Защищая горизонт. Том 1

Увы, даже наш славный город этот порок не смог обойти стороной. У нас был собственный монолит гордыни, башня силы, что призвана внушать трепет и осознание власти, довлеющей над всеми. Вообще, весь центр города ярко и громко заявлял о своей значимости. Многочисленные небоскрёбы вздымались кучной грибницей, прижимаясь друг к другу тесными рядами, и, казалось, застыли в немом соперничестве за звание самого высокого здания. Широкие дороги, будто паутиной, опутывали всё вокруг, а суетливые и шумные нескончаемые потоки транспорта сновали во все стороны. Люди вечно куда-то спешили и всегда опаздывали. Даже обретая бессмертие, не успевали жить. Постепенно они покидали уютные автомобили, чтобы выплеснуть свою нетерпеливость на улицы. Плавная и равномерно гудящая металлическая река незаметно сменялась другой: оживлённой, подвижной, движущейся по замысловатой траектории и торопящейся по своим делам.

Люди настолько привыкли плыть по этому течению, что умудрялись никого не задевать, искусно огибали друг друга, лавировали между встречными потоками и подчинялись до автоматизма отточенным рефлексам. Всё это похоже на безумно красивый танец: чёткие и плавные движения, невероятная синхронность. Металлическая река делала пару кульбитов и закрученных па, а затем передавала эстафету людям, которые подхватывали ритм и кружили-кружили в круговороте дней. Не зря центр города часто называли его сердцем. С высоты птичьего полёта все эти потоки людских масс напоминали артерии и капилляры, огромную разветвлённую кровеносную систему, по которой струилась жизнь нашего города, питала его сердце, наполняя энергией и смыслом.

Потоки заполняли башни, заставляя их биться, возрождаться новой жизнью. У их подножья суетливо расхаживали кокетливые барышни и с нескрываемым восхищением рассматривали бесконечные ряды дорогих бутиков, застывших во времени манекенов, демонстрирующих очередной виток нездоровой фантазии дизайнеров, а также бессчётное количество центров коррекции образа. В последнее время стало чрезвычайно модно менять себя, подстраиваться под чужие стандарты и идеалы красоты. Люди совсем забыли, каково это – быть самим собой, многие уже даже не помнят, кем они были и как выглядят на самом деле. Нет предела человеческому совершенству, но самое главное – нет предела человеческой глупости.

Но как бы горделиво ни возвышались эти небоскрёбы, им никогда не сравниться с главным зданием в городе. Самый центр венчала гигантская изысканная башня из стекла и бетона, упрямой стрелой уходящая в небо. Все прочие высотки по сравнению с ней казались простыми придворными шутами, мелкими прислужниками у трона могучего правителя. Огромным властным копьём она пронзала безжизненное небо, а верхушка терялась среди мрачных перин облаков и поблёскивала оттуда сумрачным светом. Башня внушала трепет и даже страх в сердца тех, кто посмел обратить на неё внимание. В её резких зеркальных гранях отражалась кипучая жизнь города, а по утрам башня первая встречала солнце, ловила его нежный лучистый свет и сияла, подобно маяку, ведущему наш общий корабль к лучшей жизни.

Это был наш дом, башня Стражей – единственный управляющий и карающий орган в Системе. Она служила грозным символом нашей власти и могущества, гарантом беспрекословного подчинения Основному закону и обителью для защитников хрупкого равновесия в этом мире. У людей должна быть уверенность, что есть те, кто оберегает их покой круглые сутки, кто следит, чтобы на дороге в будущее не встречалось препятствий. Каждый человек в любой точке города, даже в его спальной части, мог взглянуть в сторону центра и увидеть её – башню, грозно отринувшую устои старого мира и устремлённую ввысь, в небо, зовущую за собой к заветной мечте.

Но, с другой стороны, так гласила теория, а на практике Стражи избегали публичности, предпочитая вести свою работу тайно, незримо растворяясь в жизни города. Жителей Системы не стоит тревожить плохими мыслями и образами, они не должны лишний раз задумываться о предназначении службы Стражей. Именно поэтому башня стала главным символом противоречивости нашего мира. Она горделиво вздымалась над городом, но предпочитала не кричать на весь мир о своём предназначении: вывеска над дверью отсутствовала, а зеркальные стены безучастно отражали действительность, скрывая за собой всё, что происходит внутри, и всех, кто заселяет сей прекрасный объект архитектурной мысли. Поговаривают, что со временем люди свыклись с присутствием этого исполина и вовсе перестали его замечать, вспоминая о Стражах только в час нужды и лишений. Лишь некоторые обращали свой взор на башню, но видели в ней ещё один безликий небоскрёб с важными людьми в красивых костюмах. Стражей такое положение вполне устраивало: чем меньше жители вспоминают о карающем органе, тем спокойнее живут.

Было уже около одиннадцати часов, когда Кира вырулила на стоянку перед башней Стражей…

* * *

По пути от улицы Южной мы умудрились несколько раз застрять в пробке на узеньких дорогах оживлённой части мегаполиса и даже заблудились во дворах, пока пытались объехать затор у гигантского офисного здания. После череды всех этих опасных, но невероятно скучных приключений мы только к одиннадцати смогли прорваться в центр города к подножию башни Стражей. Собрание должно было начаться уже час назад, и за такое опоздание нас наверняка не похвалят и даже не наградят, но теперь у нас есть отговорка: мы выполняли трудное и важное задание. По правде говоря, при этом излишне много наследили и изрядно пошумели, так что, скорее всего, настойчивых выговоров не избежать, но это уже не в первый раз.

Вообще, обязанности Палачей не особо располагают к тихой и неприметной работе, несмотря на все наши старания. Отступники редко изъявляют желание добровольно сложить оружие и отключиться от Системы не совсем безвредным способом. В основном они дают жестокий и яростный отпор, где не обходится без огнестрельного оружия и кровопролитных боёв. Это война за наше будущее, за наши общие мечты, а она никогда не проходит бесследно. Иногда очень хочется отправить тех, кто придумал эти правила, в самую гущу боя, выдать им тяжеленный стандартный тесак и заставить штурмовать засевших в укрытии Отступников, а потом попросить их быть неприметнее под шквальным огнём вражеского сопротивления. Легко придумывать правила, заседая на вершине высокой башни.

Кира тем временем искусно лавировала в бесконечном потоке автомобилей, пытаясь поудобнее зайти в разворот, а затем втиснуться в маленькое парковочное место. Оно располагалось прямо у входа в башню и было зарезервировано лично для нас. По обе его стороны расходились длинные ряды одинаковых, блестяще чёрных машин из штатного автопарка служителей Системы. Все чистые, сверкающие под каплями дождя, металлические коробки одинаковой модели, неотличимые друг от друга, словно близнецы. Они стояли настолько плотно и кучно, что каждый раз, открывая двери, я боялся задеть соседний автомобиль, а ведь по правому боку находилась машина наших заклятых друзей и коллег из отряда «Харон». Несмотря на то, что служили мы одной благородной цели и были воспитаны в духе взаимовыручки, их заносчивый характер разбивал любые мысли о хорошем отношении. Иногда у меня проскальзывала скабрезная мысль: дать как следует ногой по дверце их автомобиля. Но Страж должен сохранять спокойствие в любой ситуации. Хотя подобные мысли всегда вызывали у меня лёгкую мечтательную улыбку, и я не спешил гнать их прочь.

Машина дёрнулась и остановилась точно по центру парковочного места. Всё-таки Кира – великолепный водитель, чего не скажешь обо мне. Я бы непременно задел один из стоящих рядом автомобилей, и у меня есть смутные подозрения, какой именно.

Кира неохотно вылезла наружу и осмотрелась.

– Похоже, все уже здесь, мы последние, – с некоторой долей разочарования заключила она.

– Неудивительно, – выбираясь наружу, ответил я и присвистнул: – Ого, сколько машин! Должно быть, все Стражи города слетелись посмотреть на наше новое начальство.

– Ага, не каждый день можно увидеть Хранителя вживую, а тем более послушать его. – Кира говорила это с явным пренебрежением и некой досадой, слегка покачивая головой. – А ты чего свой меч не взял, опять забыл?

– Не забыл, пусть в машине полежит, чтобы не мешался, – махнул я рукой.

Кира недвусмысленно закатила глаза.

– Ладно, пошли быстрее, я уже вся промокла за это стремительное утро.

Напарница потрусила к входу, а я ещё раз взглянул на небо, на уходящую в облака зеркальную стрелу величественной башни. Затем закрыл глаза и мысленно попрощался с неприветливыми небесами.

Огромные двухстворчатые двери из тёмного непрозрачного стекла почувствовали приближение двух человек и с гулким шипением разъехались в стороны. Проходившие мимо люди, похоже, вообще не обращали внимания ни на раскрытые двери, ни на башню в целом, а может, старательно делали вид, что не замечают.

Мы дружно направились внутрь и успели сделать пару шагов до того, как двери, снова угрожающе шипя, сомкнулись за нашими спинами, защищая от прохладного воздуха и мокрой взвеси, наполняющей улицы. Прозрачные с внутренней стороны стёкла позволяли наблюдать за всем суетливым потоком людей, безразлично проплывающим мимо. Но нас мало заботили мрачные пейзажи мирских будней, сейчас наши взгляды были устремлены вперёд, навстречу новым свершениям и скучным совещаниям.

Сразу за входом скрывалось большое и просторное помещение, но невероятно пустое, серое и безжизненное, навевающее грустные мысли. Здесь не было ничего: ни удобных диванчиков, ни столиков, ни декоративных растений, которые все привыкли видеть в холле любого офисного здания. Помещение выглядело нежилым и брошенным, и лишь в самом конце, прямо напротив двери, располагались два лифтовых проёма из сверкающего и блестящего металла, аккуратно утопленные в стене.

Неподалёку от них находилась полукруглая стойка из тёмно-красного лакированного дерева, отполированная до блеска, плавно переходящая в стол, за которым сидела молодая симпатичная девушка. На вид ей не больше тридцати, в бежевом костюмчике, с заправленными в пучок русыми волосами и чуть приспущенными на нос небольшими очками в тонкой оправе. В мире, свободном от воздействия физических недугов реального тела, в них уже не было необходимости, но некоторые люди продолжали использовать их в качестве своеобразного украшения или в виде специальных устройств с линзами дополненной реальности. Такие очки могли стать настоящим подспорьем в любой работе и верным помощником в жизни. Вот и сейчас девушка держала в руках какой-то документ и внимательно, очень деловито его изучала, время от времени перелистывая страницу и неодобрительно покачивая головой.

Она старательно не обращала на нас никакого внимания, хотя не могла не услышать звуки открывающейся двери и хлынувшего из-за неё шума большого мегаполиса. Впрочем, я уверен, что она ещё загодя увидела подъезжающий автомобиль и выходящих из него людей, в коих наверняка узнала старых знакомых, но теперь демонстративно пылала к нам безразличием. По одному только мимолётному силуэту, мелькнувшему за дверями, она могла опознать почти всех сотрудников башни Стражей. Невероятно умная и красивая женщина, весьма редкое сочетание. Многие сотрудники долго и безуспешно пытались пригласить её на свидание, но она всем вежливо отказывала, говоря, что уже замужем за работой и если бы не её усилия, то в этой башне вообще бы никто не работал. Безусловно, она слегка преувеличила свою роль. Скорее она походила на обычного секретаря или работника приёмной, кто принимал заявки и жалобы от граждан, и по совместительству выступала куратором начинающих Наблюдателей, помогала им освоиться в башне и получить своё первое задание на долгом пути служению Системе. Изредка она выгоняла случайных прохожих, чудом обративших внимание на огромное здание в центре города и изящный вход из тонированного стекла, но случалось это всё реже.

Мы подошли к стойке с девушкой, и я негромко постучал по столешнице костяшками пальцев.

– Марина, привет! Добрая принцесса, скажи, как там дела в нашем королевстве?

Девушка оторвалась от изучения документа, посмотрела поверх очков и сначала поймала мою улыбку, а потом взволнованный взгляд Киры.

– «Феникс», ага, не прошло и года. – Марина отложила бумаги и скрестила перед собой ладони. – Всё шутишь? Совсем обнаглел, Стил? Спит до полудня, катается где-то, а донимают меня!

– Началось. Прямо с порога… – со вздохом прошипела Кира и отвернулась в сторону.

Марина быстро перевела взгляд, полный ненависти, на мою напарницу, а затем снова вернулась ко мне и сурово спросила:

– Что там с Южной?

– Всё в порядке. Зачистили в лучших традициях, – ответил я и подмигнул ей. – Кстати, Марин, пошли туда пару Ищеек, пусть осмотрят всё… и пару хороших Техников со знанием психологии, а то мы там немного пошумели. Отступники попались совсем несговорчивые на этот раз, добровольно отключаться отказались.

– Ох уж эти ваши «лучшие традиции»! Стил, ты свои оправдания и шуточки оставь для начальства, хорошо? Хранитель будет чрезвычайно рад послушать, как вы работаете… – Девушка сделала загадочную паузу. – Ищеек я отправлю, но только после собрания, сейчас все уже на месте и ожидают только вас. Чипы сдадите потом, а то Плотников тоже на собрании. Мигом туда!

– Марин, последний вопрос: Икаров ещё здесь?

Девушка вдруг сделалась загадочной, посмотрела по сторонам, как будто пыталась обнаружить нежелательные уши, а потом приложила ладонь к губам и прошептала:

– Сергей Геннадьевич здесь, специально ждал тебя… – Марина осеклась и бросила мимолётный взгляд на Киру. – Вас. Хотел попрощаться. Он на восьмом этаже, у зала собрания. Только быстро!

– Спасибо, Марин! – с улыбкой ответил я и потянул Киру к лифтам.

– Ты только с ней такой шутливый? – прошептала напарница мне на ухо.

– Ревнуешь? – Я расплылся в дурацкой ухмылке.

Кира громко фыркнула в ответ и замотала головой.

– Боюсь за свою репутацию. Твоя подружка, я посмотрю, тоже осталась не в особом восторге.

Я посмотрел на Марину, чтобы найти на её лице опровержение коварных слов моей напарницы, но девушка вернулась к изучению различных документов, а её строгий и внимательный взгляд выражал уже полное безразличие к окружающему миру. Можно ошибочно подумать, что Марина – немного жестокий, надменный и чёрствый человек, но это не так. Несмотря на некоторую жёсткость, хлёсткие слова, взгляды и выражения, на причуды тараканов в её голове, а также чрезмерную увлечённость своей работой, она весьма добра и отзывчива, хотя и скрывает это под толстым слоем профессиональной этики. Пару раз мне удавалось встретить её после работы, и она казалась мне совершенно другой: более мягкой, разговорчивой и непринуждённой, изредка позволяющей себе скромную улыбку. Но стоило ей вернуться в башню, войти в эти негостеприимные двери и занять своё рабочее кресло, как разом каменели её сердце и душа. По неизвестной мне причине она сразу невзлюбила Киру и отчётливо испытывала к ней стойкую неприязнь. Каждый раз, когда мы возвращались в башню, она старательно делала вид, что не замечает мою напарницу, и обращалась только ко мне, а Кире доставались лишь презрительные и мимолётные взгляды. Марина хранила множество секретов, которые не спешила раскрывать, а я старался не лезть между молотом и наковальней сложных женских взаимоотношений.

Я и Кира подошли к дверям лифта и хотели нажать на кнопку вызова, но услышали, как на улице неожиданно раздался протяжный визг колёс. Штатная машина Стражей резко затормозила, развернулась к нам боком и остановилась у самого входа. Из неё выскочили двое и вытащили с заднего сидения что-то очень большое, а потом на руках потащили к входу. Двери башни с натужным шипением отворились, и в пустой холл вбежали два напуганных и промокших насквозь Стража. К сожалению, я не помню их имён, но точно знаю, что оба – Ищейки с пятого этажа, с которыми мне довелось поработать уже довольно давно. В руках они несли кого-то третьего: мужчину лет тридцати пяти в запачканной серой куртке.

Когда они приблизились к стойке, то я узнал бедолагу, ведь был с ним очень хорошо знаком. Дмитрий Сахаров – отличная Ищейка, хороший друг, верный Страж Системы и просто прекрасный человек. Много раз он помогал мне на заданиях, выслеживал Отступников и никогда не боялся смотреть в лицо опасности. Боже, что с ним случилось? Я кинулся к Ищейкам, поддержал тело и ужаснулся, взглянув на него. Сейчас уже мало что напоминало о том бравом человеке. Его голова безжизненно свисала с рук боевых товарищей, рот был слегка приоткрыт, а глаза заволокло непонятной белой пеленой. Всё лицо застыло в ужасной гримасе боли. Это было жуткое зрелище. Он весь побелел, а под кожей вокруг глаз вспучились вены, расходясь в разные стороны багровой паутиной.

– Что с ним случилось? – с досадой крикнул я.

– Нет времени, – отрезал один из Стражей и обратился к девушке за стойкой: – Марина, где Техники?

Девушка пулей вылетела из-за стола.

– Я им уже сообщила, они ждут в техническом отделе на десятом этаже. Скорее несите его в лифт!

Марина метнулась к лифту и нажала кнопку вызова. Похоже, она давно знала о произошедшем, но упорно сохраняла спокойствие при разговоре с нами.

Двери лифта почти моментально распахнулись, демонстрируя просторную и светлую кабинку, покрытую коричневым пластиком и свободно вмещавшую до десяти человек. Мы втроём втащили туда Дмитрия, а Кира продолжала некоторое время стоять неподалёку и пребывать в смятении, но потом внезапно опомнилась и вслед за нами запрыгнула внутрь кабинки.

– Я помогу им, – крикнул я Марине. – Сообщи, что мы немного задержимся!

Девушка-секретарь зло посмотрела в мою сторону, но промолчала. В это время Кира неуклюже вывернулась и нажала кнопку десятого этажа. Двери сомкнулись, скрывая неодобрительный взгляд Марины, и кабинка плавно дёрнулась, набирая высоту. Напарница стояла у входа и по-детски удивлёнными глазами смотрела на безжизненное и застывшее в бесконечном мгновении страха лицо Дмитрия.

Лифт быстро набирал высоту, а циферблат над дверью послушно отсчитывал этажи: 2… 3… 4…

– Так что же всё-таки случилось? Убийство? – не выдержал я.

– Скорее, самоубийство, – понуро ответил до этого молчавший Страж. – Дима проследил за Отступниками до их убежища, запросил помощь, но мы приехали уже слишком поздно… – Он печально вздохнул и опустил глаза. – Видимо, ему захотелось стать героем, справиться в одиночку, и он использовал перегрузку. Уж не знаю, где он её взял.

– Что он использовал? – не понял я.

Но в этот момент кабинка качнулась, остановилась, и двери открылись.

Перед входом неожиданно возник взволнованный пожилой Техник.

– Скорее, сюда, заносите в кабинет! – истошно заголосил человек в белом халате и с маленькой биркой на груди, прямо указывающей, что перед нами старший Техник Васильев.

Десятый этаж был всецело посвящён научно-техническому персоналу башни Стражей: чистые и сияющие белизной стены, мягкий струящийся свет с потолка и толпы снующих людей в белоснежных халатах. Вообще, технические этажи служили больше исследовательским и терапевтическим целям и не подходили для серьёзного лечения. Сюда приходили новоиспечённые Стражи для первичного обследования, а также все служащие башни раз в год для планового тестирования работы Консоли и нейронных связей. Здесь даже не нашлось никаких средств для транспортировки неисправных Стражей, и всё это время Дмитрия пришлось нести на руках.

В указанный Техником кабинет мы ввалились вчетвером и уложили тело на кушетку. Кабинет оказался большим, просторным и очень светлым. Одна его половина была полностью заставлена стеллажами с какой-то аппаратурой, а на другой размещалась широкая металлическая кушетка с ворохом подведённых к ней датчиков и всяких непонятных устройств.

Васильев внимательно осмотрел лицо Дмитрия, покрутил его голову своей рукой, расширил пальцами веки и заглянул в глаза, после чего разочарованно заохал. В это время в кабинет влетела ещё пара совсем молодых Техников – юноша и девушка. Они остановились у входа и вопросительно посмотрели на Васильева.

– Опять перегрузка, – печально заключил он, обращаясь к новоприбывшим помощникам. – Срочно нейронный стимулятор!

Техники рванули к стеллажам и начали энергично что-то включать и настраивать. Васильев тем временем прикрепил специальные датчики на голову Дмитрия и нацепил два маленьких колпачка на пальцы его правой руки, как раз туда, где располагались контакты Консоли. Затем пожилой Техник прикоснулся к миниатюрной пластине рядом с кушеткой, и перед ним развернулось широкое полупрозрачное окно, напоминавшее обычную клавиатуру, только кнопок было намного больше. Техник замер над телом умирающего Стража, потом резко повернулся ко мне и сухо заявил:

– Вам здесь не место, Палач. Спасибо за помощь, но все Стражи должны немедленно покинуть кабинет.

Обе Ищейки, что привезли Дмитрия, встревожено, но послушно потянулись наружу. Кира тоже намеревалась выйти, но я схватил её за плечо и одёрнул.

– Это мой хороший знакомый, – очень серьёзным тоном сказал я. – Вы занимайтесь своим делом, Техник Васильев, а мы сами решим, где нам место!

Молодые Техники переглянулись, а Васильев некоторое время смотрел мне прямо в глаза, но затем молча повернулся к кушетке и кивнул своим помощникам.

– Не теряйте время, начинайте отслеживать его сигнал. Нужно установить связь с его мозгом, – сказал он и быстро стал перебирать по клавишам, витающей в воздухе клавиатуры.

– Сигнал очень слабый, местонахождение тела не удаётся определить напрямую, – отрапортовала молодая девушка в белом халате.

К сожалению, она была в другом конце кабинета, и я не мог прочесть её имя на бирке.

– Как и ожидалось. – Васильев нахмурил брови. – Хорошо, тогда начинайте перебор по капсулам…

– Сигнал начинает слабеть.

– Сколько?

– Всего тридцать микрооткликов в секунду и продолжает падать.

– Ищите быстрее!

Мы с Кирой стояли в сторонке и заворожено следили за работой Техников. Я иногда переводил взгляд на стеклянные глаза Дмитрия, пытаясь разглядеть в них хоть какие-то изменения, но, увы, он всё так же безразлично смотрел сквозь белую пелену помутневших зрачков и, кажется, уже совсем не дышал. От этого мне становилось невыносимо грустно, и я снова переключался на мечущихся по кабинету Техников.

– Есть, нашёл! – воскликнул молодой парень. – Прямой отклик от капсулы 654-408, сигнал слабый, но стабильный.

– Отлично! – Васильев озарился надеждой. – Внимание, даю разряд!

Его пальцы быстро заплясали по клавишам, а тело Дмитрия на мгновение потускнело, стало полупрозрачным, затем как-то неестественно дёрнулось и вернулось к прежнему состоянию.

Васильев испытующе глянул на девушку-Техника, но та помрачнела и сокрушённо покачала головой.

– Двадцать микрооткликов, мозг продолжает умирать, Виктор Степанович.

– Внимание даю новый разряд!

– Семнадцать…

– Разряд! Воронков, подключай спинальный сигнал, пустим часть разряда через спинной мозг.

Молодой Техник послушно метнулся к другому устройству и начал что-то настраивать и нажимать на кнопки.

– Есть, Виктор Степанович!

– Новый разряд! Давай же, работай, проклятый мозг!

– Двенадцать микрооткликов, сигнал стал сбивчивый…

– Анна, может, успеем провести экстренный выброс из Системы, а там его подхватят?

Девушка в ответ мрачно посмотрела исподлобья на Васильева, а затем на экран прибора.

– Семь откликов, сигнал теряется… мы не сможем его вывести, Виктор Степанович, мозг почти умер. Нейронные связи слишком повреждены. Похоже, он сжёг его полностью.

Васильев опустил руки, и где-то на минуту в кабинете повисла гробовая тишина, только приборы продолжали свою причудливую электронную трель. Потом старший Техник устало повернулся к нам и печально произнёс:

– Мне жаль вашего друга, Палач. Здесь уже ничего нельзя было сделать, он умудрился спалить себе мозг. Эх, это уже третий за месяц.

– Третий? Почему я не слышал об остальных? – ошеломлённо спросил я.

– Возможно, не каждый Страж ваш друг, – немного грубо, но совершенно беззлобно ответил Васильев и смахнул окно виртуальной клавиатуры перед собой.

Я слегка смутился подобному ответу, но не придал этому особого значения.

– А что за перегрузка, про которую все говорят? – расстроено полюбопытствовал я. И с тоской посмотрел в уже безжизненные глаза бывшего товарища по службе.

– Сигнал потерян, пациент скончался, – обречённо пролепетала девушка за спиной Васильева, невзначай перебивая меня.

– Пометьте, время смерти – одиннадцать часов и двадцать минут, – вполоборота ответил ей старший Техник. – А на ваш вопрос, Палач, я не вправе распространяться, спросите своё начальство.

Но тут Кира сделала шаг вперёд, угрожающе посмотрела на всех Техников и вступилась за меня:

– Прекратите играть в эти игры, Васильев. Никого выше нас нет, разве что Верховный Страж, но сомневаюсь, что его волнуют подобные вопросы.