Преданный

Она ахнула, проводя ледяными пальцами по шраму, который сама себе оставила.

– Я правда не думала, что делаю в тот момент. Мне просто нравилось, как кровь стекала по руке, забирая с собой боль. Но когда я решила её остановить, было уже поздно, – призналась я.

– Я знала, что что-то не так, – прошептала Влада, не обращая никакого внимания на слезы, что текли из её глаз, – я должна была понять это. Тогда ничего из этого не произошло бы.

Я покачала головой. Даже если бы она помогла мне, ничего бы не изменилось, потому что одной помощи было недостаточно, я должна была хотеть принять эту помощь или хотя бы дать помочь себе.

Я рассказала и про то, что скоро Захар ответит за всё содеянное, и про то, что Егор окончательно ушёл из моей жизни.

– Почему ты просто не расскажешь ему правду? – спросила Влада.

– Вы с Маратом когда-нибудь разговаривали о том, что ты звонила ему, когда Вадим напал на тебя? – сказала я вместо ответа, я надеялась, что она поймет меня.

Влада нахмурилась, но кивнула.

– Что он чувствовал? – спросила я, хотя и так знала ответ.

– Вину, – коротко ответила она.

Влада понимала на что я намекаю. Она сейчас находилась в безопасности и была счастлива, но это не значит, что Марат перестал винить себя за случившиеся.

– Вот почему я не рассказываю Егору. С болью справится можно, но чувство вины подобно яду. Оно убивает.

Оно почти убило меня.

– Я могу признать свои ошибки и рассказать о них. Но я не в силах сказать Егору, что в тот момент, когда я в нём нуждалась, он был с другой девушкой.

– Ты любишь его? – спросила Влада серьёзно. Она смотрела в мои глаза своими кристально чистыми голубыми.

– Так ли это важно? – пробормотала я.

– Это очень важно, – возразила она, сжимая мне руку в одобряющем жесте, – Чувство вины определённо сильное чувство, но оно гаснет тогда, когда есть что-то более сильное. Можешь считать меня глупым романтиком, но я считаю, что любовь сильнее всех других чувств и обстоятельств.

– Просто тебе пора перестать читать запрещённые романы, – рассмеялась я сквозь слёзы.

Влада засмеялась самым чистым смехом.

– Мне уже давно не восемнадцать, так что эти романы уже не запрещенные. И кажется тебе надо читать из чаще, раз ты перестала верить в любовь.

Я улыбнулась и кивнула.

– Пожалуйста, подумай о моих словах, – попросила Влада, обнимая меня, – такая сильная любовь не проходит.

– Я так много раз слышала эту фразу, – сказала я, обнимая её в ответ.

– Но я буду первой, кто говорит это не о Егоре, – улыбнулась Влада, – я говорю о тебе.

Возможно она всегда знала меня лучше меня самой.

– Как ты думаешь чайник, который Марат поставил, уже вскипел? – спросила я, во многом чтобы перевести тему.

Влада понимала это, но не стала возражать. За это я её любила.

– Пойду проверю, – ответила Влада, поднимаясь, она уже дошла до двери, но остановилась и вновь повернулась ко мне, – И, Арина?

– Что? – спросила я, поднимая глаза.

– Просто знай, что ты ни в чём не виновата.

Весь день я провела с ними. Мы ели вредную заказанную еду и смотрели всякую ерунду по телевизору. Но больше всего мы разговаривали. О том, о чём раньше ни у одного из нас не поворачивался язык говорить. О нашей прошлом, об ошибках и сожалениях. Как оказывается у каждого из нас их было предостаточно.

Когда мне позвонил Марк, чтобы рассказать, как прошёл разговор с адвокатом, мне пришлось снова рассказать эту часть, но теперь Марату. Он был зол. Конечно он был зол. Они с Артёмом были единственными в нашей семье, кого не посвятили в правду. Честно говоря в третий раз это было не так уж и больно, возможно если рассказывать об этом каждому встречному, можно вообще перестать что-либо чувствовать. С каждым разом всё сильнее кажется, что это не то, что с тобой случилось, а просто история, как сюжет книги или фильма. Я ждала, когда смогу рассказывать об этом, ничего не чувствуя.

Влада была первой, кто помимо меня, вслух задался вопросом, за что на мою судьбу выпало всё это.

– А вдруг судьба просто пытается забалансить её, – предположил Марат.

Мы с Владой переглянулись и непонимающе уставились на него.

– Забалансить? – переспросила она.

Брат уверенно кивнул.

– Ну знаете, как в мире есть добро и зло, так и в судьбе каждого человека есть хорошие и плохие моменты. Может судьба давала тебе только плохое, чтобы потом без зазрения совести давать только хорошее?

Кто этот парень и где мой брат? Он будто был не архитектором, а философом.

– И сколько мне придется поцеловать Лягушек, чтобы наконец встретить своего Принца? – спросила я.

– Дело ведь вовсе не в Лягушках и Принцах, – возразил Марат, пока мы с Владой смотрели на него словно маленькие девочки, внимающие мудрости более старшего поколения, – ты можешь быть счастлива с Лягушкой, но несчастна с принцем. И это абсолютно нормально. На самом деле я считаю, что самые лучшие отношения как раз с Лягушками, а не какими-то там Принцами.

– Я считаю, что наши отношения лучшие, но не намекаешь ли ты, что я Лягушка? – спросила Влада, притворно надувшись.

Марат рассмеялся и притянул её к себе, поцеловав в щёку.

– Я говорю, что ты самая замечательная, прекрасная и идеальная девушка на свете, – улыбается он, – зато я прямым текстом говорю, что я Лягушка. И считаю, что если ты, дорогая моя маленькая сестренка, нашла Лягушку, с которой ты хочешь провести всю свою жизнь, то ты должна делать всё, чтобы так и произошло.

Сдавалось мне, что ты говорим про одну конкретную Лягушку.

– А что делать если моя Лягушка больше не хочет меня видеть? – спросила я.

Марат покачал головой.

– Все любящие Лягушки отличаются особым качеством, которое как нам самим кажется делает всё только хуже, но на деле именно это всё и спасает. Все мы умеем прощать. Даже то, что никто и никогда не готов простить. Прощение – благодетель. Так что просто расскажи Лягушке то, что чувствуешь, а он обязательно простит тебя, – уверенно сказал брат, сейчас он казался таким мудрым и взрослым, что трудно было поверить, что всего три года назад он не признавал, что прощение вообще на что-то способно.

– Почему он простит? – возмутилась Влада, – разве Лягушка не может быть женского пола?

Марат посмотрел на меня и рассмеялся.

– Я конечно не против, чтобы твоя Лягушка оказалась девушкой, но я всё ещё надеюсь, что ваши отношения с моими квакающим другом наладятся.

Я улыбнулась, до сих пор не могла привыкнуть к тому, что Марат был вовсе не против меня и Егора. Он вроде даже был на нашей стороне.

– Прости меня за то, что не слышала тебя, – сказала я, чувствуя, что это правильно, – прости за то, что мне было легче ненавидеть тебя, чем принять твою помощь. Прости, что врала тебе, и поставила перед выбором. Дважды. Прости, что отказывалась принимать твой выбор и винила в том, в чём ты не виноват.

Марат потянулся через диван и взял меня за руку.

– Прости, что тогда ушёл и не сказал, почему. Прости, что был недостаточно хорошим братом. Прости, что не помог тебе, когда ты нуждалась во мне. Прости, что давил на тебя, и заставлял тебя делать так, как я хочу. Прости, что я осуждал твой выбор и за то, что не говорил о том, что по настоящему важно.

Влада тихо всхлипнула, а мы перевели на ней взгляд.

– Простите, – прошептала она, вытирая слёзы, а потом слегка рассмеялась, – просто вы такие милые. Я так долго ждала, когда всё наконец будет как прежде.

Марат снова обнял её и ласково поцеловал.

– С каких пор мой брат стал романтиком и начал рассуждать о судьбе и Лягушках? – спросила я, с улыбкой глядя на эту милую парочку, каждый из них в своё время утверждал, что не годится для отношений.

– Мне кажется, он был таким всегда, просто тщательно скрывался, – рассмеялась Влада, – он как-то даже написал мне стихотворение.

– Влада! – возмутился Марат.

– Да ты шутишь, – рассмеялась я, правда в это веря, но судя по лицу моего брата, Влада не шутила, – ты правда написал стихотворение? – спросила я, стараясь казаться спокойной, хотя меня искренне это забавляло.

– Нет! – сказал он, хотя было понятно, что это ложь.

– Я честно говоря сама не поверила в то, что он сам его написал, перерыла весь интернет в поисках оригинала, но ничего похожего не нашла, – рассказала Влада.

– Ты обещала никому не рассказывать! – возмутился Марат, – я тогда был пьян и скучал по тебе, а ты смеёшься.

Влада рассмеялась и чмокнула его в губы.

– Ага, помню просыпаюсь посреди ночи от сообщения, тогда была наверное вторая неделя, как Марат уехал в Америку, – начала рассказывать она, несмотря на протесты парня, – Смотрю, а он прислал мне сообщение со стихотворением. Я сразу заволновалась, думая, что моего мальчика пытают, потому что других причин для проявления милости посреди ночи не вижу. Звоню, чтобы узнать, что с ним всё в порядке. А он пьяным голосом говорит: «Малышка, я так сильно по тебе скучаю», – Влада передразнивает голос Марата, – А я просто сижу на кровати в три часа ночи, когда до школы остается несколько часов, слушаю бредни своего пьяного парня, который находится на другом континенте, и думаю только о том, почему, чёрт возьми, я люблю этого идиота.

В этот раз у меня снова потекли слёзы, но но от хохота. Мне пришлось согнутся пополам, чтобы унять боль в животе. Влада тоже хохотала, сидя рядом. А Марат молча смотрел на нас, пытаясь понять, что с нами не так.

– В следующий раз, когда я буду скучать по тебе, я даже не буду писать тебе сообщения, – злобно бросил он, не готовый смирится с тем, что его тайные страсти к поэзии рассекретили.

– Ну и ладно, – усмехнулась Влада, – я буду смотреть на то стихотворение.

– Ты обещала его удалить! – возмутился брат.

Девушка приложила руки к сердцу, говоря, что она не виновата.

– Оно просто шикарное, – сказала она искренне, – я не могла его удалить.

– Покажешь мне? – спросила я.

Влада энергично закивала и бросилась к телефону, но в последний момент Марат схватил её за талию.

– Пожалуйста, малышка, не делай этого, – попросил он жалобно, – они с Артёмом всю жизнь будут ржать надо мной.

И это была правда.

Влада вывернулась в его руках и поцеловала.

– Хорошо, – согласилась она, – но только если ты пообещаешь написать мне другое стихотворение, – попросила она, глядя на парня с надеждой.

Этим взглядом она могла уговорить Марата на что угодно. Но его и особо уговаривать не пришлось.

– Хорошо, – мигом согласился он, а потом повернулся ко мне, – есть ты расскажешь Артёму, то получишь.

Я улыбнулась и кивнула, зная, что Артём узнает сегодня же вечером.

***

Я всю жизнь чего-то боялась. Боялась ничего не достичь, остаться одна, боялась Захара, боялась Вадима, боялась не оправдать реакцию окружающих, боялась, что Марат снова скажет, что разочарован, боялась, что Егор не поймёт.

А теперь я не боюсь. Ничего по сути не изменилось, но на этот день я поняла многое. Будто наверстала всё то, что пропустила за два года нашего с братом и лучшей подругой молчания.

– Как вы думаете, мне стоит ему написать? – спросила я, когда мы начали готовить ужин.

На самом деле мне не доверяли ничего серьёзного, боясь, что я спалю их новую кухню. Влада подняла на меня взгляд, отвлекаясь от нарезки овощей.

– Если ты хочешь помириться, то тебе в любом случае придётся сделать первый шаг. Он очень долго бегал за тобой, а сейчас кажется пришла твоя очередь.

– Я согласен, – кивнул Марат, – но если ты сама не хочешь его вернуть, то просто помни, что ты никому ничего не обязана. Ни нам, ни родителям, ни обществу. Если ты делаешь что-то, то делай это не из-за чувства вины или долга, а потому, что сама хочешь этого.

Не могу поверить, что я интересовалась у Марата советами по поводу парня. По поводу парня, который был лучшим другом его самого. Не могу поверить, что Марат давал мне настолько хорошие советы. Не могу поверить, что я бросила ужин в компании Марата и Влады, чтобы оправится в неизвестность.

И сейчас, так же, как и несколько часов назад, я стояла под дверью, надеясь, что мне откроют. Но ничего не происходило. В квартире даже не горел свет, там либо правда никого не было, либо Егор очень искусно скрывался от меня.

В итоге я сдалась и села прямо на лестнице, чтобы увидеть Егора, если ему всё-таки понадобится выйти из квартиры или когда он придёт домой. Я правда старалась смотреть в оба, иногда встречая непонимающие взгляды со стороны жителей дома, которые ходили туда сюда, пока я просто сидела на их пути. Возможно кто-то бы и сделал мне замечание, если бы сейчас я не выглядела настолько убитой.

В конце концов я задремала, но резко вздрогнула услышав шаги на лестнице. Уже не надеясь, что это Егор, так много мимо меня уже прошло людей, я из последних сил подняла голову.

Кирилл резко замер увидев меня под своей дверью, он явно много знал. Он колебался, наверно, думая стоит ли вообще со мной говорить, а потом вздохнул.

– Он у мамы, – просто сказал он, поднимаясь дальше, пока не дошёл до меня и не подал руку.

Я с благодарностью приняла ее и поднялась, отряхивая пальто.

– Спасибо.

Его губы тронула едва заметная улыбка.

– Вы просто два идиота, ты знаешь это?

Я рассмеялась и кивнула. Хотя скорее всего я была больше идиотом, чем кто-либо мог себе представить.

Начало всех начал

Через двадцать минут, минуя пробки и пробежав как минимум несколько километров, я стояла и стучала в до боли знакомую дверь. Возможно это было хорошим знаком, что проблемы, начатые здесь, здесь же и закончатся. Или это был просто знак, что сейчас всё будет так же, как и в прошлый раз. Я даже не думала простит ли меня Егор, мне просто надо было сказать ему правду, а дальше будь, что будет.

Но если он не простит, смогу ли я его в этом винить? Возможно тогда я снова начну винить себя. Или наконец пойму, что никто в этом не виноват, ведь если людям суждено быть вместе, то они будут несмотря ни на что. Об этом мне тоже сказал мой полный скептицизма брат, в сотый раз убеждая, что люди всё-таки меняются. Не без других людей и не без тяжелых обстоятельств, но каждый из нас еще год назад был совершенно другим человеком и это хорошо.

Я позвонила в звонок и практически сразу послышался топот. Но не одной пары ног, а сразу нескольких.

– Мама! – послышался голос Егора прямо за дверью, который явно не хотел, чтобы мне открыли дверь.

– Это моя квартира, так что я сама решу, – бросила его мама, а потом с улыбкой открыла мне дверь, будто я не была её сыну врагом номер один, – проходи, дорогая, – сказала она, отступая, – Егор попросил сказать, что его здесь нет, но сдаётся ты прекрасно слышала его крик.

Он сам за её спиной молча смотрел в мою сторону, ничего не выражающим взглядом, точно не испытывая никакой вины из-за того, что его раскрыли с поличным. Рядом с ним стоял улыбающийся Евгений и обнял меня в знак приветствия и может быть одобрения.

Тот самый случай, когда родители парня любит тебя больше, чем сам парень.

Егор слегка фыркнул и закатил глаза, когда со всеми прелюдиями было покончено, точно не разделяя радости своей мамы и отчима. Он молча пошёл в свою комнату. Я стояла, не двигаясь и раздумывая было ли это приглашением идти за ним или наоборот знаком не подходить к нему. Я и не думала, что это будет легко, но определённо легче было встретится со злостью, чем с безразличием.

Я вздохнула и последовала за ним, молча прикрыв дверь в его комнату.

– Кого мне убить? Кирилла? – спокойно спросил Егор, садясь на кровать, на которой раньше мы проводили вместе ночи.

Всё тут было так же, как и раньше, словно ничего не изменилось, и мы начали ровно с того момента, на котором остановились.

– Прости меня, – просто сказала я, медленно подходя к нему.

Я видела, как резко дернулась его челюсть, но через секунду он взял себя в руки и нацепил обычное безразличное выражение. Я могла облегченно вздохнуть, благодаря и Егора, и Бога за то, что им обоим кажется было не всё равно на меня.

– Если ты пришла, чтобы получить мое прощение, то сделала это зря, потому что я и так тебя простил, теперь мне всё равно.

Это была ложь, и мы оба это знали.

– Тогда хорошо, что я пришла не для этого, – сказала я, опустившись прямо на пол перед Егором, но он упорно не смотрел на меня, – я люблю тебя.

Могли ли быть какие-то слова более правильными, чем эти?

Из рта Егора вырвался хриплый смех, когда он наконец перевел на меня глаза, полные злости.

– Хорошая попытка, – бросил он, – я настолько хорош в постели, что ты решила придумать этот бред, чтобы вернуть меня?

Он хотел обидеть меня и задеть мои чувства, или может и правда верил в свои слова, но я не повелась. Я подняла трясущуюся руку к его щеке и почувствовала, как его мышцы дернулись, и он закрыл глаза.

– Я люблю тебя, – сказала я уверенно, хотя голос дрожал, – И это чувство самое правильное, что случалось в моей жизни. И я знаю, что ты любишь меня.

Не правда.

Я знаю, что ты любил меня, и надеюсь, что ты до сих пор любишь меня.

Егор откинул мою руку и усмехнулся.

– Вот сейчас ты жестоко ошибаешься, так что перестань унижаться и уходи отсюда, – бросил он, хватая меня за предплечье и пытаясь поднять, но я упорно сидела на полу.

– Просто выслушай меня, – попросила я.

Практически стоя на коленях, я понимала, что унижаюсь. В этот момент мне было глубоко наплевать на собственную самооценку.

– Арина, чёрт возьми, мне не нужны твои слова, мне ничего от тебя не нужно! – крикнул он на этот раз яростнее, – убирайся на все четыре стороны. Мне наплевать на твоё долбанное чувство вины. Я не один из тех парней, кто посмотрит в твои красивые глаза и даст тебе ещё один грёбанный шанс. Сколько ещё шансов я должен тебе дать, чтобы каждый из нас понял, что между нами ничего не может быть?

Я старалась казаться спокойной и не обиженной, ведь я пришла сюда не для того, чтобы снова поссориться. Но скрыть то, что от его слов больно, мне было не под силу. Именно этого он и добивался. Хотел, чтобы я ушла, но я не собиралась делать это.

– А как же слова о том, что рядом со мной ты настоящий, или что я делаю тебя счастливым? – спросила я, мой голос сорвался на хриплый крик. – Это всё была ложь?

Егор горько усмехнулся.

– Давай не будем говорить о лжи в наших отношениях! Ты то уж точно победила в игре «Соври или умри», – он горько вздохнул и провёл рукой по непослушным волосам, теперь его голос стал более спокойным, вернулась то безразличие, – давай просто перестанем мучить друг друга.

– Но мы любим друг друга, – возразила я, теперь уверенная в своих словах.

Егор не стал это отрицать.

– Но любовь не должна приносить такой боли, – просто сказал он, глядя на меня своими печальными глазами.

– Любовь вообще ничего не должна, – ответила я голосом, который едва был громче шепота, – Тебе или кому-либо другому. Это мы все ей должны за то, что она дает нам смысл.

И я сейчас говорю не только о любви к своему партнёру. Но и любви к самой себе, своей семье и друзьям. Любовь – это боль. Но ведь она и начало всех начал.

Егор закрыл глаза и горько вздохнул.

– Я устал от всего этого, Арина. Я устал бороться с твоими проблемами, когда ты сама этого не хочешь. Я устал бороться за твоё внимание или любовь. Я устал бороться за тебя, когда ты сама за себя не борешься. Тебе пора понять, как полюбить себе и остаться одной. Тебе нужно понять, что вовсе не нужен парень, чтобы ты была счастлива.

Я зажмурилась, когда на глаза навернулись слёзы. Я хотела быть сильной. Но хотеть и быть – это разные вещи.

Егор шагнул в мою сторону, будто подаваясь какому-то странному инстинкту.

– Ты свет, Арина, – произнёс он так, будто в его словах не было ничего необычного, – все люди, окружающие тебя, это знают. Пора и тебе это понять. Я не хочу погасить этот свет, как делали все другие парни до меня. Я больше не буду твоим запасным вариантом или парнем для секса. Я отпускаю тебя, чтобы ты сделала свой выбор.

Я покачала головой. Всё это, абсолютно всё, не имело никакого смысла. Он думал, что мог потушить огонь во мне, но это казалось такой абсурдной идеей, потому что он разжигал его во мне. Разжигал эту ужасную жажду жизни и заставлял любить себя. Каждый день с самого нашего знакомства.

– Мой выбор – ты, – прошептала я, шагнув к нему на встречу, – всегда был и всегда будешь.

На лице Егора отразилась боль.

– Пожалуйста, можешь мне врать о чём угодно, но только не об этом. Не давай мне пустую надежду и пустые обещания.

– Но это правда, – сказала я, обнимая себя руками, чтобы тело перестало трястись и опускаясь на край кровати, которая манила меня, – Ты всегда говоришь о том, как сильно любил меня тогда. Но ты когда-нибудь задумывался о том, что я тоже могла тебя любить? Что я не играла тобой? Что в тот момент, когда всё закончилось, мне было так же больно, как и тебе? Я любила тебя так сильно, насколько вообще могла своим сломанным сердцем. Я нуждалась в тебе, а ты показал мне, что так нельзя.

Вот в чём была правда. Это то, что ни Егор, ни Марат никогда не могли предположить. Я была рядом с Егором не потому, что больше никого не было, как он сам считал, и не из-за мести, как считал Марат, а из-за любви.

Я любила его с самого первого дня, как мы впервые встретились. Он был простым не испорченным мальчиком, который зашёл в нашу квартиру и глядел по сторонам таким взглядом, будто находился в дворце. Он был не таким, как другие друзья моих братьев, которые уже в шесть лет считали себя королями вселенной. Именно поэтому он и стал лучшим другом Марата. В шесть лет Егор показал мне, что есть другой мир, далекий от того, в котором я живу, не такой идеальный, но в нём есть замечательные люди с огромными сердцами.

Он смотрел на мир горящими глазами, хотел учиться, узнавать, куда-то бежать, общаться с людьми. Он был простым, и я не могла в него не влюбиться.

Я так часто слышала от людей о силе той любви, что он давал мне. Но никто, кроме Влады, не мог представить, что у меня тоже есть эта сила.

– Помнишь ты говорил о всех тех вещах, которым тебя научила боль, которую я принесла? Так вот, ты первым показал мне, что парни, которые тебе нравятся, могут предать. Ты научил меня сомневаться в себе одновременно с тем, что полагаться я могу только на себя.

– О чём ты говоришь? – спросил он.

Бедный, бедный Егор. Бедные, бедные все люди на земле. Каждый из нас влияет на других людей так сильно, что даже не может себе представить.

– Когда мне было четырнадцать, Марат разрешил мне прийти на одну из вечеринок, которые тогда для вас были нормой. Я надела красивое платье, завила волосы, в глупой надежде понравиться другу моего брата, в которого я была тайно влюблена с шести лет. Я надеялась, что он обратит на меня внимание и возможно даже заговорит. Я бы обязательно спросила у него, почему он перестал со мной общаться, хотя в детстве был влюблен. Но этот парень не обращал на меня никакого внимания, и моё маленькое глупое сердце сломалось, когда я увидела его с подругой моего брата. Они стояли в углу и целовались.

Поэтому я всегда ненавидела Катю. Не из-за её желания быть вместе с Маратом, а из-за одного единственного поцелуя с парнем, который должен был принадлежать мне.

– Хотела бы я сказать, что тогда поняла, что не могу ни на кого надеяться, но всё было не так. Я расплакалась и скрылась в одной из комнат. Там меня нашел другой парень, он сказал, что видел причину, по которой я плачу, и попросил не расстраиваться из-за глупого парня, ведь все парни там хотели быть со мной. Он молча ждал, пока я выплакаюсь у него на плече, а потом рассказывал дурацкие истории, смеша меня до боли в животе. Тогда я не думала о нём, как о парне, он был мне другом.

– Когда мы вышли из комнаты, Марат увидел нас вместе и буквально впал в бешенство, а его друг наконец оторвался от девушки, с которой целовался, и встал на сторону моего брата. В глазах парня, которого я любила, я видела злость, когда его взгляд упал на мои руки, сплетенные с руками другого парня. Возможно это и не была ревность, но злость куда лучше, чем безразличие, и тогда я, маленькая миленькая сломанная девочка, решила зацепиться за это чувство. Все всегда говорят, что я играю людьми. Так вот этот парень был первым, кого я использовала в своих целях. Через две недели я начала встречаться с парнем, против которого был мой брат. Через два месяца он впервые поднял на меня руку. Я не могла сказать никому, потому что мне было стыдно.

Вадим знал о моих чувствах к Егору, поэтому вымещал всю злость от встреч с ними на мне. Но об этом я не говорю. Есть вещи, которыми я всё-таки готова пожертвовать в данной ситуации.

Я не видела, но практически чувствовала, как Егор хмуриться, когда до него доходит весь смысл этой истории.