Забытая цивилизация Запада. Издание второе, дополненное

Сегодня мы вряд ли сможем представить себе не только мужество и силу воли этих людей, но и, в первую очередь, силу веры, которая вела их на эти подвиги. Плавания, если кончались успешно, длились многие недели и месяцы. Лишения на утлой лодке посреди бушующей Северной Атлантики были невероятны. Спасательных средств не было никаких, и человека от поглощения бескрайней бездной враждебного океана отделяла лишь тоненькая шкура животного. Приборов тоже не было. Никаких. Вообще. Не только GPS, но и секстанта, астролябии, даже компаса. Последний получил распространение только спустя 700—800 лет после рассматриваемых событий, в конце XIII века. Но мужественное противостояние стихии было не только средством для достижения цели – неведомых Божьих Земель, но и самой целью – уходом от мира, подобно анахоретам и столпникам в раскаленных пустынях Египта и Палестины. Тут была та же пустыня, только водная. Они уходили от мира, чтобы прийти к себе и Богу.

Ирландцы очень любили свою землю. Для них разлука с соплеменниками и родным отечеством, добровольное изгнание, было, пожалуй, самым суровым испытанием. И именно потому они стремились на чужбину, как отшельники, миссионеры, искатели Рая. Они оставляли свою горячо любимую родину, быть может, навсегда, совершая этот христианский подвиг во славу Господа…

Вот песнь изгнанника, написанная одним из самых известных святых того времени преподобным Коломбом:

Боже, как бы это дивно, славно было —волнам вверясь, возвратиться в край мой милый,В Эларг, за горою Фойбне, в ту долину —слушать песню над Лох-Фойлом лебедину;Где отрадой веет ветер над дубравой,где вспорхнув на ветку, свищет дрозд вертлявый,Где над дебрями Росс-Гренха рев олений,где кукушка окликает дол весенний…Три горчайших мне урона, три потери:отчизна моя, Тир-Луйгах, Дарроу, Дерри.

*** *** ***

Святой Брендан был солидным, состоявшимся, как сейчас говорят, человеком, настоятелем одного из крупнейших монастырей Ирландии в Клонферте. Обитель так и называлась «Мед чудес святого Брендана». Его жизнь, хоть и была подчинена служению Господу, но имела все черты стабильности, размеренности, столь ценимые людьми в уже немолодом возрасте. Но однажды все изменилось. Один из монахов – Барринд – рассказал как он, вместе с отшельником Мерноком, искали «землю обетованную». Они достигли прекрасной, неведомой страны, богатой плодами и цветами. Пятнадцать дней бродили по ней, пока не встретили человека, который сказал, чтобы они возвращались домой. По возвращению оказалось, что они пробыли на этой земле не полмесяца, а целый год!

Кстати, отметим интересную особенность: в сказаниях о духовных исканиях в дальних странствиях пилигримов нередко отмечается относительность времени. Причем исключительно в сторону его замедления. В Новое время ученые немало потешались над этой нелепой выдумкой невежественных монахов. Потом пришел Эйнштейн и доказал, что правы монахи, а не ученые: время действительно течет с разной скоростью, причем для странника оно замедляется относительно «обычного» наблюдателя. А древние опять оказались умнее, чем мы думали. Или они что-то «такое» знали?

Выслушав Барринда, Брендан загорелся идеей поиска таинственных земель. Была и еще одна причина, побудившая его предпринять это беспримерное путешествие. Говорили, что он сжег книгу, в которой была «вся правда жизни». Ибо верил «только тому, что видел сам». Поэтому Бог послал его убедиться лично в истинности учения и всего того, что сказано в Книге.

Как бы то ни было, решение было принято. 14 монахов28 изъявили свое согласие стать членами команды, после чего, помолясь и попостясь, приступили к постройке судна. В результате их усилий появилась новая карраха, – лодка из ивового каркаса, обтянутого бычьими кожами. Обработка настоем дубовой коры и жиром, защищала швы от протекания. К мачте прикрепили парус, поставили руль, погрузили припасы на сорок дней, – провиант, запасные кожи, жир для их смазки… Все было готово к отправлению.

*** *** ***

Мир еще спал, когда монахов разбудил удар колокола. Предрассветная мгла постепенно отступала, как бы рассеиваясь звуками нового дня: скрипом ворота, плеском воды, наливаемой в ведра из колодца, ленивым лаем собак. Заутреню, как обычно, сменила трапеза. После нее все разбрелись по кельям. Но лишь на несколько минут. Вскоре монахи вышли в монастырский дворик, неся свои нехитрые пожитки. Был тот час, когда утро уже готово вспыхнуть новым светом, но тьма еще не уступила свои права и как бы сжалась, сгустившись до самой темной темноты. А природа уже встречает наступающий новый день пением птиц.

Монахи мысленно прощались с родными местами, стараясь напоследок как можно более детально запечатлеть в своей памяти массивные своды церкви, ворота и стены монастыря, колодезь… Они пытались это делать незаметно для окружающих, словно стараясь унести кусочек родины в самом укромном уголке своего сердца.

За воротами команда растянулась по узенькой тропинке, пересекая вересковую пустошь… Шли в тишине. Сосредоточенное молчание как нельзя более соответствовало значимости момента. Да, медовый аромат весенних ирландских полей еще долго будет будоражить их души. После очередного поворота тропинки впереди показались прибрежные скалы. Где-то там, внизу о них бились волны моря-океана, издалека возвещая о себе гулким рокотом. По крутому уступу монахи спустились вниз. Здесь, в уютной бухточке покачивался маленький кораблик, который на долгие годы станет им надеждой и родиной, домом и церковью.

Вот и все. Прощай берег, братья, мир. После короткой проверки готовности экипаж отчалил от пристани. Беспримерное плавание началось.

*** *** ***

Они все гребли и гребли, и с каждым взмахом весел родной берег все более утончался, пока не превратился в тонкую нитку на горизонте. Тишина, даже чайки, похоже, умолкли на несколько мгновений, словно проникшись печальной торжественностью момента. Монахи же старались не подавать вида, но все же время от времени украдкой оглядывались туда, где в прозрачном рассветном воздухе растворялась родная земля. Откуда, казалось, все еще веяло теплом монастырского очага, кельей и до боли родной братией.

Дни и ночи бесконечной чередой сменяли друг друга, бескрайняя водная гладь постепенно, но неумолимо, как губка, стирала воспоминания, обрывая последние связи с землей. Мысли о ней становились все более общими, абстрактными, пока не стали чем-то эфемерным, подобно иллюзии. Вскоре и она исчезла. А вместе с ней и прошлое. Будущего тоже не было. По крайней мере, о нем ничего не было известно. Оставалось только настоящее. Только текущий момент. И они жили, тщательно, миг за мигом проживая каждую секунду, Как умеют жить только маленькие дети и святые.

Вокруг них было лишь одно бескрайнее море, оно играло солнечными бликами до самого горизонта, отражая божественный свет. Но в своем чреве оно несло все ужасы преисподней. Страшны были морские глубины, и не одна душа человеческая сгинула в них.

Но монахи бросили настоящий вызов высшим силам. Сколь же они дьявольски велики! Сколь ничтожен человек пред их могуществом! И все-таки дерзновение воли, решившейся «проверить» божественные заповеди, воли, помноженной на смиренное покаяние, может творить чудеса. Но у них бы ничего не вышло, если бы в Брендане со спутниками был хотя бы гран гордыни. Любая «задняя мысль» привела бы их к краху. Но отделенные от водного Ада лишь тонкой полоской шкур, служившей им кораблем, они продолжали плыть по Бескрайнему прямиком в Вечность, где нет «Я», добра и зла, и много чего еще, из чего состоит жизнь человеческая.

Они плыли вперед, стремились вверх и пребывали в «сейчас». На полпути между зловещей морской пучиной и хрустальной высью неведомых райских островов, чистой землей.

Время на утлой лодке посреди необозримой морской глади тянулось мучительно медленно, постепенно все более замедляясь29. Еще более мучительной была неопределенность. Сколько продлится плавание: год, пять, вечность? Как тут не сойти с ума? Но монахи нашли выход из этого, казалось бы, безвыходного положения: они стали жить осмысленно, т.е. осознавая каждое свое движение, каждый шаг, дуновение ветерка, плеск волны и т. д. И конечно, каждое слово молитвы. Это, при всей внешней простоте, оказалось очень трудной задачей. Но в ней и заключается единственный доступный человеку смысл жизни, – жить осознанно, каждое мгновение, и тогда мир явится тебе совсем в другом свете.

Добавим сюда постоянный диалог монахов с представителями других миров. Современный ученый-физик сказал бы, что они пребывали в состоянии суперпозиции. Т.е. сразу в нескольких состояниях, в нескольких измерениях. Так, как-то на Пасху нужно было отслужить мессу, а на лодке для этого просто не было места. Брендан вознес молитву, и Небо услышало его, – вскоре посреди моря-океана появился остров. Сразу после мессы он погрузился в пучину. Это был кит. Другие комментаторы, правда, больше склоняются к некоему неизвестному ныне животному – щиточерепахе.

Но путешественники не уповали лишь на помощь высших существ. Они хорошо знали, что она дается лишь тем, кто изо всех сил, с чистым сердцем стремится к цели. Поэтому им приходилось ежедневно решать проблемы своего быта, пополнять скудный рацион. Страшно донимала невероятная сырость и холод, пробиравший до костей. Об огне, а значит, горячей пище, на лодке не приходилось и мечтать.

Тяготы «длинного времени» усугублялись постоянной борьбой со свирепой, беспощадной стихией Северной Атлантики. Особенно зимой. О, эта первая зима великого плавания! Эти гигантские седые валы до самого горизонта. Несчастная скорлупка, скрипя и едва не разваливаясь, с трудом взбиралась на волну, закрывавшую собой весь белый свет. Она стремилась вверх, туда, где край воды, смыкался с низким, свинцовым небом. Но лишь для того, чтобы уже в следующий миг рухнуть в разверзнувшуюся бездну. И так волна за волной, час за часом, день за днем.

Но вот как-то внезапно ветер стих, шторм кончился, и над миром установилась хрустальная, почти неестественная тишина. Постепенно предрассветная мгла рассеялась, и взору изумленных путников предстал гигантский сверкающий монолит, – «огромный кристалл». Так впервые европейцы увидели айсберг.

Брендан и его «secret land»

Плавание было долгим и тяжелым. В течение семи лет огромное и страшное море несло утлую лодку, время от времени прибивая ее к неведомым островам. Плыли, как и многие другие паломники того времени, просто по воле волн; иной раз руководствовались собственными видениями, а иной – знаками, которые подавало Провидение. Так птица, севшая на нос лодки, сказала Брендану: «Ты вместе со своими братьями пропутешествовал уже год. Осталось еще шесть. Где сегодня справляете Пасху, там и будете справлять ее каждый следующий год, а затем ты найдешь то, что запало в сердце твое, то есть Землю, святым обетованную».

Первой землей, показавшейся на горизонте, стал маленький остров с «потоками воды, низвергающейся с обрывов». Здесь усталые путники нашли жилье и пищу. По мнению современных исследователей, это мог быть остров Св. Килды из числа Гебридских островов (кстати, известно, что там было древнее ирландское монашеское поселение). Продолжив свой путь, монахи вскоре встретили два острова, на одном были «стада белоснежных овец и реки, полные рыбы», на другом – «трава и белые птицы», которые на поверку оказались раскаявшимися падшими ангелами. Возможно, это были острова Стреме и Воге из Фарерского архипелага. После них последовали еще два острова, которые сложно идентифицировать: первый с монахами, второй с водой, которая «отупляет того, кто ее пьет».

А потом начались сильные штормы. Они увлекли лодку Брендана на север, где он увидел «горы, извергающие пламя», и «красные скалы», а «воздух там дышал дымами». То была Исландия. Позже очередной шторм занес мореплавателей на пустынное побережье, где они жили некоторое время «во чреве кита», то есть, укрывшись за толстыми ребрами китового скелета. Пустынным побережьем, скорее всего, была Гренландия.

Им встречались и совсем крошечные островки, которые даже сегодня редко на какой карте найдешь. На одной такой скале, прямо посреди моря, сидел заросший «как медведь» человек. Он сказал, что находится здесь 109 лет, и людей за все это время вовсе не видывал, о чем, впрочем, совершенно не жалеет. Внутри скалы была пещера, где он прятался от непогоды. Этого ему было достаточно, ибо он «такой же, как ты, Брендан». Т.е. не обращает внимания на тело, на невзгоды и лишения, а заботится лишь о душе. Впрочем, и такая аскеза ему казалась недостаточной. Вымолвив эти слова, он словно спохватился, что сильно заболтался со странниками и, сказав «иди своим путем, я больше не буду говорить с тобой», поспешил удалиться.

После сильной бури и длительного плавания отважные путешественники оказались «в стране с солнцем, лесами и большой рекой, уходившей внутрь страны». Трудно сказать однозначно, но не исключено, что это был полуостров Лабрадор в Канаде, и река Св. Лаврентия.

Много чудес явили райские острова, пребывавшие в благостной тишине. Странствуя по тропинкам одного из них, путники повстречали группу седовласых длиннобородых старцев. Они огорошили монахов совершенно невероятным известием: пока для них прошло 6—7 лет, на родине уже сменилось 6—7 поколений! Старой, доброй Ирландии уже нет, а к моменту возвращения и вовсе пройдет 300 лет. Стоит лишь причалить к берегу, как монахи состарятся и в скором времени умрут. (поразительно точное описание «путешествий во времени» с точки зрения физики ХХ века).

А вот что говорили сами монахи о своем странствии: на одном из островов они видели уже упомянутых баранов (или овец), которые были величиною с оленя. На другом, белые птицы, сидя на ветках громадных деревьев с красной листвой, пели славу богу; на третьем царило глубочайшее молчание, и лампады здесь загорались сами в час богослужения. После пасхи, которую путешественники справили на спине кита, им довелось быть свидетелями боя между драконом и гриффоном, наблюдать морскую змею и других чудовищ. Но они преодолели все опасности, благодаря своему благочестию. Во второй половине странствия их взорам предстал роскошный алтарь, подымающийся из океана на сапфировой колонне. Место казалось просто райским, но неподалеку находилось отверстие, откуда вырывалось пламя. То был вход в ад. Совсем рядом с ним на крошечной скале сидел Иуда. С востока дул огненный ветер, с запада – ледяной, о клочок земной тверди беспрерывно и яростно бились волны, то и дело заливая его. Но, несмотря на скорбный плач, разносившийся над океаном и заставивший путешественников пролить слезы, для Иуды, это было не наказание, а отдых, предоставленный по случаю праздника. Просто в преисподней царили своеобразные представления о праздниках и отдыхе. Кстати, Брендан, на правах очевидца, впервые в истории дает описание ада.

Наконец монахи достигли дверей рая, окруженного стенами из драгоценных камней: топазов, аметистов, янтаря, оникса. Это была цель путешествия – Земля обетованная. Она представляла собой широкую равнину, полную плодоносящих деревьев. Путники ели плоды, пили из источников, и так шли в течение сорока дней, но не смогли обнаружить предела земли. Вокруг них по-прежнему простирались роскошные луга с цветами, деревьями, полными плодов; повсюду струились ароматы, а в лесах паслись ласковые ручные животные. Реки текли молочные, а роса выпадала медовая. Здесь не было ни жары, ни холода, ни голода, ни печали.

Около большой реки они повстречали отрока, который сказал Брендану: «Плоды здесь такие зрелые потому, что все время они остаются на дневном свету и ночь здесь не наступает. Свет же этот есть Христос. А теперь возвращайся в страну, где ты родился, взяв с собой из плодов и драгоценных камней этой земли столько, сколько сможет увезти твой корабль. Приближается твое последнее странствие, когда почишь ты вместе с отцами своими».

Обратный путь занял всего полмесяца. И вот, говоря словами японского монаха Догэна, «Наш путь, во время которого я вверял свое иллюзорное тело вздымающимся волнам, наконец подошел к концу». Но, увы, у причалов их не встречали восторженные толпы. Не пришли ни друзья, ни знакомые, ни родственники. Все они давно умерли, и даже память о детях и внуках наших отважных героев истлела во глубине веков. Сменились власти, исчезла королевская династия и даже церковь, в которой монахи молились перед отплытием, была разрушена и предана забвению. Ничто уже их не связывало с некогда родной землей, и вскоре они спокойно отдали Богу свои души.

*** *** ***

Многое из рассказанного кажется фантастикой? Но не будем забывать, что через несколько сотен лет викинги, часть которых еще не перешла в христианство, т.е. представляла совсем другую культуру, плавали теми же маршрутами и рассказывали примерно такие же истории.

Что можно утверждать со значительной долей уверенности, так это то, что ирландские монахи плавали к Северной Америке в VI веке нашей эры – за 900 с лишним лет до Колумба! Но плавсредством для них послужила не эскадра крепко сколоченных каравелл, а всего лишь кожаный мешок, натянутый на каркас из прутьев. Принципиальную возможность такого вояжа экспериментально подтвердил в 70-х гг. ХХ века известный путешественник Тим Северин.

Передвигаясь на утлых лодках, Брендан и его последователи открыли Шетлендские и Фарерские острова, Исландию и Гренландию. Причем, как отмечает хронист-современник Дикуил, с конца VIII века между Ирландией и Исландией было налажено регулярное сообщение. В дальнейшем викинги уничтожили многие христианские общины, часть поселенцев погибла от великой чумы в середине XIV века и от иных заболеваний, часть по другим причинам. У нас нет точных сведений о судьбе первых европейцев на Американском континенте. Но недавно при раскопках приморского индейского селения в штате Мэн (США) археологи обнаружили монету, отчеканенную в правление Олава Тихого между 1066 и 1093 гг. Тем же временем датируется и сам поселок, в котором, по-видимому, жили норманны. А слава ирландских монахов, бесстрашных мореплавателей, ведомых верою, пережила века…

Нашу короткую «сагу» об ирландцах, нашедших самую трудную в мире дорогу: дорогу к себе и к Богу, и попутно обнаруживших загадочные дальние земли, завершим отрывком из стихотворения известного современного писателя Толкиена, посвященного св. Брендану:

…Целый год мы плыли вперед и вперед,и нам не встречалась земля,нигде мы не видели птиц на воде,ни встречного корабля.Вдруг темное Облако встало – и громраскатами загремел.О нет, не закат то был, не рассвет,но запад побагровел.И прямо под Облаком встала гора —отвесные склоны черны,вершина курилась, и были в тишиудары прибоя слышны;жерло на вершине пылало светло,как пламя небесных лампад:гора, словно столп, подпирающий Храм,корнями сходила в ад.Стояла она, основанье таяво мгле затонувшей земли,куда после смерти ушли навсегдадалекой страны короли.Во мраке угрюмом утихли ветра,и весла ворочали мы —нас мучила жажда, и голод был жгуч,мы больше не пели псалмы.Зато миновали мы Облако то,и открылся берег высок:спокойной волною стучался прибой,катая жемчужный песок.Нам мнилось – неужто здесь будет волнанаши кости катать века?..Найти не могли мы на скалы пути —уж больно стена высока.Вокруг мы пошли и увидели вдругобрывистый фьорд меж скал —по водам свинцовым вошли мы в него,и сумрак нас вновь объял.Гребли мы все дальше в глубь этой земли,ни звука вокруг – тишина,лишь слабые всплески из – под весла —святою казалась она.И мы увидали долину, холмы,чредой уходившие вдаль,горела долина та, вся в серебре,как будто Священный Грааль.И Белое Древо росло посреди —такие, должно быть, в Раю, —в бездонное Небо вздымалось оно,подъемля вершину свою.Тяжелою башней высился ствол,и крона была густа:как лебедя перья, снега белей,ладонь любого листа!Недвижным казался нам, словно во сне,под звездами времени бег.И думали мы, что себе на бедуне уйдем отсюда вовек,что останемся здесь, – и, отверзши уста,тихо начали петь,но сами дивились, что голоса,словно в храме, стали греметь.И листья, как белые птицы, взвились,и дрогнуло Древо тогда —лишь голые ветви остались да ствол,а листья смело без следа.И слово певучее к нам донеслось,какого не знали вовек!Не птицы то пели из горных границ,не ангел и не человек,а род благородный, что в мире живетза дальней гранью морской:но моря холодны и воды темныза Белого Древа землей».«Два чуда ты мне описал. Я хочуо третьем узнать наконец!О, где твой последний рассказ – о Звезде?Зачем ты таишься, отец?»«Звезда? Ее я увидел, когдавстал на развилке путей —лучи на окраине Внешней Ночи,у врат Нескончаемых Дней.С карниза там мир обрывался вниз,и вел на неведомый брегвисящий над бездной невидимый мост,но там не ходил человек».«А мне говорили, ты в некой стране,в последней стране побывал —без лжи мне об этой стране расскажии что ты там повидал!»«Звезду еще в памяти, может, найду,и помню развилку морей —дыхание смерти там бриз колыхал,нет слаще его и нежней…Но коль ты желаешь изведать ту боль,узреть, как растут те цветы,на небе ль каком или в дальней стране —тогда выйди в плаванье ты.И море подскажет дорогу само,и парус тебя будет мчать —и там ты изведаешь все это сам,а я теперь буду молчать».В Ирландскую землю, где колоколав Клуан – ферта на башне бьют,где лес темнеет под сводом небеси туманы стеной встают,пришли корабли из дальней земли,откуда пути нет назад —сюда святой Брендан пришел навсегда,и здесь его кости лежат.

Глава 10. Монастыри

Монте-Кассино. 1500 лет назад это место облюбовал св. Бенедикт

Средневековое христианство – это, прежде всего, путь. Дорога к Богу. И прийти к Богу можно лишь отрекшись от всего мирского: денег, славы, семьи, себя, то есть от всего, что связывает человека с этим, полным несправедливости, жестокости и страданий, миром, «юдолью скорби».

Поначалу, в первые века нашей эры, еще в эпоху Римской империи, люди просто бросали свое имущество и уходили прочь. В горы, в пустыни. Там, замуровывая себя заживо в отшельнических скитах, либо десятилетиями сидя на столбе, подвергаемые немыслимым тяготам и лишениям, они искали свой путь к Богу. А значит, и к самим себе. Отказываясь от своего «я», они старались обрести себя, пусть зачастую и весьма экстравагантным образом.

За шаг до монастыря. Отшельники

Сальвадор Дали Искушение святого Антония

Помимо личного стремления обрести себя в Боге подвижниками двигало нечто большее. Христианство, в отличие от язычества, – это религия жертвы. Сам Иисус отдал себя на заклание ради спасения всего человечества. То же завещал апостолам. И анахореты стремились повторить крестную стезю своего Бога. Добровольно. Не в своих корыстных интересах. А ради всех людей.

Начало движению отшельников положил во второй половине III века святой Антоний Великий. Он происходил из вполне зажиточной семьи коптов, жившей на юге Египта. Был обычным благочестивым христианином. Но как-то раз с ним произошел случай, подобный тому, что будет через тысячу лет со святым Франциском. В церкви он услышал небесный голос со словами Евангелия от Матфея: «Если хочешь быть совершенным, иди, продай имение твоё и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на Небе, и иди вслед за Мной». Он так и сделал. Продал все, захватил запас хлеба на полгода и ушел в пустыню. В развалинах старого воинского укрепления на берегу Нила он соорудил крохотную келью, в которой провел много лет. С внешним миром ее соединяло лишь небольшое отверстие, через которое раз в несколько месяцев ему передавали еду. Но даже в эти редкие мгновения Антоний сводил общение с людьми к минимуму, и уж тем более остерегался смотреть на них. Так прошло 20 лет! Но это было только начало. Всего в отшельничестве он провел более 80 лет, дожив до 105! Все эти годы он носил власяницу, никогда не мылся, почти не спал и постоянно постился.

Правда, добровольное заточение после первых двадцати лет было уже не столь жестким. Во-первых, ему пришлось «переехать» еще дальше, в Писпирские горы, на побережье Красного моря. Во-вторых, чтобы меньше обременять последователей, он стал сам добывать пищу, обрабатывая небольшой клочок земли. А в-третьих, иногда выбирался в Александрию и другие города, споря с арианами или ободряя христиан во время гонений.

И все же его жизнь по-прежнему проходила в одиночестве. За редким исключением. Хотя, конечно, он так не считал. Это с нашей точки зрения Антоний был одинок. А в действительности он вел крайне напряженную жизнь, полную самых драматических баталий с невероятным количеством потусторонних сил и всякой нечисти. Сам Диавол смущал его «обычными в юношеском возрасте искушениями»: ночными мечтаниями о прекрасных женщинах, «призраком золота», привидениями. А бесы часто действовали по-простому: бывало, застанут его врасплох, набросятся и избивают, кто дубиной, кто еще чем-то. В ответ стойкий монах лишь кричал: «Никто не может отлучить меня от любви Христовой». Но обычно он все же встречал напасть во всеоружии. Вот свидетельство самого святого: