Леночка, или Анна Каренина наших дней

– Разрешите представиться, Дмитрий Николаевич Воронцов-Хрусталев, прямой потомок графа Воронцова-Хрусталева и близкий родственник Олега Геннадьевича, о предках которых Вами была написана книга и поставлен сей замечательный спектакль. Мужчина улыбался, глядя Леночке прямо в глаза. На вид ему было не больше сорока лет, стройного телосложения, чуть выше среднего роста, с приятными и правильными чертами лица. Леночку больше всего в нем поразили глаза, они напомнили ей глаза Олега. Глядя на графа и слушая его прекрасный русский язык, несомненно сформированный русской классической литературой, Леночка воочию заглянула вглубь истории. Как многое ей нужно спросить у графа или просто Дмитрия Николаевича, как он просил называть его. Вот они и встретились…

– О, если бы был жив папа! Вот уж он бы знал, что спрашивать у Дмитрия Николаевича! —

А Дмитрий Николаевич продолжал:

– Я буду счастлив видеть Вас и Резо Давидовича у себя. В любое удобное для вас время. – и он протянул визитку Леночке. – Затем они распрощались и Дмитрий Николаевич удалился. А к ним подошли еще какие-то люди из СМИ, но с ними говорил Резо, окруженный журналистами. Лена дала ему знак, что уходит. Она немного устала и нужно еще позвонить из гостиницы домой, она знала, что Леша с Колей не уснули и ждут от нее звонка, чтобы узнать, как прошел спектакль. Такси уже ожидало около здания театра. Лена оделась в фойе и стараясь не привлекая к себе внимания, уйти из здания театра. В фойе под вспышками фотокамер она увидела знакомые лица звезд; Сиену Миллер, Джуда Лоу, того же Крейга, а также Рейчел Вэйс и Натали Портман, которые ей всегда нравились.

Глава 45 Дмитрий

    Дмитрий Николаевич позвонил Лене или Елене Николаевне на следующий день в полдень и пригласил их с Резо к себе в гости на ужин. Резо был занят и Лене пришлось одной принять приглашение. Договорились, что Дмитрий, так он просил себя называть, заедет за Еленой в гостиницу к трем часа дня. До ужина еще было время, поэтому Дмитрий решил показать Лене Лондон, свои любимые места. Дмитрий попросил Елену стать его гостьей в Лондоне. Город, который давно стал для него родным, хотя родился он в Париже в 1967 году и был старше Елены на четыре года. В Париже он прожил с родителями до семи лет, а в 1974 году родители перебрались в Лондон. Дмитрий учился в Harrow Shool знаменитой не только своими соломенными шляпами сквош, но и, конечно, историей. В этой одной из старейших привилегированных школ Лондона учились Ньютон, Дарвин, Байрон, Набоков, Черчилль и многие другие выдающиеся личности. Далее он поступил и закончил Кембридж. Это дорогое, элитное образование требовало немалых средств, но у отца Дмитрия дела пошли в гору, он успешно занялся антиквариатом и предметами искусства, открыл салон, а затем и галереи в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. В их доме постоянно бывали знаменитости. Дмитрий так и остался единственным сыном Николая Петровича Воронцова-Хрусталева и Елизаветы Ивановны Ольговской из старинного княжеского рода. Его дед по отцу Петр Александрович (1910г.р.) во время оккупации немцами Парижа отказался сотрудничать с фашистами, за что был отправлен в Освенцим вместе с семьей: женой и малолетним сыном Николаем (1940г.р.) Ему, отпрыску и прямому потомку славных родов, удалось каким-то провидением выжить в условиях лагеря, а вот сам Петр Александрович так и погиб в лагере, поэтому долгое время считалось, что вся семья погибла, а вместе с ней и род графа Воронцова-Хрусталева. Но, к счастью, это было не так. Род сохранился в лице Дмитрия и его ближайшего родственника Олега. И они нашли друг друга, вернее искал и нашел Дмитрия все же Олег. Ему удалось напасть на его след через «Красный Крест», они списались через интернет, затем была встреча, знакомство, переросшее в дружбу и по-настоящему родственные отношения. С тех пор они постоянно общаются и хотя вид их деятельности никак не пересекается, но есть родство душ и взаимный интерес к истории рода их предков.

  Прекрасное время начало осени, особенно в такой чудесный солнечный день. Лондон славится своими туманами и дождями, но в приезд Лены было светло и много солнца. Тауэрский мост, Биг-Бен, Букингемский Дворец – официальная резиденция правящей династии, Собор святого Павла, – все это есть в интернете, но хотелось все увидеть воочию. Они походили по Трафальгарской площади, где проходит британский нулевой километр, полюбовались на небоскреб Мэри Экс 30, кто-то сравнивает его с яйцом, кто-то с огурцом, а некоторые и с фаллосом. Леночке очень хотелось в Британский музей, но этому нужно посвятить целый день, чтобы не торопясь походить по его залам. – Мы еще сходим с Вами и в музеи, и в другие интересные места – заверил ее Дмитрий. Они сели в машину и поехали к нему домой.

  Дом Дмитрия располагался в престижном районе северного Лондона – Прим Роуз Хил. Старинный особняк, окруженный английским садом. В доме антикварная мебель, ковры, гобелены и посуда, – все указывало на род занятий хозяина и на его великолепный вкус. Дмитрий показал ей свою личную коллекцию картин русского авангарда, а также Советского соцреализма. Среди полотен знаменитых мастеров: Шишкина, Айвазовского, Репина, Сурикова, Лена увидела знакомый пейзаж ее родного города Вологжанска с его старинным Кремлем. Любимый пейзаж местных художников, но манера письма и цветовая гамма очень напомнила ей руку художника Раковского, отца Марины. Лена определенно видела ее когда-то и подойдя ближе спросила:

– Это Раковский?-

– Да… –  несколько удивленно произнес Дмитрий Николаевич – недавно приобретен мною. Если хотите и располагаете временем, то я приглашаю Вас посетить завтра открытие Вернисажа русской живописи 19—20 веков. Там будут и полотна Вашего земляка, художника Раковского Виктора Васильевича. А сейчас, если Вы будете так любезны, мы с Вами отужинаем. Пройдемте в столовую. – пригласил Леночку Дмитрий, галантным жестом указывая на дверь столовой, где уже был накрыт стол на две персоны.

Лену все же иногда смущали его манеры, выдающие в нем аристократа, но снобом Дмитрий не был, его поведение было взращено в нем с младых ногтей и было для него столь естественно, как дышать. Лена понимала это:

– Просто к этому надо привыкнуть, принять как данность. – отозвалось в Леночкиной душе. И сразу как-то незаметно она отметила про себя:

– Он прекрасен… Принц, ну или Король в моих когда-то грезах… —

  Столовая с огромным дубовым столом, покрытым белой льняной скатертью, поражала какой-то патриархальностью. Стены были обиты бледно-лиловым шелком и панелями из дуба. На столе стоял сервиз с вензелями рода Воронцовых-Хрусталевых, изготовленный под заказ на императорском фарфоровом заводе, блестело фамильное серебро. Лена невольно залюбовалась этими раритетами, мелькнула мысль: – И как им удалось все это вывести из пылающей бунтарской России? – На что, каким-то образом догадавшийся, Дмитрий произнес:

– Это все куплено на аукционах… часть моим отцом, а большую часть я отслеживал в антикварных салонах. Да, покупали свое же, стараясь, чтобы не попало в чужие руки. Признаюсь, я бы чувствовал себя гораздо хуже, если б знал, что в чужих домах, чужие люди едят из нашей посуды, пользуются нашими вещами. Я все хочу спросить Вас, Елена, в каком состоянии дом и какая моя помощь может Вам пригодиться? – Лена рассказала правду и о разграблении дома музея, и о запущенности парка. Дмитрий указал Лене на одну из картин, висящих на стене. Она подошли ближе и увидела, что на картине, датированной 19 веком, изображена усадьба графов Воронцовых-Хрусталевых в ее лучшие времена, во всем былом блеске и великолепии. Перед ней была знакомая графская усадьба бледно-желтого цвета с белыми колоннами и лепниной, окружавший усадьбу парк с его длинными и ровными аллеями, пруд перед домом, о существовании которого Лена знала, но увидела его впервые на картине. Лена молча рассматривала полотно, чтобы не упустить детали. Дмитрий тихо подошел сзади и произнес:

– Я подарю вам каталог, там есть эта картина. Простите, что не могу подарить Вам подлинник, так как он очень дорог мне и я часто рассматриваю его, он, как живая связь с Родиной моих предков. Я родился в Париже, учился и по сей день живу в Англии, но считаю своей Родиной Россию. Сожалею, что ни разу там не был, о чем страстно мечтаю. Олег тоже хочет приехать в Вологжанск, чтобы показать мне его, да и сам он скучает по родному городу. Он рассказывал о Вашем отце, как о человеке много сделавшим для истории края, для усадьбы и ее сохранения. А теперь Вы продолжаете дело своего отца. Поэтому мы с Олегом договорились, что будем помогать Вам, что в наших силах. Я могу помочь обставить усадьбу антикварной мебелью и предметами быта. Прошу Вас не стесняться и впредь открыто обращаться ко мне за помощью, буду рад помочь. А сейчас давайте ужинать, попробуйте, что нам приготовил повар, который служит у нас в третьем поколении. Представьте, он тоже русский и обещал угостить нас сегодня русской кухней.

  Ужин и по набору блюд, и по времени, а было всего лишь 17 часов, справедливее было бы назвать не ужином, а поздним обедом, так как были поданы русские щи с расстегаями, рагу мясное с лисичками, салат из крабов и, конечно, блины с икрой. Все было просто, но очень вкусно. Повар у Дмитрия Николаевича был потомком русских эмигрантов, его дед и отец работали в семье графа еще в Париже. Леночка впервые отведала эту русскую экзотику и аппетит ее сдерживался лишь засевшей в мозгу Мамушкой из «Унесенных ветром»:

– На людях леди должна как птичка клюнуть, а не набрасываться на еду. —

  Так и Леночка, вкусив всего понемногу и поблагодарив хозяина за ужин и прием, засобиралась в гостиницу. Позвонил Резо и сказал, что они вечером идут на «Гамлета» с Джудом Лоу. У Лены осталось совсем немного времени, чтобы переодеться в платье для театра и не опоздать к началу спектакля. Она вызвала такси и распрощалась с Дмитрием, когда усаживалась в автомобиль. Договорились, что завтра они идут на Вернисаж русской живописи и Дмитрий заедет за ней в гостиницу к полудню. Все оставшиеся дни у Лены были расписаны буквально по часам и минутам, им еще предстоит дать интервью на радио и телевидении, надо все и везде успеть.

  И вот она с Резо в Wyndham*s Theatre на «Гамлете» с Джудом Лоу. Сейчас она увидит знаменитую пьесу великого автора на его исторической Родине, с английским актером первой величины. Кто не знает Джуда Лоу? Может и найдутся такие люди, но если им показать его фото, то наверняка вспомнят, что видели его в кинофильмах. А Леночке ужасно хотелось бы увидеть поближе Джуда Лоу, заглянуть в его знаменитые лучистые глаза. Резо встречался с ним тогда, на их лондонской премьере, и почему она так заторопилась в гостиницу.., конечно, дома ждали Леша и Коля, они не могли уснуть, не дождавшись звонка от нее…

  На сцене почти нет театральных декораций. Джуд-Гамлет в свитере, Офелия – чернокожая актриса, но Лоу играет потрясающе, сколько в нем трагизма и экспрессии. На поклоны вышел в темной рубашке, насквозь промокшей от пота. А после спектакля он выходит к поклонникам и раздает автографы всем до одного. Лене даже захотелось побыстрее выйти на улицу, чтобы дождаться выхода Джуда и если повезет, взять у него автограф, но Резо, взяв Лену за руку, уверенно повел ее за кулисы. И вот они у двери гримерки. Резо постучал, изнутри гримерки она услышала по-английски: – Заходите. —

  Лена буквально обмерла – это был голос Джуда. Резо открыл дверь и к ним подошел еще не успевший переодеться после спектакля, сам Джуд Лоу. Они пожали руки, Резо представил ему свою спутницу и соавтора, и тут Лена отчетливо увидела лицо Джуда, взгляд его проницательных серо-зеленовато-голубых глаз. Есть свидетельства очевидцев, что при дневном свете его глаза напоминают бирюзу. В помещении свет от лампы над гримерным столиком был приглушенным, поэтому Лене трудно было определить цвет глаз, но взгляд, его выражение она запомнила надолго. Они обменялись с Джудом несколькими фразами и пожеланиями приехать со спектаклем в Москву, где его будет ждать заслуженный успех, так как Лоу знают и любят в России. После улыбок и совместного снимка с Джудом, они очень тепло распрощались. Леночка была покорена этим человеком, никакой «звездности», он был естественен и прост в общении. Уставший после спектакля, он не подал виду, а на улице его дожидалась целая толпа поклонников в расчете получить автограф. Уже в машине, счастливо улыбаясь от этой неожиданной встречи, Леночка размышляла:

– Этот вечер будет со мной до конца моих дней, его нельзя стереть из памяти, это будет приятная «зарубка» на ней… —

Прежде чем зайти в свой гостиничный номер, Лена пожала руку Резо со словами:

– Спасибо за сегодняшний вечер, Резо. —

На что он, то ли шутя, то ли серьезно, посмотрел на Леночку и сказал:

– Как, и это все? – Лена даже растерялась на секунду.

– А что ты хочешь, Резо? – спросила она опомнившись.

– Поцелуя… – он смотрел на нее своим горящим взором, который присущ только людям «кавказской национальности», сколько бы лет они и не прожили в Москве. Лена подалась вперед и поцеловала Резо между подбородком и его щекой, успевшей покрыться щетиной за этот вечер. Это был, наверное, самый невинный поцелуй за всю ее жизнь. А он взял ее рукой за подбородок и впился в ее губы горячим поцелуем. Это был всего лишь четвертый мужчина, который поцеловал ее в губы за все ее тридцать восемь лет, не считая те давние пьяные поцелуи Роберта на дне рождения Тани, сколько лет пролетело, а омерзение так и не прошло. Но Лена успела почувствовать разницу… Все они разные, все по-разному целуются и любят тоже по-разному, но с Резо у нее ничего не будет, она сразу дала ему понять при их первых же встречах. Да и зачем, у него в труппе полно актрис, которые почли бы за честь, а Лене это совсем не нужно. Она сказала тогда, глядя в глаза Резо, что уважает и любит мужа, первое – правда, а вот второе… Но Резо поверил и оставил свои надежды даже на кратковременный роман и вот… такой порыв горячего кавказского мужчины! Лена резко отвернулась и вошла к себе в номер, оставив Резо одного в гостиничном холле.

  Уже после вечернего душа, лежа в постели, Лена немного отошла от театрального потрясения «Гамлетом» и мыслями вернулась к Дмитрию: – Завтра мы идем на Вернисаж, – и она с улыбкой заснула.

Глава 46 Прогулки по Лондону

  Утром, едва отойдя ото сна, она уже предвкушала встречу с Дмитрием. Какой все же подарок ей преподнесла судьба! Как бывает порой непредсказуема жизнь. Рубили под корень графский род; и революция была, и эмиграция, и Вторая мировая война с ее ужасами Освенцима. По линии Олега тоже прокатился каток репрессий: лагерь, расстрел его деда Николая Михайловича в 1937 году. А ведь так и не искоренили род Воронцовых-Хрусталевых. Она знакома и даже подружилась с прямым потомком графа, предки которого так много сделали для ее родного города, да и края в целом. Неудобно было расспрашивать графа о его семье, детях. Может при подходящем случае она и спросит. Да и стеснение здесь как-то не уместно, она же не собирается замуж за Дмитрия.Как и условились, Дмитрий заехал за Леночкой в назначенное время, в 12 часов по полудню.

  Осенью Лондон становится главным центром современного искусства и буквально насыщен культурными событиями: – открытиями выставок в галереях и музеях, торгами в аукционных домах и год от года приток посетителей и туристов только растет. Лондонская галерея модернистского и современного искусства входит в группу галерей Tate Modern, в ее коллекции находятся произведения мирового искусства, созданные с 1900 года. Сегодня здесь соберется весь бомонд Лондона и не только Лондона. Среди гостей Леночка заметила несколько кинозвезд, а также богатых представителей шоу-бизнеса. Так Леночка неожиданно для себя попала под вспышки объективов кино и фотокамер. Это было вызвано и успехом спектакля, поставленного по ее книге, о котором уже написали во многих газетах, а также и тем, что стояла она рядом с известным галеристом и меценатом графом Дмитрием Воронцовым-Хрусталевым, одним из настоящих ценителей и знатоков современного искусства, к оценке которого прислушиваются все, особенно аукционные дома, в которых уже начались осенние торги.

  Впервые за свою жизнь Леночка почувствовала себя в центре внимания среди сливок общества, да еще и в Лондоне. Ей здорово помогло то, что тогда  в БРИПе она занималась английским. Она даже вспомнила с благодарностью Алекса, ведь это была его идея, на которую он денег не жалел. Но особенно помогло знакомство и общение с Лилией Генриховной, она первая ей рассказала про Лондон и англичан столько тонких подробностей, которые помогли несведущей Леночке влиться в английское общество, не наделав грубых ошибок. Что греха таить, англичанам свойственен некий снобизм, который они иногда усиленно скрывают. Дмитрий – другое дело, но ведь в нем течет русская кровь, хоть и вырос он далеко от Родины. Вспомнилась аналогия с Резо и Лена позволила себе внутренне усмехнуться, хотя это никак не отразилось на ее лице:

– Еще немного и ты станешь этакой новоиспеченной Элизой Дулитл из «Пигмалиона» Бернарда Шоу, только и осталось завести с кем-нибудь разговоры о погоде… —

  Хотя надо признать, что цветами Леночка никогда не торговала. Да, родилась она в небогатой, но интеллигентной семье. Вспомнился папа… И как бы он отнесся к этому блеску и гламуру, окружившими его дочь. Но, несомненно, он был бы рад и горд, что не прервался славный род Воронцовых-Хрусталевых, тесно связанный с его родной землей.

  Дмитрий уверенно повел под руку Леночку по залам галереи, где был представлен русский авангард начала 20 века. Лену поразили глубокие знания Дмитрия в современном искусстве, многих художников он знал лично, встречался с ними еще в детстве и юности, когда они приходили в их дом к отцу, основателю семейного дела по продаже предметов современного искусства и антиквариата.

  Вдруг среди гостей Леночка увидела знакомый профиль, женщина повернулась и Лена сразу узнала Зою Николаевну, мать Марины. Прошло столько лет, но увидев однажды это лицо, его трудно позабыть.

  Есть женщины, а есть женщины-богини, тот редкий тип, к которому, несомненно, принадлежала Зоя Николаевна. Величественная осанка, грация движений, многозначительное молчание, немногие, но весомые по значению фразы. Умение ходить, носить одежду, все в ней было изыскано. Трудно было понять, откуда у нее, уроженки Сибири, такая королевская стать. Всю свою сознательную жизнь Зоя скрывала, что являлась правнучкой царского генерала, оказавшегося в годы революции в Сибири и погибшего от рук бандитов. Отец Зои каким-то образом избежал репрессий и дослужился до высокого военного чина, несмотря на то, что его отца, Зоиного деда расстреляли незадолго до войны, все в том же 1937 году. Об отце Зое было известно немного, она только знала, что он работал в закрытой зоне и был военным инженером в погонах. Зою воспитывала в Томске бабушка, мать была врачом и проживала по месту нахождения мужа, который в силу секретности или еще каких-то неизвестных причин был ограничен в свободе. Мать периодически приезжала к ним в Томск, чтобы отвезти дочь показать отцу. Зоя помнила высокую фигуру отца, он уже тогда начал кашлять, вероятно поэтому визиты маленькой Зои и ее встречи с отцом прекратились, у него обнаружили открытую форму туберкулеза, свирепствующую в тех краях. Мать Зои ненамного пережила своего мужа и восьмилетняя Зоя осталась одна со своей бабушкой, которая заменила ей родителей. Больше у Зои родственников не было, за исключением родной сестры бабушки, которая жила заграницей. Бабушка была немногословна и Зое мало чего было известно. Она лишь знала, что они принадлежат по своему происхождению к чуждому классовому элементу общества, а проще, как тогда иногда называли, из «бывших». У Зои или Зои Николаевны Бурминой интересная история жизни, но об этом несколько позднее на страницах романа, как знать, может она сама о себе поведает нашей Леночке, которую тоже узнала, несмотря на то, что они всего несколько раз мельком встречались и довольно давно, в последний раз тогда, в Склифе шестнадцать лет назад. Лена увидела, как распрощавшись со своими собеседниками, Зоя Николаевна идет по направлению к ней с Дмитрием, который завидев Зою, двинулся ей навстречу. Исходя из этого, Лена догадалась, что они знакомы. Дмитрий подвел Зою Николаевну к Лене, чтобы представить их друг-другу:

– Познакомьтесь, – это писатель, драматург, ученый-историк и моя добрая знакомая из родного мне вологжанского края, Крылова Елена Николаевна. Спектакль по ее книге имеет огромный успех. И что особенно приятно лично для меня, книга, написанная Еленой Николаевной посвящена роду, одним из потомков являюсь и я.– Лицо Дмитрия просияло от улыбки. Он продолжил:

– А это Зоя Николаевна Уинстон, – тоже моя добрая знакомая, супруга моего давнего друга, коллекционера и мецената сэра Джона Уинстона.

Зоя подняла на Леночку свои внимательные глаза, внутри которых блуждали огоньки и тихо произнесла:

– Мне знакомо Ваше лицо. Вы Лена, Лена Крылевская?

– Да, – произнесла Леночка. – А Вы мама Марины Раковской? —

– Вы знакомы? – удивленно поднял брови Дмитрий. На что Зоя произнесла:

– Елена Николаевна училась в одном классе с моей дочерью Мариной. —

Тут к ним подошел импозантный седовласый мужчина, которого Дмитрий представил Лене, как сэра Джона Уинстона, мужа Зои Николаевны.

Лена перебросилась несколькими фразами по-английски с сэром Джоном, затем чуть отойдя в сторону от дам, мужчины завели какой-то разговор на тему бизнеса, связанного с предметами искусства.

  Лена и Зоя стояли напротив друг друга и Лене удалось хорошо рассмотреть ее. Зое Николаевне было уже близко к шестидесяти и следы увядания тронули ее красивое лицо, но не исказили и не сделали его порочным или хищным. Она не утратила своего аристократизма и шарма, и была по-прежнему спокойна и сдержана. Леночка спросила о Марине, Зоя после небольшой паузы произнесла, отведя глаза в сторону:

– Мы не общаемся уже много лет, с тех пор, как Марина вышла замуж. —

  Повисла еще более продолжительная пауза. Подошли мужчины. Муж Зои – Джон, седовласый мужчина, лет шестидесяти с небольшим, с несколько обветренным, загорелым лицом моряка, как потом выяснилось большой поклонник гонок на яхтах еще со студенческих времен. Прощаясь, он пригласил Лену с Дмитрием к себе домой на ужин, поинтересовавшись в какой день им будет удобно, сошлись на четверге, или послезавтра, на том и распрощались. Зоя Николаевна на прощание произнесла:

– Мы будем рады вас видеть у себя, в родовом поместье Уинстонов, в четверг на ужин. – Затем они расстались.

  А Лена с Дмитрием еще походили по залам галереи, посмотрели картины их земляка Раковского: на одной был знакомый вид на вологжанский Кремль, а на второй – усадьба графа Воронцова-Хрусталева в ее не самые худшие времена.

  На часах было 16.30, а на сегодняшний вечер у Лены и Резо с его актерами назначена встреча в студии телевидения в прямом эфире, в прайм тайм, поэтому пора ехать, чтобы успеть отдохнуть хоть немного и собраться, а главное не опоздать.

  Встреча в студии прошла успешно во многом благодаря профессионализму ведущей, Леночка не запомнила ее фамилию, говорил в основном Резо и его ведущие актеры. Театр – это прежде всего зрелище и как ни печально признать, об авторе пьесы люди, да и критики вспоминают далеко не в первую очередь, если это не Шекспир, Чехов и другие знаменитые драматурги. Поэтому Леночка говорила немного, да и мысли ее были далеко.

  После интервью она с радостью покинула со всеми телестудию и возвратилась в гостиницу, в свой номер. Ей захотелось немного расслабиться и хорошенько выспаться. В баре был ее любимый Мартини, она налила себе совсем чуть-чуть и прежде чем отпить наслаждалась его неповторимым ароматом, держа стакан около лица, затем маленькими глоточками, явно смакуя, выпила содержимое стакана неторопливо и с наслаждением. Она вспомнила, что Мартини открыл ей Алекс, вспомнила как он привез из Америки ту огромную бутылку, которую они допили у него в кабинете. Тогда и их любовь казалась Леночке такой же сладостно–тягучей, как и вкус этого напитка, в котором все многослойно и неожиданно появляются острые, жгучие нотки.

– Опять Алекс и почему… Видимо, во всем виноват Мартини. А ведь Джуд Лоу рекламирует Мартини и даже собирается приехать в Москву с рекламной акцией в начале следующего 2010 года. Это выход! Теперь, чтобы мои ассоциации, связанные с Мартини автоматом не переключались на Алекса, буду думать о Джуде, это гораздо приятнее. – Леночка внутренне похвалила себя за такую догадку, затем поставила пустой стакан на прикроватную тумбочку, погасила ночник и заснула.

Глава 47 Чужие тайны

    Утром, после завтрака в номере Лены раздался звонок, это был Дмитрий, он пригласил ее в Британский музей, который у них был первым в списке куда Леночке хотелось бы сходить. Надо сказать, что несмотря на довольно дорогую жизнь в Лондоне, посещение музеев там бесплатное. Единственное, что несколько напрягает страждущих ознакомиться со всемирноизвестными центрами культуры, то это очереди, но у Дмитрия оказался свободный доступ в музеи, что-то вроде абонемента, благодаря чему в очереди они не стояли, что существенно продлило время на осмотр экспозиций и сберегло силы. Они еще успели побывать в музее восковых скульптур мадам Тюссо, было забавно смотреть на копии ныне живущих, была там и восковая фигура Джуда.