Лучшие штампы в моем паспорте. Откровения влюбленной в путешествия

Мне так хотелось обнять каждого, попрощаться, от души поблагодарить и, может быть, даже обменяться телефонами. Однако люди суетились вокруг своего багажа и, рассеянно кивая на прощание, разбегались каждый в своем направлении.

Завидуя сама себе, я закрыла эту главу бешеного тура по Европе с твёрдым намерением вернуться и познакомиться со всеми этими уголками земного шара поближе. Тогда я только начинала понимать, какой подзарядкой стали для меня путешествия. Две недели открытий, исследований и впечатлений – и я уже готова к целому году продуктивной работы. Однако, словно наркоман, со временем я начала привыкать к этому волшебному эффекту, и чем дальше я двигаюсь по жизни, тем больше новых мест и открытий мне нужно.

Автобусные путешествия, безусловно, не располагают к расслаблению, это жизнь на чемоданах, с бесконечной чередой заселений и выселений. Зато какая веселая и насыщенная жизнь! Групповые экскурсии, где кто-то потерялся, кто-то напился, а кто-то не успел купить сувениры, и вечный ритм: успеть все за полчаса. Тем не менее, несомненный плюс таких поездок – это просто океан впечатлений, который обрушивается на вас. Каждый день новый город, смена стран, людей вокруг, климата, как будто даже смена времен года, и Европа, проплывающая за окном. Эта поездка позволила за маленький промежуток, пусть и бегло, прикоснуться к множеству стран и понять, какой город зовет меня вновь. Такой наплыв впечатлений и всего нового позволяет вырваться из серой рутины, оказаться наедине с собой и, поддавшись общему потоку, несущему вперед, расслабиться. Из таких путешествий всегда возвращаешься немного другим: более мудрым, более спокойным, немного более самим собой!

Приехав домой, я первым делом поставила на окно лампу, словно маяк, напоминающий о полете над Европой сквозь ее страны и города.

Израиль, или прогулки по Святой Земле

В Изpaиле, чтобы быть реалистом,

нужно верить в чудеса.

Давид Бен-Гурион

Первый год попыток забеременеть подходил к концу. Какого-либо успеха достигнуто не было. Видимые причины тоже не были обнаружены. Все разводили руками и говорили мне, что я много работаю, и все неудачи из-за этого. Я ходила к психологу в поисках причин бесплодия и, конечно же, исправно посещала врачей всех возможных уровней квалификации. Мне казалось, что я живу от цикла к циклу, ежемесячно давясь слезами и пытаясь проглотить комок в горле. Сказать по правде, я была близка к нервному срыву.

Руки я не опускала и изо всех сих старалась отвлекаться, находя отдушину в работе и обустройстве квартиры. Я продиралась сквозь бесконечные подсчеты, графики и секс по расписанию, но мы практически полностью обставили квартиру, и болгарская статуэтка кошки гордо заняла свое место на моей новенькой прикроватной тумбе.

Думая о том, что, возможно, мне действительно стоит меньше работать, а моему организму нужна передышка и подзарядка, я уговорила мужа занять у его родителей денег и улететь туда, где море и тепло, прямо из питерской весны. Прочитанные на форумах истории о том, как после поездок на юг долгожданные две полоски на тесте наконец-то появлялись, особенно вдохновляли.

Где же тепло в мае? Это был следующий вопрос, ответ на который мне предлагалось найти. Об азиатских странах я тогда не помышляла, да и не полетишь туда на неделю. Зато мои еврейские коллеги подкинули отличную идею: Эйлат, южный город на Красном море, в Израиле!

За две недели до нашего вылета я листала новостную ленту, как вдруг споткнулась о заметку о том, что на Эйлат упала бомба, предположительно прилетевшая со стороны Египта. Обошлось без человеческих жертв, но я напряглась. Не отменят ли тур, стоит ли ехать, не пожалею ли я, и еще тысяча и один страх забурлили внутри меня.

Я не знаю, чего я боялась больше: того, что поездка сорвётся, или же того, что с нами может что-то случиться. Успокоил меня коллега Антон. Его родители и старший брат постоянно жили в Израиле, и он считал, что опасаться нечего:

– Брось, все будет хорошо. Сейчас, после падения этой бомбы, Эйлат стал самым охраняемым местом в мире. Бдительность и вся система безопасности приведены в 24-х часовую готовность, и если где-то сейчас можно не переживать по поводу бомб, так это в Эйлате.

Мы приземлились на военном аэродроме, где в тот день ожидался только наш самолет. Люди подходили к окошкам пограничников семьями. Всех ждали долгие и подробные расспросы: цель поездки, состав семьи, есть ли родственники в Израиле, кто собирал наши сумки. Кажется, этот экзамен мы сдали, потому что в наших паспортах появилось по характерному круглому штампу, с которым не пускают в арабские страны.

Пейзаж за окном напоминал съемки фильма про высадку на необитаемых планетах: сухая пустыня, барханы песка и люди с автоматами в небольших будках. Это все, что можно было увидеть по пути в Эйлат.

Оказалось, что выбранный нами отель находится не в самом городе, а в нескольких километрах от него на коралловом рифе и почти на границе с Египтом. Что ж, кто-то хотел моря и роскоши – все было в наличии, как-то: шикарный номер, балкон с видом на Эйлатский залив и частный пляж.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, проснувшись в огромной мягкой постели, первым делом мы… Нет, на море мы отправились немного позднее. Я мягко потянулась, вдыхая запахи лета, залетавшие из открытого окна. Мой сладкий зевок закрыл горячий поцелуй Дениса, и я почувствовала, как он подхватывает меня под поясницу, переворачивая и крепко прижимая к себе. Неторопливо, медленно, предвкушая целую неделю на море, мы наслаждались только друг другом, отбросив все лишние мысли, и, что самое важное, совершенно не по графику.

Кинув вещи на лежаки, я поспешила окунуться в море. Из-за кораллового рифа песчаный пляж отсутствовал, и под ногами было много камней. Мне, не умеющей плавать, это доставляло немало неудобства, но само море стоило того. Я стояла по колено в воде, а прямо вокруг плавали цветные рыбки, такие разные и яркие, от просто белых до ярко-фиолетовых, жёлтые, с синими полосками, прямо под ногами.

На коралловом рифе есть целая подводная обсерватория, погружающая в жизнь Красного моря. Там можно увидеть цветные кораллы, водоросли самых разных форм, рыбок, скатов и даже акул. Посетители как будто оказываются в ожившем мультфильме «В поисках Немо».

Мы проводили чудесные безмятежные дни, перемещаясь от моря к бассейну, от завтрака к ужину и из постели в душ. Вечерами, сидя на балконе с Денисом, я смотрела, как солнце медленно прячется за горами, и пыталась заставить себя не думать о том, что болело больше всего.

В один из таких вечеров мы пили ликер, а я, погрузившись в свои горестные размышления, совсем загрустила.

– Ну ты чего, зая? Прекрати, все у нас будет! Надо иметь терпение, – он взял меня за руки, пытаясь заглянуть в глаза.

– Да, да. Я знаю, но каждая неудача так больно бьет по мне.

– Я с тобой. Не думай об этом сейчас! – он сделал музыку погромче и, затащив меня в номер, закружил в танце.

Ритмично двигая бедрами, он нежно целовал меня в шею, и я расслабилась. В какой-то момент я по-настоящему расслабилась, выкинув из головы совершенно все. Ликер, танец, руки мужа, или его игривый настрой, а может быть, все вместе – что-то заставило меня как будто почувствовать себя живой несмотря ни на что.

В полумраке номера, не расцепляя рук, мы оказались в объятиях огромной постели, расплёскивая по сторонам возбуждение. Постельное белье отправилось на пол, а мы двигались в ритме собственных тел, растворившись в учащенном дыхании.

Накинув на плечи простыню, я вновь вышла на балкон. По всему телу разливалась приятная нега. Сделав глоток ликера, я глубоко вдохнула запахи ночи и расплылась в улыбке. В тот момент я искренне верила и ни минуты не сомневалась, что у нас все получится.

ОДНАКО ГЛАВНЫМ СОБЫТИЕМ путешествия стала поездка в Иерусалим, этот древний город, хранящий сотни тайн и загадок, услышавший миллиарды просьб и молитв. Я верила, что среди всех других он сможет услышать и мою.

Израильские гиды почему-то упорно читали нашу фамилию как Лармолович, но мы уже практически привыкли и даже в 5 утра отозвались на перекличке. Ранний подъем, большой автобус, а впереди нас ждал необычный и очень длинный день.

Первой остановкой была река Иордан, по которой проходит граница с Палестиной. Наш многословный гид предостерег нас от того, чтобы переплывать эту узкую речку. «Нет, никто вас не пристрелит на середине, таки не переживайте» – говорил он. – «Вас с распростертыми объятиями примут, помогут выбраться, дадут полотенце, нальют чаю, а потом очень долго и очень подробно будут спрашивать, зачем вы таки это сделали и шпионом какой страны вы являетесь!» Желания принять участие в таком чаепитии как то совершенно не возникло.

Весь аттракцион реки Иордан заключается в том, чтобы окунуться, смыть грехи, попросить прощения, ну и кому чего еще надо таки попросить. Тем не менее, место-то святое, так что купание в купальниках не приветствуется. При желании можно окунуться прямо в одежде, но учитывая, что потом еще ехать в Иерусалим, такого желания тоже, как правило, не возникает. Предприимчивые израильтяне, вместо того, чтобы предложить туристам взять с собой смену одежды, организовали бизнес по продаже белых балахонов с изображениями святых на груди и неплохо преуспевают в их реализации. Нам достались балахоны, которыми торговал наш гид прямо из багажника автобуса.

Итак, мы, наряженные для православного купания, приблизились к реке. Цвет ее воды не вызывал желания купаться. Серо-зеленая, мутная, наполненная травинками и не пойми какими букашками, она была далека от прозрачной морской воды. Если бы это не была святая река Иордан, то вряд ли бы у меня возникла даже мысль в нее окунуться.

Однако у меня была совершенно конкретная цель, и я была готова на все. По правилам предполагалось погружение три раза подряд под воду с головой, а еще с чистыми помыслами и покаявшись.

Отстояв небольшую очередь, я подошла к специально сооруженному деревянному помосту со ступенями и перилами. Дно оказалось тоже деревянным, так что прощупать почву не удалось. При всём этом место, отведённое для действа, достаточно небольшое. Крики, болтовня, подбадривание и призывы поторопиться сильно сбивали и побыть наедине со своими мыслями и настроиться у меня не вышло. Моментально выключать звук у окружающего мира я, к сожалению, не научилась.

Я немного сжульничала и окунулась без головы, не из недоверия, а, скорее, ради сохранения макияжа. Возможно, поэтому волшебство святой реки не сработало. Денис, зажав нос рукой, добросовестно три раза исчезал под водой, и его волосы потом пахли тиной.

Окунаются, кстати не все. Китайцы, гуляющие с зонтиками от солнца, подходят, смотрят, фотографируют ненормальных русских и уходят.

Я уезжала одухотворённая, глядя, как река Иордан исчезает за поворотом. Немного переживала, все ли я сделала правильно, но верила, что моя просьба будет услышана.

Тем временем мы, уже совершенно легально, пересекли границу с Палестиной и по вымощенным камнем улицам отправилась в храм Рождества Христова. Вход в храм – самый удивительный из всех, что я встречала. Внутрь ведёт каменная лестница с высокими ступенями, уходящая вниз, словно в кроличий лаз, и надо очень напрячься, чтобы не стукнуться головой.

Самое вожделенное место, к которому хотят попасть все посетители – то, где появился на свет Иисус Христос. К нему выстраивается огромная очередь из желающих прикоснуться к христианской реликвии. Прячется оно где-то под землёй. Углубление в стене мне напомнило камин, именно там Мария произвела на свет младенца.

Целый час мы самоотверженно простояли в очереди, наконец спустились вниз и, встав на колени, целовали то место, где находились ясли с младенцем Христом. Положив руки на пол, я закрыла глаза и в который раз искренне и от всей души попросила послать мне ребенка.

Сзади, как водится, поторапливали. Очередь-то вещь циклическая и никогда не заканчивается. Вырванная из своих мыслей, я резко дернулась и приложилась головой об потолок, как будто кто-то, дав мне подзатыльник, спросил: «Ты вообще хорошо подумала, о чем просишь?» Однако тогда такой мысли в голову мне не пришло.

В конце концов мы все-таки добрались до Иерусалима. О его приближении в первую очередь сообщает пейзаж за окном. Инопланетные виды сменяются зеленью, по сторонам начинают мелькать кипарисы и становится прохладнее.

Каждую пятницу после захода солнца евреи отмечают шаббат. Они говорят друг другу «Шаббат шалом», что означает «Мирной субботы». Суббота начинается как раз в пятницу, после захода солнца. Это день отдыха, в который евреям запрещено трудиться. Меня поразили правила пользования лифтом. Ортодоксальные евреи даже не могут утруждать себя нажатием на кнопку лифта, потому что контакт с электрическими предметами – это тоже труд.

Если дом невысокий, они пользуются лестницей, а вот если речь о небоскребе, то в шаббат лифт будет останавливаться на каждом этаже и придется запастись терпением. Нельзя пользоваться телефонами, писать, включать свет, да практически ничего нельзя. Считается, что этот день следует посвятить молитве, провести время с семьей и с Богом.

Вот именно в пятницу мы и прибыли в Иерусалим. Солнце пока еще не садилось, и у нас было какое-то время. Нам раздали наушники, с помощью которых было слышно гида, и предупредили, что если мы потеряемся, то это уже один раз и на всю жизнь.

В попытках все-таки не кануть в Лету мы бежали за гидом по узким улицам Иерусалима, не успевая толком даже смотреть по сторонам. Всю дорогу перед нами шел мужчина в высоком черном цилиндре и его пейсы при ходьбе развевались за плечами.

Я как будто бы даже бежала за ним, а не за гидом. Всем, что я успевала отметить и увидеть, были узкие улицы древнего города, мощенные булыжником. Слева и справа были сотни лотков, торговавших всем, что душе угодно на религиозную тематику. Там и иконы, и подвески с ликами святых, четки, крестики, ладан и, конечно же, связки из тридцати трех свечей. 33 свечи – это самый популярный сувенир из Иерусалима. 33 свечи, по количеству прожитых Христом лет, продаются в связке, и развязывать их нельзя. Самыми настоящими считают подпаленные в день схождения Благодатного огня, но подойдет и просто поджечь в день посещения Храма Гроба Господня от того самого Благодатного огня, который горит целый год не потухая.

Наш путь лежал в храм Гроба Господня, где мы хотели прикоснуться к гробу и, конечно, попросить отпущения грехов и исполнения желаний. Вход в храм зажат между древними стенами, купола есть, но их не видно с улицы. Мы бегом устремились внутрь и встали в огромную очередь, выстроившуюся к гробу.

Бывали ли вы когда-нибудь в метро в час пик? Причем летом, когда очень душно, все кругом потные и одежда липнет к телу? Если бывали, то вы хорошо можете себе представить, как нам стоялось в той очереди. Тяжело было даже поднять руку, чтобы почесаться, так близко ты был прижат к другим людям. Наш гид подбадривал нас в наушниках, иногда травил шутки и обещал, что, несмотря на очередь, к Стене Плача мы непременно успеем до шаббата.

Мы стояли 3 часа, без преувеличений. Очередь двигалась медленно, а в момент, когда начиналось богослужение, вообще останавливалась на какое-то время. К тому же, это самое богослужение начиналось каждые полчаса, от всех конфессий по очереди.

Мне, однако, было очень надо, я собиралась попросить о самом главном для меня на тот момент, так что я самоотверженно стояла. Денис стоял вместе со мной. Он не ныл, не просил уйти, не говорил, что мы страдаем фигней. Он стоял и поддерживал меня, обнимая за плечи, и выставляя свой локоть, чтобы меня совсем не затолкали, он ждал вместе со мной и держал меня за руку, когда очередь, наконец подошла. Наши цели совпадали, мы пришли в этот храм за одним и тем же.

Вот и он, вход к гробу, низкая дверь, пройти в которую можно только сильно нагнувшись, и мраморная плита того самого гроба. Каких-то несколько секунд, и голос, на непонятном языке, но все равно узнаваемо, сообщает, что время вышло.

Смешно, но факт: когда я проходила к гробу, я снова нагнулась недостаточно, и изо всех сил приложилась головой о каменный проход. Служитель храма, контролирующий весь этот туристический бум, запричитал надо мной, интересуясь, как я. Как я могла задерживать очередь? Конечно же, я заверила его, что со мной все в порядке, и со стуком в висках прикоснулась лбом к холодной крышке гроба. Так я два раза за один день получила по голове от религиозных святынь.

Выходя от гроба, я смело провела рукой над Благодатным огнём, который действительно не обжигал, и подпалила те самые 33 свечи, чтобы привезти их домой и освятить благодатным дымом квартиру.

Храм мог предложить еще одну очередь – на Голгофу, где был установлен крест, на котором распяли Христа. Может быть, я устала, может, не чувствовала потребности, или просто боялась за голову, но в эту очередь я не вписалась, и мы вышли на улицу в теплый вечер.

Стена Плача находится буквально за углом от Храма Гроба Господня. Это сохранившийся фрагмент древнего ограждения, окружавшего город. Стеной Плача она называется потому, что к ней приходят с просьбами и молитвами, к ней приходят оплакивать утраты.

Мужчины и женщины могут прикоснуться к стене по отдельности, и мужчины обязательно должны надеть кипу – специальный головной убор. Денис казался мне очень забавным в этой маленькой шапочке на макушке.

Поворачиваться спиной к стене строго запрещено. Люди пишут записки со своими сокровенными просьбами, скручивают их в рулончики или складывают до размера, не превышающего 1 сантиметр, и засовывают в щели кладки. Возвращаться нужно задом наперед.

Я заранее написала свое желание и целый день возила его с собой, скатав в рулончик. Мы с мужем разошлись на мужскую и женскую части, и я устремилась к стене. Наконец-то я оказалась в месте, где никто не торопит и можно вдоволь побыть наедине со своими мыслями, наедине с собой. Я просила от всей души, уже в четвертый раз за этот день, со слезами на глазах просила послать мне ребенка. Я плакала и улыбалась. Кто-то как будто гладил меня по спине, обещая, что все непременно случится.

Если вы думаете, что засунуть записку легко, то глубоко ошибаетесь. Все щели буквально забетонированы бумагой. Ни в коем случае не хочется нечаянно выковырять чью-то записку, но и свою засунуть страх как важно. Так или иначе, у меня получилось, и возможно, она до сих пор хранится где-то в кладке Стены Плача.

На душе стало легко. Появилось ощущение, что мои мольбы услышаны. Я повернулась и отправилась на поиски мужа. О том, что поворачиваться нельзя, я вспомнила, только выйдя на площадь перед стеной. Впрочем, небо не разверзлось и не обрушило на меня все горести этого мира, но было очень обидно совершить такую досадную осечку.

Послышался звон колоколов. День уходил, наступал шаббат. Наша группа быстро ретировалась в автобус. Нас ждала пятичасовая дорога в Эйлат. Ноги гудели, и было совершенно непостижимо, как нам удалось отстоять столько очередей за один день. Мы вернулись в отель ночью, совсем без сил. Мыслей в голове не было никаких, но на душе было легко, несмотря на все допущенные промахи.

ВСКОРЕ, НО ЕЩЕ НЕ НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, нас ждал самолет, один из последних, который должен был улететь с того военного аэродрома. Мы проспали завтрак и, с удовольствием пообедав в кафе, отправились на пляж. Рыбки по-прежнему сновали в воде. Я, спотыкаясь на камнях и морщась от боли, заходила в воду. Солнце высоко в небе любовалось своим отражением на поверхности гладкого, словно зеркало, моря. Я обернулась, нашла глазами мужа на берегу и улыбнулась ему, пусть даже он этого не видел. В какой-то момент ветер бросил выбившуюся прядь волос мне в глаза, я зажмурилась, наступила голой ногой на острый край, оттолкнулась, раскинула руки и поплыла, в первый раз в жизни.

Испания, лето

«Никогда не бойтесь уехать прочь

от морей, границ, стран и мыслей»

Амин Маалуф.

В Питере была ранняя весна. Тяжелое серое небо висело над городом, под ногами хлюпала грязь и то, что осталось от некогда белого и пушистого снега. Мы с мужем валялись в теплой кровати и фантазировали о лете.

Этими фантазиями я однозначно пыталась отвлечься от мыслей, которые беспокоили больше всего, от темы, которая болела. Месяц за месяцем мы совершенно безуспешно пытались зачать ребенка. Раз за разом я ревела в подушку, задаваясь безмолвным вопросом: почему это происходит со мной? Я смахивала пыль с болгарской кошки, вспоминая, как была полна надежд и верила, что все выйдет. Однако череда неудач заставила меня очень сильно усомниться в успехе этого предприятия.

Мы ездили к всевозможным иконам, искали у меня аденому гипофиза, я часами не вставала с постели после секса и пила таблетки, которые понижали уровень каких-то там гормонов и напрочь убивали во мне желание жить. Я могла, вернувшись домой с работы, просто несколько часов лежать, уставившись в стену, ничего не желая, ни о чем не думая, ничего не чувствуя. Мое желание забеременеть становилось попросту маниакальным, тесты на овуляцию – предметом первой необходимости, а если в течении пары недель у меня не было какой-то очередной консультации с врачом, мне казалось, что я ничего не делаю ради своей цели. Жизнь делилась на равные отрезки по 28 дней каждый. Все это действительно переходило разумные границы, но я этого не видела.

Подливала масла в огонь мама, любившая заводить одну и ту же пластинку о том, что нужно было рожать ребенка в 20 лет, когда мы только поженились. Мне было почти 25, особой разницы я не видела, но нервы мама мне трепала мастерски.

Внутри меня боролись противоречия. Я хотела и одновременно очень боялась делать ЭКО. Я не боялась боли, скорее, глядя на чужие примеры, боялась нанести непоправимый вред здоровью. Еще я боялась неудачи и того, что с таким ударом я не справлюсь. Врачи в один голос говорили, что никакого ЭКО не нужно, никаких показаний к этому нет, и нужно пробовать традиционным методом и ждать. Мы пробовали и ждали, но сомнения черными тучами бродили в моей голове.

Единственной вещью, которая могла вырвать меня из этого болота боли и страха, была мысль о путешествиях. Мне кажется, планирование путешествия – это тоже его часть. Пусть не всегда все планы сбываются, но если их нет вовсе, то и чемоданы паковать незачем. Денис хотел в Испанию, туда, где тренируется его самая любимая футбольная команда «Барселона». Он говорил еще что-то про паэлью, сангрию и Леонеля Месси, но я уже не слушала, я была согласна.

По-моему, это была единственная поездка, в организации которой я практически не принимала участия. Я только кивала и со всем соглашалась. Даже отель муж выбрал сам, как и место, где мы будем отдыхать. Мне просто хотелось уехать куда угодно.

Маленький городок Калелла – один из сотни, раскиданных по побережью Коста Брава. От моря он отрезан веткой железной дороги, тянущейся вдоль воды от Барселоны до самого Бланеса.

Это настоящий испанский городок, наполненный пешеходными улочками, двухэтажными домиками с яркой черепицей и миленькими магазинчиками, с церковью, окутывающей пространство звоном колоколов, и маленькими семейными ресторанами с клетчатыми скатертями, замирающими во время сиесты. Смотришь на кованые решётки балконов, деревянные ставни, и воображение так и рисует толпы народа, с шумом и криками убегающие от черного быка в день Энсьерро2.

Это был последний раз, когда я бездумно слушала отельных гидов и соглашалась на их предложения, не до конца понимая, куда вписываюсь. Меня захватил рассказ о монастыре, примостившемся на вершине горы Монсеррат, и мы отправились в это приключение.

На большом туристическом автобусе мы поднимались в гору по серпантину. Укутанные зеленью склоны не давали оторваться от окна. Мы забирались выше и выше. На поворотах закладывало уши и замирало дыхание от такой необычной красоты. Когда автобус вилял на очередном изгибе, казалось, что земли под колесами нет, и мы просто висим над пропастью.

По пути мы узнали, что монастырь славится хором мальчиков. Сразу представляешь себе чистые детские голоса, поющие в акустике храма. Люди со всего мира съезжаются, чтобы услышать это вживую. Как только голос начинает «ломаться», мальчику приходится покинуть хор, но память о его голосе сохраняют, пусть и в записи, и он будет звучать в стенах монастыря вечно.