Вечерний силуэт

                                     * * *

Со следующего дня Стенсфилдская жизнь заискрилась во всей пестроте – увлекательные уроки, выполнение объемных домашних заданий в библиотеке и комнатах, футбольные тренировки, где Макс и Джефф присоединились к Эдди и Роберту. На счастье, младшим курсам каждого института приставлены гувернеры, помогающие в бытовых вопросах. Иногда вечерами устраивались танцы на лужайке за учебным корпусом, изредка друзья посещали представления, проходящие раз в неделю в зале развлечений. Безмятежность Стенсфилдской жизни казалась незыблемой. Эмма Даррен охотно помогала друзьям справляться с уроками, которые, надо отметить, были весьма трудны.

Хорошие успехи показывал Макс на тренировках. Однажды, после очередной игры, его окликнул Вэл Барский, вдруг появившийся на кромке поля.

– Мистер Барский, я не знал, что вы бываете на стадионе, – прерывистым от одышки и волнения голосом сказал Макс.

– Мне нравится смотреть на детей, – сказал Барский полнокровным, сочным голосом. – В вас столько чистого и естественного. Ты поймешь, о чем я, лет через двадцать. – Декан мягко улыбнулся. – Я впечатлен твоей игрой. Вероятно, ты уже слышал про ежегодную межшкольную олимпиаду?

– Да, сэр.

– Так вот, у тебя есть все шансы стать героем школы и помочь выиграть кубок по футболу.

– Спасибо, сэр.

– Не останавливайся. Играй так, будто желаешь с каждой игрой открыть в себе новую сторону, какой прежде не знал. Но об этом лучше скажет тренер. Я же просто хотел отметить твой талант и попросить продолжать в том же духе.

Так стартовала учеба Макса Манукяна – многообещающе, радужно и безоблачно. Единственный неприглядный валун, портящий идиллию бескрайней океанской глади, Кармак Кранц, после стычки в первый день, и тот перестал волочиться за Дианой. Кроме редких встреч в столовой или на улице, парень с прической Cornrows и змееподобным шрамом на шее никак себя не обнаруживал.

С первого дня Макс и Диана садились за соседние парты, совместно делали домашнее задание и часто проводили время в прогулках по территории школы. Владения Стенсфилда были поистине внушительными: стройные эвкалипты с размашистой кроной, зеркально чистое озеро, подернутое чапаралем, раздолье для прогулок, привлекающая близость океана, а вокруг зеленеют и шепчут окутавшие школу сочно-зеленые рощи кустов со стреловидными листьями. Прогуливаясь по вечерам, друзья наслаждались великолепием природы, дивились множеству посаженных по всей территории земляничников и кустарников литокарпуса, запоминали их названия и учились различать одни деревья от других. С каждой прогулкой крепло влечение Макса к Диане. Эта девочка поражала его день ото дня. Исполненная задора и детской пылкости, она будто никогда не уставала. Будь то после долгой прогулки, занятий или фигурного катания, Диана неизменно была полна сил, весела и разговорчива. Вместе с тем, когда они с Максом разговаривали, она смотрела на него взглядом, от которого он невольно думал: «Я просто не могу что-то скрыть». Ее большие темно-карие глаза смотрели столь честно и доверчиво, что каждый раз под таким взглядом его охватывал необъяснимый страх. Казалось, что стоит лишь осечься, как Диана тут же испугается и навсегда убежит от него, улетит, как летучка одуванчика, подхваченная порывом ветра. Макс боялся стать этим ветром. Он и сам не заметил, как привязался к ней настолько, что уже не представлял себя без нее. Каждый раз, прощаясь с Дианой у двери ее спальни, ему грезилось какое-то смутное чудо, находившееся где-то поблизости, размытое и пока непонятное, и будто бы верно приближающееся. Диана всегда была мила с ним, несмотря на умение дать резкий колкий ответ; она относилась к Максу с некой бережливостью, даже скрытностью. Тем не менее, она охотно принимала все его приглашения прогуляться или посидеть в студенческом кафе, а домашнюю работу неизменно делали вместе.

Однажды ранним вечером, в выходной день позднего сентября, когда солнце начало разрывать серебристые облака, вонзая в них золотистые лучи, Макс и Диана вышли из библиотеки, утомленные домашней работой. Они последними среди друзей завершили ее и собирались остудить вскипевшие мозги. Днем приезжали родители обоих, в третий раз за месяц, и остались весьма довольны положением детей. У них была долгая беседа, затронувшая учебу, быт, спортивные секции, друзей и досуг. Щемящая тоска, присутствующая всегда при прощании, и в этот раз глодала Макса.

– Ужин только через час, – с сожалением отметил он.

– Я не голодна.

– Тогда предлагаю прогуляться, отдохнуть и наиграть аппетит.

– Где тебе хочется погулять?

Макс подумал. Все места Стенсфилда уже были посещены.

– Хочешь взглянуть на океан с высоты? – предложила Диана. – Когда мы ехали сюда, я заметила одно место. Мне показалось, что оттуда открывается прекрасный вид на океан.

Она зашагала по дорожке к выезду, не дождавшись ответа.

– Идти надо быстро, оно довольно далеко, – ускорив шаг, сказала Диана. Манукян едва поспевал за ее ровным энергичным шагом.

– Если так, мы можем побежать, – предложил он. – Ведь мы оба спортсмены.

– Побежали!

Они вышли из поста охраны и быстрой рысью побежали по дороге. Растущие по обе стороны чапарали подрагивали от бега, исчезая из вида нескончаемым потоком. По мере приближения к океану заросли становились реже, разбавляясь поначалу прогалинами, затем приличными просветами, и, наконец, остались лишь одиноко раскиданные деревца средь сухой, крошащейся земли. Дорога сдвоилась, уходя вправо и влево. Решили идти прямо. Каждый их шаг поднимал кисейную пыль, садился на обувь и одежду, но героев это не смущало. Устав, они сбавили шаг, жадно глотая воздух. Слева уже красовался океан, изумрудный у берега и темнеющий, переходящий в темно-васильковый, окропленный мелькающими повсюду барашками волн. Перед ними появился мыс.

– Мы идем туда? – догадался Макс.

– Верно.

Железная дорога пересекала их путь, та самая, что сопровождала всю дорогу в Стенсфилд, вспомнил Макс. Постепенно земля становилась сырее и темнее. Вот они уже на мысе. Волнение возросло, как только они дошли до края, и захлестнуло восхищение, только Макс поднял взор. Они стояли на самом краю, отделенные от обрыва несколькими футами.

– Потрясающе, – только и смог вымолвить он. Безбрежное покрывало сливалось с горизонтом, и то ли соединялось с небом, то ли небо укутывалось в него. Он сделал шаг, опустил взгляд. Неистово ревел прибой, вода, дико ударяясь об отвесные скалы, крошилась на белые крупинки, напоминающие частички разбитого вдребезги стекла. Впереди и левее виднелись очертания трех островов, теряющиеся в раскаленной дымке. Туда наставила палец Диана.

– Посмотри на острова. Что это за острова? Они обитаемы? А если нет, жили там когда-либо люди или эти острова – место, где можно увидеть природу в ее первозданном виде?

Голос Дианы был спокоен, но проникнут зачарованностью. Макс взглянул на нее. Она улыбнулась ему своей лукавой, немного ленивой улыбкой. Понадобилось не больше секунды, чтобы Макс понял, что в нем изменилось за эти несколько секунд. С этого вечера Диана Назарян окончательно заняла главное место в его душе.

Глава 2

Привычка незадолго до отбоя проводить время на мысе стала постоянной. Несколько раз в неделю, обычно после того, как особенно утомятся от уроков и домашней работы, Макс и Диана выбегали из школы и, как в первый день, рысцой неслись в одно и то же место. Туда, где суша резко обрывается, как внезапно закончившаяся краска фломастера во время рисования, и непроглядный океан предстает во всем своем застывшем величии. Кажется, он вытесан из массивов слоящегося друг на друга зеленовато-сизого лазурита, неподвижного вдалеке и беснующегося у берега.

– Я и не знал, что мне так нравится смотреть на океан, – говорил Макс. Они прохаживались вдоль песчаного берега, садились на скалистые откосы и подолгу разговаривали. Выяснилось, что обе семьи в Ереване жили на одной улице. Рассуждали, в каких местах на улице Московян могли вместе играть, обсуждали занимательные события в жизни школы.

– Ты заметила, как Джефф смотрит на Эмму? – спросил Макс. – Она определенно ему нравится.

– С трудом представляю, как могут сойтись бунтарный говорун Джефф и спокойная Эмма. Но если это получится, у них будет прекрасная пара.

В начале октября погода была по-летнему жаркой и влажной; студенты толпами гуляли по вечерам, занятые каждый своим делом, наслаждаясь безмятежными часами отдыха. В один из таких вечеров Макс и Диана прогуливались около озера, где сотни студентов облепили берег. Одни дремали, другие оживленно болтали, третьи читали, четвертые играли в мяч. Друзья условились встретиться в семь часов в столовой.

– Чувствуешь аромат океана? – Макс протяжно вдохнул запах бриза, свежести и морских водорослей.

– Запах Стенсфилда. Мне кажется, что все это происходит во сне. – Они неторопливо расхаживали вдоль берега, не забывая глядеть перед собой, чтобы ненароком не наступить на какого-нибудь зеваку, нежившегося на траве. – Здесь просто потрясающе!

Резкий возглас откуда-то со стороны заставил обоих замереть и оглянуться.

– Сестра Назаряна с этим подлецом! Идем, Эрион! – вещал булькающий голос. Кармак Кранц, а с ним еще один тип постарше стремительно направлялись к ним.

– Кранцы, – упавшим голосом выдохнула Диана, но тут же приняла решительный вид.

– Смотрите-ка, у подружки появился парень! – пророкотал Кармак, злобно ухмыляясь брату во всю ширину рта, явно замышляя что-то отнюдь не доброе.

– Кто такой, белоснежка? – пренебрежительно бросил Эрион Кранц Максу. Ростом он был выше его, плотный, с животом в виде бесформенной груши. Черные волосы его сальной шапкой покрывали голову. Судя по футболке, наполовину вылезавшей из темно-коричневых мятых штанов, этому типу совершенно безразличен свой внешний вид.

– Тебе-то что, увалень? – огрызнулся Макс.

– Парень этой девки! – Кармак указал на Диану, глядя на нее злобно и одновременно торжествующе. – Он угрожал мне в первый день. Что теперь скажешь, белый кролик? Знакомься с моим братом. Как думаешь, Эрион, я могу утопить его в озере?

– Заткнись, Кармак, – процедила Диана. – Отстань от нас.

– Молчи, крошка, – рявкнул Кармак. – Опять на тебе эта уродская футболка?

– Еще слово, и я тебя повешу на этих деревьях, – пригрозил Макс, наступая на Кармака и закрывая Диану спиной. Ему и в голову не пришло, что все его представления о Стенсфилде, как колыбели спокойствия, мигом рухнут после его слов. Не успел он опомниться, как тяжелый кулак Эриона с силой врезался ему по лицу, оставив на верхней губе и носу обжигающую боль. Боль эта вызвала в нем настоящее бешенство, и, позабыв о школьных правилах, он бросился на старшего Кранца, яростно размахивая кулаками. Кармак не повременил с подмогой.

– Мы быстро разучим тебя пыжиться перед подружкой! – гаркал он. Вдвоем они повалили Макса на землю, завязалась ожесточенная драка. Сквозь глухой шум в ушах Макс слышал, как Диана звала на помощь и пыталась утихомирить налетчиков:

– Вас выкинут отсюда, вот увидите! Дикари! Помогите же ему кто-нибудь!

Несколько старшекурсников, весьма недовольные тем, что мирный сон прерван, кинулись разнимать дравшихся. Кто-то схватил Эриона за шкирку и оттолкнул в сторону с громогласным криком:

– Прекратите сейчас же!

Когда, наконец, удалось утихомирить эту маленькую, но беспощадную войну, Диана в ужасе подскочила к Максу и оттащила его на несколько футов от братьев. Все трое были грязны, как обезьяны, вышедшие из джунглей.

– Эй, Назарян, я хочу поговорить с тобой! – Кранц-младший хотел было побежать к ним, но несколько старшекурсников плотным кольцом окружили братьев и силой поволокли их в сторону школы.

– Поговоришь с деканом, малец, – шикнул один из них.

Когда братьев увели, Диана принялась энергично сбивать пыль с Макса.

– Тебе не очень больно? – беспокойно говорила она. – У тебя кровь из губы.

– Пустяки, – отмахнулся Макс, морщась от оскомины на губах и во рту. – Пойдем-ка лучше в комнату, мне надо переодеться.

Покончив, насколько это возможно, с грязью, Диана еще раз провела руками по плечам Макса и взглянула на него.

– Спасибо. – Она улыбнулась широко и искренне, но не успел Макс подумать, как прекрасна ее улыбка, как она тут же одернула его:

– Бежим скорее, надо остановить кровь и помыться!

                                     * * *

Диана позвала брата и Кристину в комнату и поведала о случившемся.

– Что за припадок бешенства! Они будто упали с неба! – негодовала она. – Набросились на Макса на глазах у всех!

– Надо настоятельно попросить декана вышвырнуть этих недоносков из школы, – решительно заявила Кристина.

Эдди смотрел на Макса со смесью сочувствия и полуулыбки.

– Ты хоть сумел впечатать им?

Диана ответила быстрее:

– Да поодиночке он бы втоптал их в землю! – И посмотрела на Манукяна в поисках поддержки. – Да, Макс?

Манукян хмуро пожал плечами. Несколько секунд Эдди задумчиво ходил по комнате, потом заговорил медленно, с выражением, делая акцент на каждом слове.

– Слушайте меня, дети мои. Повторяю еще раз. В Стенсфилде много выходцев из Комптона. Эти Кранцы – дети преступника, их здесь целая банда, они называют себя «Африканские кочевники».

– Мы даже не заметили, откуда они появились, Эдди! – настойчиво повторила Диана. После этой истории она была не на шутку взволнована. – Он все пытался что-то мне сказать.

– Кармак влюблен в Диану по уши, – сказал Макс. – И очень мне завидует. Теперь я для них злейший враг. Вместе с тобой, Эдди.

– И как только таких принимают сюда? – возмущалась Кристина. – Что делать, Эдди? Будем каждый раз убегать от них?

– Они боятся Эдди с тех пор, как он с друзьями выбивал из них дурь.

– На что же тогда он надеется? – недоумевала Кристина. – Оскорбляя тебя, полагает, что понравится тебе?

– На что можно надеяться, если у тебя в голове не мозг, а грецкий орех? – спокойно ответил Эдди. Происшествие, казалось, не удивило его. – Они не чувствуют боли, когда их бьешь. Не понимают, когда советуешь не соваться. Но за одну драку никого не отчислят. Поэтому единственный способ отделаться от них – держаться подальше. Неизвестно, когда у него случится припадок, два месяца их не было видно. Ты молодец, Макс, что постоял за мою сестру.

– Какой черт принял их в школу, – злобно бормотала Кристина. – Так или иначе, им не выдержать экзаменов. Надеюсь, в будущем году их отчислят за неуспеваемость.

– Может случиться как раз наоборот, – сказал Эдди. – Именно у таких, как они, сильная мотивация выучиться и устроить себе порядочную жизнь. Вы не поймете, что значит жить в Комптоне, пока не увидите. Со временем они поймут, что Стенсфилд – их единственный шанс не умереть от шальной пули или сесть за торговлю наркотиками.

– Что же значит этот ваш Комптон? – недоверчиво сказала Кристина. – Почему-то ты можешь быть порядочным, а они нет. Хотела бы я посмотреть на то, чем ты их так упорно обеляешь.

– Тогда мы с Дианой приглашаем вас к нам домой, в эти выходные. – Эдди повернулся к Диане. – Да, сестренка?

Диана, сидевшая неподвижно на стуле, резко взглянула на брата, как на умалишенного, и выпрямилась.

– Ни за что, – отрезала она. – Ты хочешь, чтобы они увидели, где мы живем?

– А разве они не наши друзья? – парировал Эдди, не обращая внимания на сверлящий взгляд сестры. – Им интересно знать, почему Кранцы так себя ведут и почему они могут стать лучшими студентами, – вот мы и покажем им нашу жизнь изнутри. Покажем наглядно, откуда мы и кто мы.

– А я не хочу показывать им это! Не хочу! – не сдавалась Диана. – Ничего хорошего они про нас не узнают.

– Не кипятись, сестренка, – спокойно отвечал Эдди. – Побывав у нас, они лучше поймут, как относиться к чернокожим здесь, а заодно узнают лучше нас. В конце концов, если мы дружим, то рано или поздно вы должны были бы знать. Почему же не устроить это на следующих выходных?

– Так, извините, что вмешиваюсь, но мы все-таки можем сказать свое мнение, – выступила Кристина и посмотрела на Диану. – Мы с удовольствием приедем к вам домой, и поверь, наше мнение о вас не изменится, что бы мы там ни увидели.

Безнадежно вздохнув, Диана вынужденно отступила.

– Как знаешь, Эдди. Но твоя вина, если их пристрелят.

– Диана! – рявкнул брат. – Глупая недотрога!

Обиженно насупившись, Диана взглянула на ошеломленных Манукянов и быстро подмигнула, давая знать, что это лишь шутка.

                                     * * *

Макс глотнул холодного чая и откинулся на спинку мягкого соломенного кресла, обитого пушистыми подушками. Движение в столице накалялось – нескончаемые потоки машин вливались в площадь Республики, и улицы грозились в любую секунду замереть в пробках. По мере повествования Максу вспоминались все новые и новые подробности, и почти все усугубляли уныние.

– Впервые я влюбился в Диану на мысе Говермент-Пойнт. Но то была лишь влюбленность в очаровательную девочку с такой необычной улыбкой и глубоким взглядом. Во второй раз, после пребывания у них дома, я влюбился в нее сильнее. Про Комптон я знал разве что из нескольких музыкальных клипов. Та поездка открыла мне совершенно иную Диану. Эдди и без того всегда был парнем жестким, и в его ретивости уже тогда не было сомнений, но Диана слишком сильно контрастировала с окружением. Сколько бы я ни описывал ту действительность, ты не поймешь, если не увидишь своими глазами. Эти вереницы одноэтажных одинаковых домишек с мусорными баками на тротуаре и сидящими на крыльцах группами подростков. Стены, разрисованные символами банд, громоздкая паутина проводов на деревянных мачтах вдоль дорог, обветшалых настолько, что боишься к ним подойти. Парки с площадками, где по вечерам играют в баскетбол. Торговцы наркотиками стоят на перекрестках, расхаживают около своего поста, предлагая товар. Многим едва за тринадцать. Но самое важное – банды. Их не встретить когда угодно, днем жизнь их в основном кипит в домах, иногда они выходят на улицу и проводят тренировочные драки. Вечерами снуют по десять-пятнадцать человек, у всех строго соответствующая цветам банды одежда. Днем в жару их не видно, и кажется, что они сели где-то в засаде. К вечеру каждая улица заполняется своей бандой, ходят и глядят по сторонам, некоторые с пистолетами, а у старших еще и портативные приемники радиочастот. Они используются для прослушивания переговоров полиции и своевременной координации действий во время рейдов. Хотя, по правде говоря, полиция сама щедро кормилась из рук наркоторговцев. Это один из немногих уголков планеты, в отношении которого здравый смысл перестает работать, – деятельность полиции заключалась лишь во внезапных вспышках устрашения. Тебя могут застрелить за то, что ты ненароком ступил на чужую территорию. В бандах имеются специальные люди, чья работа заключается в том, чтобы просматривать свою улицу. Сидя на крыше дома, в парикмахерской, в машине, они следят, чтобы чужаки не заходили на их землю. Молодые преступники не знают ни закона, ни порядка. Чем круче твое оружие – тем круче ты. Зарабатывают банды как могут – угоняют машины, занимаются мелким рэкетом, грабят дома, похищают людей, торгуют наркотиками. В начале двухтысячных в Комптоне действовало больше шестидесяти банд, в том числе ячейки крупнейших международных группировок. Одной из них были «Латиноамериканские короли», контролировавшие обширную область на юге города, и сопредельные с ними на востоке банды чернокожих – Bloods и Crips, покончивших с войной в начале двухтысячных. Эти три банды договорились создать так называемый «квадрат мира» по границам своих южных владений, где не будет убийств и банды смогут жить мирно. Мир между чернокожими и латиносами – неслыханно для Комптона, невероятно для Южного Лос-Анджелеса.

Анна смотрела на Макса невидящим взором, унесшись далеко отсюда, представляя, видимо, криминальные войны, комптонские улицы, и пытаясь понять, что такое этот Комптон.

– Большие банды не были бедны. Наоборот, их не интересовали мелкие дела. К примеру, группировка «Латиноамериканских королей» в «квадрате мира» тесно сотрудничала с управлением полиции округа в Комптоне. До них мы скоро доберемся.

Сегодня Комптон довольно красивый и обеспеченный город. Но двадцать лет назад процесс распада банд только начинался. С ростом цен на недвижимость многие люди стали уезжать, а приехавшие не имели отношения к действующим бандам. И это был медленный, незаметный процесс. Тот Комптон, в который мы с Кристиной приехали, уже остыл от дыма пистолетных пуль, но повсюду все еще был разбросан термит, способный мгновенно полыхнуть и снова охватить город. Тебя утомил рассказ?

Анна изобразила виноватую улыбку.

– Сложно представить тот Комптон. И понять, как ужились в нем Назаряны.

– Тебе нужно построить в голове два мира – Стенсфилд и Комптон, сопоставить их различия, и тогда ты поймешь, что вся эта история обязана своим появлением сложению этих двух миров в двух людях – Эдди и Диане. До поступления в Стенсфилд они учились в начальной школе имени Роберта Кеннеди с латиносами, Эдди Назарян обретал первых друзей, будущих соратников.

Прослушав этот небольшой исторический очерк, Анна приняла глубоко задумчивый вид и замерла на несколько секунд. Макс подумал, что сейчас в ее голове слышен свист пуль далеких девяностых.

– Эдди тоже вступил в банду?

– Нет. Он создал свою.

– Армянин создал банду в латиноамериканском районе?

Макс вспомнил, как сам некогда удивлялся этому факту.

– На самом деле, национальность не помешала ему. Эдди не любил черных с первых дней жизни в Комптоне. Дом Назарянов находился на территории латиносов и соседствовал с кварталом черных, где жили Эрион и Кармак Кранцы, Винс Уоррен и Уэйн Тунис. Кармак влюбился в Диану уже тогда и потому подстрекал брата и друзей нарушать границу. Эдди приходилось вместе с друзьями отбивать их вечные нападения. Так он сплотился с латиносами против черных. К счастью, «квадрат мира» охватил и их улицы, там порядок обеспечивали сеты Crips и Bloods по южному Комптону.

– Ты сказал, Кармак влюбился в Диану. Почему же он ей грубил? Как хотел драками с братом добиться ее расположения?

Макс побарабанил пальцами по столу и опустил руку на колено.

– Обычное проявление тщеславия. Ему хотелось утвердить в ее глазах свое превосходство. К сожалению для него, Диана лишь ужасалась его манерам.

                                     * * *

Старшие Назаряны с готовностью откликнулись на приезд гостей. Субботним днем, когда солнце начало медленно сваливаться с зенита, отец Назарян приехал за детьми и их друзьями. Кристина в разговоре с родителями назвала адрес Назарянов и условилась с отцом, что в восемь часов он приедет за ними. Два часа пути в сопровождении океана, затем несколько попутных городков, и мимо роскошной Санта-Моники, где из-за густых сплетений стройных, прямых, как солдаты на смотре, пальм выглядывали вереницы домов, машина заехала в трущобы городской суеты.

– Мы на Алондра-Бульваре, следующий поворот наш, – возвестил Эдди, когда они съехали с фривея. Сидя спереди, он стал часто поглядывать на друзей с лукавой ухмылкой.

Все время движения по фривею Макс с трепетом, нетерпеньем и тревогой ждал съезда в город. Он был убежден, что благодатная панорама тотчас сменится грязными улицами и покосившимися домами, ожидал полчища бесцельно мельтешащих подростков с взведенными пистолетами. На фоне ожиданий увиденное им походило на раннее утро после Рождества. Улицы и дорога были пустынны, не считая тихо сидевшей у крыльца группы подростков. Две машины ехали им навстречу, лениво, как попытка сытого до отвала к пробежке. Они с Кристиной прилипли взглядами к компании, чем навлекли их возмущенно-вызывающие взоры.

– Ну как вам? – Диана чуть заметно улыбнулась. Макс быстро отвел взгляд от банды.

– Лучше не смотреть ни на кого, – заключил он.

– Верно, – кивнул Эдди. – Видите двух типов впереди? Это Луис Каттано и Чино, двое из шести генералов «Латиноамериканских королей», кому принадлежит наша округа.

– Тебе бы меньше интересоваться всякой дрянью, – презрительно одернул отец. – Для того вы с сестрой и учитесь в Стенсфилде, чтобы отойти от этой гадости.

Замечание отца ввергло Эдди в явное неудовольствие. Грозно нахмурившись, он готов был вступить в бой и сдержался лишь благодаря присутствию друзей.

– Смотрите на провода, – он указал пальцем, Макс и Кристина направили туда взгляды. Над ними висела пара привязанных к электрическим проводам кроссовок. – Знаете, что это значит? Кроссовки погибшего члена банды вешают на проводах над местом убийства в память о нем, – пояснил Назарян нарочито громко. Диана незаметно для отца ткнула брата в плечо. Эдди бросил на отца короткий дерзкий взгляд и отвернулся.

Машина свернула влево и через ярдов сто подъехала к приземистому бежеватому домику. Навес, тянувшийся по всему фасаду, поддерживался пятью квадратными колоннами. Кроме входной двери с левого края, на фасаде имелись два больших деревянных окна с облезлой краской. Ограждением маленькой армянской вотчины служил черный стрельчатый забор, покрытый с боковых сторон густо растущими вьющимися цветами.