Изнанка капли

– Еще бы, ты посмотри – нам тут хватит места, так еще и останется свободное. И времени здесь помещается прорва.

– Скажи, ты придумывал свои собственные цвета?

– Да.

– Получилось?

– Не знаю. Я записываю в тетради об этом, все свои попытки описываю, но хоть убей сейчас не могу вспомнить, что я там написал. В следующий раз, когда ты будешь здесь, я буду держать в руках эту тетрадь, чтобы не забыть тебе прочитать.

– Хорошо, мне очень интересно.

– Да и мне самому любопытно теперь.

5

– Как бы мне хотелось говорить, как ты. Вернее, не говорить, а… Сам себя запутал.

– Не переживай.

– Ты говоришь со мной, понимаешь, с помощью слов, но ведь это чуждо тебе, это не твой язык.

– Ты прав. Но я не могу общаться с тобой иначе, хотя несколько раз ты понял нас, иначе я бы здесь не был.

– Мне от этого всего немного дурно, хочу выпить кофе. А ты?

– А мне воды, пожалуйста.

6

– У тебя задумчивый вид, что случилось?

– Я увидел птицу, которая сидела на ограде и просовывала свою маленькую головку сквозь клеточку сетки.

– Тебе показалось, что…

– Что это символ? Что свободное существо, птица, которая у людей символизирует, даже смешно, прости за то, что смеюсь, саму свободу, лезет в клетку, символическую, как и мы сами, все понимающая, читающая символы и легко их создающая – также лезет в оковы… Нет, я не об этом – я поразился самой птице, ее отношениям с этой металлической клеточкой, их связи, без образов, без всего этого напускного. И это было так мимолетно.

– Ты устал. Мы вот не способны на образы, на все то, что вы выдумываете,– язык, и тот трудно дается нам. Но ты ведь не можешь стать таким, как мы, не можешь полностью избавиться от образов. Попробуй, может, получится, но не надейся, что сможешь, будучи человеком, достичь этого. Это несовместимо одно с другим.

– Думаю, ты прав. Но я попробую, сейчас думаю о том, как этого достичь.

– А ты не боишься?

– Боюсь, потому что не знаю, что такое перестать быть человеком.

– Если достигнешь этого, поймешь. Иначе никак невозможно это объяснить.

– Тогда сегодня закончим пораньше, мне нужно кое-что записать в ту тонкую тетрадочку, в которой я пишу о новом цвете.

– Почему нарушил обещание и не прочитал мне ничего из нее?

–Потому что в ней нет ни слова о новом цвете. Все, что там пишется, только подводит меня к той границе, за которой ответ. Когда я придумаю новый цвет, ничего писать не потребуется. Даже говорить.

– Я буду здесь, когда это произойдет. Надеюсь, у тебя получится.

7

– Расскажи мне о том, когда не бывает цвета.

– Ты об этом много размышлял, раз спросил. Объяснение, что это похоже на сочетание всех цветов в одном, тебе не подойдет, поэтому я приведу тебе пример.

– Секунду. Все, я готов.

– Ты ведь часто наблюдаешь за водой, что ты можешь про нее рассказать? Что заметил?

– Она прозрачна, и через нее я могу смотреть и видеть совсем другое, как если бы я бродил по мелководью, а мир – песок под моими ногами.

– Да, все верно, это очень просто. А бездна, какая она?

– Темнота, черный цвет, дальше которого ничего не разглядеть. Все что угодно может там быть, что многих пугает.

– А тебя?

– Немного.

– Так вот, тебе нужно понять, какая вода сама по себе, вне того, что она скрывает или окружает. Подумай над этим, и, может, это наведет тебя на некоторые мысли. Когда в следующий раз пойдешь прогуляться, окунись в воду и поразмышляй, но не напрягайся.

– Хорошо, сейчас принесу что-нибудь нам к чаю.

– Подожди. Я хочу сказать, что тебе предстоит очень сложная задача, то, что ты задумал. Мне приятно поговорить с человеком, но это не то, что нужно тебе сейчас. А потому я буду рядом, но это последняя наша встреча до того момента, пока ты не создашь нового цвета. Мне жаль уходить, но ничего не поделать – это для твоей же пользы. Думаю, ты сможешь это сделать.

– Спасибо тебе. Увидимся.

– Хорошо.

8

Его нет. Оранжевый, ты ведь рядом со мной.

Я дал обещание тебе и себе. Без понятия, с чего начать.

После этого я пошел мыть чашки.

Прозрачная струя воды лилась на них…

Веко

Ходил по улицам этого города тысячи раз. Люди шли мимо меня, сгущалась темнота, и зажигались огни ночного освещения, не давая ему исчезнуть. Город располагается в продуваемой всеми ветрами местности, и соринка легко может попасть в глаз. Это не случайность.

1

Если такая соринка попадает в глаз, то начинаешь чувствовать дискомфорт, пока не уберешь ее.

Моя соринка в глазу колет мое же веко шпилями и крышами зданий, копошащимися людьми и проезжающими автомобилями. Это не невыносимо, но постоянно отвлекает, особенно по ночам.

Хочется спать, и хотя жители выключают свет в своих окнах, но на улицах горят фонари, да и поток машин, хоть и меньше, чем днем, но существует, и у каждой машины включены фары. А я не могу спать с включенным светом в одном глазу.

2

Промывал глаз водой.

Затопил улицы и всех загнал по домам, только испортив людям хороший денек.

Под кожей люди пили чай на своих кухнях и смотрели в окна, думая о том, как хорошо в теплом и сухом помещении. Только несколько человек ходило под ливнем, а один даже танцевал.

Толку мало от воды. Ничего не получилось.

3

Лезть пальцем в глаз не буду. Только больше натру, и он еще может воспалиться.

Придется ждать и ходить с этим, пускай незаметно для меня самого, город выскользнет из-под моего века. Это может произойти.

А пока стоит самому под ним прогуляться.

4

Вода впиталась в землю, а на асфальте только в некоторых углублениях остались лужи, в которых плавают листья деревьев. Пахнет свежестью.

Хочется вдохнуть в себя весь воздух до самого предела, но не получается, и, несмотря на свежесть, чувствуешь, что задыхаешься, и не можешь выполнить то, что тебе положено, что-то, тебе самому еще не известное.

Пойду в парк и погуляю там.

Небо застилают облака, скоро может пойти дождь.

Все равно, если промокну, ничего страшного не произойдет.

5

Вода все-таки помогла, нужно было подольше промывать.

Теперь буду знать.

Сон №31

Мои сны могут меня понять.

Я появляюсь в них и вношу разлад в их устоявшийся мир. Сам я помню каждый из них, не в подробностях, но в отголосках, которые я после пробуждения замечаю вокруг себя.

Мой мир разбился на маленькие кусочки, каждый из которых оказался на своем месте в реальности.

1

Круг, по которому я бегу с необыкновенной легкостью, даже не замечая, как за одним идет следующий.

Пчелы исполняют свои танцы на моем пути, не жаля. А под ногами я слышу хруст. Знаю, что если опущу вниз взгляд, то проснусь.

Вместо этого смотрю по сторонам, на деревья, растущие вокруг, листья которых шевелятся на ветру и готовы сорваться в полет. Листья-бабочки, которых я так люблю. Хруст под ногами немного меня отвлекает.

2

Соревнования совсем скоро, меньше через минуту начнется заплыв.

Металлическая стружка в бассейне уже вся колышется, ожидая участников. Среди них и я.

Писк. Старт дан. Бросаюсь в них и чувствую, что живот и руки расцарапаны в кровь, а я не сдвинулся и на метр.

«Греби, греби, греби!»– кричит мне уродливый кусок железа на трибуне, со стесанным, неровным боком.

Плачу, хоть и знаю, что этого нет.

3

Мое имя скомкано, лежит передо мной на столе. Нужно использовать его, оторвать маленький кусочек, скатать в комок и запустить в моего соседа с зачеркнутым лицом.

Не очень хочется это делать, еще не готов, мне жалко его, даже несмотря на то, что синие каракули ничего не выражают.

Тянусь к нему, чтобы поздороваться, но не дотягиваюсь, мое имя, ожив, бросается на протянутую руку и вгрызается до крови. У меня синяя кровь и низкий болевой порог.

4

– Будешь точить карандаши?

– Конечно, мне не нужно помогать.

Прокручиваю первый попавшийся карандаш в точилке и уже ожидаю, что сейчас наточу его до приятной остроты на кончике пальцев, но щелкающий звук дает мне понять, что я перестарался и слишком сильно давил.

Грифельный стержень вместе с деревянной стружкой срезается в специальную коробочку.

Я все только порчу и после пяти или шести карандашей чувствую, как становится жарко, и это еще сильнее злит меня.

Беру точилку и осматриваю ее. Может, лезвие затупилось. Всовываю свой мягкий и пластичный мизинец в отверстие и прокручиваю. С обратной стороны высыпается пальцевая стружка. Пишущего стержня не видно. Все в порядке, точилка работает как надо.

5

Прости меня. Но я тебя всегда ненавидел. Всегда.

Бил все, что попадалось под руку, травил маленьких животных, шевелящихся в темноте моих снов, чьи горящие глаза вызывали во мне неприятные воспоминания о тебе.

Я никогда не прощу того, что ты сделал с зеленым мотыльком.

Сон скоро закончится.

Беги.

6

Ключ уже в замочной скважине. Осталось повернуть его и оставить в покое свое прошлое, но мне страшно уходить. Здесь было неуютно, плохо, несправедливо, но были моменты, когда я чувствовал, что здесь мое место.

Ключ стал совсем теплым от моей руки. Во рту металлический вкус.

7

Круг подходит к концу, листья-бабочки улетели, и ветви остались стоять голыми на ветру.

Стало скучно. Хруст под ногами убаюкивает меня, и значит, я скоро проснусь.

Можно взглянуть под ноги.

Это хрустели желтые сосновые хвоинки.

Утро.

Любовь

Мне скоро пора уходить. Осталось только попрощаться, отчего мне очень грустно.

1

Моя любовь к тебе росла, а не была статичной. Еще когда ты было маленькой косточкой, я проникся к тебе привязанностью. Но тогда это не было ничем большим, чем симпатия к сердцевине плода. Ты, помещенное в таком состоянии в землю и будучи закрыто ею, должно было начать свою жизнь. В один прекрасный день и я буду помещен в землю таким же образом, но это будет по человеческим представлениям конец, а не начало.

Я тогда долго ждал, что произойдет. Но, честно говоря, через неделю я о тебе забыл и занимался своими обычными делами. Для меня твое первое появление в виде ростка было неожиданностью.

Ты высвободило себя из плена земли, медленно отбросив кусочки грунта в сторону.

Такого нежно-зеленого цвета я никогда не видел. Смотря на него, я отдыхал, и одновременно внутри меня возникало радостное чувство появления новой жизни.

Сейчас мне кажется, что моя любовь стала такой сильной и чувство не угасало потому, что росло вместе с тобой день ото дня. Хотя нет, мне точно это не кажется, я точно это знаю. Этот зеленый, нежный цвет заполнил меня, что даже удивительно, как я сам еще не излучаю его кожей.

После появления я окружил тебя заботой, ежечасно проверяя, чтобы никакой вредитель не потревожил стебля, чтобы ты было вовремя полито и солнечного света было достаточно. Ты росло.

2

Стебель тянулся вверх и из зеленого постепенно изменился на более темный, став коричневым. Но зеленого, которому так рады были мои глаза, стало гораздо больше.

На нескольких веточках стебля уже миниатюрного деревца нежные листочки слегка подрагивали при малейшем движении воздуха.

Ты стало больше пить, и в конце концов я пересадил тебя в более подходящее и просторное место.

Листики, овальной формы с остренькими окончаниями, были так приятны на ощупь. Внутри них жилки расходились от центральной к краям. Такие тонкие, но столько в вас внутри происходит. Столько раз я об этом думал, но каждый раз, когда я вспоминаю это, удивляюсь. Спасибо тебе, твоя зелень всегда отгоняет от меня дурные мысли.

Мы стали проводить время вместе. Ты стояло и наслаждалось солнцем, а я несколько в стороне от тебя, часто в тени, сидел и читал, ежечасно отвлекаясь от книги на то, чтобы взглянуть на тебя. Но не подумай, ведь я научился ценить и прохладу тени, но также и солнечное тепло, все вокруг меня изменилось после твоего появления. Нет, все было также, как и раньше,– изменился я.

С заходом солнца я начинал чувствовать грусть. Твой силуэт, лишенный цвета, виднелся на фоне угасающего неба, а я думал о скоротечности наших с тобой дней. Счастье не может длиться вечно. Я знал это. А ты все сильнее тянулось к солнцу.

Мне еще не хватало решимости сесть рядом с тобой на солнышке и высказать тебе все. Я чувствовал, что время уходит и что оно не знает пощады. Да, но всегда оставался страх, который я был не в силах преодолеть.

3

Как все иногда легко происходит, и внутреннее напряжение, скапливавшееся долгое время, прорывается, но после мгновения, тяжелейшего в своей полноте, исчезает полностью. После этого ты внутренне усмехаешься и удивляешься тому, что так страшился этого.

Так было и тогда, когда я поливал тебя и стирал с твоих прекрасных листиков пылинки. Краем ладони я задел несколько листьев. Этот момент, такой внешне незначительный, изменил все. В момент, когда моя рука и твои листья соприкоснулись, я почувствовал внутреннее движение, поток, скорее маленькую его часть, который бурлил в тебе. Я и представить себе не мог, что такое сильное движение происходит внутри тебя.

Сила, что раньше тянула к тебе, захлестнула страх, скрыв его от меня. Мне захотелось почувствовать этот поток, стать его частью. Притронулся руками, прижался лицом, и в густой листве не было места ничему, кроме зелени и радости, которая потоком неслась внутри нас. Закрыл глаза и тут остатки напряжения, вся эта ставшая физической усталость схлынула с меня в виде слез, которые катились прямиком в землю, из которой ты росло. Я этого не видел, а прижавшись к тебе, так и стоял, пока не закончился этот счастливый день.

В таком хрупком создании оказалась такая внутренняя сила. Сложность и простота. Теперь я тянулся к тебе. Помимо несколько легкомысленного восхищения внешним видом, во мне проснулась любовь к твоей полноте, завершенности, которая, однако, была, как ни странно, немного не доведена до конца. В тебе ощущалось то, что еще должно пробудиться.

Мое отношение к тебе стало еще более заботливым, но уже не столь навязчивым – ты стало сильным, гораздо сильнее меня. Но поливать тебя все еще нужно.

4

Все, что раньше омрачало мое счастье, а именно понимание того, что все не вечно, отступило на время, когда ты зацвело.

Как-то очень давно мне приснился цветок, соцветия которого были ярко-голубого цвета. Это настолько врезалось мне в память, что я искал в других цветах после пробуждения такой оттенок. Но не находил.

А ты зацвело именно таким.

Тончайшие, более тонкие, чем листья, лепестки цветов были на ощупь теплыми порывами ветерка, мягко ощутимыми.

Запах был слабым, и я очень много времени провел с тобой, впитывая его. Это был аромат наступающего дня, который будет безмятежен и наполнен счастьем.

Золотые частички пыльцы разлетались от тебя.

О том, что мы когда-нибудь распрощаемся, я не думал.

А моя любовь цвела в этот момент такими яркими цветами, которых я не мог себе представить в реальности.

5

Все это время я ощущал в тебе бурное движение, за которым и следовали все те метаморфозы, происходившие с тобой. Был приобщен к этому движению, чувствовал его, но не знал, любишь ли ты меня.

Все изменилось в тот день, когда этот поток стал мне полностью понятен. Обладать тобой было оскорблением той силе, что сокрыта в тебе. Но я мог сказать, что любил тебя. Без того, чтобы выяснять твое отношение ко мне, было ли оно любовью, я наслаждается тем, что ты существуешь, и той радостью, что могу потрогать твои листья, ухаживать и поливать, и все это во сто крат усилилось, когда ты зацвело. Желать большего я и не мог.

А в это время ты готовилось к следующему изменению.

6

Жизненные токи в тебе изменились. Их движение стало односторонним. Не сразу, но я догадался, что нарождался плод.

Плод, который я уже заранее полюбил и к которому готовился.

Он формировался быстро, чему я не был удивлен. Ты было на это способно, и я не сомневался.

Он был такого же нежно-зеленого цвета, как и ты в самом начале, еще будучи ростком.

Веточка, на которой он висел, стала несколько опускаться.

Держа тебя за листья, почувствовал, что движение внутри тебя пытается вырваться именно на том участке зеленой пластинки, к которой я осторожно притронулся. В тот момент я понял, что и ты любишь меня. Осознание этого пришло мгновенно, а после мыслей не было в голове, кроме одной – «Оно любит меня». Эти слова звучали, пока я немного не пришел в себя.

Плод, который уже начинал немного набирать другой цвет и наливался красным, стал для меня выражением нашей любви. Во мне самом нарождалось новое, незнакомое мне чувство, идущее дальше. Я ждал, боясь сделать хоть малейшее неверное движение.

7

Перед тем, как попрощаюсь в своем сердце с тобой, признаюсь и скажу все честно.

Я тебя люблю, и это останется нетронутым во мне. Мой рассказ сбивчив, и многие его части стоят перед моими глазами так, словно я только сейчас пережил их.

Заботиться о тебе, ждать плод – все это было самыми важными событиями в моей жизни, но ты ведь само знаешь. Плод так и не стал ростком и глухо упал в землю недоразвитым. А ты, измотанное тем, что отдавало ему всего себя, засохло. На тебе осталось несколько листочков, которые можно сорвать, слегка дунув на них. Но я еще говорю с тобой.

Для меня ничего не изменилось, но пора прощаться. Мир иллюзий, в котором я прятался после того, как жизнь перестала в тебе бурлить и клокотать, не приносит мне больше облегчения. Я ухожу. В отличие от тебя, вышедшего из земли, я в ней закончу свой путь. Но до этого еще далеко. Спасибо тебе.

Твой нежно-зеленый цвет и тонкая голубизна лепестков останутся со мной.

Прощай…

Хрустальные птицы

Странные птицы, слишком свободные. Они вовсе не созданы для того, чтобы охотиться или клевать семечки где-нибудь.

1

Мгновение перед тем, как хрустальные птицы сорвутся с насиженных мест.

Этот немилый и неприветливый, суровый край в момент, когда нужно прощаться, становится им по-настоящему родным. Но они знают, что если поддадутся порыву остаться, то позднее отчаяние поглотит их и заставит возненавидеть это место уже окончательно. Небо пасмурно и погода в целом совсем не подходящая для начала отлета. Но каждая из птиц знает, что именно сегодня она отправится в полет.

Солнце не видно из-за облаков. Это даже к лучшему.

Хрустальное оперение не наполнено солнечным светом, распадающимся в нем на составные части. Нет, сегодня птицы не блестят, они не яркие – но форма каждой из них особенно отчетливо видна именно сегодня. Мягкие формы, созданные для того, чтобы парить и рассекать воздух, бледновато-прозрачны. Все они готовы.

2

Мне ни разу не приходилось видеть, чтобы такие птицы отказывались взлететь и оставались на своих местах. Тем не менее, каждый раз, когда наступал день их отлета, я страшился того, что одна из них откажется взлететь. Что будет в таком случае?

В этот раз все происходит без изменений. Птицы, устроившись на самом краю пропасти, достаточно высокой для того, чтобы после пике они набрали скорость и улетели, ждали первую из них.

Должен сказать, что, несмотря на их красоту и воздушность, летать они не умеют. Еще не одна из них не взлетела. Бросившись вниз, первая птица всегда затягивает пике и пропускает момент, когда необходимо расправить крылья и, приложив огромное усилие, взлететь, и избежать падения. Все же она не успевает и разбивается со звонким грохотом, в котором не слышно крика этого замечательного создания.

Птица разбивается на сотни мелких осколков, каждый из которых настолько острый, что никто даже не подходит к ним.

Падение происходит быстро, после чего наступает тишина, которую не смеют нарушить.

Хрустальные птицы по одной срываются вниз с тем же результатом, что и первая из них, и вскоре слышится звук разбивающихся о землю птиц и она усеивается осколками, которые делают этот участок абсолютно непригодным для любой деятельности.

Последняя птица, а вместе с ней и последняя надежда на то, что хоть что-то изменится в этот раз, срывается вниз в тот момент, когда из-за облаков пробилось солнце. Птица вся изменилась, наполнилась светом, распадающимся на цвета, а осколки на земле, сделавшие то же самое, были столь ярки, что на это невозможно было продолжать смотреть без боли. А я смотрел, чувствуя, как мои глаза слепнут, но я не мог остановиться…

В момент, когда птица должна была разбиться, мне стало так больно от того, что свет от осколков и самой птицы, почти достигшей земли, слились, что больше я ничего не воспринимал, как и не услышал звука падения…

Прихожая

Пора уходить.

Все проверил. Все, что нужно было отключить, я отключил, а что нужно было взять с собой, оставил. Теперь только обуться и можно выходить.

Еще только день, и за окном ярко светит солнце. Его лучи проникают через кухонное окно в коридор, освещая все так, что мне видно каждую пылинку в воздухе.

На кухне осталось несколько немытых кружек с вечера, но это теперь неважно.

1

Сажусь в коридоре прихожей, чтобы понадежнее зашнуровать ботинки. Шнурки туго врезаются в мою обувь и ногу, и такая же сила давит мне на горло.

Мне грустно покидать свой дом. Каждая вещь в нем вросла в кожу, и взять и оборвать все это нелегко.

С минуту я сижу, понуро опустив голову, и смотрю на пыльный коврик для обуви, на котором стоят несколько пар стоптанных ботинок.

Прощайте.

2

Как-то здесь пыльно. Но убираться не буду, задержусь тут, это ни к чему.

Поднимаю глаза и вижу пылинки, носящиеся в спертом воздухе прихожей. Эти пылинки отбрасываются в сторону потоками воздуха, созданными падением.

Здесь, в моей прихожей, начался метеоритный дождь.

Я сидел без движения, боясь пропустить этот поток, сгорающий в атмосфере.

Каждый из метеоритов, представляющих собой небольшой по размерам булыжник, сгорал, не успевая достигнуть коврика и стоящей на нем обуви.

Яркие вспышки были скорее похожи на созданный человеком салют, чем на редкое природное явление.

Как только закончится метеоритный дождь, я встану, возьму ключи и выйду.

3

Дверь захлопнулась за мной.

Мандариновые облака

Ветер слегка касается моего лица.

Тяжесть спала, и я иду вперед, особо не рассчитывая, куда попаду. Все отброшено прочь, я сейчас другой.

Желания смотреть по сторонам нет, все эти дома, в которых я уже успел побывать, лавочки и парки сейчас не кажутся мне настоящими.

Мои глаза теперь видят лучше, чем когда-либо. Эти глаза, которыми я и был всегда, тянутся вверх, к небу и облакам. Это то, что мне интересно, на что я хочу смотреть и где я хотел бы остаться – в мире форм и цветов, не ограниченном моими представлениями, где я был бы по-настоящему свободен.

Глаза и небо. Я остановился или все еще иду?

Не знаю, может быть, двигаются только облака надо мной. Их мандариновая поверхность радует меня, такая спелая, кажется, внутри них столько спрятано. Мне хочется сейчас на секунду стать обратно человеком, не одними глазами, и прикоснуться к облакам рукой, чтобы почувствовать плотную кожуру, под которой меня ждут.

Облака продолжают парить надо мной нескончаемым потоком. Я смотрю, смотрю, смотрю не отрываясь. Конечно, мне нужно будет опустить глаза и стать обратно слабым человеком, и продолжить идти. Но пока мои глаза не застелила мгла или слезы, хочу провести с мандариновыми облаками еще немного времени. Слишком долго мои глаза были мне не подвластны. Это мой шанс и, быть может, последний за очень долгое время.

Одно из облаков дольше обычного зависло надо мной. Оно было намного более насыщенного оранжевого цвета, чем остальные. Даже с земли мне было очевидно, что оно едва ли не разрывается от текущего в нем сока. В этот момент мои глаза приблизились к странному облаку совсем близко. Не знаю, был ли это обман зрения или мои глаза опять решили попутешествовать без меня, но я погрузился в этот цвет.

Когда это произошло, не успел я ничего заметить, как кожица мандаринового облака надорвалась и прыснула мне в глаза…

Было больно, но я не отводил взгляда и не закрыл глаза. Все просто резко, а затем уже постепенно размывалось, пока я не обнаружил, что все-таки закрыл глаза и протираю их рукой.

Когда я утер все слезы, то, уставившись в асфальт под своими ногами, решил, что мне стоит сделать все, чтобы попасть к облакам. Любые усилия будут вознаграждены.

Это должно быть самым главным моим путешествием.

С этой улицы, совсем недалеко от дома, я и начну его.

А пока лучше не смотреть на небо и облака, к которым так отчаянно стремлюсь.

Но я вернусь к ним.

Чирк