Жизнь на гранях миров

– Не захочу, – юноша встал. – Ты мне когда-то сказал: «Будь собой, это самое лучшее».

Игорь слегка усмехнулся:

– Запомнил…

Ласоро ушёл. Врач долго ходил по комнате. «Пространство он пересечёт и Эльвиру, конечно же, очарует. А дальше? Будет ли у него достаточно сил, чтобы повести её за собой? И захотят ли они пропустить её? Или остановят, учитывая печальный опыт Светланы? А если девушка не поверит? Хватит ли у него мужества увидеть глаза, в которых написано: «ты – сумасшедший»?

Игорь вышел на балкон. Втянул в себя воздух, запах далёкого дыма, посмотрел на пруды: солнце садилось и освещало их нежнейшим светом, лучи делали гладь воды зеркальной, слепящей. Спокойно, красиво. И всё же чего-то не хватает. Улыбнулся: не «чего», а «кого». И не нужно притворяться, что ты не ждёшь, подобно юнцу, её возвращения…

Ласоро проснулся внезапно и сразу же сел. Темно, плотные шторы закрыты и едва пропускают серую тень начинающегося утра. Встал и, осторожно продвигаясь по комнате, нащупал на стене выключатель. Минуту прикрывал глаза рукой, привыкая к яркому свету, а затем, вспоминая, прошёлся по дому, по-хозяйски на кухне вскипятил воду, сделал чай. «Без слуг как-то проще», – подумал. Направился к полке с книгами и, удобно устроившись, начал читать.

Наконец, рассвело. Он вышел во двор, огляделся: полно сгнившей листвы. Снял свой благородный халат и, закатав рукава белоснежной рубашки, принялся сгребать листья. Когда взошло солнце, император, очень довольный, сидел на ступеньках и оглядывал плоды своего труда. Просторно и чисто! А главное – гораздо приятнее, чем если бы это сделал кто-то другой…

«Эльвира придёт не раньше девяти. Чем заполнить время?» Вернулся в дом, налил полную ванну горячей воды и долго нежился, окунаясь с головой в мыльную пену. Затем привел себя в порядок и феном высушил волосы. Маленькие флакончики духов трогать не стал, а слегка смочил лоб одеколоном Игоря. И – опять посмотрел на часы.

Наконец, раздались лёгкие шаги по двору и стук в окно:

– Дядя Игорь! Вы дома?

Он направился к двери, открыл и – замер на месте.

Почему он думал, что увидит ту Эли, которую оставил два года назад? Почему решил, что время не изменит её до неузнаваемости? Девушка, стоящая перед ним, не имела ничего общего с его Эльвирой: необычайно хорошенькая, тоненькая, в коротком платье и изящном пиджачке…

Увидев, что хозяин растерялся, гостья ласково улыбнулась:

– Доброе утро, Ласоро.

– Доброе утро! – и широко распахнул дверь.

Она вошла, огляделась:

– А где…

– Он не приехал.

– Так ты один?

– Уже не один. Не выпьешь ли чаю?

– Мне лучше кофе.

Ласоро развёл руками, засмеялся:

– Ну, тогда вари сама! Я так и не научился.

Немного стесняясь, она прошла в кухню и начала хозяйничать. Ласоро не сводил с неё взгляда: куда исчезла Эльвира? Мальчишка с нелепой причёской, грубые манеры, смелая речь… В той девушке, что была перед ним, всё поражало нежной прелестью, будто утёнок отрастил лебединые крылья.

– Когда ты приехал? – спросила она.

– Ночью, – он всматривался в её глаза, карие, с вкраплениями чудесных зеленоватых искр.

И тут же вспомнил о заколке.

– Подожди! Я кое-что привёз…

Она осторожно взяла подарок и прошла в зал. Стоя перед зеркалом, прикрепила к волосам, полюбовалась отражением. Мужчина с благородным и тонким лицом замер чуть позади, поодаль. «Он даже не понимает, каким стал красивым, – подумалось Эльвире. – Красивым и взрослым, будто прошло не два года, а десять лет».

– Спасибо, – тихо сказала она, – где ты это взял? Изумительная, старинная вещь…

Ласоро едва заметно усмехнулся. Вот уже несколько минут он вглядывался в Эльвиру, но не глазами влюблённого юноши, а пристальным взором правителя. И то, что он видел, поражало его. В новой Эльвире вдруг явственно выступила женщина, с тем невыразимым обольстительным притяжением, что воздействует на мужчину таинственным образом, привлекая и пленяя его. Воспитанный во дворце, среди изысканных вещей, в той обстановке, что сама по себе развивает хороший вкус, Ласоро всегда ценил женскую красоту, но в Эли увидел некую утончённость, которая появилась в последнее время и составляла главное очарование её нового облика. «Ты другая, совершенно другая, – думал он. – Разве я знал тебя такой?»

Они пили кофе, и Ласоро мужественно делал вид, что напиток ему нравится, пока Эльвира не заметила его стараний и не забрала чашку из рук:

– Не мучься, я сделаю тебе чай.

И с улыбкой заметила:

– Весь мир любит кофе, только не ты…

Минуты текли, первая неловкость прошла, и вот уже прежняя милая непринуждённость, словно старый друг, возвратившийся из дальнего путешествия, воцаряется между ними.

– Ты необычно одет, – указала Эльвира на его халат. – Странствовал по востоку?

– Странствовал, но восток остался далеко в стороне, – он сделал паузу. – Тебе не нравится тон? Или стиль?

Она кокетливо прикусила губку:

– В общем, неплохо. Изысканно и с достоинством, которого нет у простых джинсов.

– Так одевается мой народ, – объяснил Лас, – верхний халат – признак достатка и особого положения в обществе.

– Ты говоришь загадками. Твой народ, положение в обществе…

– Мне не всегда можно говорить открыто, как бы я ни хотел.

– Да, помню. Ты знаешь, я долго думала, куда ты уехал и почему не можешь мне написать.

– Эли! Действительно не мог. А если бы мог, то писал каждый день.

– Что изменилось сейчас?

– Ты стала старше. Да и я тоже.

Они помолчали.

– Расскажи, – попросила Эльвира. – Где был, что делал? Учился? Работал?

– Учился, – усмехнулся Ласоро, – каждую секунду своего времени. А уж работал с утра и до позднего вечера.

Она внимательно слушала, но Лас вдруг остановился.

– А что делала ты? Тебе удалось поступить в медицинский?

– Студентка! Уже два года! Бесконечные лекции, экзамены, сессии…

– Могу только позавидовать.

– Чему же тут завидовать? Ни минуты свободного времени!

– А вот это мне понятно…

– Лас, – вдруг сказала она, – а ведь мне пора, я и так задержалась.

Он немедленно встал:

– Я провожу тебя.

– Да, только переоденься! Твой стиль на наших улицах…

И переливчато засмеялась.

Она ждала на крыльце, пока он искал одежду и натягивал на себя непривычные, ставшие узкими джинсы. Схватил рубашку Игоря, – свои оказались измятыми до невозможности от долгого хранения на дне шкафа, – и вышел к ней.

И вот – опять этот мир, чистые улицы города, по-утреннему бойкое движение машин. Они идут рядом, очень близко, а перед тем, как расстаться, она говорит:

– Ты вообще надолго?

Несколько секунд он изучал её лицо:

– Надолго. Я буду ждать тебя по утрам. И ты всегда сможешь постучать и сказать: «Дядя Игорь!»

– И каждое утро буду опаздывать на лекции? – смеётся она.

– Не обязательно. Приходи пораньше, и мы вместе станем пить кофе.

– Это может войти в привычку!

Вместо ответа он берет её руку и целует так нежно, что девушка начинает трепетать, а в следующее мгновение тянется и прикасается губами к его щеке. В глазах – серьёзность.

«Так ты придёшь?» – хочет спросить он, но понимает, что это излишне: то тёплое, таинственное, что было между ними раньше, опять коснулось груди. Она уходит, и он долго стоит, провожая её взглядом…

Проснувшись на рассвете, Игорь не стал разлёживаться, а тут же поднялся и взял полотенце. В эти жаркие дни лета вода в прудах прогревается до самого дна, а потому купание особенно приятно. Один из водоёмов по приказу Ласоро обложили камнем, сделали мраморные ступени и превратили в прекрасный бассейн. Туда-то и направился врач.

Утро чудесное: свежее, чистое, дорожки парка прохладны, и он разувается и идёт босиком. Вокруг – ни души. Игорь улыбается: во всей этой суматохе – час покоя и тишины. У самого бассейна снимает одежду и делает первый заплыв.

Не проходит и нескольких минут, как вдалеке появляется гибкая фигура Ласоро: он тоже любит купаться по утрам, до того, как министры нагрянут со своими докладами. Кроме того, Игорь настоятельно рекомендовал императору занятия спортом: это помогает отлично расслабиться, возвращает свежесть уму, а тело делает стройным и сильным. Не выходя из воды, врач наблюдает за тем, как идёт Ласоро: он не только высок, но хорошо развит и по-мужски красив. Хочет поздороваться с ним, но император делает знак рукой и говорит:

– Не сейчас! Дай охладиться!

И одним прыжком ныряет в бассейн. Игорь смеётся: крепко досталось парню! Что же Эльвира сделала с ним? Наконец, тот показался и подплыл к другу.

– Это была не Эльвира! Вернее, не та Эльвира, которую я знал.

– Вот как? И ты испугался?

– Не испугался, – смутился.

– Ну-ка, идём…

Они вышли на берег, Ласоро завернулся в широкое полотенце и сел.

– Она изменилась и внешне, и внутренне. Была мальчишкой, и всё казалось понятно. А сейчас я увидел принцессу!

Игорь улыбнулся:

– Отлично, ты стал императором, а она – принцессой!

– Умной принцессой!

– Но и ты не глупец!

– Я растерялся и, конечно же, не смог с ней поговорить. Всё надо начинать сначала.

– Начни.

Лас повернул голову. В глазах играла улыбка:

– Уже начал.

– Тогда сделаем так. Пусть пространство станет твоим домом. Переходи его свободно, делай это каждый раз, когда сможешь. Встречайся с ней, гуляйте, говорите. А когда увидишь, что она готова понять, – расскажи.

Ласоро внимательно слушал.

– Но помни: чем раньше, тем лучше. Иначе она спросит: «зачем ты скрывал от меня?»

Они долго сидели вдвоем. Со стороны дворца доносились разные звуки, потянуло чем-то вкусным; слуга, искавший Ласоро, показался вдали и остановился на расстоянии, почтительно дожидаясь своего господина.

– Вот так становиться императором: всё свободное время – это пара минут по утрам.

Ласоро засмеялся на замечание друга и, подхватив полотенце, встал.

– Я останусь, немного поплаваю, – сказал врач. – Могу себе позволить: я не император!

Освежённый купанием, Игорь шёл по дворцу, улыбаясь чему-то в себе, когда почувствовал взгляд: тёплый и нежный. Он поднял голову. Юсан-Аминах, в светлом утреннем платье, стояла неподалёку и смотрела на него.

– Вы вернулись! – обрадовался он и, не скрывая восхищения, подошёл ближе.

– Я вернулась и привезла всю свою свиту!

«Что ты хочешь сказать? Ах ты, лукавая женщина, ты всё знаешь и поэтому не смотришь в мою сторону за обедом!»

– И этому я очень рад, – сказал он, нарочно делая ударение на «этому». – Как вы отдохнули?

– Не отдохнула: там не намного легче, такая же духота. Лишь по ночам свежее…

– Дети скучали без вас.

Она промолчала. «А вы?» – говорил её взгляд.

«Ну нет, ни за что не скажу, что тебя мне тоже не хватало», – он улыбнулся, спросил:

– Вы приехали ночью?

– Да. Ехать днём по пустыне невозможно!

– Это так.

– Ну, а как вы провели это время?

– Работал, общался с Ласоро.

– А иногда купались по утрам…

Она протянула руку и потрогала его не вполне просохшие волосы. Жест был смелым и нежным. Казалось, она сама испугалась и сделала шаг назад. Но Игорь, едва ли поняв, как это случилось, вдруг склонился и страстно прижался к её губам. Поцелуй оказался коротким и сильным. Она растерялась, секунду не знала, что сказать…

– Ты… Вы…

Повернулась и убежала.

Он прижался к стене. «Что это со мной? Как будто бросило к ней. Так бесконтрольно…» Её шаги удалялись. «Пойти извиниться? Нет. Ещё хуже… Ах ты, двоеженец. Влюблён здесь и, кажется, влюблён там…»

Ночью, едва дождавшись свою незнакомку, принялся целовать так страстно, что та не успевала отвечать. «Что с тобой?» – безмолвно спросила. «Сам не знаю. Сошёл с ума». А потом, лёжа рядом, сказал:

– Хватит тайн.

Она молчала.

– Я не смогу так – постоянно. Я – живой человек. И ты нужна мне живая, а не молчащая, как…

Она потянулась, чтобы встать. Он отпустил её руку.

– По крайней мере, напиши, если не можешь сказать…

Дверь беззвучно закрылась. Он застонал…

А рано утром нашёл записку. Вернее – письмо, которое от волнения долго не мог прочитать. «Нет, так не пойдёт. Я должен понять каждое слово». И, умывшись, направился к Ласоро.

Император уже не спал. Надел халат и взял письмо. В первое мгновение взгляд его изменился, но он не подал и виду, лишь коротко и быстро посмотрел на врача.

– Эта женщина пишет, что любит тебя давно и безгранично.

Игорь внимательно слушал.

– Но есть обстоятельства, которые мешают ей открыться… Открыться? Между вами какая-то тайна?

– Читай, читай.

– Просит тебя не отталкивать её. Далее следуют несколько очень интимных фраз…

– Это можешь пропустить.

– И в заключение обещает, что это не продлится долго.

Ласоро отдал письмо и внимательно посмотрел на друга. «Не хочешь ли ты мне что-то объяснить?» – говорил его взгляд. Игорь понял.

– Не сейчас, Ласоро. Мне и самому тут далеко не всё понятно.

– Что же непонятного, если она тебя любит? Впрочем, – он тут же осёкся, – у меня почти нет опыта в этой области.

– А мне и опыт не может помочь…

Игорь шёл обратно. «Гастан и Ронель, влюблённый Ласоро, а теперь вот – я, и неизвестно, чем это кончится. Она может испугаться и больше никогда не прийти…»

За обедом, почти не поднимая глаз, он быстро закончил своё блюдо и хотел встать, но слуга, почтительно склонившись над ним, прошептал:

– Погодите, господин, император ещё за столом.

– Извинитесь перед ним, меня ждут больные.

И, стараясь не привлекать внимания, вышел из зала. Он не прошёл и половины коридора, как голос Ласоро позвал его:

– Игорь!

– Да?

– Нам нужно поговорить…

Отошли в сторону.

– Что происходит между тобой и моей мамой? – спокойно, без предисловий спросил Ласоро.

– Всё было в порядке. До вчерашнего дня.

– И что же случилось?

– Тебе сказать напрямую?

– Если можешь.

– Я её поцеловал.

Лас улыбнулся:

– А она?

– Убежала.

– И что это было?

– Сам не пойму.

– Она тебе нравится?

– Давно.

– Давно и безгранично?

– Просто давно.

– Так сделай предложение.

– Кому? Императрице?! Ты с ума сошёл!

– Ты сам учил меня не делать различий.

– Учил. А сейчас вот – не могу.

– Может быть, мне поговорить с ней?

– Ласоро! Остановись. Дай, я сам во всём разберусь. И потом, почему ты думаешь, что она не откажет? Ведь я – всего лишь врач!

Император молчал. Он вспомнил письмо и почерк. С детства знакомый ему почерк…

– Ты помогаешь нам, – сказал негромко, – и не даешь помочь себе самому.

…Он ждал три ночи, а потом, понимая, что она не придёт, закрыл дверь на ключ и перешёл пространство.

Бродил по улицам, по знакомым паркам, дышал воздухом своей планеты и понемногу успокаивался. «Я сам виноват, нужно было настоять на полной открытости в первую же ночь. Нелепые тайны… Может быть, забрать детей и переселиться обратно? Устроиться на работу, начать оперировать. Это – их мир по праву. А так же – мой. Дом больше не вселяет в меня ужас, можно жить и здесь…»

А потом, вдруг поняв причину, усмехнулся: «Я бегу: от неё, от того, что она не вернётся; бегу от боли, которую это мне причиняет, и от невозможности что-то изменить».

Возвращался спокойно, решив, что ни бежать, ни прятаться больше не станет. А станет просто жить…

– Уже всё свершилось.

– Да. Но врач пока не знает того.

– Я мог бы вмешаться…

– Не нужно, не торопите события. Пусть всё случится в свое время.

– Как красиво предначертанное изменило свой лик! Смерть отступила, а на её место пришла жизнь.

– В его судьбе ещё не раз смерть переплетётся с жизнью…

– Я буду рядом.

– Как всегда: оберегать, защищать. В пространстве много миров, и врач не остановится на этом, крылья понесут его дальше. Но дом, истинный дом его – здесь, и врач это знает…

В конце лета выдалась особенно жаркая неделя. Дворец задыхался: настежь распахнутые окна, влажные занавеси, и всё равно духота.

Зайдя утром в детскую, Игорь увидел, что, несмотря на привычный час, Юсан-Аминах здесь не было.

– Ей нездоровится, – объяснила Сили.

– Что-то серьезное?

– Сказала, что плохо спала.

«Позже зайду», – решил он и принялся играть с детьми.

После завтрака направился к ней. Она лежала в постели и была необычно бледна.

– Сильвена сказала, что вам нездоровится. Что случилось?

– Она ошибается, я в полном порядке.

– И от этого в постели?

Юсан-Аминах отвернулась.

– Хорошо, – не стал настаивать Игорь, – если позволите, я зайду через час.

Он хотел выйти, но в эту минуту у неё началась рвота. Подбежала служанка. Юсан-Аминах стеснялась и знаком просила Игоря уйти, но тот и не подумал, а спокойно помог ей. Девушка убрала комнату и со страхом посмотрела на врача.

– Это первый раз? – спросил он.

Служанка молчала.

– Оставьте её. Нет, не первый, – проговорила Юсан-Аминах.

– И вы утверждаете, что в полном порядке? Позвольте мне вас осмотреть.

Она опять отвернулась. Молчит. Он садится на край кровати. И вдруг, в наступившей тишине, догадывается, почему ей так тяжело говорить о причине своего нездоровья.

– Юсан-Аминах, – спрашивает негромко, – вы беременны?

Она сжимается вся и – ни слова! «Значит, ты тоже влюблена, моя королева. Хотелось бы знать, в кого…»

– Вы сообщили отцу ребёнка?

Ни звука…

«Ну что же, я здесь всего лишь врач…»

– Мне нужно уйти, – говорит он, – я принесу вам лекарства, они облегчат тошноту.

И делает движение, чтобы встать, но её рука скользит по одеялу и крепко сжимает его ладонь:

– Не уходи! – и еле слышно: – Ты – отец.

Минуту или две Игорь сидел в полном, глубоком молчании. События последних недель вдруг выстроились перед ним в чёткую линию: таинственная эрис, её нежелание говорить, тайна, которой она себя окружила. А он! Мог бы и догадаться! Ведь это та женщина, которую он столько лет знал, обнимал не раз, даже спал рядом с ней! «Так вот, почему мне казалось, будто влюблён в обеих: умом воспринимал их как разных, а сердцем чувствовал, что то была одна…»

Неожиданно поняв, что его молчание может быть истолковано неправильно, он приподнял её с подушки и привлёк к себе:

– Почему же ты не сказала?

Юсан-Аминах едва не плачет: от стыда и от облегчения, что призналась, наконец.

– В тот вечер, когда Гастан пришёл и попросил меня найти тебе эрис, я согласилась с ним. Но могла ли я отдать тебя кому-то другому, когда так любила сама?

Он улыбается: Юсан-Аминах! Его фея, маленькая звезда, оберегающая на всех путях в этом мире!

– А почему перестала приходить?

– Мне казалось, что я обманываю тебя. И я видела, как ты расстроен…

– Я расстроился ещё больше, когда подумал, что потерял тебя.

– Ты возьмёшь меня в жёны? – неожиданно спрашивает она.

Игорь, скрывая улыбку, смотрит ей в глаза:

– Хочешь выйти замуж за врача?

– Я хочу выйти замуж за императора моего сердца.

Он ласково щурится:

– Могу я немного подумать? Или должен сразу ответить «да»?

Она смеётся, легонько бьёт его по руке. Но он совершенно серьёзен:

– Ты понимаешь, что нам придётся просить разрешения у императора?

Юсан-Аминах откидывает голову на подушку:

– Тогда к нему пойдёшь ты, а не я…

На следующее утро весь дворец узнал о предстоящей свадьбе.

– Вы прекрасно потрудились.

– Если бы я был человеком, то, наверное, вытер бы пот с лица…

– Улыбнитесь: самое трудное позади. У этой пары прекрасное будущее, они научатся не только понимать, но и на всех путях жизни поддерживать друг друга. Мягкая нежность Юсан-Аминах поможет мужчине сдерживать суровость, а он, с его твёрдым плечом, даст ей необходимую смелость.

– Как всегда: люди дополняют друг друга, а супруги – в особенности. Они близки и по возрасту, и по опыту. Мне было радостно их соединить, хотя и таким необычным образом.

– Иногда помогает тайна. Иначе они так и не открыли бы своих чувств. Врач, по скромности, не рискнул бы предложить руку императрице, а она, из-за женской стыдливости, никогда не сделала бы первый шаг сама.

– Согласен: ни он, ни она не сделали бы первого шага.

– Потому вы и помогли им, пусть даже таким необычным способом.

– Ему больше не придётся терять?

– Придётся, хотя и не так болезненно. Юсан-Аминах останется с ним до конца.

– Он называет её феей, а в душе считает той звездой, которая оберегает.

– Да, так и есть. Но настоящий хранитель, невидимый и незаметный, – это вы.

– Ночь на исходе. Я возвращаюсь.

– Позаботьтесь, чтобы сон его был спокойным. И чтобы ни тени прошлого, ни эхо дальней битвы не тревожили его.

– Эхо дальней битвы?

– Да. Но это – следующий рассказ…