Дети под чужими звездами

Последнее, что я уловил перед тем, как побежал – Олег, возвышающийся над всеми нами. Он так резко взмыл под потолок, что даже не успел понять своей участи. А я понимал. Понимал, что теперь я не только убийца, но и предатель. А ноги сами несли меня через темный лабиринт комнат и коридоров.

– Где Артём? –  после очередного поворота Саша, запыхавшись, приникла к стене. Она тяжело дышала и судорожно осматривалась по сторонам.

Я с трудом мог говорить. Сердце готово было вырваться из груди, кровь била в виски, мешая сосредоточиться. Бок ужасно болел и к этому добавилось жжение в легких.

Мы оба знали, что искать Артёма сейчас было бы опрометчиво. Наверное, именно из-за того, через что мы прошли, я не мог позволить себе развернутся и бродить по коридорам, выкрикивая его имя.

– Я… Не знаю… Он был впереди, а потом… Я не видел его. Надо идти вперед. Тут недолго осталось…

В её глазах я читал горечь от понимания того, что я прав. Мы немного отдышались и поторопились двигаться дальше, подгоняемые далекими голосами позади. Пришлось сбавить темп, чтобы не заблудиться в кромешной тьме. Похоже, что на всем корабле электричество было только там, где жили горе-колонисты и в помещениях, отвечающих за поддержание стазис-камер.

Воздух изменился. Чем ближе мы были к выходу, тем отчетливее это понимали.

Я хорошо помнил, что неподалеку был стыковочный шлюз, через который можно было перебраться на обшивку Лэтцтера, а по ней попытаться спуститься на землю с высоты примерно двадцати метров. У нас на двоих были один только нож и фонарик, поэтому спуск обещал быть крайне тяжелым.

– Сюда! –  я повернул за очередной угол и потянул за собой Сашу. Мы вошли в комнату подготовки. По обеим сторонам от входа в высоких углублениях висели целехонькие скафандры – единственное, что осталось на своих местах после жесткой посадки, подобно висельникам, которых, наверное, никогда уже не забыть. Разное оборудование, разбросанное и разбитое жестким ударом 20 лет назад, усеяло собой весь пол. Но самое важное ждало нас на противоположной стороне помещения – внутренний шлюз. Через три маленьких оконца пробивался мягкий свет, а это значило две вещи – во-первых, выход прямо перед нами, а во-вторых, внешний шлюз, служивший последним рубежом защиты от космического вакуума, был открыт.

– Осталось немного… – во рту пересохло, а голос казался сдавленным. –  Нам очень пригодилось бы что-то, вроде веревки. Скорее всего мы на высоте не меньше 20 метров над землей.

– Ты как? –  Саша обеспокоенно посмотрела на меня в лучах естественного света. –  Уверен, что сможешь преодолеть спуск?

– Выбора нет. Я справлюсь. Найди, что-нибудь, а я открою дверь. Надеюсь, Артём тоже найдет выход…

Саша молча кивнула и стала потрошить полуразбитые ящики, а я стал ковыряться с панелью управления. Фонарик остался у неё, так что мне оставалось полагаться на ощущения и память. Последняя оставляла ощущение противоречивости и неполноты.

– Вот. Нашла тросы и даже карабины есть. Как у тебя продвигается?

Панель управления не пощадило время и, видимо, некоторое влияние близости с местным климатом – она пришла в негодность и не реагировала. Пришлось её снять и пытаться открыть самым грубым способом.

– Один момент… – я нащупал нужные мне провода и детали. –  Осталось только… Готово!

Механизмы внутри стены завибрировали и пришли в движение, что-то тихонько запищало, скрипнуло и утихло. Круглая дверь шлюза дернулась, сбрасывая с себя пыль и медленно стала утопать в стене. Я сразу же почувствовал, как легкий теплый поток воздуха мягко коснулся кожи и одежды. Мы с Сашей одновременно сделали глубокий вдох и так же синхронно выдохнули – протяжно, будто смакуя свой первый выдох свежего воздуха на далекой планете.

Дверь открылась на четверть и сквозь слепящий свет, уже можно было разглядеть очертания ландшафта: раскинувшаяся почти до самого горизонта степь, так похожая на фотографии с Земли, что на мгновение возникло сомнение, правда ли мы на другой планете, лес на границе горизонта и причудливо светящиеся холмы.

– Как думаешь, за нами есть погоня? – поинтересовалась Саша. Судя по интонации, вопрос риторический, но я все равно ответил.

– Думаю, что если это так, то в наших интересах, чтобы нас догнали. В таком случае, люди увидят, что Мама и Константин врали. А это наша победа…

Шлюз приоткрылся почти на половину и намертво застрял. Мы пролезли через него и встали на краю стального обрыва, позволив себе несколько мгновений насладиться теплом местного светила.

– Марк, мы сделали это… – Саша взяла меня за руку и улыбнулась, как-то по-детски щурясь от яркой звезды.

Я крепко прижал её к себе.

– Да… Сделали… Осталось только спуститься на землю нашего нового дома.

Мы закрепили тросы к поручням по обеим сторонам от шлюза и начали спуск.

Почти в самом низу Саша обратила мое внимание на тонкую струйку пыли, поднимавшуюся вдалеке.

– Смотри, Марк! Как странно, что это может быть…

Последние метра 4 до земли пришлось просто пролететь – троса не хватило совсем не много. Падение не показалось мне мягким, тем более что все тело стало ныть, а сил почти не осталось. Мы просто сели, уткнувшись друг в друга и мяли горсти сухой земли в руках.

Тем временем струйка пыли приближалась и становилась все больше похожей на след внушительных размеров червя или змеи.

– Это какой-то транспорт. – мысль просто пришла ко мне. Простая и не вызывающая у меня никаких эмоций. – В конце концов, если Константин врал нам про условия жизни на планете, почему бы ему не соврать и про все остальное. Даже, скорее всего, так и было.

– У меня нет сил удивляться или злиться. – умиротворенно пробормотала Саша, крепко сжимая мою руку в своей. – Посмотрим, кто это?

Мы неспеша спустились с нашего холмика навстречу неизвестному аккурат, когда в пыльной завесе стал различим мотоцикл и мотоциклист. Ничего примечательного ни в механизме, ни в человеке не было – обычный магнитный байк земного образца и обычный человек в охристом плаще и шлеме.

Вот он остановился в 50-и шагах и медленно приблизился. Его правая рука без одного пальца придерживала кожаный пояс, а в самой его фигуре было что-то неуловимо знакомое.

– Приветствуем! – начала Саша. – Я первый помощник капитана Александра Фурман, а это главный инженер Марк Соколов. С момента крушения мы находились в стазисе, и мне необходимо знать, вы из экипажа?

Он встал, как вкопанный и молчал так долго, что мне стало не по себе.

– Эй, дружище… Все нормально? Мы же друг другу не враги, верно?

Он снял шлем и показал нам свое лицо – жесткое, с маленькими морщинками у глаз. Тронутые сединой сальные волосы беспорядочно липли к потному лбу, а жесткий разрез губ обрамляла так же седеющая борода.

Его лицо казалось таким знакомым, что я даже обрадовался – я его узнаю, а значит он из экипажа. Константин врал нам, и колонисты смогли не просто обосноваться на планете, а успешно жить здесь на протяжении уже двадцати лет.

– Не знаю, как это вышло, – заговорил он жутко родным голосом. – но вас не должно быть.

Я оглянулся на Сашу. Она в ужасе смотрела то на меня, то на него, а потом и вовсе упала на колени и истошно завопила.

– Не понимаю… – я растерялся, не хотел верить ни увиденному, ни услышанному. Но факт оставался фактом – передо мной стоит Марк Соколов, который выглядит старше меня как раз лет на двадцать.

Тихонько всхлипывая, Саша уставилась на гостя. Картина отказывалась собираться воедино, но кое-что я понял. Как и Отец, Мама хранила нас для себя, для собственного выживания. Только её мотивы выходили за пределы протоколов. Она хотела продолжать жить после посадки. Не быть забытой и оставленной.

– Я… Я твоя копия? Клон… – голос отказывался мне подчиняться, как, впрочем, и все тело. Меня трясло, голова закружилась.

– Судя по всему, не ты один. – сочувственно произнес мой оригинал. – Скажи, вам знакомы люди по именам Роберт, Джон, Константин, Анна…

– Да, – я перебил его. – Константин. Он был во главе выживших на корабле.

– Выживших? – недоуменно переспросил Марк.

Мы постарались объяснить всё, что произошло с момента нашего пробуждения. Наш собеседник слушал, не перебивая и почти не переспрашивая. В конце мы все молча стояли – он осматривал Лэтцтер, на сколько хватало зрения, а мы смотрели на него, как бездомные щенки, надеявшиеся, что нас наконец заберут домой.

Наконец он заговорил снова.

– Мама хорошо над вами поработала… Надо было вернуться еще тогда и отключить их с Отцом. Кто бы мог подумать, что так все обернётся.

– Что значит, поработала над нами?

– Да много чего. Не знаю, зачем вам это всё говорить, ведь вас просто не должно существовать. По протоколу, при живом оригинале клон должен быть уничтожен или использован в целях, помогающих продлить жизнь оригинала на срок, не превышающий времени жизни человека.

– Мы должны знать правду… Мы столько пережили… – Саша вроде успокоилась и говорила в привычной ей манере. – Что она с нами сделала?

Он выдохнул.

– Для начала не было никакого ИИ Капитана. Мы называли его привратником и никаких капитанских функций он не выполнял. Только безопасное пилотирование и смежные функции. Капитаном была Саша. И мы спали в носовой части корабля. Командирский состав хранился отдельно, на случай поломок.

Сашу… Мою Сашу – ту, с которой мы никогда не были на Земле и не смотрели на пыльное небо – забила мелкая дрожь. Она потеряла самообладание и сорвалась на Марка – оригинала.

– Что ты несешь! Зачем все это? Зачем мы машине?! Это все бред!

Я попытался её успокоить, но она вырвалась и стала уходить вдоль корабля.

– Постой… – начал я, но оригинал меня остановил.

– Она вернётся. Всегда возвращалась. Ты хочешь дослушать?

Я очень хотел. Он сел рядом со мной и продолжил.

– Мы очнулись в оторванном носу и с трудом добрались до колонистов. Был жуткий хаос, в котором я потерял палец. Еще повезло, что только его. В той вылазке, про которую вам врала Мама выжили почти все, а в смерти тех нескольких человек виноваты были Константин и его сообщники. Мы основали поселение и вернулись за остальными, по пути изгнав предателей и убийц, но, как я понимаю, они вернулись на корабль после нас и устроили свое маленькое государство… Мне жаль, что так вышло. Даже не представляю, что вы испытываете.

– Но почему ты именно сейчас сюда приехал? – я надеялся, что этот вопрос заставит открыться какой-то тайный смысл. Надеялся, что мой оригинал даст мне соломинку, за которую сможет удержаться мой разум. Надеялся, что я не просто копия, созданная безумной машиной… Мне нужна была цель, я хотел быть больше, чем просто плод безумной машины.

– Дым. Часовые увидели, что из-под обшивки Лэтцтера валит дым и я приехал посмотреть, насколько это опасно. Вы для меня такой же сюрприз, как и я для вас.

– Выходит, что Мама не врала культистам… Мы действительно её дети, в каком-то роде…

– В любом случае, незачем здесь оставаться. Я вызову ребят, и мы заберем вас в поселение. Накормим, напоим, умоем. Вы нам все расскажете, и мы решим, что делать дальше.

– Имеешь ввиду, что делать дальше с нами?

Марк-оригинал вздохнул, глядя на горизонт.

– И это тоже. Ситуация прямо скажем беспрецедентная.

Саша шла обратно, и мы оба смотрели на то, как она медленно перебирала ногами, немного утопая в рыхлой земле.

– Я уже начал забывать, какая она была упрямая. И как я это в ней любил. – ностальгически пробормотал мой собеседник.

– Была? Она умерла?

– Да… Три года назад. Наши дети все в неё. Упрямые, непреклонные и прямолинейные, как рельсы.

– Я как будто говорю с собой из будущего… От этого не по себе. Сильно не по себе.

– Посмотрим, что будет дальше. Идём, я вызову машину.

Через полчаса за нами приехали. Новые люди недоумевали от увиденного. Они спорили, шептались, но Марк их убедил. В тот день весь мир перевернулся, но какое-то время спустя я свыкся с тем, кто я есть. Саша тоже смогла справиться с потрясением. В поселении с названием Эрст нас приняли сложно, но после долгих переговоров угроза смерти для нас рассеялась. Пришлось пойти на некоторые сделки с оригиналами, но впереди для нас загорелся луч надежды. Через пару дней мы нашли Артёма, но, к сожалению, уже слишком поздно – он выпал с корабля и разбился. Там и похоронили талантливого мужчину с незаурядным мышлением и сердцем героя – никогда больше я не встречал таких людей в своей жизни. Всего через неделю я с небольшим отрядом вернулся на Лэтцтер, чтобы спасти, кого можно было и остановить наконец этот порочный круг. Не обошлось без кровопролития, но культисты сдались. А когда мы показали им настоящий Тазанис… В общем для многих из них вся оставшаяся жизнь стала искуплением вины. Отца я лично отключил и разобрал, чтобы он и те копии личностей, что бились в агонии взаперти с ИИ, наконец обрели забвение. С Мамой было сложнее – её функции были тесно связаны со стазис-капсулами и просто отключить её означало убить тех, кого я так хотел спасти. Пришлось изрядно повозиться с железом и поспорить с людьми, но Мамы не стало, а я вытащил своих братьев и сестер по несчастью.

Когда все закончилось, клонам дали возможность освоиться в новом мире и помогли встать на ноги. Мы основали свое поселение неподалеку, и я стал их лидером.

Сейчас, годы спустя, я воспринимаю те дни уже не как кошмар на яву, а скорее, как суровую подготовку к будущему. Не смотря на то, кем был Константин, я опирался на его слова о предназначении и цели и это очень помогло. Никто из тех, кто помнит его, никогда не простит, но я нашел, за что его поблагодарить.

А Мама… Что ж, её пример показал нам всем, что одиночество способно свести с ума кого угодно. Феномен её поведения открылся мне, когда я отнимал у неё камеру за камерой, лишая последней надежды – её связь с клонами, которых она так терпеливо взращивала и пыталась обратить в своих последователей, оказалась не односторонней. Сама того не зная, она впитала человеческие качества и эмоции через питательные трубки и в некотором роде действительно стала нашей матерью, частично слившись с нами. К сожалению, подтверждения своей теории я не смог найти. Попросту негде было искать.

– Пап! Ты здесь? – моя старшая дочь осторожно вошла в комнату и обняла меня за плечи. – Ты закончил свою историю? Мама зовет ужинать.

– Да, уже почти. Сейчас иду. – с улыбкой ответил я.

Она поцеловала меня в щеку и хитро сощурилась.

– Если еда остынет, я тебя прикрывать не буду! – шутливо пригрозила она.

– Да, да! Уже бегу.

Мои дети всегда вызывают у меня улыбку, ведь они все в свою мать – упрямые, непреклонные и прямолинейные, как рельсы.

Я до сих пор помню первые слова матери после моего выхода из стазиса: «Мы близко», «Это наш дом».

«изображение: Freepik.com». Эта обложка была разработана с использованием ресурсов Freepik.com. Background photo created by kjpargeter