Война и мир на планете Фриурус

В довершение ко всему, рядом со мной в одном кабинете работал назойливый толстый парень по имени Коланис. Пухляш буквально доставал меня своей бесконечной пустой болтовней и вопросами не к месту. Он узнал, что я трачу почти всю свою зарплату на учебу, чтобы сохранить статус студента. У меня не было гражданства Лебрии, и поэтому я могла жить там только по учебной визе. Этот факт крайне опечалил пухляша, и он решил мне помочь по-дружески:

– Выходи за меня замуж! – с довольной улыбкой заявил находчивый парень, очень похожий на колобка. – Получишь гражданство, и не надо будет мучиться со всеми этими статусами.

– Спасибо, конечно, но я как-нибудь сама потихоньку, – недоуменно ответила я, глядя на начальника нашей охраны, седовласого мужчину с улыбчивыми глазами. Он частенько приходил к нам в кабинет поболтать о том о сем. Казалось, ему доставляло истинное удовольствие слушать наш с Коланисом диалог.

– Да я ничего такого не предлагаю: просто выйдешь за меня и будешь мне готовить еду раз в неделю, – не растерялся мой потенциальный жених. – Я большего не прошу.

– Так я не умею готовить, – облегченно ответила я, с удовольствием заметив, как наш охранник еле сдерживает смех. – Я и дома не готовлю, готовит моя соседка по квартире.

– Ну ладно, готовить тоже не надо. Просто так выходи! – отчаянно настаивал горе-жених.

– У меня уже есть жених, – пришлось мне соврать, лишь бы отшить проворного сотрудника. – Мы любим друг друга.

– Ну и кто он? – не сдавался пухляш.

– Он – гордость лебрийской армии, – торжественно заявила я, отвернулась и продолжила работать над злополучным отчетом, цифры которого упорно отказывались сходиться.

После этого настойчивый коллега еще долго не отставал от меня с расспросами о Морте. Ему было интересно, как мы познакомились и почему не жили вместе. Мне же хотелось поскорее доделать долбаный отчет и желательно найти другую работу, подальше от этого нахального типа. Он был неплохим парнем, наоборот, все в нем было слишком хорошим. Чересчур, я бы даже сказала. Добрые весёлые глаза с длинными ресницами, пухлые щечки. Когда я была на туфлях без каблуков, он даже казался немного выше меня ростом. Только что закончил университет, вполне себе перспективный парень. Но, увы. Не мое.

Взвесив все за и против, я решила никого не мучить и вернуться на свое прежнее место у окошка. Цифры в отчете так и не сошлись, парень был симпатичный, но постепенно начинал меня раздражать. Водители теперь имели ко мне прямой доступ и доставали меня даже тут. Долго я бы так не протянула.

К моему великому удивлению, обнаружилось, что мои прежние клиенты по мне скучали и постоянно спрашивали у моих коллег, куда я исчезла. Им просто не на кого было больше так орать: я была удобным слушателем их ора, так как никогда не отвечала им матом, как это делали мои коллеги. Девочки-сотрудницы из других стран иногда произносили вслух такие слова, что весь офис на какое-то время в ужасе замирал. Иногда эти ругательства были смешными, и мы даже умудрялись над ними поржать. Но в целом мне было тяжело долгое время находиться в такой атмосфере.

Я, может быть, даже и сама бы использовала пару крепких словечек для особо «понятливых» клиентов, но рядом со мной трудились ребята из моего племени кентавров, а для них это стало бы позором. Вообще, сам факт того, что я одна приехала в Лебрию и работала в месте, где вот так ругаются, был постыдным для девушки из племени кентавров. Но я была кентаврихой лишь наполовину, поэтому мне это прощалось. Однако я всегда чувствовала напряжение в общении между мною и моими соплеменниками кентаврами.

Мне порой казалось, что они хотели защитить меня от всей этой грязи. Однако они не всегда могли это сделать, и это их злило. Когда на меня начинал кто-то орать, им было обидно за этим наблюдать, и в меру своих возможностей они старались меня от всего этого огородить. Но они не могли со мной бесконечно нянчиться, им тоже нужно было работать. Я все это прекрасно понимала. В глубине души мне было досадно, что я не могла постоять за себя. Была бы я парнем, вот бы я показала этим клиентам-матершинникам.

В какой-то момент напряжение стало невыносимым. Мне и до того приходилось несладко, но после драки Яил и Архабы все стало совсем плохо. Крики, маты и намеки теперь стали регулярными.

Однажды я ехала на работу в такси и размышляла над бренностью бытия, когда вдруг услышала вопрос:

– Откуда в Лебрию пожаловала такая красавица? – приветливо спросил седовласый мужчина лет пятидесяти.

– Я из Триулеса, но наполовину орлица, – скромно улыбнувшись, ответила я.

– На учебу приехала? – продолжал интересоваться любознательный таксист.

– Да, я тут и работаю, и учусь.

Незнакомцу стало очень интересно, где и кем я работаю, поэтому я поведала ему и о работе, и о трудностях, ежедневно испытываемых мною на этой работе.

Оказалось, что у него был свой магазинчик, и им как раз нужна была сотрудница: его сыновья не справлялись с наплывом клиентов.

Сначала я обрадовалась своему «случайному» везению, и мы обменялись контактной информацией. Затем я узнала кое-что, омрачившее мою изначальную радость. Мужчина оказался представителем племени верблюдов из Ясиура. Он с семьей переехал в Лебрию тридцать лет назад и имел магазин, попутно подрабатывая таксистом.

Проблема была в том, что орлы и оборотни вели негласную борьбу за влияние на Ясиур, и я ни капельки не хотела быть хоть каким-то образом замешана в этом гиблом деле. Выйдя из такси, я даже дала себе обещание, что не буду звонить своему новому знакомому.

Но в офисе велосипедной компании обстановка стала насколько накаленной, что дальше терпеть уже просто не было сил. На меня целыми днями кто-то орал и что-то у меня требовал. Однажды я даже не досчиталась определенной суммы денег от выручки за день. Я не знаю, куда исчезли деньги. Мне пришлось компенсировать разницу из своей зарплаты. Я бы не смогла постоянно возмещать недостающие суммы, так как нужно было чем-то платить за учебу и квартиру. Еще нужно было на что-то жить.

Создавалось такое ощущение, что меня специально вынуждали уйти на эту потенциальную работу в ясиурском магазине.

Во всяком случае, на новой работе мне не придется терпеть крики представителей разных племен Фриуруса. Такова была логика моих действий, когда я увольнялась из велосипедной компании и устраивалась на новое место, хотя в глубине души, меня крайне тревожило все происходящее.

                                    * * *

Новое место работы действительно оказалось более тихим, чем предыдущее. От меня требовалось лишь улыбаться клиентам магазина и следить, чтобы все лежало на своих местах. Сын хозяина, Зарех, всегда приветливый, вежливый и остроумный юноша производил на меня какое-то успокаивающее действие. Это был высокий парень лет двадцати трех с приятными зелеными глазами и светлыми волосами.

Зарех показался мне тонким психологом. Он всегда пристально смотрел на меня, пока что-то рассказывал, словно пытаясь уловить мельчайшие детали в моем поведении, благодаря которым можно понять своя я или чужая. Мы с ним прекрасно поладили и порой обсуждали достаточно острые темы. Он знал очень многое и отлично разбирался в текущей обстановке на Фриурусе. Когда я спросила, откуда у него такая осведомленность, он просто ответил:

– Сначала я смотрю новости на лебрийском канале, затем переключаю на ясиурский и смотрю, что говорят там. А потом я делаю свои собственные выводы.

Меня поразила простота и гениальность этого подхода. Дело в том, что в Ясиуре уже на протяжении нескольких лет велись боевые действия. В племени верблюдов началась гражданская война: группа повстанцев, спонсируемая лебрийскими оборотнями, устраивала протесты против ясиурского государства, требуя смены власти.

Поскольку Зарех родился и жил в Лебрии, он, соответственно, был на стороне повстанцев и очень интересовался всем происходящим в его стране, так как там жили родственники, которых он периодически навещал. Однажды, когда он возвращался назад, службы безопасности Лебрии устроили ему допрос. В другой раз те же самые службы безопасности преследовали его на машине, а затем заставили лечь на землю, чтобы проверить, не представляет ли он для них угрозу. Словом, несладко живется ясиурцам в Лебрии, несмотря на то, что некоторые из них даже родились там и уже практически стали такими же оборотнями, что и лебрийцы. Они всегда будут там чужими, и с ними постоянно будут обращаться как с людьми второго сорта.

                                    * * *

Как-то утром я проснулась от громких криков. Забыла выключить магический шар, и из него доносился какой-то шум. Подойдя к шару, я увидела следующую сцену: люди в спортивной одежде с ужасом разбегаются в разные стороны от произошедшего только что взрыва. Я тут же начала перечитывать новостные заголовки и поняла, что кто-то устроил взрыв на марафоне в Остонбе, одном из городов Лебрии.

Когда я подъезжала к работе, то заметила, что возле магазина убраны все урны для мусора. Зайдя в магазин, я поинтересовалась у Зареха, где все урны и что все это означает. Зарех объяснил, что их приказали убрать вышестоящие органы, поскольку бандиты устроили переполох в Остонбе, заложив взрывчатку в мусорные баки. Я была очень удивлена, что происшествие, о котором я узнала из новостей, каким-то образом коснулось и нас. Ведь мы жили за тысячи километров от Остонба. Гокачи был относительно спокойным городом, но в таких случаях лишняя предосторожность не повредит.

На следующий день выяснилось, что взрыв организовали два студента из племени орлов. Вот тут-то и разразилась кульминационная битва между моими друзьями из магической соцсети. Кто-то из них открыто обвинил Лебрию в том, что оборотни сами все подстроили. В ответ на вопрос, зачем им, собственно, все это нужно, прозвучал вполне себе вразумительный ответ: государство Лебрии управляется классом миллиардеров. Эти миллиардеры делают деньги, пока само государство тонет в гигантских долгах. Чтобы отвлечь внимание от исполинского государственного долга Лебрии, те же самые миллиардеры подстраивают все эти взрывы и создают нестабильность в других государствах вроде Ясиура, одновременно привлекая на свою сторону больше союзников.

Честно говоря, лично мне было по барабану до государственного долга Лебрии и их внутренних проблем. Что меня тревожило, так это то, что обстановка вокруг меня каким-то фантастическим образом накалилась до предела. Умом я понимала, что данная теория с долгом имеет право на существование, ведь я сама читала каждый день газеты и знала об этом громадном долге. Но я не думала, что взрывами и провокациями можно решать такого рода проблемы. Как показывали последние события – можно.

                                    * * *

По большому счету меня мало волновала вся эта внешняя суета вокруг меня. Гораздо больше я переживала из-за того, что Морт совершенно перестал выходить со мной на связь. Где он, когда он мне так нужен?! Именно сейчас, когда происходит столько всего странного и непонятного вокруг, куда он исчез? Он и раньше подолгу не писал, но в этот раз пауза очень уж затянулась. Со дня нашего прощания в аэропорту, я не получила от него ни одного сообщения.

Я уже начала переживать и решила написать Морту сама, чего старалась раньше не делать. Ответа не последовало.

Как-то вечером мне было особенно плохо: мозг судорожно пытался анализировать происходящее вокруг, пока я сидела и читала новости, которые с каждым днем становились все более тревожными. Вдруг комната озарилась кровавым светом. Я повернула голову к комоду, на котором лежал зонт. Тот ни с того ни с сего внезапно начал испускать яркие красные лучи. У меня даже появилось ощущение, что зонт питается моей энергией: чем хуже я себя чувствовала, тем ярче он сверкал.

Это странное явление теперь повторялось чуть ли не каждый вечер. Я начинала ненавидеть этот магический зонт. Что хорошего он мне принес? Кроме всех этих тревожных событий и страхов? Неужели Морт потерян для меня навсегда?

Постепенно отношения начали ухудшаться и с Зарехом. Он намекал на то, что я должна была встать на чью-то сторону в случившихся событиях. Я же ему мягко давала понять, что мне очень жаль людей и что все происходящее в его стране очень печально. Но какое отношение к этому имею я, и с какой стати должна вставать на чью-либо сторону? У меня у самой вообще-то проблем по горло. Так почему я еще должна создавать себе новые неприятности, влезая в ситуацию, о которой не имею ни малейшего представления? Кажется, Зареха очень бесила такая моя позиция.

Помимо работы трудности начали возникать и в колледже. Если раньше я могла спокойно и дружелюбно общаться со всеми сокурсниками, то сейчас практически все они обходили меня стороной. На уроках каждый мой казалось бы совершенно обычный ответ на какой бы то ни было вопрос воспринимался как официальное политическое заявление. Я чувствовала себя изгоем. Теперь мне не с кем было даже сходить в кафе во время перемен: все были какими-то загадочными неприступными.

Это меня откровенно начало бесить. Еще этот зловещий зонт сверкал по ночам. Сам собой в голове возник вопрос: а не было бы лучше для меня и людей, меня окружающих, если бы я каким-нибудь образом избавилась от этого злополучного зонта? Может, мне его выбросить?

                                    * * *

Мой магический шар теперь сутками напролет вещал о каких-то странных и загадочных событиях. Друзья из магической соцсети как по команде превратились во врагов, и от них исходила сплошная негативная энергия. На работу тоже не хотелось ходить: общение с Зарехом практически сошло на нет. Я даже устроилась еще на одну работу, кассиром в кафе, на всякий случай, предчувствуя, что вот-вот могу лишиться этой. Кто тогда будет платить за учебу?

В школе все продолжали меня сторониться. Я начинала бояться за свое будущее.

Одним из способов решения проблемы, как мне тогда казалось, могла стать деактивация магического шара. Если хорошо разобраться, все началось именно с него и все сообщения приходили через него. Поэтому стоило его на какое-то время деактивировать и подождать, пока все успокоится. Так я и поступила. В надежде, что скоро все само собой утрясется, я старалась не контактировать с людьми без особой надобности.

Новости я узнавала в библиотеке неподалеку. Библиотеки в Лебрии были настоящим раем: там можно было за раз взять хоть двадцать, хоть тридцать книжек – главное, вовремя вернуть, иначе придется заплатить огромный штраф. Кроме того, тут можно было бесплатно пользоваться магическим шаром.

Здесь всегда было полно людей: пожилых, подростков, мамочек с детьми. Для них устраивали специальные интересные занятия и кружки. Сама библиотека представляла собой небольшой зал, разделенный на две части. С левой стороны стояли ряды стеллажей с книгами на любой вкус. Справа располагалась столики с магическими шарами. Рядом с ними находился детский уголок с разноцветным ковриком и игрушками.

Я часто приходила сюда за книгами. Теперь, когда мой магический шар был деактивирован, я старалась посещать это место минимум раз в неделю.

В один из таких дней я пришла проверить сообщения и узнать новости. Открыв одну из своих соцсетей, я увидела сообщение от друга нашей семьи Фареяла. Оно было окрашено в кровавый цвет. Мое сердце замерло от страха. Открыв сообщение, я почувствовала, как в моих венах стынет кровь. Фареал писал: «Эмилия, во вторник похоронили Аскону…» и что-то там еще. Я не в силах была читать дальше… В глазах помутнело, будто меня стукнули чем-то тяжелым.

Внутри меня начинала подниматься буря. Как похоронили? За что? Что такого могло случиться, что мою бедную сестру похоронили? Мой разум отказывался в это верить.

Я безумно смотрела на строчки сообщения, подсознательно пытаясь найти какую-то ошибку или опечатку… Ошибки не было. Слово «похоронили» было написано предательски четко.

Я медленно опустила голову на стол перед собой и заревела. Мне хотелось орать. В библиотеке было полно людей. Повисла гробовая тишина, словно окружающие заранее, еще до моего прихода сюда, знали, что у меня в семье произошло горе. Я поднялась и выбежала оттуда.

Я неслась несколько кварталов до дома, пока в голове крутился один и тот же вопрос: за что?!

Я понимала, что моя сестра не могла умереть сама, она была лишь на несколько лет старше меня и никогда ничем не болела. Ее убили.

                                    * * *

Домчавшись до дома, я бросилась к магическому шару и активировала его. Я стала звонить домой к тете Маар, сестре моей мамы. Она заменила нам маму, когда мы остались одни. Тетя долго не отвечала, так как в Триулесе уже была ночь. Я рыдала и продолжала звонить. Наконец она вышла на связь:

– Что случилось? Что с Асконой?

– Эмилия, крепись. Мы должны быть сильными: Асконы больше нет…

Последовал целый час расспросов и объяснений, в результате чего я так и не поверила в причину ее смерти: у нее случился инсульт. Инсульты просто так сами по себе не случаются!

Мне предстояло поехать домой и выяснить, что там действительно произошло. Тетя либо не знает, в чем дело, либо боится мне рассказать. Я должна все выяснить сама. Моей семье и мне угрожает смертельная опасность. Те, кто приложил руку к убийству моей сестры, еще пожалеют об этом.

Вдруг я кое-что вспомнила. Проклятый зонт! Где этот поганый зонт?! Я уничтожу его!

Найдя зонт под столом, я взяла его в руки и со всей силы швырнула об стену, так что из него посыпались искры. Подобрав зонт с пола, я раскрыла его и принялась колотить им по столу, по кровати, по двери, по всему, что попадалось под руку, пока от него не остались одни ошметки. Собрав их в кучу, я вынесла все на крыльцо и подожгла.

Завтра я куплю билет и начну собираться домой в Триулес.

Глава 2

Полет до Триулеса занял почти двадцать часов. В аэропорту меня должны были встретить тетя Маар и моя средняя сестра Фирая вместе с водителем дяди Тэтиуса. Дядя Тэтиус, муж тети Маар, был талантливым инженером и работал в престижном месте. Тетя тоже работала в государственной организации по управлению водными ресурсами. Моя вторая сестра, Фирая, занималась воспитанием маленького сыночка, нашего Винсента – ребенка, посланного нам свыше.

Дело в том, что Фирая в детстве заболела тяжелой болезнью: ей парализовало всю правую сторону. Для нас всех, особенно для мамы, это стало огромным ударом. Вместо того, чтобы благополучно пойти в первый класс школы, начала которой она ждала с таким нетерпением, сестренка попала в реанимацию, и ее вернули буквально с того света. Долгие годы ушли на то, чтобы научить ее заново ходить, говорить и читать. Теперь она была взрослой красивой женщиной – зеленоглазой блондинкой с пухлыми губами. Ей все равно удавалось оставаться привлекательной несмотря ни на что.

Мы всегда переживали, что она не сможет жить нормальной жизнью. Мама пыталась сделать все, что было в ее силах, чтобы вылечить Фираю. В то время, после развала, мы едва сводили концы с концами, не говоря уже о дорогостоящем лечении. При каждой удобной возможности мама пыталась свозить сестру на море, на свежий воздух или прикупить ей побольше фруктов и витаминов, чтобы хоть как-то улучшить ее состояние.

Когда сестра начала общаться с парнем из племени орлов и забеременела, я была вне себя от счастья. Врачи категорически запрещали рожать, но она пошла наперекор всем и подарила миру здорового красивого голубоглазого крепыша – любовь всей нашей семьи.

Летя на дирижабле, я предвкушала предстоящую встречу, ведь я не видела родных почти два года. До этого я не покидала дом на столь длительное время. Я должна была прилететь ранним утром.

По прибытии я подошла к стойке пограничного контроля. Сотрудник за стеклом старался не смотреть в мои красные и опухшие от слез глаза. Он что-то очень долго проверял у меня в паспорте, а затем подозвал своего коллегу. Мысленно я начала прокручивать сцены, которыми делились со мной соплеменники: некоторых из них по прилету из Лебрии допрашивали в специальных комнатах.

Я уже внутренне готовила себя к одной из таких сцен, когда мне протянули паспорт и сказали, что все в порядке: пройти иммиграционный контроль я могу, но выехать за границу – нет. В тот момент я вряд ли планировала ехать куда-либо еще, учитывая обстоятельства моего нынешнего прилета. Мне все же стало интересно, по какой такой причине я стала «невыездной». Сотрудники аэропорта объяснили, что мой паспорт должен был что-то пропищать при проверке, но он не пропищал. Чтобы куда-то улететь, мне нужно обратиться в центральную иммиграционную службу для дальнейших разъяснений.

Пройдя наконец все процедуры, я вышла в зону прилета пассажиров. К моему удивлению, тетя и сестра еще не приехали. Как это обычно бывает, в аэропорту ко мне подлетело множество настойчивых таксистов, от которых было трудно куда-либо скрыться. Не имея ни малейшего желания находиться здесь даже минутой дольше, я выбрала первого попавшегося таксиста и отправилась домой.

                                    * * *

Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше у меня ныло сердце: почему меня не встретили, что могло случиться? Вид моего двора немного успокоил: тут все осталось по-прежнему родным, словно не было этих двух лет разлуки. Машина подъехала к подъезду длинного кирпичного дома и остановилась. Нужно было как-то поднять мои гигантские чемоданы на четвертый этаж. Выйдя из машины, я вдохнула теплый воздух полной грудью и осмотрелась по сторонам: аллейка напротив показалась мне более зеленой, а люди вокруг стали еще более медлительными. Это потому, что я привыкла к мегаполису вроде Гокачи, а Дабешах был намного тише и спокойнее, хотя и являлся столицей Триулеса.

Водитель помог поднять чемоданы на четвертый этаж и спешно удалился. Дойдя до двери, которая оказалась новой и теперь была темно-бордового цвета, я с замиранием сердца нажала на звонок. Раздался протяжный громкий звук. Дверь отворил дядя Тэтиус. По его виду можно было понять: семья только что пережила трагедию. Дядя Тэтиус редко позволял себе проявление эмоций, но даже он выглядел крайне подавленным. Под его голубыми глазами появились глубокие синяки, а волосы стали совсем белыми от седины. Дядя обнял меня и занес оба чемодана в коридор. С его ростом почти в два метра это не составило для него никакого труда.

Несмотря на трагический повод моего поспешного возвращения, дома я с первых же секунд почувствовала себя намного лучше, хотя квартира была не совсем в том виде, в котором я ее покидала. Домашние наклеили новые обои вместо старых бежевого цвета. Теперь они стали темно-сиреневыми и понравились мне с первого взгляда. На кухне красовался новенький серый диван, а сквозь открытую дверь гостиной я успела разглядеть новую шикарную стенку до потолка.

Как оказалось, тетя Маар и Фирая поехали меня встречать в аэропорт, но разминулись со мной по пути. Пока водитель дяди, Муршад, вез их обратно, я склонилась над мирно спавшим в гостиной Винсентом, и слезы тихо потекли из моих глаз.

Белокурый малыш спал ангельским сном. Когда я улетала, ему было всего три годика и он только-только начинал говорить свои первые слова. Как рассказывала мне сестра, он очень скучал по мне и, каждый раз видя проплывающий в небе дирижабль, предлагал всем собраться и полететь ко мне. Я по нему тоже очень скучала.

Спустя какое-то время приехали тетя и сестра: мы обнялись и поплакали вместе. Я была рада видеть их после долгой разлуки. Тетя сразу принялась меня кормить приготовленными по случаю моего приезда голубцами. Попробовав первую ложку бульона, я поняла, чего мне так не хватало все эти годы, и словно ожила. Тетя и мама всегда готовили одинаково вкусно. Я никогда, наверное, не смогу так готовить, даже если потрачу на учебу тысячу лет. Голубцы были настолько вкусными, что просто таяли у меня во рту. Один только их запах чего стоил! Пахло свежей зеленью, вареной картошкой и капустой. Пахло домом.

Затем мы с Фираей пошли разбирать мои чемоданы: я привезла им подарки и хотела поскорее их показать. Войдя в комнату, я с радостью обнаружила, что тут все осталось прежним: те же светло-розовые цветочки на обоях, которые тетя с дядей выбрали, когда в прошлый раз делали ремонт. Сервант для одежды по-прежнему находился рядом с книжными полками, которые стояли одна на другой и больше напоминали шкаф. На полу лежал все тот же красный ковер с затейливым орнаментом. Только диван был другим. Тетя купила на кухню раскладной диванчик, обтянутый тканью, напоминающей леопарда. Но он оказался слишком узким для столовой, и она перенесла его в мою комнату. Мне же он понравился сразу: он экономил много места, так как днем я могла его собирать, а на ночь раздвигать, превращая в удобную кровать.

Подарки всем очень понравились. Это в основном была одежда, которую я купила перед самым отъездом из Гокачи. Не могла же я прилететь домой с пустыми руками. Хотя настроения делать покупки не было абсолютно. Но порой ничего не остается, кроме как собрать всю волю в кулак, стиснуть зубы и делать то, что должен.