она перестала смотреть за собой и порой выглядела неряшливо. В комнате у неё царил беспорядок – вещи были раскиданы вперемешку и скапливались в кучи. В углах даже завелись пауки, которые плели свои дымчатые, блестящие на солнце паутинки. А тем временем Моника выставляла в социальных сетях свои счастливые фотографии с Оскаром. Ульрике больше не могла это видеть. Казалось, что ей нет места на этом празднике жизни.

Психолог, к которому её отправил доктор, выписывал ей таблетки, которые она не принимала. И они скапливались у неё в большом количестве. От их приёма она всегда была сонной и вялой, а ей не хотелось себя так чувствовать. И без этого она утратила связь с реальностью. И, что было самым страшным, к ней стали приходить видения. Порой, сидя ночью у зеркала и долго глядя в него, она вздрагивала оттого, что за спиной проскальзывала непонятная чёрная тень. Тогда она как будто пробуждалась от полудрёмы и озиралась по сторонам. Но вокруг никого не было. Это было лишь видением. И она убрала злосчастные таблетки куда подальше.

Как-то она сидела за столом и смотрела на часы. Это были старинные бабушкины часы с циферблатом. Стрелки долго отсчитывали секунды, минуты до тех пор, пока они вдруг не встали. Это произошло как раз тогда, когда Ульрике смотрела на них. Она затаила дыхание и потом вымолвила:

– Не сопротивляться… не бороться…

Немного посидев на месте, она поднялась со стула и стала собираться. Ей казалось, будто бабушка пыталась с ней общаться через часы и призывала её навестить. Недолго думая, девушка поспешила к ней.

Она надела на себя красивое платье, накинула пальто, взяла в руки букет пожухлых пионов, свечу и отправилась туда, куда велело её сердце. Это было местное кладбище, которое располагалось на окраине посёлка, рядом с лесом. Там было тихо и спокойно. Приближался день всех усопших, и могилы уже стали потихоньку украшать свечами. Мистические огоньки мигали и придавали сказочности не очень сказочному месту. Они делали кладбище чуточку уютней от света праведного огня.

Ульрике добралась до места. Она присела рядом с могилой своей бабушки и возложила букет пионов к изголовью могильной плиты. Стряхнула с неё осенние листики и зажгла свечу. Как же ей хотелось, чтобы бабушка услышала её мысли, слова и чувства, потому что ей было грустно и одиноко сейчас.

– Дорогая бабушка… если бы ты знала, как мне плохо… – произнесла шёпотом Ульрике, и из глаз полились слёзы. – Я больше так не могу… я хочу умереть…

Девушка закрыла на мгновенье глаза и представила свою смерть. Свои похороны. Она видела себя лежащую в гробу и как на кладбище следом за гробом шли бы люди, одетые во всё чёрное. Они были бы подавлены её смертью и молчали. А она тем временем красиво лежала бы в гробу в подвенечном платье, вся усыпанная цветами. Потом, когда похоронная процессия приблизилась бы к вырытой могиле, они припали бы к гробу и слёзно стали бы прощаться с ней. Ульрике представляла, как бы они плакали над её бездыханным телом. Может, даже Эрик приехал бы на похороны и понял, каким же он был безответственным, что разбил её сердце и свёл любящую девушку в могилу. И он корил бы себя за это. Просил бы у бездыханной Ульрике прощения. Но она больше не слышала его. Ей было бы всё равно. А может, он не приехал бы прощаться с ней и остался предателем до конца. После долгого прощания с ней гробовщики попросили бы всех отойти от гроба и накрыли его сверху тяжёлой крышкой. Медленно стали бы они опускать гроб с Ульрике туда… в холодную глубокую яму.

Ульрике в этот момент произнесла про себя:

– Никакого сожаления… Жизнь прожита не зря. Ведь я пожертвовала ею ради любви. Никакого сожаления… Эта меланхолия лелеет меня. Тишина и темнота сладостны мне. Жаль, только тебя сейчас здесь нет. А остальных мне никого не жалко. Ни родных, ни близких. Мне хорошо быть поглощённой землёй. Каждый проходит этот путь в одиночку…

И она представляла, как люди бросали бы на её гроб горсти земли.

– Тук. Тук. Этот стук убаюкивает меня. Он напоминает капли дождя по окну. Тук. Тук. Я засыпаю… Прощайте…

Ульрике на мгновенье перенеслась в лето и наблюдала, как летний дождь капал по окну. А потом наступила темнота, как будто кто-то задул свечу…

В лапах чудовища

…она открыла глаза и увидела, как свеча на бабушкиной могиле потухла. А из глубины кладбища подул холодный ветер. Ульрике вдруг задрожала от холода, который стал пронизывать всё её тело. Тогда она достала из кармана пальто зажигалку и зажгла свечу вновь.

Был вечер. Пребывая в своих грёзах, девушка и не заметила, как стемнело. На кладбище тихо опускался туман. Все очертания могил, надгробных плит и огоньков стали размытыми. Девушка подумала, что пора бы ей отправится домой, но не тут-то было. Внезапно, откуда ни возьмись, чёрный как смоль ворон спикировал прямо с небес и уселся на ветку сосны. Она закрыла голову руками от него, а потом подняла голову наверх и стала разглядывать птицу.

– Откуда ты такой взялся? – настороженно спросила она.

Ворон вдруг стал издавать жуткие истошные звуки, словно из ада. Слушать это было невозможно. Ульрике закрыла уши руками.

– Замолчи, прошу тебя. Я уже ухожу, – пыталась успокоить его Ульрике.

Только она приподнялась с могилы, как из глубины кладбища послышались чьи-то шаги, которые стремительно приближались к ней. Ей стало не по себе. Она пыталась успокоить себя мыслями, что это всего лишь такие же люди, как и она – пришли навестить своих усопших. Но всё равно ей было страшно.

– Кто здесь? – трепеща, спросила она.

Ворон на ветке стал прыгать и орать ещё громче, тем самым будто выдавая то место, где находилась Ульрике.

– Замолчи! – пыталась приказать ему она.

Из тумана стали появляться тёмные очертания фигур с неуклюжей походкой. Казалось, они направлялись прямо в её сторону. Они приближались к Ульрике всё ближе. Они шли прямо к ней, и её сковал страх. Она принялась вглядываться, чтобы их разглядеть. На вид это были двое бродяг в изношенных одеждах с торчащими слоями из-под друг друга кофт, свитеров и тулупов. Она разглядела их седые грязные бороды и сальные волосы. Руки у них были грязными, словно испачканные в саже. Из дырок в обуви торчали пальцы с длинными серыми ногтями. Люди без определённого места жительства – вот на кого они походили. Один из них хромал, а второй шёл на ощупь, задрав голову вверх, будто был слеп.

– Вот же она! – хриплым голосом закричал вдруг тот, что хромал, уставившись на Ульрике.

– Наконец-то мы отыскали нашу дорогушу! – стал потирать руки тот, кто был слеп.

И они стали к ней приближаться. Девушка оторопела. Она хотела побежать, но почему-то не могла сдвинуться и с места, а не то что дать дёру. Её как будто парализовало.

– Наша принцесса! Мы давно искали тебя! – подкрадываясь к девушке всё ближе, приговаривал Хромой.

– Кто… кто вы? Что вам надо? Вы меня с кем-то путаете! – еле выговорила Ульрике, пытаясь пятиться назад от них.

Ей казалось, что это были какие-то кладбищенские завсегдатаи – психи, о которых она не подозревала.

– Ох, чувствую своими потерянными глазами, что сегодня мы озолотимся! – потирал руки Слепой, принюхиваясь, словно пёс.

– А то? Наш Господин очень щедрый, – ответил ему Хромой, приближаясь к девушке.

– Не подходите ко мне! – угрожающе выкрикнула девушка и жестом руки пыталась остановить бродяг. – А то вам мало не покажется!

Бродяги рассмеялись и продолжали наступать.

– Скоро он будет здесь. Давай-ка, собирайся с нами! – приговаривали они.

Они окружили её и пытались схватить.

– Не подходите ко мне! – угрожающе крикнула Ульрике, но они уже потянули к ней свои грязные и шершавые руки.

– Держи её! Хватай! – воскликнул Хромой, и они тут же схватились своими цепкими руками, словно щупальцами, за локти Ульрике. – Наш покровитель! Он придёт за тобой. Мы так долго ждали тебя! – приговаривали они ей в уши, крепко вцепившись в неё и кровожадно смеясь, радуясь своей добыче, будто хищники.

От них так ужасно пахло, что девушка только и делала, что уворачивалась от их сальных морд, задыхаясь. Казалось, будто они питались падалью, так сильно они смердили. Ульрике была в ужасе от происходящего. Она уже сто раз пожалела, что в одиночестве пришла на кладбище. Ей совершенно не хотелось становиться ужином этих бездомных бродяг. Да, она мечтала умереть, но не такой же смертью!

Она хотела бежать, но едва могла и пошевелиться, чтобы сдвинуться с места. Ноги как будто парализовало. Они онемели от пронизывающего холода, которым тянуло из глубины кладбища. Бродяги принудили её продвигаться как раз туда – вглубь кладбища, откуда и шёл этот холод. Они тащили её за собой.

Пока они тянули её что есть сил за собой, ворон перелетел с ветки на ветку, сопровождая их, и заметался на ней словно бес вновь. И тогда они приостановились и стали вслушиваться в темноту.

– Слышишь? Кажется, он приближается, – произнёс Слепой, вертя своей бородатой плешивой головой по сторонам.

– Точно! Наш Господин едет! – ответил ему Хромой, внюхиваясь в кладбищенский воздух и раздувая при этом ноздри.

И они замерли в ожидании. Даже ворон замолчал и успокоился.

– Пустите! – пропищала Ульрике, и ей тут же заткнули рот рукой.

Мгновенье спустя кладбище оглушили звуки трясущейся кареты. Подул порыв ветра и затушил все свечи, которые горели на могилах, и кладбище погрузилось во мрак. Один только свет луны позволял видеть в темноте. Карета приблизилась и резко остановилась, оставив за собой глубокие колеи в земле. Но в тумане не было ничего видно. Кто-то грузный вышел из неё и зашагал в сторону несчастной Ульрике – пленницы в руках бродяг. И вот наконец-то из тумана появилась крупная фигура мужчины в чёрном плаще, железных доспехах и чёрных высоких сапогах. Только вместо рук у него были лапы зверя с длинными чёрными когтями. Он медленно шагал по кладбищу, минуя могилы, с каждым шагом всё приближаясь к девушке. От него веяло непонятным леденящим ужасом. Его шаги были тяжёлыми, а фигура такой большой и звереподобной, что его появление внушило страх даже бродягам. Нельзя было по-другому охарактеризовать его, кроме как – чудовище! Бродяги резко притихли, задрожали на месте и скукожились. А Ульрике и вовсе потеряла от страха сознание и повисла на их руках, словно сломленная осина. Подойдя к бедолагам ближе, чудовище остановилось. Бродяги почтительно и с искренней покорностью поклонились ему, держа в руках девушку.

– Господин, мы выполнили ваше задание. Всё, как Вы поручали, Ваше Превосходство! Девушка цела и невредима! – произнёс хриплым голосом Хромой.

– Господин, разве что она немного не в себе, Ваше Превосходство! А так, в целом, не плохая партия для вас, наш Повелитель! – добавил Слепой и приподнял голову.

– Bene studuistis, mei servi! Datote mihi eam puellam sine mora!4 – произнесло чудовище низким басом будто из глубин преисподней.

И бродяги, подчиняясь, незамедлительно передали девушку в объятия чудовища. Он сжал её в своих звериных лапах и собрался было уходить, когда Слепой, лепеча, приблизился к нему с протянутыми руками:

– Господин, а как же наше вознаграждение? – причитал он.

– Scelerum mercedem tibi do,5 – ответило чудовище.

Чудовище отстегнуло прикрепленный к поясу чёрный мешочек с чем-то звенящим и уронило его на землю. Блестящие золотые монеты вдруг выпали из мешочка и рассыпались по рыхлой кладбищенской земле. Бродяги сию же минуту набросились на них, словно голодные псы на голые кости, и стали их жадно хватать и закидывать себе за пазуху, ползая по земле и чуть ли не дерясь друг с другом за каждую монетку.

– Моё! Моё золото! Моё! – доносилось из их пастей.

Чудовище развернулось и грузными шагами стало удаляться от них прочь и вскоре совсем скрылось в тумане. Там его ждала чёрная карета, куда оно и уселось вместе с Ульрике на руках. Чёрные кони покорно ждали своего хозяина, раздувая ноздри. Они били копытами по земле и мотали чёрными гривами. Как только дверца кареты захлопнулась, они встали на дыбы и затем стремительно понеслись в темноту.

Vallis Nullius Rei6

Карета ворвалась в туман и стала проваливаться в чёрную бездну. Все звуки и запахи мирской жизни заглушились безмолвной темнотой. Всё исчезло в небытие, испарилось в густом тумане, а затем погрузилось во мглу. Но Ульрике не видела этого. Она продолжала оставаться в бессознательном состоянии, лежа в лапах чудовища.

Спустя время, которого не существовало в этих краях, всё вокруг стало меняться и преображаться. Было ли то временем или же бесконечностью, но вскоре мгла превратилась в ночь. Из мглы появилось бытие вечной ночи – Vallius Nullius Rei (Долина Небытия). Карета парила по чёрному небу, усеянному яркими звёздами, сверкающими, будто бриллианты. Ярко светила луна, окрашивая Долину Небытия голубым светом, и всё небытие наполнялось вечным спокойствием и холодом. В лесу загадочно притаились тени вековых деревьев. А на холме Долины Небытия был воздвигнут высокий замок, который монолитно вырастал из земли.

Карета стала приближаться к земле, и вскоре кони ударили своими копытами по брусчатке, которой была вымощена дорога к замку. Раздался громкий скрежет и топот копыт мощных чёрных коней, и разлетелись в стороны искры из-под их копыт. Всадник натянул поводья, чтобы усмирить резвых скакунов, и они затормозили. Карета стала замедлять ход и вскоре остановилась возле входа в замок. У его ворот откуда ни возьмись появился лакей. То был дворецкий замка. Резвые кони мотали головами, трясли чёрными гривами и раздували ноздри, пока к карете шагал верный слуга чудовища – дворецкий. Он шёл медленно и нерасторопно, но с высоко поднятой головой и прямой спиной. В его волосах пробивалась седина. Было видно, что он дряхлый и сморщенный, словно старый кожаный сапог. И будь он сыром, то давно бы покрылся плесенью.

Подойдя к карете, он взялся сморщенной рукой за позолоченную ручку и отворил дверцу, почтительно склонив голову перед хозяином замка. И вышло чудовище из кареты, держа в своих мощных лапах бледное и хрупкое тело Ульрике. Подол её платья колыхался на пронизывающем холодном ветру просторов Долины Небытия, но только она не чувствовала этого. Девушка крепко спала. Казалось, ничто не могло пробудить её от всепоглощающего дремучего сна. В лапах чудовища она лежала, словно в колыбели, и была в безопасности. Чудовище несло её аккуратно, будто сокровище. Грузными шагами оно направилось к месту своего обитания. И вскоре, приблизившись к замку, огромные ворота которого вмиг распахнулись перед Его Величеством, чудовище величественно переступило порог своего Царствия Небытия, которое оно же сотворило и которое утопало в неземном богатстве. Чудовище скрылось за его могучими стенами.

Следуя вглубь замка, оно приблизилось к ступеням помпезной мраморной лестницы и, медленно ступая по ней, поднялось наверх – в свои покои. Пройдя длинный коридор с позолоченными рамами картин и зеркал, оно проследовало в царски обставленную и сверкающую золотом и бриллиантами, отделанную чёрным бархатом комнату с ложе. Нежно, словно пушинку, уложило чудовище Ульрике на ложе, усыпанное алыми, словно кровь, лепестками роз. И засверкали бриллианты ещё сильнее, ощутив рядом с собой девичий дух. И золото стало излучать ослепительный солнечный свет. Чудовище достало из-под плаща маленькую ёмкость – флакон, похожий на маленький хрустальный графин, наполненный чёрной жидкостью – кровью ламии. И открыв его, влил он девушке в рот его содержимое и произнёс:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Пранк – хулиганство, розыгрыш.

2

Мэрилин Керро – эстонская ясновидящая.

3

Джокер и Харли Квин – вымышленные персонажи из фильма «Отряд самоубийц».

4

Вы славно постарались, мои слуги. Отдайте же мне её немедленно! (лат.)

5

Будет тебе вознаграждение за злодеяние. (лат.)

6

Долина Небытия. (лат.)