День счастья – сегодня

Так было и со мной. Если в ранние часы я могла в полной мере насладиться своим “Чудесным утром”, то к вечеру совершенно теряла силу воли, не могла контролировать негативные мысли, и с самозабвением отдавалась самокопанию. Мне было некому выговориться. Несмотря на то, что я удалила соцсети, мне все равно казалось, что у всех вокруг отличная жизнь, и им нет дела до моих проблем. Более того, с момента трагического события в моей жизни прошло уже более полугода, и я была уверена, что официальный период, когда я могла горевать и обсуждать это с близкими, уже прошел.

Следует отметить, что через какое-то время после утраты горюющий человек перестает показывать свое горе окружающим, ведь к тому моменту им надоедает слушать о его страданиях. Часто на вопрос “Как дела?” пребывающий в депрессии, по-прежнему глубоко переживающий утрату, человек вынужден отвечать “Хорошо”, чтобы следовать каким-то общепринятым нормам. А тем временем, психиатры до сих пор не пришли к единому мнению, сколько именно должен длиться процесс «горевания».

Соблазн купить бутылку вина и забыться был достаточно велик, учитывая, что здесь даже не было Идеального мужа, который мог бы меня за это пристыдить. Медитация на кофе помогала лишь с утра.

Тревога усиливалась. Я очень переживала за маму и Рыжика. Я чувствовала, что должна была им как-то помочь, но не знала, как. Иногда мне было даже стыдно за то, что я живу в этой большой квартире в Москве, могу позволить себе съездить в Лондон, но давно не навещала родных. Они были так далеко, а мне так хотелось им как-то помогать!

Как-то мне позвонила подруга и рассказала, что ходит к психоаналитику – лечить свои детские травмы. Немного подумав, я попросила у нее контакты. Я уже общалась с психологом по телефону (если помните, приятный голос), поэтому сразу представила себе и личную встречу: я лежу на кожаной кушетке и изливаю душу.

Я приехала в Москву на выходные, дел было запланировано очень много. Поэтому, когда психоаналитик спросила, могу ли я подойти к ней на приём в обед, между моей записью на маникюр и походом в театр, я согласилась, и приготовилась лежать на кушетке и повествовать о своих проблемах.

Кабинет психоаналитика, находившийся в самом центре Москвы, был лаконичен и прост: рабочий стол с креслом, напротив – кожаная черная кушетка, точно такая, как я себе и представляла. Возле нее располагался журнальный столик с бутылкой воды, пластиковым стаканчиком и бумажными салфетками. Психоаналитик жестом пригласила меня сесть на кушетку (жаль, не лечь!), а сама села в кресло напротив. Приятная женщина средних лет, с мягким голосом и пронзительным взглядом, чем-то напомнившая мне Андреа Цукерман, мою любимую героиню из сериала «Беверли-Хиллз 90210», она предложила мне провести сеанс эмоционально-образной психотерапии. Андреа обучалась этому сравнительно новому методу психотерапии у самого ее основателя – Николая Линде. Новизна и польза данного метода заключается в идее, что любую проблему можно визуализировать в качестве образов, и скорректировать ее через мысленное сосредоточение на этих образах, являющихся ее первопричиной. Считается, что с помощью данного метода можно решить психологическую проблему всего за один сеанс, а результаты сохраняются навсегда.

Мы до этого созванивались по скайпу, поэтому Андреа знала, что именно меня к ней привело. Я согласилась.

– Представьте, что перед вами сидит ваш папа, – сказала Андреа. А я тут же поняла, зачем на столике салфетки: слезы мгновенно полились из глаз.

– Вы что, я не могу такое себе представить, иначе буду рыдать у вас весь сеанс, – я попыталась выдавить из себя улыбку.

– Вы можете плакать, это нормально, – мягким голосом поддержала меня Андреа.

Я должна была представить папу сидящим напротив и детально описать, в какой позе он сидит, что на нем надето, и какое у него выражение лица. Я должна была задавать ему вопросы и представлять, что конкретно он на них отвечает, как реагирует. Оказалось, ему не нравится видеть меня в таком подавленном состоянии, он считает, что все события нейтральны, и нельзя воспринимать все так близко к сердцу, как я. И он действительно так считал! Всегда. В какой-то момент я перестала плакать, и мы сконцентрировались на упражнении. Я вспоминала и описывала в самых мельчайших деталях неприятные эпизоды из детства, представляла себя маленьким ребенком, а потом представляла, что этот ребенок, то есть я, сидит рядом со мной, и у меня есть возможность его пожалеть и обнять. Я должна была очень быстро, не задумываясь, отвечать на вопросы Андреа:

– Что у тебя внутри?

– Камень, – выпалила я.

Далее мне нужно было представить, что я вынимаю этот камень, кладу на пол – и он превращается в песок.

После сеанса, чтобы как-то наполнить себя снова энергией, Андреа предложила немного помедитировать. Я глубоко дышала и представляла, будто вдыхаю розовый закат (она спросила, на что я больше всего люблю смотреть. Я ответила: «На розовый закат!»).

Тем не менее, после сеанса я чувствовала себя отвратительно. Я попросила Идеального мужа приехать за мной, потому что мне казалось, что я теряю сознание. Вечер этой пятницы ограничился домашней посиделкой с вином. По настоянию Андреа, мне нужно было записать свои сны, однако в ту ночь мне ничего не снилось. А на следующий день мне как будто стало намного легче. Что называется, упал камень с души. Через неделю мне предстоял еще один сеанс. На этот раз мы начали с разговора. Я сказала, что все-таки еще есть вещи, которые меня тревожат.

– Мне стыдно за то, что я ни разу не поинтересовалась у папы, как он живет один и организовывает свой быт. А я ведь знала, что человек он не очень самостоятельный в этом плане.

Более двадцати лет за ним ухаживала моя мама, поддерживающая дом в идеальном порядке. Папа же предпочитал не сильно утруждать себя бытовыми вещами.

Я часто убивалась из-за каких-то всплывающих, как контекстная реклама, воспоминаний о том, что чего-то не успела сказать, не успела спросить, подарить, сводить на концерт или в театр, как-то баловать, как баловал он меня в детстве.

Андреа объяснила, что у мозга есть только одна задача. И задача эта – выжить. Именно поэтому лучше всего мозг работает в кризисе, при всплеске адреналина. Все, что этого не касается, он делать не будет, потому что… ленивый. Мне было неприятно узнать, что я – обладательница ленивого мозга. Тем более, что, вообще-то, я всегда хорошо училась, много читала и совершенно не считала себя ленивой. Оказалось, проблема заключается не во мне – это заложено в нас с первобытных времен. А умение писать, читать, анализировать данные – лишь следствие эволюции. Именно поэтому я не должна была себя винить. Самое главное – папа всегда знал, что я люблю его! Ну, конечно! Родители и дети любят друг друга не за что-то, а просто так, безусловно. И это точно также является работой ленивого мозга.

Последняя задача переживания горя по Вордену – выстроить новое отношение к умершему и начать жить заново. Это не означает, что нужно забыть человека, или перестать его любить. Напротив, можно вспоминать прекрасные моменты, проведенные вместе, делать то, на что когда-то вдохновил человек, цитировать его слова. Но на этом этапе воспоминания об ушедшем приносят не нестерпимую боль, как раньше, а нежную грусть. Завершение этой стадии, как всего процесса «горевания», характеризуется тем, что человек направляет большую часть своих чувств уже не ушедшему человеку, а другим близким людям. Это совсем не значит, что мы начинаем меньше любить ушедшего; это значит, что с нами остались еще люди, которых можно любить.

Была и еще одна тревожащая меня мысль. Я почему-то чувствовала ответственность за маму и Рыжика, и считала, что теперь именно я должна была поддерживать их вместо папы. Я рассказала об этом Андреа.

– Что ты чувствуешь по этому поводу? – этот вопрос сопровождал почти каждое мое высказывание, так что я уже не удивлялась, а пыталась разобраться в своих чувствах.

– Груз ответственности, – выдохнула я.

– Возможно, это и есть тот камень, о котором ты говорила на нашей прошлой встрече?

Камень. Точно.

Андреа рассказала мне про теорию привязанностей Боулби. Именно с ней связаны наши порой тревожные взаимоотношения с близкими. С рождения человеку нужна привязанность хотя бы к одному значимому взрослому. У меня их было двое, и именно сейчас, когда осталась только мама, я начала очень сильно тревожиться за нее. Раньше я не особо контролировала, как часто я с ней созваниваюсь. Сейчас же я методично названивала ей утром, по дороге на работу, и вечером, когда готовила ужин. У меня была какая-то почти маниакальная потребность контролировать, что у нее все хорошо.

– Ребенок ничего не должен родителям. Это родители пригласили ребенка в этот мир, и именно они несут за него ответственность, а не наоборот. Если происходит наоборот, и ребенок чувствует свою ответственность за родителей, нарушаются базовые правила привязанности. Родители – это взрослые самостоятельные люди, они сами разберутся, как им жить. Если им в этом помогать, они будут чувствовать себя плохо.

Я подумала о том, что ведь в моей семье и мама, и папа – сильные и самостоятельные люди. Конечно, им не понравится, если их жизнь будет контролировать ребенок. Хоть и очень взрослый и умный, но все-таки ребенок.

– Так что же мне делать? – спросила я уже в конце нашей встречи.

– Делай то, что хочешь делать. Помогай маме, если тебе хочется это делать, и звони, когда ты этого действительно захочешь.

Глава 2. Делать, что хочется

Вот так просто. Делай то, что хочешь. Это было так здорово, так просто, и одновременно так сложно! Я подумала, что теперь каждый раз перед тем, как что-то сделать, я буду спрашивать себя: «А хочу ли я это делать, или делаю только потому что считаю, что должна?». Делать, что хочется. Это было гениально. Я набрала маме. Потому что хотела поговорить.

Мама была уверена, что невозможно всегда делать только то, что хочется (выразилась она при этом немного более эмоционально), и что у человека все равно есть обязательства, которые ему следует выполнять. Я задумалась. Ведь действительно, я много работала в офисе, хотя хотела заниматься чем-то совершенно другим (например, писать книги), я делала дома уборку каждую неделю, хотя очень уставала на работе, и мне хотелось просто валяться на диване. Да много чего другого! Каждое воскресенье я ездила к родителям Идеального мужа на обед, но не всегда именно так хотела проводить свое воскресенье.

У известного психолога Михаила Лабковского есть набор правил счастливой жизни без неврозов, первое из которые звучит так: «Делай только то, что хочется». А второе: «Не делай того, чего не хочется». При этом, он утверждает, что человек со здоровой психикой именно так и поступает. Я дозвонилась к нему на радиопередачу, чтобы задать вопрос о том, как применять эти прекрасные правила, с учетом того, что у взрослого человека есть некоторые обязательства?

– А чего, например, вам не хочется делать? – спросил Михаил, когда я решила бросить вызов этим его правилам.

– Например, уборку дома по выходным! – сказала я на выдохе.

– Так и не делайте! – немного надменно ответил Михаил.

– Не могу! Ведь тогда в доме будет грязно!

– То есть, вы хотите, чтобы было чисто?

– Ммм, конечно!

– Но не хотите делать уборку самостоятельно?

– Именно!

– Тогда наймите помощницу!

– Но я не люблю в доме посторонних людей, – парировала я, не задумываясь, так как уже привыкла отвечать на этот вопрос! Все мои друзья то и дело спрашивали, почему я до сих пор убираю квартиру самостоятельно.

– То есть, вы хотите, чтобы у вас в доме было чисто, но при этом не хотите нанимать помощь по дому? Значит, вы хотите делать уборку!

– … Наверное… да…

– Есть еще примеры? Или я ответил на ваш вопрос?

– Кажется, я поняла! Если я не хочу ездить к родителям мужа на обед, но не хочу ссориться с мужем и расстраивать свекровь, значит, на самом деле я хочу ездить к ним на обед? Так, что ли, получается?

– Да, молодец! А у нас следующий звонок…

Я отключилась и подумала о том, что раньше мне всегда казалось, что я хожу на работу только потому, что надо платить по счетам, а сейчас я поняла, что я работаю потому, что, на самом деле, хочу это делать. Работа приносит мне стабильный доход, уверенность в себе, и отвлекает от дурных мыслей. Представить, что у меня нет работы, я просто не могла!

«Чтобы понять свои желания, нужно начинать с бытовых мелочей, – утверждает Михаил Лабковский. – Каждый раз, садясь за стол, нужно спрашивать себя: что именно я сегодня хочу съесть? Люблю ли я больше чай или кофе?»

Теперь каждый раз, прежде чем что-то делать, я начинала спрашивать себя: а хочу ли я это делать на самом деле?

Субботним утром я, как обычно, готовила нам с Идеальным мужем завтрак, и вдруг поняла, что хочу и люблю это делать. Поэтому я не просто приготовила омлет, но и красиво украсила его кружочками тонко нарезанного огурца, и сервировала стол белыми салфетками с надетыми на них кольцами.

Вечером я поняла, что не желаю готовить ужин, потому что мне просто-напросто неприятно прикасаться к сырой рыбе. Идеальный муж взял эту обязанность на себя.

В воскресенье я отказалась ехать к родителям, перенеся семейный обед на следующую неделю. Никто не обиделся, а мы с Идеальным мужем поехали в парк – кататься на велосипедах.

Я резюмировала, что люблю кофе, не люблю зеленый чай, что утром не хочу завтракать, запихивая в себя наспех кашу просто потому, что это полезно.

Но были и другие откровения: я занималась фитнесом, потому что действительно этого хотела – мне нравилось ощущение силы, легкости и удовлетворительное отражение в зеркале, которое он мне дает.

Я стала больше прислушиваться к себе и, если не хотела утром общаться с коллегами возле кофейного автомата, то не поддерживала разговор, а просто наливала себе кофе и уходила.

Я перестала общаться с одной токсичной коллегой, которая отравляла мне жизнь в офисе последние полгода. Исключение составляло деловое формальное общение. Хотя раньше я бы, конечно, старалась наладить с ней отношения через неформальное общение ради «нетворкинга», как учили меня бизнес-книги. Сейчас же мне было все равно: я решительно была настроена максимально делать только то, что хочется, чтобы вернуть себе крепкое психическое здоровье.

Постепенно я становилась спокойнее, тревожность отступала, вместе с тем я стала лучше спать, настроение улучшалось с каждым днем. В итоге, я поняла, что, действительно, хочу каждый день звонить маме, но не хочу пока приезжать в Чернигов, чтобы не провоцировать воспоминания, что я не должна полностью содержать Рыжика, но буду помогать в меру своих возможностей, потому что хочу и могу это делать.

Глава 3. Помоги себе сам

Несмотря на то, что мне удалось разобраться с чувствами, в моей голове был миллион вопросов «Что, если…?», которые пугали меня. Вопросы были совершенно конкретные, они касались моего текущего и будущего положения. Обычный страх перед будущим, ничего такого особенного.

Это были насущные вопросы, которые мне почему-то было стыдно обсуждать с психологом. Ответ я, как всегда, начала искать в книгах.

Вместе со Стивеном Кови я попыталась разделить области своего беспокойства на сферы влияния. Для начала он предлагал записать все тревожащие мысли на листок бумаги, а затем прояснить, на что из этого я могу непосредственно повлиять, и как именно, а что нужно принять, как данность и перестать беспокоиться, потому что повлиять на это невозможно, или крайне сложно.

Я решила, что о проблемах подумаю завтра, а пока телефон – в сторону, ежевечернее проветривание спальни, медитация и чтение бумажной книги. Ритуал есть ритуал!

Проснувшись на следующее утро, я взяла свой красивый блокнот для записей (я завела себе такой, да) и отправилась в ближайшую кофейню, находившуюся прямо в моем доме. Удобно устроившись в дальнем углу полупустого кафе, я заказала себе большой кофе-латте на кокосовом молоке и миндальный круассан, достала блокнот и стала записывать все то, о чем я беспокоилась. Список получился внушительным:

– Что, если по возвращении с этого временного проекта мне не предложат ничего достойного?

– Что, если меня уволят, и я останусь без денег?

– Что, если мне придется остаться здесь больше, чем на год?

– Что, если я забеременею?

– Что, если я не забеременею никогда?

– Что, если я никогда не выйду из депрессии?

– Что, если еще кто-то из моих близких умрет?

Затем мне предстояло определить вещи, которые входили в мою сферу влияния. Оказалось, их было не так уж много. Почти все они касались работы:

– Что, если по возвращении с этого временного проекта мне не предложат ничего достойного? – На это я могу повлиять. Только я могу решать, что мне делать с работой. Если меня что-то не будет устраивать, в конце концов, я всегда могу уволиться и поискать что-то более достойное!

– Что, если мне придется остаться здесь больше, чем на год? – На это я тоже могу повлиять. См. предыдущий пункт.

Что ж, кое с чем разобрались! Казалось, повлиять на остальные пункты я никак не могла. А значит, согласно Стивену Кови, мне не нужно было о них беспокоиться. Но мне не удалось разобраться с пятью из семи моих тревожных пунктов (мой финансовый мозг подсказывал, что это целых семьдесят процентов!), поэтому я, конечно, продолжала беспокоиться. Я еще раз посмотрела на список, затем выдохнула, одним махом допила уже остывший кофе, завернула круассан с собой, расплатилась и вышла на улицу. Мне был необходим свежий воздух.

Я ехала на работу с чувством какого-то облегчения, мне почему-то стало спокойнее. Наверное, это как выговориться на кушетке у психолога. Только бесплатно. Что, конечно, не могло не радовать (меня радовало все, на чем я могла сэкономить!). Приехав в офис за пятнадцать минут до начала рабочего дня, я решила осознанно и сосредоточенно выпить эспрессо. А потом меня как будто осенило. Я достала блокнот со списком тревог и начала писать:

– Что, если меня уволят, и я останусь без денег? – У меня есть Идеальный муж, который зарабатывает деньги и ни в чем меня не упрекнет.

– Что, если я забеременею? – Что ж, тогда я буду очень счастливой, уйду в декретный отпуск и точно уеду отсюда!

– А что, если я не забеременею никогда? – Тогда мы с Идеальным мужем все-таки увидим багамских свинок! Мы будем много путешествовать и пить шампанское по утрам. А возможно, мы накопим на частную винодельню!

– Что, если я никогда не выйду из депрессии? – Я еще не испробовала все доступные человечеству методы. Если это потребуется, я всегда могу обратиться за профессиональной помощью.

– Что, если еще кто-то из моих близких умрет? – …Тогда я напишу еще одну книгу!

Вот так! Я улыбнулась собственному чувству юмора, и сразу подумала о том, что именно так я буду прорабатывать все тревоги, которые посещают время от времени мою голову.

Через несколько недель я чувствовала себя почти так же, но стала лучше засыпать. Я стала спокойнее и терпимее, пыталась относиться ко всему с юмором, как учил Виктор Франкл, много шутить с коллегами, и, в целом, больше не чувствовала такого сильного напряжения.

А потом наступило лето.

Мы с Идеальным мужем провели вместе выходные, начавшиеся с его приезда ко мне, в Провинциальный город, вечером в пятницу. Мы ходили танцевать в модный бар, а на утро завтракали вкусной выпечкой в уютной кофейне, много гуляли пешком по городу, играли в теннис, и даже немного погрелись на солнышке, лежа с коктейлями у бассейна. После таких насыщенных выходных, достойных получать лайки в соцсетях, куда я не заходила уже какое-то время, я крепко заснула, и в первый раз за долгое время мне ничего не снилось. Я проснулась бодрая и полная сил в шесть утра. Начиналось мое Чудесное утро, за которым следовал Новый день. День счастья.

Советы на стадии принятия

1. Не поддавайтесь на уловки маркетологов – не берите батончики на кассе.

2. Психологическая помощь не обязательно вас разорит, зато может помочь разобраться в себе.

3. Делать только то, что хочется, оказывается, не так уж и сложно. Главное – понять, чего хочется.

4. Если проблему нельзя решить, нужно изменить к ней свое отношение.

5. Любовь к близкому человеку не проходит, даже если он ушел в другой мир.

Год спустя

На Пасху мы с Идеальным мужем приехали в церковь освящать куличи. В честь праздника я решила принарядиться: мое любимое кашемировое пальто Burberry (то самое!), элегантная шляпа, приобретенная на винтажном рынке, и кольцо Tiffany, купленное в Нью-Йорке на юбилей нашей свадьбы. Я чувствовала себя леди, сошедшей со страниц каталога Ralf Lauren семидесятых годов!

За год я успела завершить свой проект в Провинциальном городе и вернуться в Москву, получив еще одно повышение по работе. Мы отпраздновали это большим путешествием по Соединенным Штатам. Жизнь казалась мне прекрасной и удивительной!

Мы освятили куличи, поздоровались со знакомыми священниками и поехали домой – готовить стол к приходу гостей. Когда в очередной раз я решила полюбоваться своим кольцом, на руке его не оказалось! В фирменной шкатулке цвета морской волны его не оказалось тоже. Я спустилась вниз и обыскала машину – пусто.

Казалось, я должна была немедленно начать рыдать, ведь для нас это кольцо стоило целое состояние! На удивление, я была спокойна. Я уже пережила потерю куда более существенную, чем кусок металла с камнем. Пусть даже и платины с бриллиантом огранки «Excellent».

Я уже пережила потерю, которую нельзя было восполнить при помощи лишних пары тысяч. Я больше не беспокоилась о тех вещах, которые не касались жизни и здоровья.

Римский философ Луций Анней Сенека считал, что для того, чтобы стать счастливым, человеку нужно потерять все, и тогда он поймет, насколько был богат. В моей жизни было достаточно потерь, чтобы я больше не придавала большого значения потерям материальным.

Вдруг я вспомнила, что перед тем, как выйти из машины, я воспользовалась кремом для рук, и сняла кольцо, чтобы не испачкать камень. Я положила его в карман пальто. «Видимо, промахнулась мимо кармана», – грустно подумала я. Решено было ехать на «место преступления» – парковку возле храма.

В машине мы с Идеальным мужем были совершенно спокойны. События, происходившие в нашей жизни, научили нас обоих довольно просто относиться к материальным вещам. Конечно, мы не могли себе позволить купить еще одно такое кольцо. Конечно, оно было дорого моему сердцу, как память о нашей годовщине и о поездке в Нью-Йорк.

Когда мы приехали на парковку, она была уже пуста. Шансы на то, чтобы найти кольцо где-то на улице, когда уже стемнело, стремились нулю: кто-то мог найти его раньше нас, или мы могли бы просто его не заметить на темной проезжей части, дворник мог его подмести и выбросить в урну или отбросить в сторону, где не пролегал мой маршрут, и тогда я бы никогда его не нашла! Мы подъехали к нашему паковочному месту – и я почти сразу увидела свое кольцо, лежащее прямо посреди дороги! Я подбежала к нему и подняла с земли, рассматривая, не сильно ли оно повреждено. Со стороны, наверное, это смотрелось, как удачная находка чьей-то чужой вещи. Кажется, по нему несколько раз проехались машины – оно было все исцарапано. Но Tiffany оказывают бесплатное послепродажное обслуживание, а мое кольцо снова было у меня. Меня охватила чистая, дистиллированная радость. Это было настоящее пасхальное чудо!

– Наверное, это прозвучит странно, – призналась я Идеальному мужу уже дома, когда мы ждали гостей, – но я думаю, это папа помог найти кольцо. Я его попросила.

– Я тоже просил, – ответил Идеальный муж и обнял меня за талию.

Мы точно знали, что теперь у нас есть личный ангел-хранитель. И как после этого не верить в чудеса?

Потеря близкого человека – это трагедия, способная разрушить жизнь до основания. Но, как и во всем, у нас есть выбор – поддаваться унынию, или осознать, что не мы решаем, кто остается, а кто уходит, и когда этому происходить.

Да, в жизни бывают землетрясения. Такие, которые рушат мировоззрение и сознание до основания. Рушат, чтобы создать его заново. В такие моменты главное – не задаваться вопросами: «Почему? За что?». Значит, так было нужно. Чтобы стать лучше, сильнее, переосмыслить ценности, увидеть, какой взрослой стала твоя младшая сестра, осознать, что ты готова к самому важному в своей жизни решению.

Жизнь – это череда испытаний. И все дело в том, как мы их воспринимаем – как радость или как печаль. Но, в конечном итоге, все события нейтральны. Одно и то же событие можно воспринимать как пытку – или как испытание. И задача заключается в том, чтобы пройти все испытания, данные на отрезке бытия под названием «земная Жизнь».