Жизнь на гранях миров

Когда раскрываются небесные врата

Книга 1

Часть 1. Врач

У операционного стола было напряжённо. Молодой и не очень опытный ассистент изо всех сил старался не ударить в грязь лицом, и от этого чересчур волновался, торопился и путался. Хирург, поглядывая на него всезнающими глазами, специально делал всё в нарочито спокойном темпе: операция шла по плану, и он мог позволить себе секунду-другую промедления. Сестра прятала улыбку в уголках маски и талантливо подыгрывала ему. Наконец, она подала иглу.

– Зашей, Андрей.

– Да, Игорь Анатольевич!

Хирург отошёл от стола, не опуская рук, присел на металлический стул, слегка откинул голову к стене. «Хорошая девочка, толковая, – подумал он о сестре. – Не только отлично знает весь ход операции, но и будто угадывает мысли. Что это – привычка? Сработанность? Нет, здесь что-то сверх того, что-то более тонкое…»

Он незаметно пригляделся. Она внимательно следила за руками ассистента, накладывающего шов, и Игорь видел лишь тёмные приспущенные ресницы. Глаза, одни глаза. Как интересно смотреть на человека, когда видны только глаза! Обычно мы видим всё лицо: брови, губы, мимические складки. Это помогает понять движение мысли. Но стоит надеть маску, и ты остаёшься один на один с глазами. Их выражение неуловимо.

«Так как же? Как она чувствует меня? Каким образом схватывает то слово, которое должно сорваться с моего языка? Загадка. Да она сама – загадка. Что я знаю о ней? – продолжал думать Игорь, не выпуская из поля зрения напряжённое лицо ассистента. – Лишь то, что не замужем и живет с мамой. Да уж, много для человека, который работает с тобой уже четыре года. Так на чём мы остановились? Да, глаза… Какие они у Светы? Серые или голубые? Серые! А когда она сосредоточена, то почти стальные. Вот, опускает голову, сейчас протянет ножницы, чтобы обрезать нить». Он видит мягкий изгиб бровей, полупрозрачные веки без намёка на косметику: в бригаде все знают, что Игорь не выносит накрашенных девиц, гонит их из операционной. Всё правильно: даже малейшая чешуйка туши, упавшая в рану, – недопустимое нарушение асептики. Только чистые лица! Но Свете это идёт.

Наконец, ассистент выпрямился, вопросительно взглянул на хирурга.

– Закончили? Отлично.

Игорь вышел, на ходу снимая перчатки, и уже в который раз подумал, что ему нужна именно она. И никто другой. Она! Нужна ему там! Её руки, опыт, знания и вот это особое взаимопонимание на почти мистическом уровне. Да и кому, кроме неё, он мог бы рассказать всё то невероятное, что происходит с ним?!

Холодная струя смывает тальк с рук, и он чувствует, как быстрые пальчики развязывают сзади тесемки халата. Ему не нужно оборачиваться, он знает – это Светлана, потому что она всегда сама помогает ему. Он внешне спокоен, но всё внутри ласково усмехается: ему приятна её близость, и это ежедневное трогательное внимание, и ещё что-то, непонятное, что ощутимо исходит от неё.

У дверей операционной прощаются. Мягкая застенчивая улыбка, что-то почти детское в маленькой впадинке на подбородке, взгляд – сияющий, нежный. «Уж не влюблена ли ты, девочка? Не стоит, я староват для тебя…»

– До свидания, Игорь Анатольевич.

Она говорит «до свидания», а смотрит так, будто прощается на века. Нет, её нельзя трогать: получится, будто он использует её, эту ласковую привязанность. Нельзя. Тогда – кто же?

Уединившись в ординаторской и стремительно записывая ход операции, несколько раз останавливался и замирал с ручкой в руках. Кто? Кто мог подойти ему? И кто мог согласиться?!

…Уже стемнело, когда он подъехал к дому. Старый, доставшийся от деда особняк выглядел основательным и прочным. Завёл машину во двор, закрыл ворота. У входа в дом остановился: сильные ветра, принесшие осень в их город, подгребали к дверям мокрые листья, и, вернувшись, Игорь каждый раз отодвигал ногой бурую кучу. Вошёл, включил отопление и немного задержался на кухне, чтобы сделать чай. Телевизор молчал; ну и пусть молчит, нужна тишина: он должен подумать. Сел на диван, удобно закинул ногу за ногу и вернулся к мыслям, которые вот уже несколько дней не позволяли расслабиться.

Адамар начинает новый поход, а это значит – новые войны, много раненых. Нет, ему не обойтись без помощника. На этот раз не обойтись. И дело даже не в том, что всё пойдёт намного быстрее, но саму помощь необходимо поставить на другой уровень. Хватит копаться, как в старину. Рядом должен быть опытный, знающий человек, на которого можно положиться. Света. Нужна она. Ох, как она нужна!

Но тысячи «нет», возникающих вслед за этим «нужна», мешали ему. Если бы всё было так просто, он давно перетащил бы туда весь свой больничный персонал. Игорь улыбнулся: идея показалась ему забавной. Нет, мечтать некогда! Нужно действовать, и именно сейчас.

Несколько часов, оставшихся ему на отдых, он провёл, лёжа на кровати и напряжённо размышляя. А потом незаметно для себя уснул…

Наверху всё было по-прежнему: быстро темнеющее небо, горящие факелы в руках часовых и угодливая улыбка Хранителя чемоданчика, который, завидев его, поспешил навстречу.

– Владыка ждет тебя, доктор, – сказал старик, подавая инструменты.

– Владыка немного потерпит, я должен осмотреть больных, – Игорь протянул руку и, приняв чемоданчик, невольно склонился под его тяжестью: большая часть инструментов была выкована из золота. «Где бы ещё я работал с таким драгоценным запасом…» Улыбнулся и направился в лазарет.

Под навесом, аккуратно ограждённым от шатров тонкими светлыми тканями, располагалось его маленькое царство, неприкосновенное для других: высокий деревянный стол, на котором он производил осмотры и делал перевязки, несколько лежаков, заменявших кровати, очаг, бочки с водой и глиняные сосуды для настоев из трав. Навстречу ему поднялась дежурная: нежная, умная Шалиян. Она приняла чемоданчик и немедленно принялась выкладывать инструменты.

– Погоди, Шалиян, – остановил её Игорь, – возможно, сегодня они не понадобятся. Что у нас?

Он внимательно оглядел немногих больных: двух воинов, получивших ожоги во время пожара в стане, и третьего, у которого было вывихнуто плечо.

– Ты смазывала ожоги? – спросил девушку.

– Да, доктор, два раза, как вы велели.

– Скажи охране, пусть принесут факелы. Мне нужен свет.

Положив одного из воинов на стол, осторожно осмотрел раны. Заживают неплохо, но антибиотики помогли бы быстрее. Как жаль, что он не может принести сюда всё! А нужно так много! Эта мысль, приходившая к нему в миллионный раз за последние годы, отозвалась тоской в сердце. Столько возможностей помочь, а он должен довольствоваться лишь теми скудными средствами, которые может предложить этот мир. Мало, этого мало! Но что же делать, если единственная точка пересечения двух миров – это он сам?!

Хранитель чемоданчика маячил неподалеку. Не смея приблизиться и помешать доктору, он всё же должен был выполнить волю владыки. Игорь бросил в его сторону быстрый взгляд и едва заметно кивнул. Хоть он и недолюбливал Хранителя, но именно благодаря стараниям этого старика каждый раз, поднимаясь, он получал свои инструменты в полной сохранности.

Закончив осмотр, Игорь склонился над бочкой.

– Днём было жарко? – спросил он Шалиян. – Вода плесневеет слишком быстро.

И велел охранникам сменить воду. Те со всех ног бросились выполнять приказ. Никто в стане не смел ослушаться доктора, и не только потому, что сам владыка Адамар благоволил к нему, – воины прекрасно понимали, откуда приходит помощь.

– Всё, иду, – Игорь быстрым шагом направился к шатру Адамара.

Ночь не так длинна, нужно не только поговорить с владыкой, но и непременно пройти по стану, проверить, нет ли больных. Многие воины, опасаясь быть уличёнными в слабости, скрывали болезни, и потому Игорь держался начеку. В такой скученности даже единичный случай заболевания мог стать серьезной проблемой. Не говоря уже о полном отсутствии гигиены.

Поднявшись на возвышенность, остановился и оглядел лагерь. Хасары! Пять тысяч воинов: лучники, пехота, конница. Все – закаленные, хорошо обученные, прошедшие не один поход. Что связывает его с этими людьми? И почему для него настолько важна их жизнь, что за каждого он чувствует себя в ответе? Дым стелился над станом. Костры, острый запах жареного мяса, бряцание сбруи, тонкое ржание лошадей. Адамар управляет, как истинный владыка, под его железной рукой во всём царит порядок, суровое подчинение дисциплине. Игорь слегка приподнял голову и прислушался. Ветер нёс аромат прелой листвы, высушенных трав. «Здесь тоже осень, как и в нашем мире. Только солнце жарче, сильнее, но и зима потом будет жёстче…» Он повернулся и продолжил путь.

Шатры Адамара стояли на самом высоком месте, чуть поодаль от всех: один – для него самого, два поменьше – для приближённых и слуг, ещё несколько – для тех жен, с которыми суровый владыка не хотел или не мог расстаться. Игоря всегда забавляла эта тонкость в поведении Адамара, но, разумеется, он и виду не подавал: у каждого свои слабости.

Но сам владыка неизменно вызывал у него чувство уважения и восхищения. До недавней поры, когда Адамар запланировал новый поход. Именно об этом Игорь хотел поговорить с ним, хотя и не принадлежал к числу военных советников.

Полог шатра был открыт, и он смело вошел. Завидев врача, владыка оторвался от изучения роскошного кинжала и немедленно приказал подавать еду. Будучи знаком с ним много лет, Адамар знал, что ни в каком другом месте стана этот человек принимать пищу не будет. И даже знал, почему: как-то раз Игорь честно признался, что не может есть то, что приготовлено такими руками…

– А какими руками готовят еду в твоем мире? – спросил в тот день Адамар.

– Чистыми. Очень и очень чистыми.

Адамар долго смеялся, заставлял поваров показывать руки, а потом велел научиться их мыть. Но проблема была не в самих поварах: в стане часто не хватало воды.

– Где ты был? – спросил Адамар, указывая доктору место напротив. – Я жду тебя с захода солнца.

– Осматривал больных, – Игорь не скрывал, что самое главное для него – пациенты, а уже потом – воля владыки.

Адамар улыбнулся:

– Ты единственный, кому удается сохранить свою голову, даже когда она непочтительна ко мне.

– Моя голова очень почтительна, только она выражает это иначе: она думает о здоровье твоих солдат.

Игорь следил, как слуги вносят блюда с горячим мясом, и на миг забыл, о чём собирался поговорить: он был серьёзно голоден. Поёрзал, устраиваясь удобнее на низком ложе, – так и не привык сидеть на этих подушках. И, получив приглашение, тут же приступил к еде.

– Ешь, ешь, – дружелюбно поощрял Адамар, – до рассвета ещё далеко, тебе работать и работать.

– Да уж. А ты, вместо того, чтобы облегчить мне путь, собираешься в новый поход. Зачем, Адамар?

– Игорь, у тебя много вопросов. Но этот, главный, оставь мне. Я сам решаю, когда и что нужно делать.

Врач отстранился от еды, вытер руки.

– Но твоих раненых лечить мне! А их будут сотни! И не один, а несколько лазаретов нужно поставить по всему полю. Я нуждаюсь в помощниках, в опытных сёстрах.

– Ты и так забрал всех моих наложниц, и притом – самых умных.

– Тебе они не нужны. У тебя жён – дюжина!

Адамар коротко засмеялся.

– А ты? Когда я увижу тебя женатым?

– Здесь – не дождёшься. А на Земле… Времени не хватает.

Адамар внимательно посмотрел на друга:

– Никогда бы не подумал, что у нас с тобой так много общего. А ведь мы из разных миров.

– Миры – разные, но ведь люди – те же. И кровь у них одного состава.

– Ты знаешь, я люблю и ценю тебя. Но поход состоится. Раненые – на тебе, а как сделать так, чтобы их было меньше, – это моя забота.

– Адамар! – Игорь напрягся: он собирался переступить черту, которую обычно не переступал, тонко чувствуя грань дозволенного. – Выслушай меня. Я не раз рассказывал тебе историю Земли, и обо всех войнах, о том, почему они велись, и сколько зла творилось руками захватчиков. Целые народы гибли, страны замедлялись в своём развитии. Сейчас ты стоишь на их пути. Задай главный вопрос: зачем? Для чего? Хочешь ли ты, чтобы тебя запомнили? Это страшный, чудовищный эгоизм.

Адамар нахмурился, но ничего не сказал.

– У тебя – сила, у тебя есть ресурсы. Направь их во благо! Не разрушай – строй! Не создавай себе славу льва, пусть тебя запомнят как царя созидающего!

– Как Соломон?

Игорь вздрогнул от неожиданности:

– Ты запомнил?

– Да, я запомнил. И не только это имя. Но и царя, который предшествовал ему.

Лицо Адамара стало суровым, но взгляд, направленный на врача, оставался тёплым, прямым:

– Ты говорил, то был его отец.

– Да, Давид.

– И этот Давид занимался тем, что воевал. Всю свою жизнь!

– Верно.

– Он воевал, чтобы оставить сыну огромное царство, свободное от врагов.

Игорь прикусил губу: разговор не состоялся.

– Не печалься, друг мой, – Адамар едва заметно улыбнулся, – походов не будет много. Но я оставлю своим сыновьям прочное, крепкое царство и земли, на которых они смогут строить.

Он встал:

– А пока – иди за мной, помогай раненым. Ведь это единственное, для чего ты каждую ночь приходишь в мой мир?

– Да.

– Все мои воины чтут и уважают тебя. За эти годы ты создал себе славу, которая едва ли меньше моей! – при этих словах Игорь поморщился. – Но сейчас я жду от тебя одного – преданности.

– Ладно, – тихо сказал врач, – пусть так.

Они вышли из шатра и теперь стояли на открытом месте. Ночь накрыла долину тонким покрывалом. «Будто крылья раскинула», – подумал Игорь. Стан засыпал, костров стало меньше, а те, что горели ярко, освещали фигуры мирно сидящих часовых.

– Адамар, – обратился он к владыке, – мне нужен помощник. Или помощница. Я собираюсь привести ещё одного врача. Из моего мира, – пояснил. – Не знаю, удастся ли мне, но… Если это будет женщина, я могу обещать ей, что ни один из твоих воинов или приближённых не прикоснётся к ней, не посмотрит на неё, как на добычу?

– А она красива?

Игорь видел, что Адамар смеётся, но сам на мгновение смешался. Вопрос, красива ли Светлана, поставил его в тупик. Владыка заметил это и слегка приподнял бровь.

– Она – отличный работник, – сухо ответил врач. – Это главное.

– Я велю поговорить с воинами, никто не тронет её. Но ты думаешь, что тебе удастся…

– Пока не знаю. Ведь я так и не понял, почему и каким образом появляюсь здесь каждую ночь вот уже многие годы. Не понял принципа, причины.

Владыка развернулся к нему и посмотрел так, что Игорь невольно замер.

– Ты не понимаешь?! – с изумлением спросил Адамар. – До сих пор не понимаешь причины? Даже я давно это понял!

– Так скажи!

Лицо Адамара стало глубоким и серьёзным. Игорь бросил взгляд и увидел того владыку, которого всегда ценил, которым восхищался. Сейчас в нём не было простоты и ласковости друга, а появилось нечто особенное, словно дух его выступил из-под маски обыденности и засветился в глазах, во всём облике. Врач усмехнулся этому превращению и приготовился слушать. А Адамар поднял голову и твёрдо произнёс:

– Ты – врач. Врач по духу. Ты тот, кто призван лечить. Тебя не интересуют деньги, тебе не нужна власть, ничего из того, к чему обычно стремятся люди. Даже к славе ты равнодушен. Дух твой горит лишь одним желанием: помочь. Поэтому он притягивается из того мира, в котором ты родился и вырос, в другой, где в тебе нуждаются сотни людей. Вот и ответ!

Игорь не сводил глаз с Адамара.

– Просто? – спросил тот. – Слишком просто?

– Нет, – гениально, – врач тихо отвернулся. «В самую точку! У Адамара способность: видеть сквозь видимое, замечать то, что скрыто от других». – Если ты прав, – сказал он вслух, – то девушка, о которой я думаю, сможет пересечь пространство. Она тоже стремится лечить.

– Вы похожи?

– В этом – да.

«Невероятно, – думал Игорь, спускаясь вниз, к стану, – я столько лет пытался решить загадку, а он ответил на мой глубоко личный вопрос с такой простотой и точностью, будто это он, а не я, появляется здесь вот уже… Сколько же? Мне было тридцать три, сейчас – сорок восемь. Значит, пятнадцать. Пятнадцать лет! Почти каждую ночь, за исключением тех, когда дежурил или болел сам. Его мысль о притяжении очень похожа на правду. Да нет, она и есть правда».

Неведомо как, Игорь чувствовал, что Адамар прав, и что не было другой причины, по которой он, простой земной человек, непостижимым образом пересекал невидимые границы пространства и появлялся в этом мире, где он был нужнее всего. «Не напрасно ты носишь шапку владыки, повелитель Адамар! Стратег, полководец и просто мудрый человек. А ведь именно благодаря тебе моя врачебная практика здесь так успешна… Без твоей поддержки вряд ли я смог работать».

И конечно же, он вспомнил. Вспомнил ту первую ночь, когда, удивленный и разозлённый, он появился здесь, и свой самый первый разговор с Адамаром, и то невероятное терпение, которое проявил к нему молодой ещё владыка хасаров. Игорь остановился, потому что сердце отозвалось горячей волной, будто всё было только вчера…

Он уснул в своём доме, спокойно, без снов, завернувшись в лёгкое одеяло, а потом почувствовал, что страшно замёрз, и очнулся. Над головой светлело небо: ранние сумерки странного дня. Странного не потому, что что-то показалось или почудилось, в этом дне всё было не так! Не тот ветер, не тот воздух, не то дыхание. Он подумал, что сны опять занесли его в неведомую даль, но вдруг увидел кровь и глаза воина, глядевшего на него с мукой и страхом. Игорь не успел опомниться, что-то решить, а уже бросился к нему и искал: где? Такие глаза – лишь от боли и ужаса перед смертью! Воин лежал, одна рука ещё держала меч, другая пыталась схватиться за рану. Вот оно, место, из которого по всей одежде разбрызгались алые капли! Ни секунды промедления: врач проснулся в нем раньше, чем осознание своего заблудившегося «я».

На внутренней части бедра – глубокая рана, кровь течёт обильно, тёмная, густая. «Повреждена большая подкожная вена», – понял Игорь. Нужен жгут, и немедленно! Он огляделся в поисках подходящего куска ткани, ничего не нашёл и рванул одежду на себе. Край футболки не поддавался. Быстрее! И в эту секунду ощутил мерзкую холодность металла. У себя на шее. Слегка повёл головой, оглянулся. Трое воинов окружили и с недоумением смотрели: человек, полуголый, – он был, в чём уснул: тонкая майка и простые штаны. В глазах всех троих – вопрос: враг? Или свой? Игорь застыл: ну что они смотрят?!

– Ему помощь нужна! – сказал он по-русски, и воины замерли. Понимают? Или нет? – Мне нужен жгут!

Переглянулись, сталь жестче прижалась к лицу. Игорь остервенел:

– Вы!!! Дайте мне перевязать его! Он умрёт через несколько минут!

Один из воинов словно очнулся, неожиданно для других сдернул с себя кожаный пояс и подал врачу. Тот быстрым, точным движением наложил жгут, автоматически взглянул на часы. Их не было! Конечно, они остались на столике в спальне! Ничего, запомним время приблизительно: сразу после захода солнца. И только теперь высоко поднял голову.

Бой ушёл далеко в сторону: оттуда неслись звуки и запахи смерти. А вокруг – множество раненых и десятки убитых. И всюду – кровь, кровь, кровь на распростёртых телах. Что это?! Ужас… Но почему-то он понял, что это – реальность, и уже не тратил ни секунды на то, чтобы обдумать или что-то решить, а бросился к другим раненым, коротко приказав:

– Несите его в безопасное место! Я скоро приду.

«Парня нужно зашить. Только чем?» Да, чем? Но руки уже искали бечевки, обрывки одежды, лоскуты и – бинтовали, останавливали кровотечение, поднимали и уносили раненых с поля. Он работал час. Воины помогали. А потом повели к владыке.

Врач сидел перед Адамаром, дрожа от пережитого, от сильного холода, волнуясь только оттого, что его оторвали от раненых. Владыка молча смотрел на него: ему уже доложили, что этого человека нашли на поле в самом конце битвы, и никто не знает, откуда он.

– Если я задам тебе вопрос, ты скажешь мне правду? – наконец, произнёс Адамар.

Игорь удивился:

– Конечно!

– Почему ты помогал всем – и своим, и чужим?

– Потому что для меня нет разницы. Я – врач.

– Ты – хасар? Или таскан?

– Ни то и ни другое. Я русский.

– ?!

Ну как ему объяснить? И всё же они говорили. Игорь ничего не выдумывал, не лгал, просто рассказал всё, как было. А сам думал о раненых. И потом попросил:

– Я не знаю, что происходит, но там лежат люди, которым я могу помочь. Сделай, что угодно: приставь стражу, но дай мне уйти к ним. Когда всё закончится, я вернусь.

Это было невероятно, но Адамар отпустил его. И Игорь, в сопровождении трёх или четырёх воинов, почти бегом ринулся к раненым. Но слова своего не сдержал: он уснул под утро, буквально падая с ног. Отошёл на минуту, сел подле шатра, закрыл глаза – и проснулся дома.

Это был странный день. Он провел его очень тихо, сидя в каком-то оцепенении, снова и снова прокручивая в памяти мельчайшие детали событий. Не пришел ни к какому выводу, даже не понял: сон или явь. Потому что никаких явных, физических признаков того, что он проработал всю ночь, не было. Ничего! Ни грамма усталости, ни капли крови на одежде, и это после того, как он перетащил десятки раненых на себе! Чистые руки, аккуратные ногти. Но он мог поклясться, что ветер, который он слышал, что воздух, которым дышал, и что алая влага, тянущаяся из ран, – реальны!

Всё решилось на следующую ночь, когда он, уснув дома, опять открыл глаза в этом мире. Его схватили сразу же и очень жёстко, едва ли не пиная, повели к владыке.

– Ты не сдержал слова, – сурово усмехнулся тот.

– Знаю, не сдержал. Потому что утром проснулся в своём доме, в своём мире.

Адамар не торопясь изучал его. Взгляд скользил по необычной одежде, босым ногам, гладко выбритому подбородку, остановился на идеально чистых пальцах. Блестящие чёрные волосы лежат очень ровно, лицо смелое, умное, глаза – без малейшего сомнения и без намёка на ложь.

– Что привело тебя сюда на этот раз?

– Не знаю, – Игорь расслабился, – я даже не уверен, не снится ли мне всё это. Но – слишком сильно, слишком реально. Или я просто сошёл с ума.

Владыка молчал.

– Ты отпустишь меня к раненым? – спросил врач.

У Адамара даже дыхание перехватило!

– А о своей голове ты не думаешь?! – ответил с коротким смешком.

Игорь взглянул очень прямо, сказал спокойно, как равному:

– Адамар, если это сон, ты ничего мне не сделаешь. А если реальность, то, пока мы говорим тут с тобой, там умирают люди. Отпусти меня к ним!

Адамар отвернулся, и врачу показалось, что на его лице мелькнула улыбка.

– Иди, я прикажу охранять тебя, – и негромко добавил: – Чтобы никто не мешал.

Игорь трудился всю ночь, обрабатывая раздробленные руки, ампутируя висящие на ниточке кожи пальцы. Работал ножом, постоянно окуная его в воду, и уже не думал об асептике. В стане были лекари, но они обходили его стороной. Врач не смотрел на них, но знал, как они «лечат», – прижигая рану раскалённым железом: до его чутких ноздрей доносился запах палёного мяса.

Утром пошёл к Адамару и прямо сказал:

– Хочу вернуться сюда. Если смогу, то вернусь. Ты поможешь?

– Что тебе нужно?

– Помощники, чистые тряпки для бинтов, много воды. Место для операций.

Адамар покачал головой:

– Не так много, как я думал. И это всё? Для себя – ничего?

И вот тогда Игорь впервые внимательно посмотрел в лицо этого человека. Смелый, умный взгляд Адамара говорил намного больше, чем его уста. И в глазах, немного раскосых, было не только понимание этой непростой ситуации, не только выдержка и воля, которые вызывали восхищение у всех, кто его знал, но и простая человеческая мудрость. Молодой, совсем недавно получивший трон от отца, владыка умел принимать смелые решения, одним из которых стало сейчас – довериться этому странному человеку, невесть откуда взявшемуся. Врач видел, как нелегко Адамару, как сомнения волной скользят в глубине зрачков, но происходит что-то невероятное – и Адамар улыбается, черты разглаживаются, и решение – не в словах, а в коротком взмахе руки. Владыка призывает слугу, стоящего сзади и с любопытством взирающего на них: чем же это закончится? Слуга выслушивает негромкий приказ и с готовностью кивает: да, всё будет сделано.

В тот день Игорь понял: он приобрёл самого важного в этом мире союзника. Ну, а дружба, – она придёт позже, намного позже, когда оба этих сильных, волевых человека сумеют оценить и понять друг друга и в долгих беседах найти много общего.

«Я считал тебя сумасшедшим, – рассказал Адамар в одну мирную ночь, сидя рядом за хорошим ужином и улыбаясь той улыбкой, которую дарил только друзьям. – Одним из тех учёных, каких много бродит по моей земле. Шпионов и перебежчиков я вижу сразу. Ты был другим. Твои фантазии о мире, в котором люди разучились держать меч, казались мне просто мечтой человека, которому не нравится воевать. Я простил тебе твою дерзость, потому что видел: стараешься не для себя. А когда один из воинов рассказал, как ты растворился у него на глазах, то понял, что, возможно, далеко не всё знаю о мире, в котором живу. Но знаешь, когда я поверил тебе? Когда ты принёс свой скальпель».