Автоэротизм

Oh the machine of a dream, such a clean machine

With the pistons a pumpin', and the hubcaps all gleam

When I'm holding your wheel

All I hear is your gear

With my hand on your grease gun

Mmm, it's like a disease, son

I'm in love with my car, gotta feel for my automobile

Get a grip on my boy racer roll bar

Such a thrill when your radials squeal

Told my girl I'll have to forget her

Rather buy me a new carburetor

So she made tracks saying this is the end, now

Cars don't talk back they're just four wheeled friends now

When I'm holding your wheel

All I hear is your gear

When I'm cruisin' in overdrive

Don't have to listen to no run of the mill talk jive

I'm in love with my car (love with my car),

Gotta feel for my automobile

I'm in love with my car (love with my car),

String back gloves in my automolove

Roger Taylor, Queen

Greasy slicked down body

Groovy leather trim

I like the way you hold the road

Mama, it ain't no sin

Talking 'bout love

Talking 'bout love

Talking 'bout

Trouble free transmission

Helps your oil's flow

Mama, let me pump your gas

Mama, let me do it all

Dig that heavy metal

Underneath your hood

Baby, I could work all night

Believe I've got the perfect tools

A model built for comfort

Really built with style

Specialist tradition

Mama, let me feast my eyes

Factory air conditioned

Heat begins to rise

Guaranteed to run for hours

Mama, it's a perfect size

Grooving on the freeway

Gauge is on the red

Gun down on my gasoline

Believe I'm gonna crack a head

Come to me for service

Every hundred miles

Baby, let me check your points

Fix your overdrive

Fully automatic

Comes in any size

Makes me wonder what I did

Before we synchronized

Feather light suspension

Coils just couldn't hold

I'm so glad I took a look

Inside your showroom doors

Talking 'bout love

Talking 'bout love

Talking 'bout

I can't stop talking about love

Page/Plant/Jones, Led Zeppelin

Я положил руки на руль, и что-то произошло.

Даже сейчас, после всех раздумий, я не совсем понимаю, что это было. Может быть, какое-то смутное видение – во всяком случае, оно не было долгим. На один миг мне вдруг померещилось, что старая, ободранная обивка куда-то пропала. Сиденья вдруг оказались покрытыми приятно пахнущим винилом… а может быть, это был запах натуральной кожи. На рулевом колесе исчезли потертые места; хром успокаивающе поблескивал в лучах летнего вечера, падающих через открытую дверь гаража. «Давай прокатимся, приятель, – казалось, прошептала Кристина в жаркой летней тишине гаража Лебэя. – Давай отправимся в путь».

Стивен Кинг, «Кристина»

1. Энжи

Ее звали Энжи. Так он называл ее.

Энжи было ее имя, но Энтони было бы очень неприятно услышать, как кто-то другой так к ней обращается. Энжи, – тихо шевелились его губы, когда его рука поглаживала ее, подушечки пальцев медленно скользили то вверх, то вниз, то вперед, то назад. Было что-то необычайно волнующее в том, как кончики пальцев сообщали ему о местах прохладных, местах теплых и, наконец, местах по-настоящему горячих. Он прижался к ней и почувствовал легкую дрожь. Он был благодарен за эту дрожь, она была только для него, ни для кого более. Иногда ему казалось, что на всем свете господнем, во всех возможных мирах ничто и никто не мог встать между ними.

Сейчас она была гостеприимно открыта для него, приглашая войти. Он знал, что ждет его внутри. Что-то похожее на безопасность, которой он обычно был так лишен, тепло, какое-то подобие дома, место, куда ему хочется возвращаться, место, где его ждут.

Оказавшись внутри, замер на какое-то время. Он знал, что он не единственный, существовали другие люди, которые когда-то были в ней – мужчины, женщины… его отец… какая разница? Но никто не знал ее, не чувствовал ее лучше него, никто лучше него не проведал о ее секретах, никто. Энтони знал, с какой легкостью она откликалась на любое его желание, это не было дело техники, навыка или привычки, просто они были созданы друг для друга. Энжи и он, а не кто-либо другой.

Ему нравилось ощущать, как она заводится. Всякий раз, это напоминало ему какое-то мистическое пробуждение, возвращение к жизни, возрождение к жизни иной. Она задрожала сильнее – движение, ровное, постепенно ускоряющееся движение, – и мир заскользил вокруг них; но какое дело ему было до мира? Послушная его воле она еще более убыстрила движение, и мир стал сливаться в единый, исчезающий где-то в прошлом, поток.

Энжи была не просто его автомобилем. Она была возлюбленной Энтони.

2. Погоня за радугой

Капли росы, преломляющие луч света… Лист смородины, поймавший две лучезарные капли…

Встречных машин не было. Пара случайных попутчиков отстала еще час назад.

Рука Энтони в шершавой руке деда. Под ногами хрустят сброшенные деревьями сучья. Солнце заглядывает к ним ласковым невидимым оком, скрытым за вуалью зеленоватой дымки…

Шоссе рассекало пустыню бесцветных камней, истолченных временем в бесцветный песок. Подошва ноги слилась с педалью газа, пальцы ушли под черную кожу, обтягивающую руль, глаза стали лучами радара, сканирующего летящий навстречу мир, скользящие по его неровностям, алчущие… Сердце открыло клапан, и собравшийся там пар ударил по маховикам его мозга. Мозг дал сигнал – и стрелка спидометра судорожно забилась у крайней отметки. Но это не помогло ему.

Не помогло ему найти…

Солнечный свет, ткущий в воздухе волшебство… Ноздри щекочет пряный хвойный дурман. Пьянящий воздух будто бы устлан мягкими иглами. Сосны подпирают своими кронами все еще влажное после недавнего дождя небо. А там, в просвете между ними…

Впереди, чуть правее от трассы, посреди каменного крошева возникло пятно грязного, серо-зеленого цвета. Дерево. Живое дерево. Нет, так он ничего не добьется. Если бы все, что ему было нужно, – это лес, ему не пришлось бы годами исчерчивать пустошь замысловатыми хитросплетениями своих маршрутов.

Он почувствовал тоненький сверлящий холодок вторжения, пульсирующей нитью змеящийся откуда-то сзади. Почувствовал голод чужого существа и вместе с ним – его пробуждающийся холодный азарт, замерцавшую надежду, что этот голод скоро будет утолен. И еще до того, как забила тревогу система дальнего упреждения Энжи, он уже знал, что его преобразование не прошло бесследно. Несанкционированное преобразование, хмыкнул он и мысленно сплюнул. Неужели они теперь еще и дерево спилят? С них станется. Энжи спроецировала перед его глазами карту, к самому краю которой цепко прилип оранжевый огонек. Охотник. Зацепил его преобразование, прицепился сам, пес, теперь не отстанет. Если только Энтони не успеет проложить для себя новую дорогу. Энтони понимал, что охотник постарается нагнать его до этого момента, потому что на новое преобразование могут слететься другие охотники, и тогда придется делиться, а делиться – значит не утолить голод.

Первым делом – педаль газа в пол. Энжи с готовностью втянула в себя педаль и рванула вперед сквозь слоеный горячий воздух. Так от охотника было не оторваться – как бы он ни постарался, Энтони не мог и мечтать оснастить Энжи так, чтобы можно было тягаться с Государством или Корпорацией, уповая лишь на технику и водительское мастерство, – но это позволило бы ему откусить кусок побольше от бесконечного пирога времени, выиграть еще несколько минут и выбрать именно те образы, именно те, самые верные сейчас образы.

Непомерно огромный, возвышающийся над бренным миром скелет динозавра, перемещенный Энтони сюда из какого-то зоологического музея в одном из заброшенных городов, где когда-то довелось ему побывать проездом, доставляя очередной заказ. Кость отполирована солнцем, временем и песчаными ветрами. Гигантская голова с клинками зубов, выдающими хищную природу чудовища, ребра, триумфальными арками окантовывающие проходящую под ними пыльную дорогу. И еще… черная чернильная капля, срывающаяся с острия перьевой ручки – прямо на лист бумаги, где чья-то рука небрежно набросала карту – и расползающаяся черным неровным пятном сокрытой тайны.

Дорога, по которой неслась Энжи, стала неровной, холмистой, слева, а затем впереди сквозь марево знойного воздуха замаячили горы. В ответ на это оранжевый огонек на радаре начал судорожно сокращать разделявшее их расстояние. Быстрее, сказал себе Энтони. Пока не слетелись все гончие в округе.

Стрельчатые своды готического собора, знающие единственное измерение – вертикальное. Окна с цветными витражами, иллюстрирующие жития святых, горгульи таращатся с водостоков, химеры молча повествуют о неудавшейся трансмутации животного в сверхчеловеческое. Кованые врата собора, мощные железные створки, украшенные библейским сюжетом. Иона, проглатываемый китом, огромная пасть кита… И все же врата недостаточно широки, чтобы Энжи могла проехать меж их створок. Энтони чувствовал, что на последовательное развитие образа времени ему может не хватить… И тогда: огромное темное щупальце, высовывающееся меж кованных створок и толчками пробивающее себе проход изнутри собора. И… черное чрево там, по ту сторону врат.

Горы прыгнули почти к самой дороге. Дорога завиляла, нанизывая на их маршрут поворот за поворотом. Оранжевый огонек на радаре отчаянно пытался свести дистанцию между ними к нулю. Чертов любитель интима, – беззлобно выругался Энтони. Он не мог позволить себе злости, не сейчас, не посередине навигации. На экране заднего вида сквозь пелену пыльного шлейфа, взметнувшегося из-под колес Энжи, уже проглядывал силуэт машины охотника. Вот и визуальный контакт. На карте появился еще один огонек. А нет, два. Причем один из них фиолетовый. Только Корпорации ему еще тут не хватало. У охотника, сидевшего на хвосте Энтони, оставалось все меньше и меньше шансов утолить голод. Энтони мало кого действительно боялся, но охотников, доведенных до грани отчаяния, когда они могли в обход всем инструкциям пойти на крайние меры, стоило опасаться.

Скелет динозавра, собор… этого было недостаточно, требовалось что-то более реальное, более личное. И, похоже, Энтони нащупал это, беспроигрышную комбинацию, козырного туза… точнее даму.

Тяжелый благородный запах книжной пыли. Стеллажи с выпуклыми корешками. Рука Летиции, увлекающая его следом. Книги, падающие у него из рук, ударяющиеся об пол библиотеки, раскрывающие страницы. Дыхание Летиции рядом, дыхание Летиции на его плече, на его лице, дыхание Летиции в его дыхании, сладкий библиотечный воздух, циркулирующий между их легких.

Энтони показалось, что что-то изменилось. Это было странно, он еще не закончил преобразование. Что-то с дорогой? С их скоростью? Энжи? Или это охотник пустил в ход что-то из своего арсенала?

Край платья Летиции. Невесомый ситец, скользящий вверх. Тоненькие светлые волоски чуть щекочут его нос, когда он касается губами аромата ее кожи. Летиция закрывает глаза, чуть откидывает голову назад, упираясь затылком в книжную полку, и начинает декламировать кого-то из неизвестных Энтони классиков. Прекрасные, исполненные радости слова, прекрасная темная глубина, ожидающая впереди, исполненная обещания если не счастья, то избавления…

Энтони почувствовал, что на этот раз навигация состоялась. Прямо по курсу в скалистой стене Энтони разглядел черный проем пещеры. И вместе с тем он заметил, как движение Энжи становится все более неровным, сбивчивым, и, что самое тревожное, замедляется.

– Черт! – выкрикнул он. – Что за?.. – охотник вынырнул из-за ближайшего поворота и был уже почти у него за спиной.

И тут Энтони понял. О, Господи! Нет, Энжи, нет, что ты! Энжи, все хорошо, брось!.. Энжи, я же пытаюсь спасти нас, глупенькая… Что ты там себе надумала? Энжи, Энжи, Энжи, моя маленькая, моя дорогая, моя единственная…

Он с облегчением отметил, что их скорость снова возрастает, движение выравнивается, а вместе с тем услышал частый ритмичный звук позади и понял, что у охотника сдали нервы. Уходить от автоматного огня сейчас было просто пределом его мечтаний. Все самые лучшие аттракционы по цене одного. Государственные гарантии. Энжи вздрогнула, похоже, несколько пуль задели ее. А ты что ждала, милая? Нашла, когда показывать характер. Пещера приближалась, однако, похоже, ее зев был слишком узок для них, без еще одного преобразования она не сможет принять их. Пожалуйста, Энжи, потерпи еще немного, – прошептал он. Ответа не последовало.

Летиция…

Энжи дернулась вправо, тут же резко упала скорость. Да черт подери! Что же еще он может сейчас представить, реальное, личное?

Черный провал бензобака. Он медленно поглаживает его края пальцами. Они с Энжи на заправочной станции. В его руке пистолет, с его конца срывается капелька бензина. Он подносит пистолет к проему бензобака и медленно погружает его ствол внутрь. Энжи вздрагивает. Он нажимает кнопку и чувствует, как под давлением бензина напрягается шланг, соединяющий колонку и пистолет в его руке.

Пещера впереди обратилась широким туннелем, прятавшим свою темную утробу в глубине скалы. Энтони снова вдавил газ и под истеричный стрекот автомата охотника нырнул в туннель. Кромешный мрак внутри, казалось, высосал из подземного пространства не только свет, но даже сам воздух, но это было не важно: радара и фар Энжи было более чем достаточно для Энтони, чтобы ориентироваться в созданной им самим пещере. Он сделал несколько поворотов и, заглушив двигатель, прислушался. Ничего. За ним никто не ехал. Энтони оценил здравомыслие охотника, восторжествовавшее над терзавшим того голодом.

Мало кто рискнул бы последовать в пещерный лабиринт за навигатором.

Энтони сверился с радаром, сделал еще пару незначительных преобразований, чтобы, слегка перекроив пещеру, обвалить позади себя стену и наметить себе выход с другой стороны горного хребта и увидел, как иронично замигал сигнал на приборной доске. Хочу бензина, говорила Энжи. Будто бы он своим воображением, пока совершал навигацию, распалил ее жажду.

– Ты ведь не притворяешься? – спросил он.

И ответил себе:

– Конечно, нет. Хотя лучше бы ты притворялась. Где ж я тебе здесь найду заправку, милая?

3. На нуле

Солнце выжгло почти все краски этого мира. Немая, какая-то почти бесцветная пустыня казалась накрытой таким же пустым и бесцветным небом. Серые от пыли стебли сухороста и редкие кустики пустошника учились не отбрасывать тени, чтобы вместе с тем ускользнуть от солнечного жара. Горячий ветер, то вдруг приходящий из ниоткуда, то беспричинно теряющий себя среди выгоревших камней, был обесцвечен до полной прозрачности. Скитальцы перекати-поле, подпрыгивая, катились прочь, но Энтони-то хорошо понимал, что, куда бы они ни ушли в своем странствовании, повсюду их будет ждать только немая и бесцветная пустыня.

В этой же бесцветной пыли почти по щиколотку утопали и армейские ботинки Энтони. Утопали не первый год. И едва ли не безнадежно. Энтони захлопнул дверцу Энжи и, не спеша, направился к обветшалой и покосившейся каморке заправщика. Деревянные доски, местами обшитые металлическими листами, похоже, изнутри уже давно и упорно точил древоед. Энтони машинально провел пальцем по облупившейся краске и активировал терминал заправки. Ну, сколько тебе, девочка моя? – мысленно обратился он к Энжи. – По полной, да? И с недоумением уставился на монитор, когда терминал сообщил ему, что не получится не только «по полной», но и вообще никак. Энтони забрал пустой чип и достал из кредитницы другой. Он тоже оказался пуст, высосан до последней копейки. На третьем обнаружился положительный остаток, но его было явно недостаточно, чтобы утолить жажду Энжи. Наконец, Энтони посчастливилось вытащить чип, на котором хватило кредитов, чтобы расплатиться за бензин.

– Проблемы, сынок? – участливо спросил показавшийся из каморки заправщик, пока Энтони наполнял бак Энжи.

Энтони покачал головой и поблагодарил за заботу.

– Может, ищешь, где подзаработать? – поинтересовался заправщик, приближаясь.

– А что за работа? – спросил Энтони.

– Разная работа, – отозвался мужчина, задумчиво ковыряясь в ухе. – То, сё, пятое, десятое.

Энтони кивнул. Когда-то и ему приходилось цепляться за любой шанс сорвать десяток-другой кредитов. И эта работа по преимуществу тоже была пыльная работа.

Садясь в Энжи, он махнул на прощание заправщику, и тот помахал ему в ответ. Да, конечно, сейчас у тебя есть работенка получше, но стоит ли зарекаться, кто знает, может, уже завтра я буду для тебя единственным просветом к литру горючки и глотку воды?

Тронувшись с места, Энтони пробил по компьютеру свои чипы – действительно, голяк или близко к тому. Он представил места, где его могли ждать, где он был свой, и подумал о том, как же он сейчас далеко от тех мест. Так далеко, что, наверное, не существовало такой навигации, которая могла бы привести его в те края.

Он еще какое-то время посмаковал последние минуты вольного странствия, вкушая, как они с Энжи протыкают собой бессмысленное, но по-своему величественное пространство Пыльной пустыни, и даже представил на кратчайшее мгновение, как он преобразовывает хоть крохотный уголок этой пустыни, как из трещин в сухой земле начинает пробиваться сочная молодая зелень, как справа, пока еще у самого горизонта, выстраивается настоящий лес, как… – и быстро одернул себя. Даже не будь он сейчас обнуленным, выжатым и опустошенным последней навигацией, навряд ли он решился бы на новую – уж больно крутой переполох, как ему представлялось, должен был он поднять среди охотников, и было бы неосмотрительно или даже безрассудно на какое-то время не уйти с радара и не залечь на дно. Ну что ж, прощай вольный стрелок, здравствуй, господин почтальон.

Он попросил Энжи соединить его с координатором, да, как всегда, по защищенному каналу, да, лучше сейчас, и да, он бы тоже предпочел, чтобы они и дальше мчались навстречу радуге, но да, милая, ты же все понимаешь, чтобы кормить и ухаживать за тобой и чтобы снова и снова догонять ускользающую радугу, как ни банально, нужны эти чертовы кредиты.

Координатор предложил Энтони стандартный заказ: доставка того-что-никто-не-должен-видеть из пункта А в пункт Б. Энтони оценил иронию, услышав, как называется пункт А, и криво усмехнулся. Энжи уже проложила маршрут и взяла управление на себя, прямо до пересечения с XR00S62, потом на восток, до tY18G54, потом на юг, точнее, на юго-юго-восток, а там уже и приехали.

Энтони оторвался от карты и увидел три дрожащие иглы, воткнутые в горизонт далеко впереди. Пока еще далеко, никогда не знаешь, чего ждать от пылевых смерчей. При благоприятном раскладе он помашет им ручкой, уже удаляясь по XR00S62. При неблагоприятном – придется трястись по бездорожью, обходя напасть. О самом неблагоприятном раскладе Энтони предпочитал не думать. Если один из этих смерчей накроет Энжи, единственным спасением для них будет только новая навигация. Но в настоящий момент первый расклад представлялся ему наиболее вероятным. Чуть прибавить газу и показать язык сукиным детям, я не ваш, я ушел.

Энтони снова припомнил детали полученного заказа и посмеялся. Место, где он должен был забрать «посылку», называлось «Новая надежда».

4. «Новая надежда»

«Новая надежда» оказалась безрадостным, нищим селением. Налитый кровью далекий шар, поднимавшийся на востоке над грядой холмов, высветил все то, что ночь стыдливо скрывала. Энтони прикрыл за собой заедающую и скрипучую дверь фургончика, переоборудованного под мотель, где он провел остаток ночи, и отметил, что другие фургоны, служившие жилищем местным, и немногие сохранившиеся лачуги, как правило, не могли похвастаться наличием даже такой двери. Проемы в их слепых, изъеденных ветром, песком и безнадегой лицах занавешивали куски выгоревшей ткани и какой-то целлулоидной дряни. Над станцией заправщика криво торчал переживший Катаклизм щит со все еще разборчивым и вселяющим непоколебимый оптимизм лозунгом старой Корпорации: «Наши дороги – путь к Вашему успеху». По дороге мимо заправщика, равнодушное к любым обещаниям, катилось одинокое перекати-поле. Толстая женщина с мозолистыми руками кивнула ему от ближайшей хибары, откуда доносился прогорклый запах горелого масла. Он кивнул в ответ, но больше рассеянно, чем приветливо. Он расплатился за ночлег еще по прибытии – спасибо координатору за перечисленный аванс – а завтракать он обычно предпочитал с Энжи. Энтони закурил. Дальше по пыльной улице одна из лачуг с трудом выплюнула пару стариков, в лохмотьях и босых, которые, покачиваясь и показывая на него друг другу, неуверенно двинулись в его направлении, и Энтони понял, что, похоже, ему стоит валить из этого позабытого богом места, пока «Новая надежда» не впитается в его душу, как ее запах уже впитался в его волосы и одежду. Мистер Инкогнито, передавший ему посылку, не стал задерживаться здесь и минутой больше, чем потребовалось, чтобы удостовериться в том, что Энтони – именно тот человек, которого прислал координатор, и вручить ему груз. Энтони и сам готов был последовать его примеру, но несколько часов сна настойчиво требовали его внимания, и соблазн поспать на кровати оказался слишком велик. Это не было для Энжи, припаркованной тут же на стоянке, изменой, ведь снилась ему она, Энжи, она и радуга.

Старики медленно приближались, но теперь уже Энтони видел, что тычут своими пальцами они не в него, а в пыльное облако, нарисовавшее себя на дороге за его спиной. Хозяйка мотеля тоже с интересом взирала на приближающегося гостя. Да, похоже, чужаки здесь бывают нечасто, а тут меньше, чем за сутки, уже третья машина – есть, чему удивиться. Даже если бы он просто проехал мимо, это бы уже добавило удивленно поднятую бровь на высохшем безучастном лице любого из местных жителей, и когда большой черный внедорожник притормозил рядом с пустующей парковкой, это не могло не привлечь всеобщего внимания, пусть и прикрытого дерюгой напускного безразличия. Энтони посмотрел на машину одновременно с каким-то восхищением и с тревогой. Это смешанное чувство было вызвано мощной лаконичностью ее форм, сквозь которые проявляло себя что-то определенно маскулинное, спокойным, но могучим гулом двигателя, толстым слоем песчаной пыли, украшавшим его, как воина украшает запекшаяся на его теле кровь врагов. Кто мог явиться сюда на таком звере? Энтони понимал, что это едва ли простой путник, оставалось надеяться, что это не копы под прикрытием, не очередной охотник и не какой-нибудь окольцованный навигатор. Прочие «крутые ребята» мало волновали Энтони, какое им дело до случайного странника? Если только… Если только, конечно, дело не в заказе, который получил Энтони и не в запечатанном чемодане, который сейчас покоился в багажнике Энжи. Не спуская глаз с внедорожника, Энтони пошел к Энжи, которая не преминула подмигнуть ему фарами, приветствуя.

Дверь черной машины распахнулась, и на землю спрыгнула женщина. Она слегка подтянула брюки, скорее, по привычке, нежели осознанно, огляделась, махнула не то Энтони, не то толстухе и направилась к терминалу заправщика. Энтони стало любопытно, одна ли она приехала, если да, то оснований для тревоги, вроде бы, не было – ни на копа, ни на охотника она не походила да и вела себя так, как если бы не имела ни малейшей заинтересованности ни в Энтони, ни в его грузе. Она сосредоточилась над монитором терминала, а Энтони, окинув прощальным взглядом «Новую надежду» и тех немногочисленных ее жителей, коих он мог лицезреть в настоящий момент, открыл дверцу Энжи.

– Извините? – как-то немного растерянно прозвучало сзади. Женщина стояла у терминала и смотрела на Энтони. Ветер чуть трепал ее короткие, остриженные почти по-мальчишески, темные волосы. В руках у нее была черная кредитница, может быть, тоже возникли проблемы с оплатой горючего?

– Эй! – вдруг воскликнул один из стариков и, похоже, забыв про своего друга, вместе с которым они плелись по улице, быстро заковылял в их сторону. – Эй, я помню тебя!

Женщина отшатнулась, кинула на Энтони еще один взгляд и поспешно забралась обратно в свою машину.

– Я тебя помню! – настаивал старик, стуча кулаком по кузову внедорожника.

Мотор рыкнул, колеса бросили в Энтони и остальных, кто был рядом, пару пригоршней песка, и внедорожник рванул прочь.

Энтони сел в машину; что бы ни означало все происходящее, какие бы воспоминания так ни терзали старика, и кем бы ни являлась эта женщина, пьеса явно была не про них с Энжи.