Автоэротизм

5. Каждый охотник желает знать…

Доставить «посылку» не составило труда, координатор не обидел кредитами и был воодушевлен возможностью предложить Энтони новый заказ, однако у того были другие планы на ближайшие день-два. Услышав об этом, координатор несколько охладел к разговору и сухо добавил, что заказ, скорее всего, дождется его, правда, Энтони потеряет процент за срочность.

Каждый. Чаша багряного вина. Лепестки роз, алеющие вдоль улицы, по которой возвращались триумфаторы. Кусок сырого мяса, настоящего, никакой синтетики, красный, сочный. Солнечный диск в минуты заката над запретным морем.

Охотник. Кожура апельсинов, отрывающаяся неровными, неповторяющимися кусками, беспорядочно оставляемая на столе, чтобы усохнуть, и треть стакана выжатого сока. Оранжевые осенние листья, шуршащие под колесами Энжи, проезжающей по ним медленно и почти беззвучно, словно бы захваченной этим чудом. Солнечный диск спустя полчаса после восхода.

Желает. Спортивный автомобиль вызывающе-желтого цвета, брошенный посреди площади какого-то очень старого города. Обручальное кольцо матери, хранящееся в ящике туалетного столика после смерти отца, вдруг извлеченное и блестящее в лучах солнца. Огонек на карте, тревожно свидетельствующий о том, что Государственный Охотник взял твой след. И, наконец, песок в пустыни, но не этот, полинявший, выгоревший, а настоящий, еще хранящий свой цвет.

Знать. Чешуя трехглазого полоза, скользящего в траве Благословенного оазиса, где жил его дед. Стена бамбуковой чащи из снов о месте, в котором ты никогда не был. Капля на листе ольхи, оставшаяся после дождя, прозрачная и оттого без усилия впитавшая в себя цвет листа.

Как сложно подбирать образы к семи цветам, подумал Энтони. Когда-то это было бы плевым делом – просто посмотри по сторонам или прокрути в голове киноленту прошедшего дня. А сейчас приходится опираться либо на почти истершиеся воспоминания, либо на то, что ты увидел когда-то в старом кино или на фотографии или о чем, живо воображая, как это должно было бы выглядеть, прочитал однажды в книжке. Хотя, конечно, в больших городах с красками дела обстоят лучше, но это – в больших городах, а не в этой бесцветной пустоши.

Где. Тонкие линии вен, проглядывающие сквозь бледную кожу руки. Волосы ожившей куклы Мальвины из детской сказки. Мудрые глаза сиамского кота, отстраненно взирающего на мир со страницы перекидного настенного календаря на заправочной станции.

Сидит. Шарф, брошенный на заднее сидение, забытый кем-то, кто уже и сам почти забыт.

В мире искусственных вещей красное, синее, желтое – не то, что родилось красным, синим или желтым, а то, что было покрашено в эти цвета. В мире пустынных дорог, брошенных машин, оставленных обветшалых лачуг цвета выцвели, краска облезла. Важна ли разница между синим и покрашенным в синий? Цвет же один? Или это еще один закольцованный маршрут, тасующий карты на новый лад, не взирая на то, что карты-то все старые? И радуга, к которой он может, в конце концов, привести Энтони, будет лишь картинкой на покосившемся рекламном щите?

Небосвод в краткий, ускользающий миг сумерек, возникший в собственном ускользании, явленный для того, чтобы ускользать.

Фазан. Язык девчонки, только что вдоволь наевшейся черноплодной рябины. Огонек на карте, показывающий, что Корпоративные копы собираются вот-вот схватить тебя за задницу.

Энтони кажется, что на этот-то раз все должно получиться. Сверлящий холодок… Чей-то голод… Энжи, как нож портного, рассекает материю пустынного мира, ткань реальности выворачивается, приоткрывая свою изнанку, набегают облака, затем тяжелые мрачные тучи, черноту вокруг озаряют несколько молний, в их свете Энтони мерещатся исполинские деревья, уходящие своими стволами в недосягаемую вышину, так высоко, что даже не видно крон, мерещатся скелеты кораблей, медленно покачивающихся на невидимых ядовитых волнах над его головой, мерещатся звезды, пошатнувшиеся и низвергнувшиеся со своих мест по странным спиральным траекториях, растянувшиеся в светящиеся допплеровские нити, опутавшие Энжи своей раскаленной паутиной, закрутившие Энтони до головокружения – и затем выплюнувшие его ускользающее сознание назад в мир пустоши и ее пыльных дорог.

По одной из которых и мчалась сейчас Энжи. Голова продолжала кружиться, к горлу поднялся тошнотворный ком, но Энтони, не сбавляя скорости, принялся вглядываться в блеклое безоблачное небо за лобовым стеклом, затем он прилип к окну дверцы, взгляд метался из точки в точку, выискивая, вымаливая…

Резко, как только мог, вдавил педаль тормоза. Энжи изумленно взвизгнула, как будто бы получила удар в спину, и остановилась, подняв облако душной пыли. Он распахнул дверь и выскочил наружу, шаря глазами вдоль линии горизонта, ноги не держали, и он повалился на жесткую, иссушенную солнцем землю. Перевернулся на спину. Небо висело над ним, как проклятие, жаркое, прозрачное, пустое.

Мир вокруг стал как-то раскачиваться, темнеть. Где-то в глубине головы начала разрастаться жгучая пульсирующая боль. Энтони понял, что, во что бы то ни стало, ему нужно вернуться в машину до того, как он потеряет сознание. Оказаться в отключке, лежащим ничком посреди пустыни, позволить себе он уж никак не мог… Кроме того, его навигацию наверняка заметили, и скоро дорога будет дрожать под колесами приближающихся охотников. Энтони попробовал сесть, земля капризно перевернулась и ревниво прижалась к его щеке какими-то горячими и острыми камушками. Он снова попытался собрать остатки сил и пополз к Энжи на четвереньках. Распахнутая дверца была совсем рядом. Последнее, что почувствовал Энтони, прежде чем его пожрало беспамятство, была такая родная теплая кожа на водительском сидении Энжи.

6. Спасите наши души

Энтони открыл глаза. По его груди задумчиво перебирал своими когтистыми лапками клещехвост. Тварь была средних размеров – величиной с кулак подростка. Острое жало поблескивало в паре десятков сантиметров от его лица, беззлобно, но смертоносно. Стараясь невзначай не напугать незваного гостя, Энтони аккуратно огляделся. Он лежал в машине, на водительском сидении, ноги свешивались наружу. Именно поэтому Энжи и не смогла закрыть дверь, что и позволило пустынному страннику принять неподвижное тело Энтони за продолжение мира пустыни.

Энтони протянул руку назад, открыл бардачок, пошарил наощупь, пальцы ухватили корешок книги. Ладно, книга тоже подойдет. Самое время почитать. Вслух. Теперь, похоже, есть, кому. Клещехвост повернулся к Энтони, и тому показалось, что насекомое смотрит ему в глаза. Черные бусинки резали своим взглядом из-под панцирных дуг, и Энтони показалось, что он впервые видит единовременно полное отсутствие разума и вместе с тем какую-то странную, неведомую ему мудрость. Этот взгляд завораживал, гипнотизировал своей непостижимой природой, чуждостью всему, что знал Энтони, что он ценил или презирал.

Энтони не любил насекомых, что, как он полагал, роднило его с большинством людей. Однако однажды насекомые уже сыграли в его жизни роль, которая во многом предопределила то, кем и каким он стал. И нынешняя встреча могла закончиться для него тоже чем-то большим, чем просто перевернутой страницей с эпизодом из жизни в пустоши. А могла завершиться и крайне неприятным образом. У Энжи был запас противоядий, но даже если противоядие успеет подействовать, несколько часов агонии были бы Энтони обеспечены. При этом он не очень представлял, как долго был без сознания, – если его навигацию заметили, на его след могли уже выйти охотники.

Замри, сказал он себе. Его рука стала медленно двигаться, замахиваясь. Остановись. Это пришло как-то помимо его воли, просто просочилось из прошлого, словно бы не было всех этих лет. Останови свои мысли. Не думай. И вместе с угасанием мысли, помимо или, точнее, независимо от его воли, рука, сжимавшая книгу, сама вдруг резко распрямилась именно по той дуге, по какой было нужно, Энтони услышал сухой стук и увидел членистоногую тень, выброшенную его ударом назад в пустыню.

Энтони поджал колени, и Энжи закрыла дверь. Дисплей тревожно мигал. «Извини, – сказал Энтони, – я был слишком беспечен и заставил тебя поволноваться». Он посмотрел на книгу, которую достал из бардачка. «Сад расходящихся тропок» было написано на обложке. На другой стороне после удара осталось неприятное влажное пятно и несколько коротеньких не то усиков, не то щетинок. Дисплей продолжал мигать. «Ну прости же», – повторил Энтони, располагаясь в кресле привычным образом, и понял, что Энжи вовсе не намерена его сейчас выговаривать. По защищенному каналу транслировалось какое-то сообщение. Канал был секретным, и Энтони даже не смог точно вспомнить, когда ему доводилось принимать по нему сигнал, не говоря уже о том, что такого сигнала он вообще никогда получал. S.O.S. Спасите наши души. S.O.S. Возможно, приди такое послание по другому каналу, он бы сначала хорошенько призадумался, попытался оценить ситуацию, но не в данном случае. Энжи, предчувствуя его реакцию, предусмотрительно включила мотор и развернула перед ним карту, где пульсирующей звездочкой был обозначен источник сигнала. Почти рядом, мелькнула мысль, и, вдавливая педаль газа, Энтони почувствовал, как его охватывает сильное волнение. Частотный спектр, на котором шла трансляция, был каналом, использовавшимся для общения дикими навигаторами.

Солнце уже давно перекатилось за точку зенита и медленно клонилось в сторону далеких гор на западе. Энжи послушно несла Энтони следом за солнцем, и он мог повнимательнее вглядеться в карту. Источник сигнала тоже прибывал в движении, он перемещался в паре десятков километров на северо-запад, выходя на пересечение с ioG84, по которой ехал сейчас Энтони. Странно, что могло там случиться? Энтони немного будоражила мысль, что рядом находится другой неокольцованный навигатор, хотя он, привыкнув к жизни странника-одиночки, наверняка постарался бы избежать встречи, если бы этот навигатор не оказался в беде. Когда поступил сигнал, Энтони почему-то первым пришло в голову, что у пославшего его кончился бензин, и он по каким-то причинам не может связаться со своим координатором или с кем-то еще из своих контактов. Однако то, что навигатор куда-то ехал, причем, как понял Энтони, на очень высокой скорости, могло означать, что либо ему срочно требуется медицинская помощь, либо его преследуют. Энтони не знал, сможет ли он оказать квалифицированную помощь, случись в том нужда, это, конечно, зависело от характера проблемы. Если же дело было в охотниках, севших на хвост бедолаге, то он мог, спасая несчастного, и сам попасться к ним в лапы, и тогда бы охотники заполучили двух неокольцованных навигаторов «по цене одного». И еще это могла быть ловушка, но Энтони не хотелось верить, что Государство или Корпорация заполучили формулу частотного спектра диких навигаторов. Он попросил Энжи просканировать район, но мощности ее радара было недостаточно, если кто-то и преследовал навигатора, он пока оставался для Энтони невидим.

Он прибавил газу. Расстояние постепенно сокращалось. Если водитель, посылающий сигнал, не изменит направления, то километров через пятнадцать их траектории должны пересечься.

Энтони подумал было выйти на связь и запросить о причине столь серьезного сигнала, но сдержался. Выйти на связь значило раскрыться, и он бы хотел избежать этого по крайней мере до того момента, как поймет, что вообще там происходит.

Энжи сильно тряхнуло. Асфальтированная дорога кончилась, и дальше Энжи уже мчалась по ухабистой грунтовой дороге. Нужно было сбавить скорость, но тогда он мог разминуться с преследуемым автомобилем. Можно было бы, разумеется, одним-двумя штрихами облегчить Энжи ее задачу – не проложить новый асфальт, конечно, но разгладить выбоины в земле, однако Энтони опять же не хотел рисковать – если где-то поблизости охотники, он будет у них прямо как на ладони.

– Потерпи, дорогая, – сказал он Энжи. – Если что-то отвалится, обещаю починить тебя при первой же возможности.

Он крепче сжал штурвал и принялся вилять, объезжая особо глубокие ямы. Энжи включила ближний сканнер и автокорректировку, пытаясь ему подсобить, однако Энтони не мог понять, помогает ли это ему или наоборот, путает. Энжи то и дело подбрасывало – на такой скорости обойти все выбоины было задачей невыполнимой.

Источник сигнала, наконец, вошел в зону видимости радара. Вместе с ним на карте высветились и его преследователи. Энтони почувствовал некоторое облегчение – худшие его предположения пока не подтвердились. За звездочкой с интервалом метров в пятьсот тянулся хвост из трех синих огоньков. Синие огоньки – меньшая из бед, подумал Энтони. Хотя, естественно, никто не смог бы поручиться, что в одной из машин копов не сидит охотник.

Слева от трассы зазмеилась расщелина. Энтони надеялся, что ей не вздумается где-нибудь впереди вдруг метнуться вправо и обрубить дорогу, по которой он несся. Все его внимание было поглощено тем, чтобы не угодить на какой-нибудь коварный ухаб и не перевернуться, поэтому он никак не мог разглядеть, как себя ведет эта расщелина дальше. Наконец, воспользовавшись относительно ровным участком дороги, Энтони сумел приглядеться, как следует: и карта, и радар сходились на том, что расщелина и дальше продолжает ползти параллельно с трассой, не пересекая ее.

Он снова прикинул, где преследуемый навигатор должен был выйти на ioG84. Судя по всему, мчался он по бездорожью, что при его скорости показалось Энтони почти самоубийством. При этом и те, кто сидел у него на хвосте не отставали, сохраняя примерно ту же дистанцию, что и когда Энтони их впервые заметил. Процессия стала постепенно изменять угол пересечения с трассой Энтони – видимо, навигатор рассчитывал, как лучше вписаться на ioG84, чтобы при этом сдать своим преследователям как можно меньше разделявшего их драгоценного метража.

Если это всего лишь копы, то отчего же тот навигатор не использует свой козырь? Одна-две небольшие навигации избавили бы его от хвоста. Может быть, он надеется, что его преследователи не в курсе того, что он навигатор? И не хочет, чтобы в дело включились еще и охотники? Или он просто вымотан до измождения недавней навигацией? Или..? Энтони почувствовал, как по его телу пробегают мурашки. Или он Угрюмый навигатор?.. От этой мысли захотелось сразу же остановить Энжи. Возможно, даже развернуться и постараться поскорее убраться из места, которое вот-вот могло стать проклятым. Однако он не остановился. Если даже это Угрюмый навигатор, возможно, он все еще человек. И ему нужна помощь. Если так, то, пожалуй, больше, чем кому-либо еще.

Энтони включил связь. Энжи тут же настроила его на закрытый канал.

– Фомальгаут – преследуемому навигатору. Прием. Фомальгаут – преследуемому навигатору, – он назвал примерные координаты, где сейчас находилась пульсирующая звездочка.

В ответ – только тишина. Все-таки ловушка? Или какие-то проблемы с передатчиком, и он может посылать только сигнал бедствия?

Чувствуя, как с каждой минутой он все глубже увязает в непонятной и потенциально весьма опасной для него ситуации, Энтони повторил свой запрос. Сначала опять было тихо, но потом вдруг эфир ожил и выплюнул какое-то напряженное шипение.

– Фомальгаут – неизвестному навигатору. Вас не слышно, повторите. Прием.

– Прием? Прием, кто это? – вдруг раздался женский голос. Он звучал взволнованно и, как показалось Энтони, на грани истерики. – Вы поймали мой S.O.S.?

Энтони почувствовал, как удивленно поднимается правая бровь, потом нахмурился.

– Я поймал ваш S.O.S. Иду вам на перехват, вы должны видеть меня на радаре, сообщите ситуацию. Прием.

– Я вижу вас, – после короткой паузы последовал ответ. – У меня на хвосте полиция. Мне нужна помощь, – голос дрогнул. – Если только вы не с ними…

Энтони кивнул сам себе. Существенная оговорка.

– Нет, я не с ними. Дайте мне пару минут. Постараемся что-нибудь придумать.

– Да, – прозвучало из динамика, – хорошо…

– Стойте, – внезапно спохватился Энтони, – а почему вы не навигируете? Среди них есть охотник?

– Охотник? Не знаю. Мне кажется, что нет. Не могу навигировать.

– Почему? Вы убили кого-то?

– Что? – переспросил голос, – А, нет, не в этом дело. Не могу я! Послушайте, помогите мне, если можете! Пожалуйста!

В этот момент поверх их разговора ворвался новый сигнал. Копы заинтересовались его присутствием на своих радарах и приказали ему немедленно идентифицировать себя и остановиться.

– Вы находитесь в зоне проведения полицейской операции, – рявкнул чужой неприятный голос.

Энтони ничего не ответил и убрал звук с этого канала. Пусть еще немного поломают голову. Хотя, может быть, стоило бы ответить и прикинуться каким-нибудь обычным курьером, чтобы чуть затушить их настороженность, но это значило бы, что он точно их услышал – и проигнорировал их приказ.

– Эй, – сказал он навигатору, – вы здесь? Прием.

– Прием! Да! – отозвалась женщина. – Они наседают, не знаю, сколько еще смогу уходить от них…

Энтони еще раз сверился с картой и радаром.

– Видите расщелину южнее трассы? Когда выйдете на дорогу, постарайтесь держаться четко ее границ. Вы поняли меня? Подтвердите, что все поняли, прием.

– Не поняла, но буду четко держаться дороги. Что вы хотите сделать?

– Увидите. Я сейчас отключусь. Действуйте строго, как договорились.

– Хорошо, – неуверенно прозвучало из динамика. – Строго держаться дороги.

Энтони выключил связь. Оставалось всего пара минут, а работа предстояла филигранная.

Солнце все больше наливалось сочным, тяжелым цветом, опускаясь к горизонту. Справа колыхались холмы, покрытые жиденьким сухим кустарником, из-за которых вот-вот должна была показаться преследуемая машина и погоня. Слева зияла брешь провала, ширина расщелины менялась от метра до двух-трех. Энтони не знал, справится ли он с ней со всей, но стоило бы ухватить как можно более длинный кусок. И расширить на всякий случай.

Хирургическая игла, схватывающая края распоротой плоти, рука, осторожно, напряженно, тянущая нить, затягивая стежок. Снова протыкаем кожу, не слишком близко к первому стежку, но и не слишком далеко. Второй… Третий… Скальпель, делающий надрез рядом, параллельно зашиваемой ране, и по мере того, как края раны сходятся, углубляющий и расширяющий новый надрез.

Он пересаживает молодое деревцо. Сначала выкапывает яму, пустоту, там, где оно будет расти, потом аккуратно, стараясь не повредить корней, подсовывает под него острие лопаты. Извлекает его из земли и опускает в землю. Оставляет пустоту и заполняет пустоту… Только все наоборот: он переносит не дерево, а саму пустоту, вырывает ее слева и…

Дорога задрожала, над расщелиной выстрелило облако песка и каменной пыли. Главное: не поторопиться и не опоздать.

Из-за холмов справа выскочил огромный механический зверь. Краешком сознания Энтони отметил, что уже видел этого мужественного черного красавца, и подивился: не слишком ли широка была пустыня для таких совпадений?

Внедорожник шел уже почти под минимальным углом к шоссе. За ним, метрах в трехстах неслись полицейские машины. Они старались, воспользовавшись маневром внедорожника, пойти ему наперерез, но процессия все более прижималась к трассе. Это спутывало все карты. Энтони чертыхнулся и включил связь.

Тихо, сказал он себе, тебе нельзя ослабевать хватку. Нельзя выпустить то, что ты уже держишь в своих ладонях.

– Фомальгаут – навигатору. Сейчас же выворачивайте влево и выезжайте на трассу, как есть.

– Но вы же сами сказали, что… когда на трассе… идти строго по ней… Если я выскочу на нее сейчас, я пролечу мимо, а там провал…

Энтони сжал зубы. Тихо. Все сложится. Он переносит дерево. Не дерево, а пустоту. Вырывает ее слева…

– Сейчас же на трассу. Если верите мне. Иначе все пропало.

Водитель внедорожника внял его команде. Черный великан резко, на грани заноса, взял круто влево и бросился в сторону ioG84 и пролегающей за трассой расщелины. Полицейские сразу же скорректировали свой маршрут, выиграв еще пару десятков метров.

… и пересаживает ее направо. Пустоту. Как дыхание в темноте. Как голодный бензобак. Как удар палочки по барабану, которого нет.

На какое-то мгновение дорога резко заметалась под колесами Энжи, все потонуло в каменной пыли, потом Энтони увидел, как огромная черная тень мелькнула впереди, проскочила мимо шоссе, запрыгала по камням слева, по дуге выруливая обратно на шоссе. Из динамика повалил густой колючий шум и чьи-то крики, будто бы одновременно включилось сразу несколько каналов. Потом эта какофония стихла. Энтони посмотрел направо. Копы затормозили почти у самого обрыва, вдруг разверзшегося перед ними, кто-то выскочил из машины. На самом деле, очень скоро они отойдут от шока и примутся вглядываться в картинку радара, изучая, как далеко протянулась эта нежданная напасть. И Энтони знал, что протянулась она недостаточно далеко, и, если они возьмутся ехать вдоль расщелины, очень скоро снова сядут им на хвост. Можно было бы, конечно, рвануть прочь по бездорожью… Можно, но Энтони понимал, что Энжи уже досталось, пока они тряслись по грунтовой дороге, и гонку по холмам и оврагам она могла уже не сдюжить. Поэтому их главными козырями сейчас были замешательство копов и то, что дорога, пусть и неасфальтированная, позволяла им развить большую скорость, чем пересеченная местность, по которой поедут их преследователи. И то, и другое давало им временное преимущество, но часы тикали, и чем дальше, тем громче.

Внедорожник выехал на трассу и замер. Водительская дверца распахнулась и наружу, в клубы пыли вывалилась человеческая фигура.

– Что вы делаете? – спросил Энтони по радио, но понял, что женщина его сейчас, скорее всего не слышит.

Поравнявшись, он затормозил и открыл дверь. Женщина упала на колени и не то плакала, не то молилась, не то собиралась стошнить.

– Эй! – закричал он.

Она подняла голову и посмотрела на него. Не смотря на висевшую в воздухе взвесь, Энтони разглядел, что это действительно была та же самая женщина, с которой он случайно встретился в замечательной деревеньке Новая Надежда.

– Быстро за руль, – крикнул он. – Надо сматываться отсюда.

Она кивнула и забралась обратно в машину.

Энтони втопил газ.

– Держитесь за мной, – сказал он в микрофон. – Я вас выведу туда, где они нас не найдут. И выключите ваш сигнал S.O.S., пока еще кто-нибудь не явился спасать вашу душу.

Или совсем погубить, послышалось ему. Сказала ли женщина именно эти слова, или он просто не то расслышал – так тихо это было сказано? Он не был уверен, что она вообще что-то говорила.

Звездочка на радаре превратилась в обычный огонек, который пристроился позади Энжи.

Снова ожило радио:

– Мне нужно место, где есть мастерская, – судя по голосу, женщина уже оправилась, – Люцию досталось.

– Кому досталось? – переспросил Энтони. – С вами кто-то еще?

– Машину мне надо чинить. Мастерская нужна.

7. «Все, чего вам не доставало»

Энтони проснулся от стука в окно машины. Разлепляя ленивые со сна веки, он понял, что Энжи не подала сигнала тревоги, значит, все было в порядке. За стеклом пассажирской дверцы виднелось лицо Стрэй. Он поднял спинку своего кресла и открыл дверь.

– Привет, – сказала Стрэй.

– Доброе утро, – хрипло пробормотал он и прокашлялся, чтобы вернуть голос.

Стрэй засмеялась.

– Утро, – повторила она. – Да день уже давно! Я тут тебе кое-что принесла.

Она протянула ему бумажный стаканчик с кофе.

Он взял и отхлебнул маленький глоточек. Язык приятно обожгло. Ему показалось, что окружающие предметы становятся четче, а их цвета – чуточку ярче. Вкус удивил его, пробудив вдруг какие-то давние, дорогие сердцу воспоминания.

– Не эрзац? – удивился он.

– Ага, настоящий, – кивнула Стрэй.

– Где ты его раздобыла?

– У них есть немного. Я подумала, что сегодня могу себе это позволить.

– Господи! – Энтони отпил еще глоток, побольше, и какое-то время смаковал вкус. – Представляю, сколько они с тебя содрали!

Она улыбнулась.

– Ничего. Я не миллионер, конечно, но в конце концов я у тебя в долгу.

– Спасибо, – сказал Энтони и сделал еще пару глотков.

– О, ты читаешь? – Стрэй показала на книжку, лежащую на пассажирском сидении. Вчера перед сном Энтони нашарил ее под педалями, куда она упала во время их сумасшедшей гонки, но был настолько вымотан, что просто бросил ее рядом. – Можно?

Он протянул книжку Стрэй.

– Борхес, – с интересом прокомментировала она.

На обложке не было имени автора, только название. Значит, она тоже отдала часть своей жизни буковкам и другим мирам.

– Читала?

– Другие рассказы. Эту только как-то вертела в руках.

Энтони допил кофе. Насколько же замечательно, подумал он.