Полная версия
2120. Ловушка для AI
– Сказал же: не то, – устало провел я ладонью по лицу.
– Уточните! – никак не отставал телевизор.
– Уточняю: сценарий отстой, актеры никакие, снято, похоже, на любительскую камеру и одна стрельба.
– Нет, почему же! – возмутился телевизор. – Я только что запросил рецензию на фильм: прекрасный образец современного искусства, снят молодым талантливым режиссером, знаменитые актеры, имеющие высокие рейтинги…
– Да пойми же ты, ящик, – не вытерпел я, – меня не рейтинги интересуют, а сюжет и актерская игра! Понимаешь ты это или нет?
– Понимаю, хозяин, – поразмыслив, отозвался интеллект. – Отправляю вашу рецензию на фильм.
– Не-ет! – вскочил я. – Не смей самовольничать.
– Но я обязан собирать мнения зрителей и отправлять их.
– Ты обязан слушаться меня и показывать передачи!
– И это тоже, – согласился телевизор. – Отправлено.
Я упал в кресло, схватился за голову и застонал: за что мне такое наказание?
– Вам плохо, хозяин? Могу вызвать «Скорую помощь».
– Да, мне плохо! – взлохматил я пальцами волосы. – И будет хуже, если ты мне сейчас же не включишь что-нибудь приличное и не оставишь меня в покое.
– Пожалуйста, хозяин, – словно живой, фыркнул телевизор и переключил канал.
Транслировали старый детектив по роману Парнова «Ларец Марии Медичи». На душе у меня потеплело. Я поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги, сложил руки на животе и уставился в экран. До чего же приятно посмотреть старый фильм! Будто не в экран смотришь, а в окно выглядываешь: настоящая жизнь, живые людьми…
Юра Березовский увлеченно рассказывал капитану Люсину о происхождении ларца. Игра актеров – закачаешься, диалоги – заслушаешься!..
– Хозяин? – позвал телевизор, убавив звук почти до минимума.
– Ну что тебе еще? – взорвался я.
– Как вы такое можете смотреть?
– А что не так? – тут уж меня обуяла неподдельная растерянность.
– Ну как же! У фильма нулевые рейтинги. К тому же диалоги слишком сложны – я и половины из них осмыслить не могу, а мой ай-кью, между прочим…
– Слушай, отвянь, а? И дай мне спокойно фильм досмотреть, – просительно захныкал я.
– Но я обязан вас предупредить, хозяин!
– Предупредил?
– Да.
– А теперь замолкни и включи звук, – нервно пошевелил я большими пальцами рук.
«…Я бы хотел, Виктор Михайлович, чтоб вы мне сами все рассказали. Сами, понимаете?» – произносит капитан Люсин, глядя в лицо Михайлову. Тот в нерешительности опускает голову.
«Я же вам про этот чек уже все рассказал».
«Ну, про чек, может быть, все. А вот про это?» – Люсин достает из портфеля сверток, разворачивает его и показывает Михайлову старинную икону.
«Не в бровь, а в глаз, товарищ начальник», – усмехается Михайлов.
«Сколько ж вы содр…»
– Хозяин, – осторожно вклинился интеллект.
– Ну чего тебе еще? – уныло выдохнул я.
– Я тут подумал…
– Не надо!
– Не надо – что?
– Думать не надо.
– А как же…
– А вот так!
– Но я только…
– Выключу! Из розетки, – грозно предупредил я.
– Вы злитесь, хозяин, – укоризненно произнес телевизор.
– Я знаю!
– Это нехорошо и очень вредно для вашего здоровья. Вы недовольны мной? В чем выражается ваше недовольство?
– Ты мне не даешь смотреть фильм, чертова железяка!
– Претензия отправлена фирме-изготовителю, – нейтральным голосом заявил телевизор.
– О нет! – застонал я, пряча лицо в ладонях.
– Могу предложить футбол: полуфинал Аргентина – Россия.
– Терпеть не могу футбол, – буркнул я, стараясь сквозь бубнение чертова интеллекта расслышать слова фильма.
– Вы неправы, хозяин! Это замечательная игра. По статистике…
– Плевал я на твою статистику! Оставь меня уже в покое, ты, исчадие ада!
– Вношу поправку: меня изготовила корпорация…
– Монстров, знаю. Это изощреннейшая пытка, подобной которой еще не придумали!
– Вы неправы.
– Да-да, возможно уже есть и более изощренные. Ты дашь мне досмотреть фильм?
– Смотрите, – безразлично отозвался интеллект и замолк.
Люсин производил допрос мадам Локар. Я сосредоточился, вслушиваясь в французский актрисы Лучко. Красивый все-таки язык… Но как Люсин тонко ловит заграничную мадам на несоответствиях…
– Кстати, хозяин! – вновь встрепенулся телевизор.
Из моей груди вырвался стон.
– Но это действительно важно! Я бы не посмел отвлекать вас по пустякам.
– Говори, чтоб тебя, – процедил я сквозь зубы.
– Вы какой зубной пастой пользуетесь?
– Что?!
– Какой зубной пастой вы пользуетесь? – четко произнес телевизор, увеличив звук. Видимо, решил, будто я чуточку глуховат.
– А тебе-то какое дело?
– Мне – никакого, но Стат-центр интересуют ваши зубы.
– С чего вдруг?
– Я передал им сведения о ваших зубах и только что получил ответ.
– Ну-ну, я тебя слушаю, – отозвался я, размышляя, не запустить ли в безмозглую машину, возомнившую себя невесть кем, тапком или чем потяжелее, но было жаль потраченных денег.
– Ваша паста эффективна!
– Я оценил твои старания. У тебя все?
– Но я обязательно должен узнать, какой пастой…
– Тебе-то зачем?
– Я должен отправить информацию в Стат-Центр.
– Я их гуталином чищу! – злорадно сказал я.
Наступила звонкая пауза. Интеллект, похоже, усиленно шевелил электронными извилинами, безуспешно пытаясь переварить полученную информацию и связать мои удивительно белые зубы с непередаваемо черным гуталином. Возможно, даже запрашивал сторонней помощи.
– Вы уверены? – наконец, спустя пару минут неуверенно переспросил интеллект.
– Показать? – ухмыльнулся я.
– Но гуталин не предназначен для чистки зубов! К тому же его уже не производят много лет!
– А я запасы себе сделал.
– Удивительно! – еще немного поразмыслив, заключил телевизор. – И вы еще живы?
– Как видишь, – развел я руками. – Только вот думаю для усиления эффекта использовать полировальную машину.
– Вы шутите, – наконец догадался интеллект.
– И в мыслях не было!
– Но тогда… тогда я должен поделиться вашим достижением!
– Валяй! – кивнул я. – А пока делишься, включи фильм.
Фильм удалось досмотреть почти до конца, и тут в дверь позвонили.
– Кого еще там принесло на мою голову.
Я нехотя выбрался из кресла и потопал в коридор. Распахнул дверь. За дверью стоял представительный мужчина с планшетом под мышкой.
– Капитан Березовский, полиция! – представился тот.
– Что-нибудь случилось? – опешил я.
– Вы действительно чистите зубы… – он вытащил планшет и уставился в него, шевеля губами, – гу-та-ли-ном? – по слогам уточнил капитан и поднял голову, сурово разглядывая меня из-под насупленных бровей.
– Разумеется, нет!
– Придется выписать штраф, господин Васильев!
– Да за что же это? – охнул я.
– Незаконная рекламная деятельность, – принялся перечислять капитан, разгибая пальцы на импортный манер, – введение в заблуждение граждан лицом, не имеющим медицинского образования…
– Я учитель, – зачем-то уточнил я.
– Тем более! – сильнее свел брови капитан. – Помимо этого, реклама продукции, не имеющей соответствующего сертификата…
– Но позвольте! Я ничего и никому не рекламировал!
– Еще штраф за введение в заблуждение офицера полиции при исполнении.
– Бред какой-то! Это все телевизор, а не я, – запальчиво взмахнул я руками. – Он не давал мне своей болтовней смотреть фильм, и я брякнул, что первое пришло в голову.
– Думать надо, когда с интеллектом общаетесь, – заметил мне капитан и пожевал губами.
– Я пытаюсь, но это просто невыносимо! Он болтлив как… как… не знаю кто! Я вышел из себя, понимаете?
– Понимаю, – с серьезным видом кивнул Березовский, ощупывая меня пронзительным взглядом.
Я сделал жалостливые глаза и шаркнул тапком.
– Ну, хорошо, – сдался капитан. – Приводов в полицию у вас не было, и жалоб до этого момента не поступало. Поэтому я ограничусь на первый раз строгим предупреждением.
Говоря так, он неспешно потыкал одним пальцем в огромный экран планшета, а потом сунул планшет мне под нос.
– Вот, подпишите!
– Вот хорошо! – обрадовался я, прикасаясь пальцем к сенсору. – Спасибо вам огромное, капитан!
– Не за что, – козырнул тот и спрятал подмышку планшет. – Контролируйте себя.
– Обязательно, – горячо заверил я его, собираясь закрыть дверь.
– Да, – капитан придержал ладонью дверь.
– Что еще?
– Вы должны дать опровержение за свой счет.
– О боже! И… и сколько это стоит?
– Меньше штрафа. Гораздо меньше, – успокоил капитан. – Всего доброго!
– Ага, и вам… всего.
Я аккуратно прикрыл дверь, тихонько щелкнув замком, только бы Березовский не решил, будто я захлопнул ее перед самым его носом, а то еще какой-нибудь штраф откопает – это же целый бизнес сейчас!
Нет, вроде бы обошлось…
Я, почему-то на цыпочках, вернулся в комнату и тяжело опустился в кресло.
– Что-нибудь случилось, хозяин? – дал знать о себе телевизор.
– Случилось! И не делай вид, будто ты ни при чем!
– Но я действительно ни при чем! Это ведь вы разрешили мне открыть рекламную акцию.
– Когда это?
– А когда сказали: «валяй!»
– Да, действительно, – состряпал я кислую физиономию. Тут не придерешься. – Делай опровержение, да побыстрее!
– Это платная услуга, – заметил интеллект.
– Я знаю, – гневно прорычал я. – Черт бы тебя побрал!
– И совершенно незачем так кричать, – спокойным тоном отозвался телевизор. – Готово! С вашего счета снято триста рублюаней.
– Ско-олько?!! – пальцы мои невольно сжались на подлокотниках, а сам я подался вперед. – Да ты чего, железяка ты гнусная, разорить меня решила?
– Но вы же сами просили!..
– Предупреждать же надо! Это все-таки мои деньги, а не твои.
– Простите, хозяин. Но я подумал…
– Лучше не думай, я тебя умоляю!
– Но что же мне тогда делать?
– Только то, что я скажу! Включи мне фильм.
– Сожалею, но он уже закончился. Может, все-таки футбол?
– А, делай что хочешь! – только и отмахнулся я и закинул ногу на ногу.
– Если вам не нравится, я поищу что-нибудь другое – зачем мучить себя… Вот! Отличная передача про природу – вам обязательно понравится.
«…Процесс спаривания белых медведей ничем принципиально не отличается от процесса спаривания их бурых собратьев, которых мы с вами уже имели возможность наблюдать. Но вы только взгляните, как они нежны со своими партнершами! Это непередаваемо прекрасное единство мохнатых тел. Какая безграничная чувственность, какой порыв…» – монотонно бубнил диктор за кадром.
– Телевизор, – я грустно подпер рукой подбородок.
– Да, хозяин!
– Ты считаешь, это настолько захватывающее зрелище, что его можно смотреть часами?
– Передача бьет все рейтинги, – бесстрастно доложил интеллект. – Природа сейчас очень популярна!
– Знаешь, передача несколько м-м… однообразна, что ли. Нет ли чего-нибудь другого?
– Вам не угодишь, хозяин!
– Да уж, действительно, – вздохнул я. – А где канал «История»?
– К сожалению, он не включен в основной список доступных каналов.
– Почему? Ведь еще вчера я смотрел его.
– Каналы с низким рейтингом переводятся на платную основу.
– А «Культура»?
– Тоже.
– А «Старое кино»?
– Платный.
– Да что же мне теперь, одну эту муть прикажешь смотреть?
– Могу подключить платный пакет. Стоить – сто рублюаней.
– Да ты с ума сошел!
– Нет, диагностика цепей не обнаружила отклонений.
– Зато я их обнаружил.
– Правда? В таком случае я должен…
– Нет, забудь! – спохватился я. Еще, чего доброго, на очередной штраф или опровержение нарвешься. – Это так, отвлеченные размышления вслух.
– Но это же важно, хозяин!
– Исключительно для меня. И ни для кого больше! – на всякий случай добавил я. С проклятым ящиком с тремя плюсами нужно было держать ухо востро.
– Кстати, вам нравятся черепахи? – спросил тот.
– А что такое? – насторожился я.
– Я нашел передачу о черепахах.
– Давай, – опять вздохнул я, и откинулся на спинку кресла, приготовившись смотреть.
«…Половая жизнь этих удивительных пресмыкающихся хотя и трудна…»
– Ты что, издеваешься надо мной? Только не говори мне про рейтинги! Ничего не хочу о них слышать.
– Не буду, – покорно отозвался телевизор. – Тогда, может быть, мультфильм?
– Тематика? – решил предварительно уточнить я.
– Исключительно развивающая! – с живостью заверил меня телевизор.
– Лучше не надо, – с сомнением произнес я, поведя головой.
– Хорошо, включу музыку.
– Классику.
– Тяжелый металл, рэп, хип-хоп или еще что? Могу предложить очень популярные хиты тридцатых годов «Гуляй, Вася!» или «Где ты, мой ласковый хмырь?». Еще…
– Бетховена, «Лунную сонату», – безнадежно покачал я головой.
– Вкусы у вас, однако, – проворчал интеллект, но Бетховена все же включил.
Я закрыл глаза и погрузился в таинственный, чарующий слух перелив немного грустной мелодии. Мне пригрезилась тихая лунная ночь. Черный небосвод усыпан россыпью мерцающих огоньков, огромная полная луна роняет серебро, проливая его на все вокруг. Под ее призрачным светом голубеют сонный лес, и поле, и мосток, что перекинут через широкую реку. Лунный свет слоится мягкими всполохами на томно перекатывающихся водах реки. И тут – порыв ветра! Склонились кроны берез и одинокой ольхи, зеркало воды разбилось яркими всышками ряби…
– Хозяин?
– Ну что?!
– Я думал, вы заснули. В мою программу включена эко-функция.
– Безобразие! Это… это черт знает что! – вспылил я, саданув кулаком по мягкому подлокотнику кресла.
– Кстати о безобразии.
– Что такое?
– Холодильник на вас жалуется, хозяин.
– Час от часу не легче! – нахмурился я. – Чем же я не угодил прожорливой скотине?
– Он говорит, что вы имеете привычку подходить к нему с утра в трусах, открывать дверцу и долго стоять так, делая странные скребущие движения рукой.
– Да что возомнил о себе проклятый ящик? – задохнулся я от подобной наглости. – Он железяка! Железяка, которая должна заниматься исключительно своим делом: холодить! Ну, возможно, следить за продуктами, а не за мной. Может, прикажешь мне фрак одевать всякий раз, как я к нему собираюсь подойти? Я у себя дома, в конце концов! – разошелся я. – Скажи ему, если его что-то не устраивает, то будет гнить на свалке!
– Почему вы сердитесь, хозяин? Мое дело передать вам жалобу. Кстати, стиральная машина…
– Ей-то я чем не угодил? – хлопнул я себя ладонью по лбу. – Опять насчет носок?
– Нет, хозяин. Тут дело почище холодильника.
– Ну что еще? – застонал я.
– Даже не знаю как сказать… – замялся телевизор.
– Говори уж, как есть. Добивай меня.
– В общем, стиральная машина… она недовольна…
– Чем же?
– Ну, скажем, вы не могли бы принимать ванну в плавках?
– Чего-о?! – я почувствовал сильное головокружение. – Да вы что, с ума все посходили?
– Диагностика цепей не обнаружила отклонений, – привычно отозвался нахальный аппарат. – Но, согласитесь, хозяин, это не совсем прилично.
– Да это же стиральная машина! Она белье стирает! И вообще, она никогда мне ничего подобного не говорила.
– Не говорила, – согласился интеллект. – Потому что не понимала сути происходящего.
– А сегодня вдруг поняла? Именно сегодня?
– Я раскрыл ей глаза! – гордо заявил телевизор.
– Ты – что? – начал приподниматься я из кресла.
– Объяснил ей нормы морали. Одна из моих функций…
– Я не понял, – выпрямился я и стал надвигаться на телевизор, – ты телевизор или полиция нравов на дому? Кто тебе дал право вмешиваться в мою личную, очень частную жизнь и портить мне технику? Кто, я тебя спрашиваю?! Блин, к холодильнику в смокинге подходить нужно, в ванну – в гидрокостюме. Неслыханно!
– Тихо, тихо, хозяин! – телевизор даже притушил немного цвета. – Не трогайте меня. Разум неприкосновенен!
– Ах ты, ублюдочная чипованная стекляшка, я же тебя сейчас вот этими самыми руками выкорчую!
– Вы что, хозяин? Одумайтесь! Я на гарантии, я сейчас полицию вызову!
– Вызывай! – рявкнул я, растягивая губы в злорадной ухмылке, и протянул руки к телевизору.
– Последний раз предупреждаю! – Цвета на экране стали еще более блеклыми, а линии свернулись в спирали, истончились и исчезли. Вместо них возник огромный, жирный восклицательный знак в белом круге с красной окантовкой. – Хозяин?
– Тамбовский волк тебе хозяин! – прорычал я, схватил телевизор и с размаху запульнул его в открытое окно. – И-иэх!
– А! – коротко вскрикнул тот, вылетая в окно, будто и в самом деле был живой.
Вжикнул шнур питания, со щелчком выдернув вилку из розетки, плеткой стегнуло меня по щеке оборванное оптоволокно. Пол-лица будто кипятком обожгло, но я не обратил внимания.
– Вот так! – отряхивая ладони, выпятил я грудь, и тут внезапно испугался: а ну как дрянной аппарат успел сообщить, куда следует о том, как я с ним обошелся. Черт его знает, может, и вправду не просто так грозил. Техника – не человек, ей нет надобности выбирать абонента, тыкая пальцем в экран, а после ждать, пока станция сообразит, чего от нее требуют, и нужного абонента отыщет. Скоростной канал как-никак подключен, прямое соединение! Что ему кучку нулей-единичек отправить – плевое дело. Да и неясно, что за «убийство» телевизора светить может. Глупость, конечно, – выбросил в окно какой-то ящик говорящий! Какое до того дело закону? Ну а вдруг кому по голове этим ящиком – килограмм пятнадцать все-таки весит!
Я осторожно приблизился к окну, перегнулся через подоконник и выглянул вниз. От сердца немного отлегло. Вон он, пиявка, лежит посреди тротуара, глазом своим на меня уставился, экраном треснутым поблескивает. И никого вокруг.
Спуститься, думаю, надо, пока не заметил кто, забрать треклятый телевизор, в мусорный бак сунуть – черт с ней, с утилизацией! Как-нибудь выкручусь потом, если что.
Глава 2
Отыскал я брюки, вделся в них – и бегом на улицу. А там уж народ любопытный собираться начал. Вот ведь штука какая: по улице идут, в экран смартфона своего или планшета уткнутся, ничего вокруг не замечают – ни ямы свежевырытой, ни человека, навстречу идущего. А как телевизор разбитый лежит, так сразу понабежали, будто команду «фас!» от «дурильников» своих получили – без них ведь шагу уже ступить не могут, будто по навигатору идут! Стоят, пялятся, головами качают: какой вандал такой замечательный телевизор выбросить мог?
И тут я из подъезда выскочил. Замер у дверей. Господи, и откуда ж вас здесь столько взялось?
А они камерами щелк да щелк и постить быстрее. Ну, попал! Хотел вид сделать, будто не мой телевизор, да только подумал, хуже будет. Все равно разберутся, кто бесчинство устроил – намусорил. В магазине-то, небось, за мной его зарегистрировали.
А народу все больше вокруг собирается, гомонят, обсуждают, снимки делают.
Протолкался я сквозь толпу любопытных, схватил телевизор и потащил за угол, туда, где баки мусорные стоят.
И тут один окликнул меня, серьезный такой, в костюмчике сером, в галстуке:
– Постой, мужик!
– Чего тебе? – обернулся я.
– Твой, что ли, телевизор? – спрашивает.
– Ну, мой. А тебе-то что?
– Чего ж ты его выбросил?
– Совсем дурной? Сам упал, – отвечаю. – На окошко поставил, хотел подставочку протереть. Вот и…
– Да-а, невезуха! – почесал мужик затылок. – А не врешь?
– А чего мне врать-то? – вскинул я подбородок, а у самого поджилки трясутся. Отродясь враньем не баловал.
– Ты смотри, а то дело-то серьезное, – говорит мужик.
– Почему?
– Да телевизор-то новенький, на гарантии, видать.
– Ну и что?
– Как что? Так ведь сейчас закон такой. Интеллект – он под защитой. Типа, насилие над мыслью. Слово ему поперек не скажи, пальцем не тронь.
– Да ну? – испугался я пуще прежнего.
– Вот те и «ну»! Брательник, – говорит мужик, – у стиралки глазок гвоздиком выковырнул, так ему три месяца впаяли за нанесение увечий, и еще ремонт оплатил. А ты: «ну».
Меня аж озноб пробил. Еще не хватало! За глазок какой-то паршивый на три месяца человек за решетку угодил – кстати, у меня тоже такая мысля была, насчет глазка – а тут такое! Это ж на пожизненное потянуть может…
Стою, будто сам не свой, с телевизором разбитым под мышкой и на мужика глазами лупаю. А тот знай себе тихонько надо мной посмеивается, губы кривит. Может, пошутил? Да нет, непохоже. И народ не расходится, словно ждет чего-то. Только вот чего?
Очухался я маленько, решил домой телевизор затащить – при таком столпотворении разве отправишь его в мусорный бак? Враз кто-нибудь заявит, мол, бабки на утилизации сэкономить решил. А дома потихоньку расковыряю долбаный ящик, спилю все номерки, изломаю в щепки, молоточком микросхемки потюкаю и вечером выкину – пускай потом что-нибудь докажут.
– Пошел я, – говорю мужику и к подъезду иду, оглядываюсь. – Может, починить еще смогу.
– Давай, – ухмыляется мужик. – Ни пуха тебе.
– Ага, тебе туда же тем же, – буркнул я и по лестнице на третий этаж заспешил.
Не помню, как дома оказался. Мысли разные одолели, страшно стало. Очухался – в коридоре собственном стою, телевизор под мышкой. И тут опять звонок в дверь. Я аж подпрыгнул, едва телевизор не выронив. Ну, все, началось!
Заметался по квартире, не зная, что делать. И тут старый телевизор свой в уголочке увидал. Это ж надо, везенье какое, что не сдал сразу! Запихал треснутого «интеллектуала» за диван, поплотнее задвинул, старый телевизор на прежнее место взгромоздил, в розетку штепсель воткнул и тут только вспомнил, что кабель-то оборван. Вот беда-то! Впрочем, возможно, так даже и лучше.
А в дверь уже едва не ногами колотят. Вздохнул я, волосы взлохматил, сонный вид принял, будто проснулся только что, и поплелся двери открывать.
– Капитан Березовский, полиция!
– Что? Опять? – возмутился я. – Я же все оплатил!
– Да нет. Жалоба на вас поступила.
– Какая еще жалоба? – наседаю на него. – Честное слово, покоя от вас нет! Только отдохнуть прилег.
– Выспитесь еще, – произнес капитан с каким-то неясным намеком. – Только на телевизор ваш взгляну, и спите себе на здоровье.
– Телевизор? – спрашиваю. И глаза такие удивленные сделал. – При чем тут мой телевизор?
– Так нужно! – посуровел лицом капитан.
– В таком случае ордер пожалуйте, – и руку протянул. Ведь уверен был, что отвяжется и уберется восвояси.
– Конечно, – пожал плечами Березовский. – Прочтите и распишитесь, – и опять мне под нос свой планшет сует.
Прочел я ордер на осмотр помещения и дурно мне стало, но виду не показываю, только губу кусаю.
– Пальчик не забудьте приложить, – напоминает мне капитан.
– Да-да, – тыкаю пальцем в сенсор и отодвигаюсь в сторонку. – Проходите. А в чем, собственно, дело?
– В порче имущества.
– Не понимаю, – пожимаю плечами. – Какого еще имущества?
– Сейчас узнаем! – отодвигает меня капитан и в комнату входит. Глядь – телевизор на полочке стоит, экран целенький. Так и замер на пороге господин Березовский.
Долго маялся раздумьями, потом ко мне обернулся.
– У вас один телевизор?
– А то сколько же? – пожимаю плечами. – Один, вот он. Я не Рокфеллер какой!
– Включить можете?
– Могу, только показывать все равно не будет.
– Почему это? – обрадовался капитан, будто удачно подловил меня.
– Кабель я ногой оборвал, – прохожу я через комнату, нагибаюсь и демонстрирую капитану оборванный конец оптоволокна.
– Зачем оборвали?
– Не «зачем», а «как», – поправляю я. – Цветы хотел полить, а работяги, которые телевизор ставили, кабель не убрали как надо, вот и наступил.
– Хм-м! – задумчиво помял подбородок капитан. – Разрешите полюбопытствовать?
– Конечно. У вас же ордер, чего спрашиваете?
– Да-да, – немного смутился Березовский. Прошел в комнату, взял из моих пальцев оборванный проводок и долго пялился на него, будто понимал чего. Потом вдруг наклонился и на заднюю панель телевизора глянул. – А где обрывок?
– Выкинул, – отвечаю.
– В мусоропровод?
– В окно. Расстроился сильно, понимаете? Только новый телевизор купил, и на тебе.
Капитан выпрямился и внимательно на наклейку посмотрел – «AI+++», которую я успел перешлепнуть с разбитого экрана на целый.
– Странно! – произнес он. – И все же включите телевизор.
– Пожалуйста, – опять пожимаю плечами, ловя себя на том, что слишком часто делаю это. Прохожу к пульту, беру его в руку, нажимаю красную кнопочку (только бы не спросил, зачем мне эта штука нужна!) да как гаркну. – Телевизор, включись!
Экран послушно засветился, и телевизор выдал на экран надпись «Нет активного подключения».
