Веренея

Глава 1

" Опять опоздала?" – с ехидной улыбкой, радостно поинтересовалась Иринка. Она новенькая в отделе и делать карьеру собиралась, не опираясь на знания и умение, а делала ставку на свою молодость и умение влезть в доверие к вышестоящему начальству. А посему: характер у неё был стервозный. Поначалу коллектив принял её радушно. Но уже на следующий день не осталось ни одного человека, который не нарвался на неприятный разговор с директором. Всем стало ясно, откуда ветер дует…

– Не твоё дело- огрызнулась Веренея. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось заниматься выяснением отношений с этой выскочкой. Веренея прошла к своему столу и включила компьютер. Начальница отдела, женщина уже в годах, посмотрела на неё поверх очков, но промолчала.

Вдруг на её столе ожил телефон, звонила секретарша директора.

Валентина Дмитриевна выслушала её, всё это время глядя на Веренею.

Весь отдел смотрел на Валентину, ожидая новостей. Наконец она положила трубку и сдавленно сказала : – Иди к директору.

Веренея почему-то даже не удивилась. " Вот, интересно, когда это Ирочка успела настучать главному?"– пронеслось у неё за спиной по отделу.

– Ну что, Воронова, ты опять опоздала?!

– Виктор Иванович, что значит "Опять"? Я за пять лет опоздала впервые.

– Давай без полемики! Я хотел тебе сказать, что ты едешь в Макаровку с Юркой. Так что, сборы свои уже можешь начинать.

– Но я должна была ехать в Питер…

– А поедешь в Макаровку! – не дав ей договорить, противно хохотнул главный.

Вернувшись в кабинет, она застала довольно неприятную сцену:

Ирочка стебала Валентину Дмитриевну. И под конец предупредила, что если "старая дура" не заткнётся, то она (Ирочка), сделает так, что Валюша уйдёт "по собственному желанию", а её кресло достанется ей(Ирочке) Валентина Дмитриевна беспомощно окинула взглядом коллектив. Но девочки вдруг разом нашли себе дела и не выказали желания вступиться.

Веренея медленно подошла к столу, за которым сидела Ирочка с ехидной улыбочкой на лице. Оперевшись на стол обеими руками, Веренея почти вплотную склонилась над выскочкой и процедила сквозь зубы:

– Даже не надейся! Я знаю, кому я обязана своей командировкой в Макаровку. Не радуйся раньше времени! Я вернусь!

Всю дорогу Юрка сетовал на то, что не свезло ему прокатиться до сеновала с новенькой, неприятно ржал и подмигивал Веренее.

– Ты, конечно ей не чета, можно сказать ОГО-ГО какая! Но с тобой каши не сваришь… Вот и выходит, что прокачусь я с тобой – порожняком.

-Юра, ты бы слюни подтёр и на дорогу почаще смотрел, чем на меня зыркал, да о кренделях небесных мечтал.– равнодушно сказала Веренея, не глядя на водителя.

Юрка неприлично заржал и отпустив руль, захлопал в ладоши. В этот момент в лобовое стекло ударилась ворона. Стекло треснуло и мелкие морщинки разбежались по нему во все стороны. Он лихорадочно схватил руль и …

Машина лежала в кювете вверх колесами. Веренея ползла от неё цепляясь за траву. Глаза заливала кровь, и она плохо видела, но по слуху точно знала, что ползёт она к трассе…

Глава 2

Всё началось с внезапного пробуждения. В ночной тишине она слышала стук бешено бьющегося сердца. Она уже начала привыкать к ночным кошмарам после той злополучной аварии. Почти месяц они провалялись с Юркой в больнице. Ему досталось сильнее. И если б она не доползла до трассы, несдобровать бы им обоим.

Но сегодня сердце стучало как в детстве, как будто в ожидании какого-то чуда, что вот-вот должно случится. Какая-то непонятная радость колыхалась внутри и, казалось, хотела расплескаться вокруг. Веренея закрыла глаза, чтоб не упустить это чувство. Ей очень хотелось, чтоб оно шагнуло из сна в жизнь. Ведь её жизнь давно потеряла яркие краски…

В темноте квартиры чинно тикали часы, меряя время. Под их размеренный ход она попыталась восстановить ритм сердца. "Тик-так,

тик-так, вдох-выдох!"– мысленно командовала она себе. Мал-по-малу, всё пришло в норму. Веренея снова закрыла глаза и улыбнулась. Сладко потянувшись под лёгким, но тёплым одеялом, она стала вспоминать свой прерванный сон… Вроде-бы, она мать большого семейства. Вроде-бы в привычных заботах прошёл день и уложив всех спать, она вскипятила чайник, отрезала себе кусок пирога и села смотреть телевизор.

Какие-то люди рассказывали о том, что в их жизни была встреча со сверхъестественным. "Просто мистические истории"– равнодушно подумала она. Вдруг, сидя в кресле, она ощутила, что кто-то, или что-то толкает её в локоть. Она повернулась, но ничего не заметила. Заглянула за кресло – ничего. И уже переводя взгляд на телевизор, чуть не подпрыгнула в кресле от неожиданности… Прямо перед ней, посреди комнаты стоял маленький человечек!?

Под пышной копной волос, игриво блестели глаза-вишенки. Окладистая борода аккуратно закрывала грудь. Ярко-красная вышивка украшала белую льняную рубаху-косоворотку. Чёрные, блестящие, как шёлковые, атласные шаровары, были аккуратно заправлены в красные, мягкой кожи, сапоги. А истинным украшением был ярко-красный, шитый золотом и бисером, широкий кушак. "Эффектно! " – только и успела подумать Веренея перед пробуждением.

"Ку-ку, ку-ку, ку-ку!"– часы добросовестно отсчитали время. Веренея снова сладко потянулась и откинув одеяло, потопала на кухню. Зажгла свет и чуть не рухнула возле косяка. На табуреточке возле стола сидел ОН…

Глава 3

Мужичок встал в полный рост на табуреточке и протянул чуть полноватую ладошку Веренее. Она машинально пожала её и присела на другую табуретку у стола. Сказать, что она была удивлена, не сказать ни чего. Она была ошеломлена. Глядя на мужичка, Веренея под столом украдкой ущипнула себя. Нет, точно не сон! А мужичок смотрел на неё и улыбался: – Ну что, хозяюшка?! Ты гостя-то потчивать будешь?-и глазки-вишенки лукаво указали на пирог, стоящий на столе.

Веренея подскочила с табуретки и со словами: – Сейчас-сейчас!– принялась хлопотать, заваривая чай и нарезая пирог. Всё это время мужичок довольно улыбался и болтал ногами, сидя на табуретке.

А Веренея старалась не смотреть на него, но любопытство было сильнее

и когда чай был разлит по ярким чашкам, присев напротив своего гостя, хозяйка уставилась на него во все глаза. Пухлой ручкой гость взял пирог и щёки мгновенно заходили ходуном в разные стороны. "Аппетитно!"– одобрил мужичок, -" А молока нет?"– прищуренные глазки-вишенки из-под густых белых бровей смотрели на Веренею. "Есть, конечно есть! Там." – она указала на холодильник и прытко бросилась исполнять прихоть гостя. А тот деловито сопя, плеснул себе молочка в чай, принялся за другой кусок пирога. Когда он прожевал пирог, скрупулёзно собрал все крошки и смахнув их в ладошку, ссыпал в рот. Допив остатки чая, он весело посмотрел на Веренею и сказал:

– Ну, спрашивай.

– А чего спрашивать- полушёпотом спросила она. Удивление ещё не покинуло её.

Мужичок, не переставая улыбаться, выудил из кармана хронометр на серебряной цепочке. Щёлкнул кнопочкой и крышка откинулась с мелодичной музыкой. Мужичок показал ей циферблат, серебряные стрелочки показывали начало четвёртого. – Что-то ты, девица, время тянешь. Поторопись, ягодка!– он захлопнул хронометр.

– Но я решительно ничего не понимаю! Что я должна спросить-то?

– А что, тебе спросить нечего?

– Хорошо, тогда начнём с самого начала. Вы кто?

– Чудишь, золотце! Сама знаешь, а спрашиваешь. Домовые мы. – ответил мужичок и деловито огладил свою бороду. – Хозяин, домуша, домовик, домовой, дедушко. Кому как нравится.

И только было хотела Веренея спросить, почему это он о себе во множественном числе говорит, как тут-же осознала, что обстановочка сменилась. Теперь она сидела на лавке за тесовым столом. А напротив неё сидел в резном кресле дедушко, лукаво улыбаясь. По левую руку от него на резной скамье сидела женщина. Седые волосы заплетены в тугую косу.

Глаза удивительно-голубого цвета, пристально смотрели на гостью. Обряжена она была просто, по-домашнему. А позади хозяев, лениво щурясь, лежал огромный чёрный кот. В глубине, на большущей печи, виднелись детишки – мал-мала-меньше.

Глава 4

Веренея провела холодной ладонью по лбу. Видение не исчезло.

– Не слишком много чудес на сегодня?– подала голос молодая девушка, выходя из тёмного угла на свет. – Вы бы на её месте умом повредились, батюшка. Надо же и меру знать.

– Времени у нас мало. – ответил он дочери.– А она крепкая, выдержит.

Во всё время разговора Веренея даже пошевелиться не смела. Странное видение не грозило ничем плохим и она только наблюдала и слушала.

-Ну вот, это моё семейство, – повёл рукою домовой,– прошу любить и жаловать! Меня зовут Тимофей Савич. Супругу мою – Варвара Митрофановна. Эту дочку мою старшую зовут Акулина Тимофеевна. Ну с остальными потом, в процессе. Вообщем – мы Вороновы.

Веренея улыбалась, как блаженная. Всё, что она поняла, так это то, что они её однофамильцы.

– Ты хоть что-нибудь помнишь?– подсела к ней на скамью Акулина и с надеждой глянула в глаза.

– Неет.– всё так-же, в блаженном оцепенении, как под гипнозом, прочирикала Веренея.– А что я должна помнить?

– Ну кто ты, какого роду и племени?– с надеждой в голосе, всё так-же глядя ей в глаза, спрашивала девушка. Веренея не понимала почему этой незнакомке так важно знать ответы на её вопрос, но отчётливо осознавала, что важно это не только ей, но всем при этом присутствующим.

– Я- Веренея Воронова. Во всяком случае так было написано в документах, с которыми меня доставили сначала в больницу, а потом в детский дом.

-Ну а кто твои родители? Где родилась?– глаза Акулины стали грустно-ласковыми.

– Там было сказано, что родилась я в Ленинградской области. Село Пиргора. Но я там ни разу не была.

После этих её слов Акулина метнула выразительный взгляд в сторону отца.

– Поди, детонька, до окошка, – сказал Тимофей Савич.

Веренея поднялась с лавки и на ватных ногах пошагала к окну. Вслед за ней проследовала и Акулина. – Ну, что видишь?

Девушка хотела возмутиться, что в той густой темени за окном, только чёрта увидеть можно, как вдруг картина перед ней преобразилась.

Стоял красный закат. В глубине двора, у низенькой деревянной постройки топтался мужчина. Голова его была не покрыта. А рубаха на нём одета на изнанку. Дверь в избушечку отворилась и из щели показалась женская рука. Мужчина стянул с себя рубаху и кушак и положил всё это в протянутую ладонь. Тут-же дверь затворилась. Теперь мужчина повернулся спиной к уходящему солнцу и начал, воздев руки к небу, что-то шептать. По временам он сплёвывал за спину. Потом кланялся всем четырём сторонам, падал на колени и целовал землю. Вскоре дверь распахнулась и на пороге появилась немолодая женщина в исподней длинной рубахе. А на руках у неё, завёрнутый в овчину ребёнок. И только теперь до Веренеи дошло – это баба разрешилась от бремени в бане, а на пороге – повитуха с младенцем. Вот она передаёт ребёнка отцу и тот радостно поднимает его над головой, показывая его уходящему солнцу.

На плетень вскочил петух и закукарекал весело и громко.

Глава 5

Веренея словно очнулась от сна. За окном непроглядная темень, ни огонька, ни искорки. За локоть её заботливо придерживала Акулина.

Она помогла девушке дойти до скамьи. Веренея покорно села за уже накрытый стол. Избушка была наполнена неярким светом. А на печи, за занавеской посапывали ребятишки. За столом сидели хозяин с хозяйкой,

а две девчонки, на вид подростки, накрывали на стол. Два паренька сидели по правую руку от отца. По левую руку матери усадили Веренею.

За ней пристроилась Акулина. А следом примостились и девчонки. Ужин был простой: картошка отварная, сало, лук, квашенная капуста на брусн – ике, квасок. Ели молча, чинно. На другом конце стола поспевал самовар. Девчонки быстро поменяли блюда на столе, принесли чайные приборы. А парнишки подвинули в центр самовар. И теперь стол украшали несколько сортов варенья, пирожки, плюшки и большой пирог. За чаем хозяева оживились. На лицах появились улыбки.

– Ну что, детонька, что увидела?– поинтересовалась Варвара Митрофановна.

– Ребёнок родился.

-Да это маменька ваша родила. А роды у неё ваша бабушка принимала.– сказала молоденькая девушка, что сидела сразу за Акулиной.

– Цыть! – хлопнула себя по коленке Варвара. – Это Дашутка, наша средняя дочь. Выскочка, всё наровит вперёд паровоза,-теперь тон у неё смягчился.

– Но что правда, то правда – это твоя мать тебе жизнь дала.

– А что потом?

– Вот, то-то и оно, потом! – заговорил Тимофей Савич. – А потом, душа ты моя, случилось страшное – решили в тех местах дорогу строить, а бабушка твоя съезжать-то не захотела. И уговаривали её городские, и пугали, и купить пытались, а она, голубка моя сердешная, ни в какую. Махнули на вашу семью рукой, всё утихло. И в одну из ночей полыхнул наш дом…

Видно было, что дальше старику тяжело говорить. Вот тут Дарья и продолжила рассказ.

– Ваш батюшка вас в корзиночке вынес из огня, да в дом обратно побёг.

А дом-то старый, всеми ветрами высушенный. Возьми да завались от огня.

Никто толком-то и понять не успел, с какого краю заливать- всё, сплошь один большой костёр. Вообщем, сгинули ваши родители и бабушка в огне. Земля им пухом!

Над столом, как эхо пронеслось- Земля им пухом! Веренея оглядела сидящих. Тимофей Савич как-то сник и постарел. Варвара фартуком вытерла слёзы и заговорила:

– Акулинин-то муж деток наших вынес из огня, кинулся за вашими родителями, но помочь уже ни чем не смог, да и сам обгорел сильно.

Долго мучился, но не сдюжил , загиб.

– А вы сами-то где были?

– Да к брату моему ездили. Сына он своего женил. Отказать нельзя было.

Вернулись, а дети на пепелище, как сироты, сидят и ревмя-ревут. Акулька возле мужа хлопочет, а Дашка тебя в корзинке трясёт. Глянул я, сердце захолонуло. Ну что-же, своих в лесочке поселил, в дупле старой сосны. А с тобой пришлось на хитрость идти. Благо дело, в корзинке твои документики приткнуты были.

Веренея смотрела на Тимофея Савича во все глаза. По морщинкам, столь резким, как борозда в поле, катились слёзы. Некогда улыбчивый мужичок как-то сразу посерел и постарел. Разом сникли и остальные. Младшая дочка подала отцу вышитый рушничок. Домовой оттёр слёзы, хлебнул квасу и продолжил:

– Вообщем, забросили городские затею со строительством. Там, видишь, кто-то что-то ни то напутал, ни то передумал, но дорогу решили пустить другой стороной леса… Так, или иначе, а городские стали подматывать своё барахлишко. Вот и заманили их Гриньша с Дашуткой к тому месту, где корзиночка твоя. Кликали, кликали они, аукали, аукали. Городские, видишь, подумали, что дети заблудились. Кинулись-ка на голос, а набрели на тебя. Ну потоптались, покричали чуток. А Гриньша с Дашуткой – молчок.

Городские-то и списали всё на родичей наших. Решили, что Леший с Кикиморой шалят. Ну а кому ещё в лесу потешаться над этими лишенцами?!

Было заметно, что в этот момент Тимофей Савич испытывал истинное удовольствие. И Веренея не упустила из виду те метаморфозы, происходящие с ним и его домочадцами. Они словно расцветали и светились каким-то тихим, ровным внутреннем светом.

Варвара подала знак сыновьям и те бросились сноровить самовар.

Всё быстро было исполнено и чай, ароматный и какой-то знакомый,

уже разливали починно в чашки. Теперь на столе стояли мёд и булки.

– Ну вот и всё, что касаемо тебя до вчерашнего дня.

– А вчера что-же изменилось?

Все переглянулись. Видно, что что-то важное, но по какой-то причине, все не решаются говорить.

– Ну что?– Веренея теряла терпение.

– Так чего? Бабушка ваша приходила. – не выдержала Дашутка.

Веренея оглядела присутствующих. На шутку не похоже. Тогда она подумала, что возможно это сон. Ну на вроде того, что под наркозом, или теми обезболивающими, которыми её пичкают теперь. Украдкой ущипнула себя под столом. Оказалось – больно! От неожиданности она ойкнула. Поняв, что не спит, переспросила, на случай, если ослышалась:

– Приходила кто?

– Да что-ж ты, ягодка, чисто дитя малое?! Говорят-же тебе – ба-буш-ка. Твоя. Приходила.

Не веря своим ушам, Веренея опять оглядела лица присутствующих.

Ни тени улыбки, ни у кого.

– Да ты и сама её видела. Только она тебе в своём новом обличии показалась. На тебя, стало быть, посмотреть хотела.

-????

– А ни чего удивительного и нет. Кота видела?

Веренея согласно кивнула.

– Ну так это она и была. Ох! Она и при прежней жизни такааая затейница была! – старик хитро сощурил свои глазки-вишенки и лицо расплылось в тёплой улыбке. И вновь засиял тихий свет. И словно, не дед перед нею глубокий, а зрелый муж сидит.

– Ты чаёк-то пей, детонька! А то румянец-то куда-то с тебя сошёл. Так и до обморока недалече. Пей, детонька, пей!

– Дедушка, а что это вы все то стареете, то молодеете?

Всё семейство весело захохотало. А старик аж прослезился от смеха. Вволю отсмеявшись, Тимофей Савич резко посерьёзнел и заговорил:

– Как и люди, мы подвержены и чувствам, и эмоциям. От дурных мыслей и чувств, от хвори и тоски мы хиреем, стареем и теряем внутренний свет. У людей этот свет менее заметен, вернее сказать, заметен не всем людям. Но он тоже есть. Вот по нему и мы, и нечисть поганая вас видит и Ангелы распознают. А от хороших мыслей и чувств мы расцветаем и свет горит ярче и ровнее

Глава 6

– Отец! – обратилась к Тимофею жена, – Ей бы отдохнуть. Гляди, глаза у неё, как у нашей совы Юшки, сонные.

Тимофей Савич потянул из кармана хронометр на цепочке. С красивой музыкой вновь откинулась крышечка, открывая циферблат. Мужчина хитрым прищуром глянул на хронометр, потом на Веренею, и захлопнул крышку. Всё это время Веренея смотрела на часики, как завороженная, и не могла понять, что в них её так привлекало.

– И то верно, мать, засиделись мы. Думал быстрее управимся. Ан нет. Вот оно – атеистическое воспитание! – заворчал по-стариковски Тимофей. – Ты, дитятко, допей чаёк-то бабушкин на дорожку. Уважь. Уж очень она просила.

Веренея залпом допила уже остывший чай и только теперь поняла, что он слегка отдаёт полынью. И на миг привиделась ей степь бескрайняя за рекой, восходящее солнце и пение птиц, встречающих рассвет. Необъяснимая радость и непонятная грусть нахлынули на неё. Хотелось и смеяться, и плакать от невыразимого, нового, или забытого чего-то, чему не было у неё ни названия, ни определения. А главное, ей стало необычайно легко. И увидела она себя на руках отца. Его улыбку. Рядом склоняется женская голова, глаза тёплые, родные. "Мама"– пронеслось у Веренеи в голове. Она пыталась получше рассмотреть её, но всё, что она успела заметить – чёрный локон и бледное лицо. Следом за исчезнувшим лицом матери, появилось ещё одно, такое родное, такое знакомое. Женщина в возрасте, но всё еще хороша. Она берёт Веренею на руки и из серебряной кружечки окатывает её водой так, чтоб вода с неё сливалась по позвоночнику. "Как это у неё так ловко получается?"– Мысленно удивилась Веренея. А бабушка уже берёт серебряный кувшин, и теперь по её спине бежало молоко. Затем руки бабушки опускают её в купель с настоем полыни и мёда. Отец придерживал над водой голову дочки, а бабушка тем временем кинула на дно три золотых монеты и лепестки роз.

Взяла бабушка какой-то нож и начала воду им закручивать. И снова её поливали из серебряной кружечки. Малышку завернули в полотенце из льна, покатали с боку на бок. Обсушили и положили на овчину в люльку.

Почувствовав себя в тёплых и знакомых объятиях, младенец сразу заснул.

" Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку"– раздалось откуда-то. Веренея открыла глаза. Из-за шторы виднелось розовеющее небо, слышались голоса птиц, встречающих рассвет. Веренея досадливо поморщилась – " Всё только сон…" Она поднялась с постели, нашмыгнула тапки и потопала на кухню.

Постав на плиту чайник , достала сахарницу. Когда она поставила её на стол, ноги у неё подкосились. И чтобы не упасть, Веренея присела на табурет. То, что она увидела на столе, там точно не могло появиться так, чтоб она этого не помнила. Девушка точно знала, что с вечера этого не было. Гости к ней не заходили вчера. Да и живность она не заводила, на которую можно было-бы списать такую находку. Но факт- есть факт! Этого здесь быть не должно, а оно – вот оно, пожалуйста!..

Глава 7

Веренея взяла в руки вещицу. Месяц назад, возвращаясь с работы, она проходила через рынок-барахолку. Среди прочего старья, на глаза попалось именно такое зеркальце – в, чернёного серебра, оправе. Такое нельзя было не заметить. Как она пожалела, что не взяла с собой лишних денег. И цена-то смешная до обидного. Старуха с седыми лохмами заискивающе заглядывала ей в глаза, держа на худой, иссохшей ладони эту красоту. Она что-то беспрерывно тараторила, уговаривая Веренею. Досадливо отмахнувшись, она поторопилась отвязаться от старухи. А потом, всю дорогу ругала себя, что не сообразила сговориться с ней подождать, пока она сбегает домой за деньгами.

У Веренеи давно, с самого выпуска из детдома, вошло в привычку покупать старинные вещи. Они веяли чем-то родным, знакомым и уютным, теплом окутывали её душу. И потому она так сердилась на себя за упущенную вещицу. Долго ещё она помнилась ей. И теперь, держа в своих руках это чудо, Веренея радовалась, как дитя. Она вертела его, стараясь рассмотреть. И только теперь она поняла, что это зеркальце имеет сходство с часиками дедушки Тимоши.

При воспоминании о нём Веренея тихо улыбнулась: – "Какой чуднОй сон мне приснился. Это подсознание ещё со мной шутки шутит. Я так хотела это зеркальце, что во сне мне пришло о нём такое напоминание…" Так думала она, пока логика не возмутилась вопросом – " А как-же тогда зеркальце попало сюда?" И так это ехидненько прозвучало, что стало как-то обидно. Но обижайся-не обижайся, а объяснения этому действительно нет!

Наскоро позавтракав, Веренея стала собираться в бухгалтерию. Надо было сдать один больничный и показать новый, продлённый. Ничуть не покривлю душой, если скажу, что идти туда ей совсем не хотелось. И потому, дальнейшие сборы проходили неторопливо, я бы сказала, тщательно. Сначала душ, потом выбор наряда, потом макияж, потом причёска, потом выбор подходящей пары обуви. Чашка кофе и … неизбежный выход "в свет".

Новостей оказалось много. Во-первых, неизвестно как, но Ирочка добилась досрочного выхода на пенсию Валентины Дмитриевны. Заняв её кресло, Ирочка напутствовала предшественницу словами: – Скажи спасибо, что на пенсию отправили, а не вышибли под зад коленом!

И это были самые мягкие выражения. Валентина Дмитриевна после расчета больше не появлялась.

Во-вторых: сократили штат отдела. Ирочка первым делом уволила двух молоденьких расчётчиц.

В третьих: она посоветовала главному уволить Юрку, якобы за халатность и пр. Юрка из больницы как-то узнал об этом требовании и прислал жену с объяснительной, где валил всё на Веренею.

И наконец, в-четвёртых: в свете Юркиной объяснительной, Ирочка требовала у главного скальп Веренеи, то есть уволить её вместе с Юркой за аморальное поведение на рабочем месте. Вот такие новости ждали Веренею после выписки из больницы на домашнее долечивание.

Всё это она узнала столкнувшись с Катей, секретаршей главного. Её Ирочка тоже начала потихонечку съедать.

– И откуда взялась эта выскочка на наши головы?– Возмущалась Катя.

– Я ещё не знаю как, но знаю точно, что мы с ней ещё сочтёмся, подожди!– Горячо заверила её Веренея.

Глава 8

Дверь тихонько скрипнула и на пороге появилась худая, словно высушенная всеми ветрами, сгорбленная старуха. Драные лохмотья, некогда имевшие цвет глубокого траура, были покрыты местами дорожной пылью. Седые волосы, от природы вьющиеся, нечёсаными лохмами торчали из-под платка. Казалось, что и они покрыты пылью, на столько серебряная седина не гармонировала с очень живенькими глазами. Старушка посохом стукнула в пол и откашлялась. На стук выглянула в сени Варвара и всплеснула руками: – Матушки Святы! Тимоша, встречай гостью нечаянную, долгожданную!– Она поклонилась старице.

Старушка поклоном ответила радушной хозяйке. Та подставила локоть, чтоб гостья могла опереться и повела её в горницу. Войдя в комнату, она увидела всё семейство во главе с Тимофеем. Молча друг другу поклонились и, только после этого, шагнули к друг другу с радостными улыбками и раскрытыми объятиями. Когда страсти от встречи улеглись,