Скопление неприятностей

Поскольку операция предстояла сложная, Орнелла взяла на Тердан лучших сотрудников Департамента секретных исследований, а если называть вещи своими именами: самых опытных наемников Компании, исполнительных и безжалостных. Эбби Сирна по прозвищу Колотушка – старая боевая подруга Орнеллы, побывавшая с ней во всех передрягах. Крупная, мускулистая женщина, с которой не рисковали связываться даже самые пьяные посетители самых низкопробных кабаков. Красотой Колотушка не отличалась, лицо имела грубое, больше подходившее каменному тотему какого-нибудь дикого племени, но ценили ее не за шарм. Компанию Эбби составляли Ефим Горшок, получивший кличку за пристрастие к идиотской прическе, единственный из наемников, не оставивший мысль о получении офицерского патента и потому таскающий с собой учебники, на Тердан, к примеру, он приехал с толстой книгой по физике; Том Эрсиец, действительно выходец с Эрси, прослуживший несколько лет в тамошней весьма серьезной армии; Ян Кузнец, здоровенный, как бык, бахорец, некогда работавший слесарем; и Петер Толстый, несколько полноватый для наемника, зато превосходный стрелок.

Официально, то есть по документам Департамента, возглавляла группу делопроизводитель Григ, но в действительности они подчинялись директору-наблюдателю Арбедалочику, пожелавшему лично провести расследование. Орнеллу это обстоятельство не смущало, ей уже доводилось работать с Абедалофом, а остальным наемникам сказали, что придется подчиняться «важной шишке». А что за «шишка», сказать «забыли».

– Мне доводилось видеть маленьких людей, которые чего-то добивались, – медленно продолжил Фелди. – Это «что-то»: лейтенантские или унтер-офицерские погоны. Не больше, потому что это и есть потолок маленького человека. И я видел, как превращались они из маленьких людей в маленьких скотов – в армии такое случается часто, – и хочу сказать, что маленький человек – это не оборот речи, а приговор. Огнедел был большим всегда.

На этот раз спорить с ним никто не стал.

– Да, после кардонийской бойни об Огнеделе узнала каждая герметиконская собака, но напрягитесь и вспомните: он был известен и до убийства Лилиан дер Саандер. Он был террористом номер один. Его боялись. И я вот что скажу: за ним шли не психопаты, а нормальные люди, совершенно обыкновенные люди, которых он убедил в своей правоте. Поверьте: маленький человек на такое неспособен. Я не знаю чуда, чтобы внутри маленького, забитого неудачника полыхнул вулкан. А внутри Огнедела пылал огромный вулкан… – Фелди помолчал. – Он не гипнот, поэтому я не могу объяснить, как получилось, что мы, пятеро проверенных, патриотически настроенных терданов, перешли на его сторону. Но я уверен, что маленькому человеку такое не под силу. – Фелди посмотрел на Орнеллу. – Не знаю, откуда взялся Огнедел, но только не из пыльного чулана. Кем бы он ни был до того, как стать террористом, он бился за первое место.

– Чем он вас взял? – после недолгой паузы спросила Григ.

– Справедливостью, – ответил Патрик. – Огнедел сказал, что мир несправедлив, а он борется за лучший мир, в котором каждый получит то, чего достоин. И мы поверили.

– А потом? – подняла брови Колотушка.

– А потом каждый из нас получил то, чего достоин, – спокойно произнес Фелди. – На борту нас было семеро: Огнедел, пятеро терданов, включая меня, и астролог, которого мы захватили, чтобы покинуть планету. Мы прыгнули на Черге, потом на Узию… это почти незаселенные миры, в которых никто не проверяет документы у прибывающих цеппелей, а потом… – Фелди усмехнулся. – Мы думали, что прыгнем в следующий мир, но Огнедел рассудил иначе… Он перебил нас всех… Застрелил.

– Как ты спасся? – Орнелла знала как, но хотела услышать ту историю от самого Фелди.

Он отвечал спокойно. То ли привык, то ли смерть Огнедела заставила его относиться к прошлому без лишних эмоций.

– Когда я понял, что он нас убивает, то не стал изображать героя и сражаться с Огнеделом, поскольку знал, что проиграю, – произнес Фелди, глядя в прекрасные глаза Орнеллы без всякого вожделения. – Я мигом отправился к «корзине грешника», взял один из парашютов и спрыгнул, пока Огнедел разбирался с моими друзьями. И успел спрятаться…

– Он тебя искал?

– Разумеется, – кивнул Фелди. – Но там были скалы со множеством пещер, густой лес… Он понял, что я оказался умнее, и улетел. А я… – Фелди улыбнулся. – Я пошел вдоль реки и наткнулся на пиратов. Сказал, что потерял память, и попросился к ним. Они вряд ли мне поверили, но я хорошо стреляю, заявил, что на все готов, и был принят в команду. Ходил с ними почти год, стал для них своим, но надоело…

– Что так? – ехидно осведомился Кузнец.

– У пирата один конец – пуля в голову, – пожал плечами Фелди. – У капитанов и старших офицеров надежда есть: они могут накопить достаточно, чтобы выйти из дела и спрятаться, или их заметят на какой-нибудь пограничной планете и возьмут на службу в Компанию, а удел простых ребят – только убивать, бухать и погибать.

И вновь с ним не стали спорить.

– Короче, когда я оказался на Инеке, то улучил момент и обратился к директору Фактории. Он меня выслушал, поверил и передал мою историю на Галану.

– Тебе повезло.

– Не уверен, – честно ответил Фелди. – Лучше бы я до сих пор оставался унтер-офицером терданской армии.

– Ты этого не знаешь.

– Это пустой разговор, – громко произнесла Орнелла, бросив взгляд на часы: ей было пора уходить. – Фелди, благодарю за услышанное, особенно за подробности об Огнеделе.

– Всегда пожалуйста, госпожа Григ.

– Старшая – Колотушка, – Орнелла поднялась. – Ведите себя прилично.

Мужчины негромко рассмеялись.

///

Прекрасно понимая, что большая группа людей обязательно привлечет внимание, они поселились порознь, надеясь, что эта нехитрая комбинация хоть ненадолго запутает местную полицию. Наемники и Фелди разместились в Карусели, в большом, на несколько комнат, номере отеля «Энергичная Роза», названного в честь хозяйки, бывшей некогда легендой площади Мае-Дан. Изображали они самих себя, то есть наемников, сидящих на Тердане в ожидании контракта, о чем Ефим Горшок сообщил при въезде старому портье. Портье обещал посодействовать и «подыскать вариант».

Григ и Колотушка поселились в гостинице для купцов средней руки и старших офицеров цеппелей, в районе, примыкающем к Большому Старому городу, о чем с гордостью поведал хозяин отеля, плотоядно разглядывая Орнеллу. Григ и Эбби привычно изображали молодую вдову и служанку и были готовы к подобному приему: Орнелла сказала, что прибыла в Виллемгоф к жениху, чтобы сочетать законным браком сердца и капиталы, и проблема хозяйских желаний на этом была закрыта.

Что касается Арбедалочика, то, несмотря на участие в тайном расследовании, он не стал отказывать себе в привычном комфорте… нет, пожалуй, в какой-то мере отказал, поскольку поселился не в Малом Старом городе – самом центре Виллемгофа, в котором жили и останавливались исключительно миллионеры, а в Большом Старом городе, в отеле высокого класса, но отнюдь не напоминающем дворец.

И ровно в восемь вечера он ожидал Орнеллу в ресторане у набережной – на доклад, разумеется, – но когда она явилась, с пятиминутным опозданием, чтобы окружающие не заподозрили деловое свидание, то сразу увидела алую розу и…

И покраснела.

И, принимая ее, улыбнулась так, что никто вокруг, ни официанты, ни полицейские в штатском, если таковые наблюдали за парочкой, ни за что не подумали бы, что стали свидетелями делового ужина.

– Добрый вечер…

– Абедалоф.

– Добрый вечер, Абедалоф.

– Добрый вечер, Орнелла, – отозвался он, придвигая девушке стул.

– Рада…

– Ты прекрасно выглядишь.

Кажется, ему доставляло удовольствие смущать ее. Точнее, ему доставляло удовольствие смущать делопроизводителя, и он делал все, чтобы Орнелла продолжала смущаться. От от того, что их деловая встреча похожа на свидание. И от того, что ей это приятно. Смущаться того, что сидящий напротив мужчина ей нравился.

По-настоящему нравился.

И вовсе не потому, что входил в круг богатейших и влиятельнейших людей Галаны. Как раз это обстоятельство делало шансы Орнеллы более чем призрачными…

Арбедалочик был высок, широкоплеч, напоминал героя из прекрасных волшебных сказок, и, глядя на него, Орнелла вспоминала свое не самое счастливое детство, вспоминала мечты, которым она предавалась, читая книги, мечты о Герое… Арбедалочик абсолютно соответствовал этому образу не только атлетическим сложением, но и лицом: массивный квадратный подбородок, резко очерченные губы, романтическая родинка на левой щеке, прямой нос, густые каштановые кудри и темные глаза, в которых никогда не гас веселый огонек. Арбедалочик любил говорить громко, но обладал неимоверно приятным бархатистым баритоном, который не раздражал, а привлекал внимание.

И еще Абедалоф умел красиво улыбаться. Настолько красиво, что таяло даже каменное сердце опытного делопроизводителя Департамента секретных исследований.

И еще он умел быть необычайно предупредительным.

– Не ожидал, что на Тердане умеют делать настолько хороший вермут, – произнес он, поднимая бокал с аперитивом. – Твое здоровье, Орнелла.

– Ваше… – Григ вновь смутилась, увидела, что спутник едва заметно кивнул, и продолжила фразу в другом ключе: – Твое здоровье, Абедалоф.

Вермут действительно оказался неплохим.

– Как добралась? – светским тоном осведомился Арбедалочик, раскрывая меню. Ради конспирации они прибыли в Виллемгоф разными цеппелями: Орнелла и ее группа на пассере «Папа-путешественник», Орнелла и Эбби во втором классе, мужчины – в сидячем третьем. Директор-распорядитель предпочел каюту первого класса в комфортабельном «Парящем орлане», и оказался на Тердане на сутки раньше.

– Все прошло хорошо, – улыбнулась Григ, постепенно справляясь с первоначальным смущением.

– Рекомендую начать с салата от шефа: он превосходен после вермута.

– Спасибо…

– Что потом: птица или рыба?

– Предпочитаю птицу.

– Прекрасно, попробуем местных перепелов.

Они отпустили официанта, и Арбедалочик вновь перевел взгляд на девушку:

– Ты боишься прыгать с планеты на планету?

– Почему ты спросил? – поинтересовалась удивленная Григ.

– Поддерживаю светский разговор.

– Почему ты спросил именно об этом?

– Хочу знать о тебе больше.

Следующий вопрос был готов сорваться с языка: «Зачем?», однако в общении с директором-наблюдателем задавать его не имело смысла, потому что ответ очевиден: у него есть планы.

– Я совершила множество прыжков, и все они были удачными, – Орнелла заставила себя улыбнуться.

– Я спрашивал не об этом.

– Прыжки – часть моей работы, – пожала плечами Григ. – Ее неотъемлемая часть.

– А вот я их опасаюсь, – неожиданно признался Абедалоф, чем окончательно поставил девушку в тупик. – Хотя тоже могу похвастать большим опытом: полагаю, мне доводилось совершать межзвездные переходы много чаще тебя. Но всякий раз я боюсь и в буквальном смысле слова заставляю себя оставаться на цеппеле, потому что внутренний голос требует бежать. – Он помолчал. – Страх вызван тем, что я до сих пор не понимаю, точнее, не могу принять мысль, что можно находиться вне планеты. Пустота для меня – место смерти, и во время переходов я ощущаю себя мертвым.

Несколько секунд Григ молчала, до глубины души пораженная его откровенностью, после чего очень тихо спросила:

– Почему вы мне об этом рассказали?

– Чтобы показать, как сильно готов тебе доверять, – мягко ответил Абедалоф. – И почему ты снова говоришь мне «вы»?

– Извини… – чтобы продлить паузу, девушка пригубила вина, однако задать следующий вопрос не успела: Арбедалочик понял, что необходимо объясниться.

– Как ты знаешь, я стал директором-наблюдателем не так давно и во многом благодаря счастливому стечению обстоятельств.

Орнелла молча кивнула, не желая комментировать слухи, которые ходили вокруг неожиданного возвышения самого молодого директора-наблюдателя в истории Компании, и вновь пригубила вина.

– Оказаться на столь высокой должности необычайно трудно, однако удержаться на ней – еще труднее, – продолжил Абедалоф. – У каждого директора-наблюдателя есть своя… назовем ее свитой: группа людей, которая идет за ним.

– Клан.

– Можно сказать и так, – не стал спорить Арбедалочик. – У меня, как ты понимаешь, своего клана пока нет – я слишком быстро взлетел. Это обстоятельство усложняет мою жизнь, поэтому я работаю над его созданием. Но не тороплюсь, потому что не могу себе позволить ошибиться в выборе помощников.

Он помолчал, позволив официанту подать салат, после чего вопросительно поднял брови.

– Что я получу взамен на свою верность? – осведомилась Григ.

– Прекрасные карьерные перспективы.

– В чем подвох?

– Если директора меня сожрут – тебя уничтожат. Приняв мое предложение, ты свяжешь свою судьбу с моей.

– Разве это подвох? – искренне рассмеялась Орнелла.

– То есть мы договорились? – Арбедалочик смотрел на нее очень серьезно.

Девушка потыкала вилкой в салат, но есть не стала, ответила на взгляд и произнесла:

– Договоримся, если ты честно ответишь на один вопрос.

– Спрашивай.

– Зачем тебе все это? – Григ небрежно повела рукой, словно указывая на реку, но Абедалоф прекрасно понял, что она имела в виду, и улыбнулся:

– Я неожиданно понял, что соскучился по ощущению опасности. Я еще молод, мне нравится рисковать – я получаю от этого удовольствие. Но я не намереваюсь лезть на рожон: мне нравится моя жизнь, и я не собираюсь ее лишаться. На этот счет можешь быть абсолютно спокойна.

– Молодой, богатый и безбашенный… – Григ улыбнулась. – От таких предложений не отказываются.

– Вот и хорошо, – Арбедалочик поднял бокал. – Добро пожаловать в мой мир, Орнелла.

Бокалы вновь соприкоснулись.

– Как тебе салат?

– Прекрасен.

– Местные специи несколько отличаются от тех, что выращивают на Галане, и вкус получается необычным… – Абедалоф выдержал короткую паузу. – Теперь вернемся к делам.

Орнелла подобралась.

– У нас проблемы?

– Легкое затруднение.

– В чем оно заключается?

– Вчера на Тердан прибыл директор-наблюдатель Бравурчик, он будет курировать заключение нового договора между Галаной и Терданом. Во время частной встречи с маршалом Грау Бравурчик рассказал о нашем расследовании.

– Проклятье! – Орнелла поставила бокал. – Зачем?

– Все не так плохо, как может показаться, – спокойно ответил Абедалоф. – Терданы не станут нам мешать, но обязательно установят наблюдение. Плюс в том, что, если мы чего-нибудь натворим, вопросы с местной полицией будут улажены намного быстрее. Минус в том, что, если мы отыщем что-нибудь действительно важное, нам придется это скрыть.

– Понятно, – Григ помолчала. – Зачем он это сделал?

– Во-первых, это было политическим решением: договор важен для Галаны, и если бы во время переговоров терданы узнали о нашем присутствии, их настроение могло измениться, – объяснил Арбедалочик. – Во-вторых, директор-наблюдатель Бравурчик решил сделать мне маленькую пакость.

– Все пройдет нормально, – убежденно произнесла Орнелла.

– Ты уверена?

– Теперь – да, теперь я сделаю все, чтобы умыть Бравурчика, – Григ поставила бокал. – Где наше горячее?

///

– Скучно здесь, – пробурчал Толстый, сбрасывая карты. Он не мог выиграть уже три круга подряд и бесился все больше. – Тоскливо.

– Наше дело маленькое, – ответил Кузнец, резко повысив ставку. – Горшок, твое слово.

Ефим поморщился, бросил взгляд на Эбби, которая спасовала еще раньше Толстого, тяжело вздохнул, но ставку Кузнеца уравнял.

– Что у тебя?

– У меня твои деньги! – заржал Кузнец, открываясь.

– Опять выиграл?

– Кузнецу сегодня прет…

– Не знал бы я, что ты не умеешь мухлевать, давно бы обозвал шулером!

Все, кроме Толстого, рассмеялись, после чего Колотушка стала собирать колоду: пришла ее очередь сдавать.

– Откроем еще бутылку? – спросил Эрсиец.

– Нет, – коротко ответила Эбби. – Увлекаться не будем, возможно, завтра нам потребуются свежие головы.

– А что будет завтра? – тут же спросил Горшок.

– Еще не знаю.

– Нужно было взять в игру Фелди, – хмуро пробурчал Толстый, разглядывая свои карты. Судя по всему, ему опять пришла ерунда. – Он у нас богатый, вот и пощипали бы.

– Нехорошо завидовать человеку, которому повезло чуть больше, чем тебе, – произнес Горшок, делая ставку.

– Ничего себе: чуть больше! – Толстый коротко выругался.

– Я что-то пропустил? – осведомился Кузнец, двигая в банк пару фишек. – Когда Фелди успел разбогатеть?

– Если он поможет отыскать научный центр, Компания выплатит ему сто тысяч цехинов.

– Неплохо, – присвистнула Эбби. – Я знала, что предательство хорошо оплачивается, но чтобы настолько…

– Сто тысяч! – Толстый бросил карты и вновь выругался.

– Сомневаюсь, что он их получит, – понизил голос Эрсиец.

– Что?

– Что?

– Судя по тому, что нас курирует парень из руководства Компании, и по нервному поведению Орнеллы, можно сделать вывод, что операция очень важная, – произнес Эрсиец, упиваясь всеобщим вниманием. – А все секретные операции на моей памяти заканчивались тотальной зачисткой свидетелей. Ставлю цехин против серебряной марки, что Фелди не жить.

– Звучит резонно, – протянул Горшок и вновь поднял ставку.

Они говорили негромко, но недостаточно тихо для того, чтобы их слова не долетели через вентиляционное отверстие в соседнюю комнату. Где разговор с ужасом слушал Фелди.

⁂

– Мы договорились? – с нажимом повторил ИХ, глядя собеседнику в глаза. В упор. И глядя так, что тот не мог отвернуться. Прижатый к стене, он смотрел на ИХ не отрываясь, но попытался если и не обратить разговор в шутку, то хотя бы снизить накал. Ухмыльнулся и спросил:

– Как ты собираешься увезти с планеты столько золота? Мы не в Пограничье, дружище, мы на Тердане, а наши власти зорко следят за тем, чтобы золото не покидало планету.

– Золото – моя проблема, – с прежним напором продолжил Бабарский. – Мы договорились?

Собеседник бросил еще один взгляд на разложенные на столе сапфиры, покосился на консультанта – ювелира, явившегося на сделку, дабы подтвердить подлинность камней, увидел, что тот кивнул… не в первый, надо отметить, раз кивнул, вздохнул и протянул:

– Ну… – пытаясь изобразить, что еще не принял решения, хотя в действительности мгновенно, едва увидев товар – идеально ограненные сапфиры, – понял, что сделка состоится.

– Ты получишь сто процентов прибыли, не меньше, я получу сто процентов прибыли, местные красавицы получат шикарные анданские камни, и все окажутся в выигрыше.

– Не надо меня уговаривать.

– И не пытайся поднять свою прибыль за мой счет – я знаю положение на рынке.

– И не надо мне угрожать.

– Я не уговариваю и не угрожаю, но мы оба знаем, что я с легкостью отыщу покупателя на сапфиры, а к тебе пришел по старой памяти, чтобы сделать приятное надежному другу.

– О какой дружбе ты говоришь? – удивился Пернатый. – Мы работали всего один раз, шесть лет назад.

– Но ты сразу меня вспомнил.

– Это да, – не стал отрицать Пернатый. – Тебя трудно забыть.

И в очередной раз удивился про себя тому, что человечек с такой внешностью умел вести себя столь напористо.

Потому что во внешности ИХ Бабарского напрочь отсутствовали сколько-нибудь героические черты. Рост? Едва-едва наберется сто шестьдесят сантиметров. В представлении мужественных терданов: уже не карлик, но до полноценного члена общества недотягивает. При этом полненький, округлый, откуда ни погляди: округлый животик, округлые плечи, в целом фигура округлая – керамический горшочек на ножках. И физиономия соответствующая – округлая, с носом картошкой, маленьким, едва читающимся подбородком, надутыми щечками и губками бантиком. А завершали картину черные волосы до плеч, которые это округлое недоразумение зачесывало назад.

И при всем при этом матерый контрабандист Пернатый видел, как невзрачный Алоиз – под этим именем он знал Бабарского, – давил на очень серьезных людей, и очень серьезные люди поддавались. И на себе ощутил невероятное умение кругленького коротышки вести дела.

– Пожалуй…

– Пожалуй, что? – тут же уточнил Бабарский.

– Пожалуй, мы договорились.

Пернатый откинулся на спинку стула и кивнул помощнику. Тот молча выставил тяжелый металлический ящик и открыл крышку. Внутри приятно желтели полновесные герметиконские цехины.

– А теперь – самое интересное! – ИХ потер ладошки. – Люблю золото.

– Может, все-таки возьмешь векселем?

– Я не настолько силен в алхимии, чтобы оценить подлинность печатей.

– Ты на себя наговариваешь, – улыбнулся Пернатый, разглядывая один из сапфиров. – Я видел, как ты с двух шагов, не беря документ в руки, определил, что стоящая на нем печать Первого Верзийского банка – фальшивая.

– Это было давно и получилось случайно – я просто угадал, – отозвался Бабарский, проверяя на подлинность выбранную наугад монету. – К тому же в последнее время я стал значительно хуже видеть. Боюсь, зрение падает из-за того, что приходится часто бывать в Пустоте, и скоро я окончательно ослепну.

– Пустота влияет на зрение? – удивился Пернатый, откладывая выбранный камень в сторону, решив сделать из него элегантный кулон Розалии, своей любовнице.

– Пустота влияет на все, – сказал ИХ, проверяя вторую монету: он никогда не ограничивался одной. – К примеру, после прыжка на Тердан у меня жутко разболелись колени, и я с трудом доковылял до твоей берлоги.

Стоящий у стены Аксель покачал головой: Бабарский взялся за старые песни, слушать которые ему надоело еще полгода назад. Всем надоело, если быть откровенным, но все терпели, потому что нытье ИХ было такой же частью «Пытливого амуша», как суеверия Бедокура и выходки Галилея.

– Признаюсь, я сначала удивился тому, что ты с легкостью согласился встретиться у меня, – негромко произнес Пернатый. – То, что сделку прикрывает слово Честного Зума, конечно, весомо, но стопроцентной гарантии не дает.

– Знаю, – протянул Бабарский, припомнив анданийские неприятности.

– Но когда я увидел твоего спутника, то понял причину твоего бесстрашия, – Пернатый помолчал. – Бамбальеро?

– С чего ты взял? – ИХ прекрасно сыграл искреннее удивление, но обмануть контрабандиста не смог.

– Бамбальеро смотрят иначе, – серьезно ответил тердан. – Ни один хороший стрелок так не смотрит – только они. Я не могу объяснить нюанс, но ставлю все золото, которое останется в ящике, против зубочистки, что твой парень был в Химмельсгартне.

– Может, как турист? – рассмеялся Бабарский.

– Он не хочет сменить работу?

Крачин очень хотел вступить в разговор и сдерживался из последних сил.

– Мой друг всем доволен, – ровно произнес ИХ. – Он нашел работу своей мечты.

– Ты не похож на фею из снов.

– Порой добрые волшебницы принимают очень странный облик, – отрезал Бабарский. – Давай считать деньги.

– Давай, – согласился Пернатый, бросив на телохранителя толстяка еще один взгляд.

Аксель Крачин был самым высоким из участников встречи, его макушка меньше чем на сантиметр не доходила до двухметровой отметки, что позволяло ему смотреть на окружающих свысока. Однако Аксель не был ни массивным амбалом, «горой мышц», ни худым «столбом» – он отличался удивительной, весьма редкой для такого роста соразмерностью и производил впечатление обыкновенного, просто очень высокого человека. Полезное впечатление, мешающее с первого взгляда разглядеть в Крачине опасного противника. И то, что Аксель тщательно следил за своей внешностью, только усиливало это впечатление. Короткие, темные, с густой проседью волосы он зачесывал назад и подстригал каждую неделю. Не меньше внимания уделял бородке «клинышком», весьма популярной среди университетских преподавателей. Крачин, конечно, совсем не походил на профессора, но аккуратная бородка изрядно смягчала его образ, отвлекая внимание врагов. Глаза у Акселя были блекло-голубыми, а нос – крючковатым. Одежду предпочитал удобную: брюки свободного кроя, тельник, мягкие ботинки и легкую кожаную куртку, отдаленно напоминающую цапу – прямую, чуть ниже пояса. Куртку Аксель сшил на заказ, и она идеально скрывала «Сталлеры» в наплечных кобурах.

На встрече с Пернатым Крачину досталась не самая интересная роль молчаливого телохранителя, и это при том, что на «Амуше» Аксель занимал должность старшего помощника, а Бабарский служил суперкарго, то есть находился в его подчинении. Но это на «Амуше»… А вне корабля ИХ превращался в хитроумного пройдоху, лично знающего многих уголовников Омута, а кого не знал – с тем мог договориться. Первую совместную операцию Бабарский и Крачин провели на Фархе, и провели настолько удачно, что, выслушав рассказ о поездке в Фоксвилль, Помпилио обронил: «Вы составили неплохую команду». Присутствовавший при разговоре Дорофеев ехидно усмехнулся, и Аксель понял, что пропал и его основной ролью станет сопровождение бортового проныры…