Аман Тулеев. С моих слов записано верно

– Вы в эту «Зимнюю вишню» раньше заходили?

– Что мне там делать? Рядовой торговый центр, перекроенный из старых цехов кондитерской фабрики. Ничего выдающегося. Обычно я ездил на открытие крупных промышленных и социальных объектов, когда появлялось что-то новое, интересное. Других целей у меня не было. К тому же любым представителям региональных властей официально не велели в течение трех лет соваться на предприятия малого и среднего бизнеса. Приняли соответствующий федеральный закон. Буквально били по рукам, предупреждая, мол, полезете с ревизией и проверками, привлечем к ответственности. Даже фраза крылатая родилась: «Перестаньте кошмарить бизнес!»

– Если рассуждать цинично, на вашем веку случались более масштабные трагедии?

– На шахте «Распадская» в Междуреченске 8 и 9 мая 2010 года произошло два мощных взрыва метана, в итоге погиб девяносто один шахтер. Но там производство, где трудились взрослые мужики, они знали о связанных с профессией рисках. А в случае с «Зимней вишней» самое страшное, что сгорели сорок детей.

В пермском ночном клубе «Хромая лошадь» в декабре 2009-го огонь унес жизни полутора сотен человек. Да сколько таких историй было! Я специально интересовался. К примеру, в 1978 году в Иране в кинотеатре заживо сгорели полтысячи человек.

Пожары в публичных местах не такая уж и редкость. Но по поводу «Зимней вишни» меня до сих пор терзают сомнения.

– Какие?

– Почему пламя моментально охватило здание? Отчего температура возгорания оказалась настолько высокой? Может, был поджог? Впрочем, у меня нет доказательств. Здание этого торгового центра словно специально выстроенная ловушка. Пожарная сигнализация не сработала, вентиляция действовала в обратном направлении, почти все двери оказались заперты наглухо… Создается впечатление, будто кто-то заранее продумал, как максимально затруднить выход из «Зимней вишни», чтобы жертв пожара оказалось много, а трагедия прогремела на всю Россию.

Кстати, арбитражный апелляционный суд в феврале 2020 года подтвердил предыдущие решения, что мэрия Кемерова не должна была давать согласие на открытие второй очереди этого торгового центра из-за несоответствия техническим требованиям. И это зона ответственности городской администрации, но никак не областной!

Боль после «Вишни» такая, что до сих пор страшно саднит. В голове постоянно мысль: почему все случилось у меня? Почему?! Видит бог, я всегда жестко требовал соблюдения мер пожарной безопасности, массу недобросовестных собственников отправил в суды, немедленно закрывал предприятия, если получал сигнал о нарушениях. Но беда приключилась именно в Кемерове…

Пауло Коэльо, знаменитый бразильский писатель, в книге «Алхимик» проводит мысль о предназначении: все происходящее с нами предначертано и предопределено свыше. Дергайся или нет, а что должно, то и будет. Полностью согласен с Коэльо. Как говорят арабы, мактуб – «так написано».

Собственное предназначение я всегда видел в помощи людям. Не привык никого оставлять в беде. Но и быть крайним, принимать на себя чужую вину не готов. Со студенческой практики не работал стрелочником…

Знаешь, меня в жизни часто выручал инстинкт, и тут он должен был подсказать: уходи немедленно, Аман, оставляй губернаторство. Но в тот раз почему-то не случилось.

– Никакого предчувствия?

– Ноль! Хотя я мог бы насторожиться: время идет, а Цивилев не едет. Пауза явно затянулась. Впрочем, даже в случае моего ухода зимой 2017–2018 годов, как планировалось, трагедия все равно случилась бы.

– Морально вам было бы полегче? Дескать, слава богу, не при мне?

– Считаю, я чист перед Господом и людьми. Не скрою, думал об этом: ну, ушел бы в январе, за три месяца до пожара, и что принципиально изменилось бы?

Вот если бы сложил полномочия осенью 2017-го, после разговора с президентом, получился бы другой расклад. В первую очередь психологически. Хотя, конечно, переживал бы из-за погибших не меньше. Люди сгорели – от этого факта ничем не заслонишься.

– После «Вишни» вас заставили написать заявление об уходе?

– Нет, никто не принуждал. Сам принял решение. Коль приключилась такая беда, посчитал невозможным продолжать работу губернатором. С моральной точки зрения. Правда, хотел дождаться, пока минует сорок дней после трагедии. Есть на Руси такой обычай… Но из администрации президента попросили не тянуть, раз уж собрался уходить. Мол, зачем откладывать?

И еще настоятельно рекомендовали воздержаться в прощальном заявлении от любых резких фраз. Я пообещал, но на запись обращения к землякам все равно приехали полпред президента Сергей Меняйло и два эфэсбэшника из Новосибирска. Стояли над душой, пока не закончил писать телеобращение. Лишь тогда вздохнули с облегчением. Меняйло сразу отправился докладывать по ВЧ-связи: задание выполнено, лишнего Тулеев не ляпнул.

В итоге ушел 1 апреля, в День смеха, хотя мне и тогда было не до шуток, и сейчас. С болью вспоминаю беду, из-за которой оставил пост, а главное – незавершенные дела. Не привык бросать недоделки, всегда довожу все до ума. Кстати, не припоминаю случая в постсоветской России, чтобы кто-то из крупных руководителей подал в отставку по моральным соображениям. Своего рода прецедент.

Тем не менее на меня и почти два года спустя продолжают лить тонны грязи, словно счеты сводят, мстят за что-то.

Вот вся история «Зимней вишни» и моего ухода от начала до конца. Как на духу.

– Вы оговаривали персональные условия отставки?

– Не до того было. Потом, когда со всех сторон хлынула целенаправленная циничная грязь и в эпицентре «полива» оказались не собственники торгового центра, правоохранительные органы, управление МЧС и городские власти, а один лишь Тулеев, понял, что вынужден сам защитить свое имя, никто за меня этого не сделает. Чтобы получить возможность высказаться с публичной трибуны, решил идти в Кемеровский областной совет народных депутатов до осени 2018-го, до следующих выборов. Это была и отдушина, поскольку не привык сидеть сложа руки, и, повторяю, шанс постоять за себя. Сообщил о решении в Москву. В администрации президента, кажется, не очень хотели, чтобы я шел в депутаты, но потом согласились. Видимо, подумали, что опасаться нечего, меня все равно не выберут.

А на сессии за мою кандидатуру на пост председателя облсовета проголосовали тридцать восемь человек из тридцати девяти присутствовавших на заседании. Практически единогласно. Против высказался лишь депутат от ЛДПР.

– Вы уже упоминали пермскую «Хромую лошадь», где 5 декабря 2009 года погибли сто пятьдесят шесть человек. В 2010-м губернатора Олега Чиркунова переназначили на должность, и полномочия он сложил лишь в апреле 2012-го, после чего сделал всем ручкой. Сказал чао-какао и уехал во Францию.

– Да, официально заявил, что выбирает эту страну в качестве места проживания.

– Он прав?

– На мой взгляд, нет.

Про отъезд за рубеж судить не могу, личное дело человека. Но, уверен, после подобных трагедий, как с «Вишней» или «Лошадью», глава региона не имеет права оставаться у руля. Я ведь сразу сказал, что ухожу не из-за давления Кремля или воплей митингующих, которые, словно по команде, вышли 27 марта 2018-го на центральную площадь Кемерова. Это, кстати, отдельная тема. Никто не стал разбираться, откуда вдруг возникли накачанные молодые ребята, не имевшие отношения к тем, чьи близкие пострадали при пожаре. Родственников погибших на площади было мало, включая Вострикова. В основном засланные казачки.

Как всегда, нашлись те, кто попытался использовать беду, чтобы накалить обстановку, посеять панику и недоверие, стравить, столкнуть людей между собой. В соцсетях моментально стали распространять кощунственное вранье о сотнях погибших на пожаре. Писали о забитых трупами моргах, чуть ли не о семистах сгоревших.

Все очень походило на заранее спланированную и продуманную провокацию с целью раскачать толпу, направить протест в нужное русло, фактически устроить второй майдан, как на Украине.

Этого не случилось, но я уже принял решение об уходе. Думаю, нормальные люди не истолковали мой поступок как слабость и капитуляцию. Даже из-за границы получал письма поддержки. Дескать, так и обязан вести себя настоящий руководитель, а пример Тулеева попадет в учебник истории.

– Как отреагировали на отставку вчерашние соратники?

– Чиновник – особая каста. Всегда повторял подчиненным: вот уйду на покой – и через три дня забудете и имя мое, и отчество. Говорить-то говорил, но все же не думал, что столь быстро открестятся…

Эта публика массово меня не поддержала, быстренько переметнувшись на сторону сильного. Повели себя, будто не я ставил их на должности, не было многих лет совместной работы, не шли мы к общей цели. Видимо, такова человеческая природа, а я оказался излишне доверчив, не распознал подхалимов и лицемеров. Признаю: собирая команду, ошибался в людях… Смириться с подобным сложно. Невозможно!

Психологи советуют: надо учиться отпускать ситуацию. Остается лишь повторить за графом Львом Толстым: простить могу, но вот обнять уже не получается… Зато поучительно: все встало на свои места, я понял, кто есть кто. Как говорят, порой надо принимать неправильные решения, чтобы увидеть, кто с тобой, когда все рушится. Действительно, жизнь в полосочку…

Конечно, не все отвернулись. Дмитрий Исламов, до избрания в 2016-м в Госдуму работавший моим замом в правительстве области, заезжает, чтобы рассказать о столичных новостях. На связи я и с Сергеем Григорьевым, заместителем гендиректора компании СУЭК. Замечательный человек! Спасибо ему за поддержку.

С другой стороны, понимаю: те, кто еще вчера клялись в верности и произносили цветистые речи, живут в страхе за семью, детей, место под солнцем, боятся потерять хлебное место, привилегии, должность… Вхожу в положение, пытаюсь принять логику, простить, однако как это сделать, если иные особо усердные товарищи не только отвернулись, но и обильно льют грязь? А часть еще и в суды стала подавать. Могли бы и промолчать. Зачем открыли рты?!

Ясно, что раздражаю своим присутствием в Кузбассе, вот и поставлена задача: стереть память обо мне, а если не получится, очернить, перемазать имя дерьмом. Дошло до публичных рассуждений, дескать, в Кузбассе за последние двадцать лет ничего хорошего не сделано и теперь приходится возрождать область практически с чистого листа, с нуля. Словно раньше здесь была дикая территория с выжженной землей, ледяная пустыня! Вот сейчас заново все отстроят, и регион моментально станет «первым за Уралом».

Как можно нести такую ахинею? Считаю это прямым оскорблением земляков.

Раньше к моему мнению прислушивались, а теперь его можно игнорировать, не замечать. Поэтому на душе так хреново. Привык ощущать себя личностью, а не сбитым летчиком. И это ничем не вылечишь.

Хотел бы иметь возможность советовать, участвовать в обсуждениях и совещаниях. Ошибка нынешней областной администрации, что не дали такого шанса. У меня нет личных амбиций, зато есть огромный опыт, который мог бы еще пригодиться. Обидно, что его не используют.

Знаешь, иногда складывается впечатление, что людей припугнули: тому, кто подойдет к Тулееву, сильно не поздоровится. Даже с семидесятипятилетием поздравить, как положено, не дали. О юбилее написал лишь «Кузнецкий рабочий». Да и эта газета – по настоянию железнодорожников. Остальные областные СМИ предпочли промолчать.

– Почему вы не уехали из Кемерова?

– Куда?! Ну куда, скажи, я уеду? Да и на какие шиши, откровенно говоря?

– Неужели за двадцать лет губернаторства не заработали на достойную старость? Ни вилл, ни яхт? В России так не принято.

– Ты вот ерничаешь, а я ведь согласился на этот разговор, да и на книгу в целом не для того, чтобы оправдываться перед кем бы то ни было или пытаться разжалобить.

Хочу поделиться опытом. Пусть и горьким. О наболевшем рассказать. Вдруг смогу предостеречь хоть кого-то от повторения моих ошибок?

Теперь отвечаю по существу. Нет у меня ни недвижимости заморской, ни счетов тайных. Не заработал. Или, называя вещи своими именами, не наворовал.

В девяностые царила такая бесконтрольность и анархия, что можно было, не особо напрягаясь, на три виллы скопить, еще и на пару шале осталось бы… С житейской стороны я, наверное, наивный простофиля. Но так воспитала мать. Она постоянно говорила об ответственности за каждый пройденный шаг.

Вот и не знаю – то ли я самый честный, то ли самый глупый. Но не мог я брать чужое. Хоть убей!

– Вы же помогали делать народное добро частным. Неужели бизнес в качестве ответной любезности не предлагал позолотить ручку?

– Да, я поддерживал многих собственников, чтобы реанимировать остановившиеся предприятия. И у людей опять появилась работа, они начали получать зарплату.

Ты прав: новые хозяева заводов и шахт не раз намекали, что готовы поделиться, передать пакет акций или выплатить премию. Клянусь, когда заводили об этом речь, отвечал: ребята, давайте не будем, мне этого не надо. Пресекал подобные разговоры на корню.

Все крупные собственники, работавшие в области, знали: Тулеев откатов не признает и взяток не берет.

Были в курсе об этом в правительстве, администрации президента, правоохранительных и, как принято говорить, компетентных органах. Информацию можно проверить. Спроси у парней из списка Forbes, ставших здесь миллиардерами. Они зарабатывали, а я себе ничего не брал. Не мог.

– Жалеете? Честно.

– Наверное, все-таки нет. Есть другое: не устаю удивляться человеческой неблагодарности. Сейчас я оказался в тяжелом положении, и те, кого ставил когда-то у руля крупнейших предприятий области, мигом забыли о существовании Тулеева, хотя могли бы приехать к бывшему губернатору, сказать: «Аман, мы бок о бок шли по жизни, многим обязаны тебе. Скажи, нужна какая-то помощь? Теперь наш черед прийти на выручку».

Брали бы пример с президента! Владимир Владимирович помнит обо мне и после отставки. В августе 2018-го поздравил по телефону с Днем шахтера, 13 мая 2019-го позвонил на мой юбилей, а через пару недель лично вручил в Кремле орден «За заслуги перед Отечеством» I степени…

Знаю, у многих собственников я вызывал раздражение тем, что не терпел воров, подавал в суды из-за задержек зарплаты работникам предприятий, уклонения от налогов и вывода денег из области в офшорные зоны, категорически выступал против бесконтрольной выдачи лицензий на добычу угля в Кузбассе.

Конечно, таким хозяевам я стоял поперек горла.

Но есть и порядочные руководители, я бы сказал, штучные люди.

Совладелец «Кузбассразрезугля» Андрей Бокарев после моего семидесятипятилетия заезжал в гости, когда был в Кемерове. Хорошо пообщались, по-человечески.

И Владимир Рашевский, гендиректор СУЭК, по-прежнему поздравляет с праздниками, время от времени звонит, интересуется делами, здоровьем.

Но это скорее исключение из правил, остальные знакомые бизнесмены и не шелохнулись, не подумав чем-то помочь. Я не стал бы ничего брать у олигархов, но хотя бы спросить? Ведь в свое время приложил массу усилий, чтобы рабочие пошли за новыми собственниками, не устраивали забастовок, митингов. А сколько бандитов, разворовывавших производства, я отстранил? Меня и отравить хотели, и подстрелить… Какую только пакость не замышляли.

– В каком смысле – подстрелить?

– Помнишь братьев Живило и их МИКОМ? Сначала был план подослать убийцу с пистолетом или снайперской винтовкой, потом остановились на варианте с ядом. Наняли Александра Тихонова, прославленного нашего биатлониста, четырехкратного олимпийского чемпиона, которого я очень уважал и даже гордился, что такой человек родом из Сибири, и его младшего брата Виктора. Уже и аванс заплатили, около двухсот тысяч долларов. Заказчиков сдал киллер. Видимо, струсил. Прибежал в ФСБ и все рассказал.

Потом по решению суда Тихонов-младший отсидел несколько лет в колонии…

Поэтому, возвращаясь к твоему вопросу, повторю: не жалею, что жил честно, хотя определенная обида на собственников осталась, скрывать не буду.

Впрочем, если почитать интернет, у Тулеева полно денег. Припомнили все, включая почетные звания, которые я получил за двадцать лет в разных городах и районах области. Да, к ним полагается ежемесячная выплата: где-то пять тысяч рублей, где-то – десять. Но эти деньги, повторяю, я всегда отдавал людям. О чем сообщал публично. Ни копейки не брал себе.

– У вас же есть и какая-то специальная пенсия.

– Доплачивают пятьдесят тысяч рублей в месяц как народному губернатору. Звание мне присвоили в 2011 году. До ухода в отставку и эту сумму передавал студентам-инвалидам. Знаю, в иных регионах надбавки бывшим главам субъектов составляют по двести тысяч рублей. А то и больше. Я же вечно скромничал, боялся, что упрекнут в непомерном аппетите, осудят. Вот и зарплату себе с командой, дурак, положил самую низкую в Сибири.

– Сколько вы получали?

– Сто тридцать тысяч рублей. Поэтому и государственная пенсия такая – двадцать шесть тысяч. Плюс – сто пятьдесят три тысячи как орденоносцу и чиновнику высокого ранга. У Эльвиры пенсия – тринадцать тысяч. Вот и все наши «миллионы». А вокруг орут: Тулеев богач!

Да, по меркам Кузбасса сумма приличная, но зависит от того, с чем и кем сравнивать…

Словом, если говорить прямо, хреново у меня все закончилось, неправильно.

Надо бы уже угомониться, успокоиться, однако пока не получается. Злюсь. В первую очередь на себя. И на других! За грязь, льющуюся с разных сторон. Впечатление, что бросили на растерзание и перешагнули, словно и не было губернатора Тулеева. Неправильно это.

Никакой социальной защиты для бывших региональных руководителей у нас, по сути, нет. Даже в советское время об этом больше заботились, оставляли бесплатный проезд в отпуск, санаторно-курортное лечение, персональные надбавки были весьма ощутимыми. А сейчас ушел с поста – и все, живи как хочешь. Да, в 2011 году в Кемеровской области приняли тот самый закон о статусе народного губернатора, но какой в нем прок, если этим документом можно легко пренебречь?

Система будто подталкивает, чтобы воровал, пока при власти. Я двадцать лет руководил регионом, а сегодня должен идти и просить обычную путевку в дом отдыха. Или покупать в турфирме. Понятно, не стану этого делать, хотя неиспользованных отпусков у меня года на два набралось. Сгорели без следа… И из Мазурова пришлось съехать, хотя по закону должны были оставить жилье, которое я занимал на момент отставки.

– Что Эльвира Федоровна? Ворчит?

– Никогда в жизни ничем меня не попрекнула. Наоборот, старалась уберечь от любых соблазнов. Так ее воспитали. Помню, случай был в Междуреченске. Мне передали конверт, а в нем – двести пятьдесят рублей, огромная по тем временам сумма. Оклад инженера составлял сто двадцать.

Я принес деньги домой. Когда Эльвира вытащила новенькие хрустящие купюры, у нее руки затряслись. «Отдай обратно! Что ты делаешь?!» До сих пор не могу забыть читавшиеся на ее лице испуг и изумление. На следующий день я пригласил человека, передавшего конверт, и сказал ему: «Забери». Он искренне хотел отблагодарить меня за помощь и не понял, чем вызваны перемены в моем настроении. Не стал я ничего ему объяснять. Если бы оставил деньги себе, никто об этом никогда не узнал бы. Но мне хватило реакции жены, чтобы сделать выводы и больше не повторять эксперимент…

Максимум, на что соглашался, мог пообедать с кем-то из москвичей и позволить им закрыть счет. Но в Кемерове сам за всех платил. Внутренне гордился этим, хотя, по-моему, никто не обращал внимания на такие мелочи.

– А как вы себя чувствовали рядом с коллегами-губернаторами?

– В чужую жизнь не лез. Но замечал, что они живут совершенно иначе, с размахом. Я же видел, кто в какой гостинице остановился, сколько за номер платит, что в ресторане заказывает. С другой стороны, я спокойно спал по ночам. Знал: придраться не к чему, как бы ни старались. Когда совесть нечиста, постоянно довлеет страх: а вдруг кто-то донесет, придут с проверкой и что-нибудь найдут.

В этом смысле я был защищен, а это уже полдела. Нельзя найти то, чего нет.

– Уже спрашивал, почему не уехали из Кемерова после отставки. Ладно, не нажили виллу на Лазурном Берегу, но хотя бы в Новосибирск к сыну Дмитрию могли бы податься.

– Зачем?

– Чтобы не мозолить глаза, не провоцировать недоброжелателей.

– Какая разница, где читать о себе гадости – в Новосибирске, Кемерове или в Рио-де-Жанейро? Это же интернет, он нынче повсюду. Кроме того, я привык жить дома, мне везде будет плохо.

– Юрия Лужкова в 2010-м сняли с должности московского мэра с формулировкой «в связи с утратой доверия». Он отсиделся за границей, потом перебрался в Калининградскую область. До конца жизни гречиху выращивал, пчел разводил, телят пас… Старые грехи простили, опальный Юрий Михайлович снова стал уважаемым аксакалом.

– Что ты сравниваешь меня с Лужковым, у которого жена миллиардер и были огромные связи? Кстати, он прислал телеграмму после моей отставки: «Очень ценю. Честный, мужественный поступок. С приветом, твой Лужков». Земля ему пухом… Серьезно поддержал патриарх Кирилл. Еще одно ценное для меня послание пришло от Героя Советского Союза Геннадия Зайцева, легендарного командира группы «Альфа». Были телеграммы из Казахстана, Беларуси, Донбасса, разных областей России и, конечно, от земляков-кузбассовцев.

Но мне не сочувствие и сострадание нужны, а реальное дело, в которое мог бы погрузиться с головой. Какой смысл рассуждать, что стало бы, если бы да кабы?.. Все равно что пилить опилки. Мне семьдесят пять, я уже не такой прыткий, как раньше. Больная спина такой и останется, будет постоянно напоминать о себе. Не смогу много ходить, ездить, летать, уже никогда не почувствую себя физически полноценным человеком.

– Но, согласитесь, Кузбасский региональный институт развития профессионального образования – утешение слабое. Вот совсем жиденькое.

– Не соглашусь. Сам попросил назначить меня ректором в КРИРПО. Мог войти в совет директоров крупной компании, стать советником председателя правления в каком-нибудь банке или производственном объединении. Была бы машина, личный кабинет. Но зачем мне должность свадебного генерала?

А с КРИРПО интересно получилось: 30 октября 2002 года я подписал распоряжение об образовании института, как говорят, заложил первый камень в фундамент. Делал это осознанно, уже тогда понимал, что рабочие профессии всегда будут нужны. Без них невозможно развитие экономики. Кто знал, что спустя шестнадцать лет, 17 сентября 2018 года, возглавлю КРИРПО, стану его ректором? Вот как в жизни бывает!

Сейчас налаживаю связи с производственниками, читаю лекции, работаю с преподавателями.

– А почему не пошли в Совет Федерации?

– Справедливости ради, мне никто не предлагал портфель сенатора, но я и сам отказался бы, поступи предложение. И мысли такой не возникало. Зачем это? Институт пришелся по душе.

– Не ваш масштаб, Аман Гумирович.

– Может, и не мой. Разве спорю? С другой стороны, кто мне сейчас его даст, масштаб? Надо реально смотреть на вещи.

Всю жизнь стараюсь никого ни о чем не просить. Правда, обратился к президенту, когда в августе 2018-го он проводил совещание в Кемерове. Владимир Владимирович позвонил мне и спросил, все ли в порядке, есть ли просьбы. Я ответил, что мое единственное пожелание – сохранить нам с Эльвирой медицинское обслуживание на том уровне, на котором оно было, пока работал губернатором.

Слышал, как президент тут же дал поручение и велел проследить, чтобы все исполнили. Потом ко мне обратился: если что надо, звони. Вот такой разговор состоялся…

Поддержка Владимира Путина в тот момент была очень важна, она пригасила девятый вал негатива, который подняли в прессе вокруг моего имени. Я прекрасно понимал, кто и зачем заказал кампанию, но от этого, согласись, не легче.

Знаю, часто запоминается последнее, и одна ошибка способна испортить даже безупречную биографию. Но не хочу, чтобы обо мне говорили, дескать, это тот, кто ушел после пожара.

К сожалению, пока тут ничего не исправишь. Лишь ждать и терпеть. С другой стороны, я получил и немало писем с благодарностью. За двадцать лет Кузбасс радикально изменился к лучшему: построены сотни предприятий, снесены жуткие бараки, открыты больницы и современный перинатальный центр, проложены сотни километров современных автодорог. Перечислять можно до вечера. Но еще одно достижение назову: у нас выстроена одна из самых мощных социальных защит в России.