История охоты

Я задумчиво облизнулась.

– У кого первая группа крови может отойти сразу – не нравится!

И почему, как вы думаете, у всех оказалась именно первая? Леня с нездоровым интересом стоматолога осмотрел мою улыбку, которая уже начала принимать нормальный вид.

– Нереально! Настоящий… вам…, – я ловко запечатала ладонью рот восхищающемуся Лене.

– Ты умеешь хранить секреты?

Глава 4

Я осторожно зашла в холл, стараясь не столкнуться со шляющейся по первому этажу экскурсионной группой. Немолодая женщина, работающая у мамы Келли «другом семьи», как она сама себя называла, убирала, готовила и с восторгом рассказывала туристам старые байки о горячо любимом доме.

Короткая пробежка – и хлопнувшая дверь библиотеки ознаменовала успешное прохождение самого опасного участка маршрута. Там я и обнаружила Вика, спиной ко мне сидевшего у камина с очередной книгой в руках. Вот она, первая жертва, которая услышит новости.

– Скучаешь? – поинтересовалась я.

Он поднял голову – и тщательно подготовленное описание последних новостей застряло в горле. В серых глазах плескалась тоска, затягивающая словно в омут. Я остановилась посреди комнаты. Сердце сжало нехорошее предчувствие.

– Что…

Вик, молча, протянул мне газетную страницу, лежавшую поверх раскрытой книги. На самом верху листа бросалась в глаза жуткая фотография перевернутой машины. Я выхватила его, прочитала заглавие…

И буквы запрыгали перед глазами.

Авария… Погибшие… По встречной… Не удалось спасти… Имя и фамилия Вика крупным безликим газетным шрифтом…

– Нет, – я судорожно сжала пальцы, сминая газетную вырезку. – Это жестоко…

– Я не знаю, как сможет пережить это известие моя мама, – прошептал Вик, не отрывая взгляда от фотографии. – Это моя плата за то, что я стал таким как вы.

– Ты родился таким, как мы, а оборотни не обязаны платить за свое существование! Кто это сделал?! Мы могли бы что-нибудь придумать! Папа не был бы против твоих встреч с семьей! – я почти кричала.

– Дело не в новом аноре. Если бы стая заподозрила, что моя семья каким-либо образом мешает их планом, совет не постеснялся бы их убрать. Меня прежнего больше нет, и для своей семьи я должен исчезнуть…

– Это не выход, – обреченно прошептала я, отчаянно не желая верить в то, что уже слишком поздно для того, чтобы что-то изменить…

Не знаю, как бы отреагировала моя семья на такое известие. Невольно вспомнился убитый горем Келли, старающийся сдержать слезы у могилы отца.

В глазах начало мутнеть, причем не только из-за застилающих их слез. Повернув голову на скрип открывающейся двери, я поняла, что куда-то проваливаюсь…

Последующие несколько дней я провалялась в кровати, безнадежно застряв между двумя своими половинами. Я безучастно лежала носом к стене, даже если кто-то и заходил в комнату. Лона-человек была в панике, Лона-волчица ее не понимала, а потому в целях собственной безопасности не позволяла полностью отобрать у себя контроль. Дверь периодически скрипела, впуская и выпуская оборотней. Они всегда приходили в разное время, что-то говорили. Один из них, от него пахло папой, его волчица узнавала всегда, ласково гладил по заострившимся ушам. Часто приходил еще кто-то, он не гладил, и пахло от него не так, как от мамы с папой, но тоже очень знакомо. Волчица никак не могла понять, как ее вторая половина относится к этому оборотню. Чувства для нее были слишком сумбурные и сложные, но ей самой он нравился. Ей нравились и другие: Сильный Волк, Белая Волчица, и Тот, кто приходил чаще всех и говорил, говорил, говорил. «Спасибо, Рыжий», – волчица попыталась мотнуть головой – и свет померк.

Я очнулась.

Голова болела так, как будто меня топили в бочке самогона: глаза разъезжались, мысли двоились.

– Каааак мне плохо! – пожаловалась я неизвестно кому, не надеясь, что мне ответят.

– Догадываюсь, – легко согласился Рыжик откуда-то сбоку. – Рад, что ты снова с нами.

– А я как-то не очень.

– Прекращай хандрить! Видишь, к чему приводит неустойчивая нервная система?

Я хмыкнула и попыталась сесть, но сразу же отложила бесперспективную идею. Перед глазами весело скакала дюжина зеленых чертей.

– Это было страшно и смешно… Ты когда-нибудь разговаривал сам с собой?

– Один раз, – Келли замотал головой – волосы рыжим пламенем заметались вокруг побледневшего лица, – и не хочу повторять.

Я вздрогнула.

Вместе с сознанием вернулась и память, а за ней и боль.

Брр, только повторной истерики не хватало!

– Рассказывай, что я пропустила!

– Твой отец обещал разобраться с Леней…

Я подскочила на кровати.

– Это не то, что ты подумала! Он же про вампиров знает, а не про оборотней, так что формально закон соблюдён. Вот только если кто-нибудь еще из стаи об этом пронюхает, – Келли выразительно провел большим пальцем по шее.

Я кивнула. Любой человек, пронюхавший нечто об оборотнях, должен быть уничтожен.

– А еще?

– Еще твой отец пытался поговорить с Сабриной.

– И как? – не утерпела я.

– Полет с лестницы прошел для него без заметных последствий.

Я хмыкнула, или даже скорее хрюкнула, представив папу ласточкой улетающего в лестничный пролет после оплеухи Сабрины.

– На Вика насели по полной программе. Ни минуты покоя. Они с твоим отцом только и делают, что таскаются по всяким официальным и неофициальным мероприятиям. В том, что Рене – анор, уже никто не сомневается, хоть официальное голосование и назначено на эту пятницу.

– А сегодня что?

– Среда.

– Черт, сколько же это я провалялась?

– Почти неделю.

– Кошмар.

– Майк у Вика вместо тебя энциклопедическим словарем подрабатывает. Из библиотеки не выходит, пишет конспект, над которым наш асаху по вечерам и засыпает, – между тем продолжил Рыжик.

– А что ты?

– Осваиваюсь в роли аут-ринора и члена Верховного Совета, которого все равно никто и в грош не ставит, – преувеличенно бодро отрапортовал Рыжик.

– Папа тебя не бросит. Мы все не бросим.

Келли устало улыбнулся.

– Ты еще не знаешь самой сногсшибательной новости! К нам едет представительство западных соседей, и возглавляет его посол-асаху! Нафига едет – не понятно. Толи это знак поддержки сородичам, толи им все разнюхать надо – неизвестно. По официальной версии они, не поверишь, нашему Вику невесту везут! У них вроде как девица-асаху, примерно нашего возраста, не просватанной осталась.

Я ошарашено покачала головой.

– Анита знает?

– Вик, сказал, что сам во всем разберется. У Аньки и так полно проблем, – с досадой произнес Рыжик.

– А с ней-то что? – насторожилась я. И на пару дней без присмотра оставить нельзя!

– Мало того, что Мик ведет себя как псих и собирается в воскресенье уехать к бабушке, так еще и мориат активизировалась: снова пристает с предложением уйти в «монастырь», такой талант пропадает и все такое!

– Да она достала уже! – праведно возмутилась я. – Ей же русским языком сказали – нет!

Келли пожал плечами.

– Она говорит, что от силы не спрячешься – и рано или поздно Анька все равно к ним придет.

– Приятно видеть оборотня, настолько уверенного в своей правоте, – ехидно отметила я. – К слову, пока я тут валялась, мне пришла в голову мысль, что ты был прав. Надо все выяснить, а потом уже делать выводы. Сабрина ведет себя очень странно, и, похоже, ввязалась во что-то, из чего теперь не может выбраться.

Чем еще объяснить ее выходку на Совете? А договор с Миком? Я уже не напоминаю, про записи в дневнике Алана.

– Ты думаешь, она станет разговаривать с кем-то из нас после того, как спустила с лестницы твоего отца?

– Почему – с кем-то? Я пойду.

– Ага, она столько времени пыталась тебя убить, – и тут ты сама приходишь к ней в гости! Похоже, ты еще не до конца пришла в себя поле потрясения.

– Да нет же! – я возбужденно приподнялась над подушкой. – Сабрина знает то, что необходимо нам! Может если как-то разнюхать во что она вляпалась, то…

– НЕТ! – Келли выглядел непреклонным. – Держись от нее подальше. Если мы сможем, что-то выяснить, сделаем это без тебя.

Я натянула одеяло повыше. Когда Рыжик в таком состоянии, с ним бесполезно разговаривать. После смерти отца, даже мысль о том, что кому-то из близких может грозить такая же участь, вызывала у Келли вспышку ярости.

Мне вдруг стало страшно. Если жизнь заставила мягкого и добродушного Рыжика научиться ненавидеть, то… что же она сделает со мной?

Глава 5

Два дня я жила как младенец: только и делала, что ела, а потом спала, или для разнообразия сначала спала, потом ела. Но зато теперь чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.

Пора было вставать и браться за проблемы, которые за мою болезнь никуда не делись.

А жаль!

От идеи сходить «в гости» к Сабрине я так и не отказалась. Трудно объяснить, на чем базировалась моя уверенность. Когда Волчица удержала меня от глупостей, да-да, неприятно вспоминать, как меня тогда разнесло, мы, словно, поменялись местами. Я была лишь ведомой половиной, прислушиваясь к мыслям и чувствам своей Волчицы. И это она настаивала на том, что «железная леди» – страдающий зверь, нуждающийся в помощи.

А в таком состоянии люди, да и нелюди тоже, становятся очень разговорчивы! Если все выгорит, надо взять за правило больше слушать свой собственный хвост.

Рисковать понапрасну я не собиралась, так что заранее договорилась с оборотнем из папиной охраны. В гости к папиной «старой знакомой» мы поехали с ветерком, на бронированной машине.

Поднявшись на нужный этаж, я несколько раз глубоко вдохнула. Уверенность в том, что Сабрина – бессердечная гадина, пошатнулась еще на совете. Моя Волчица, видевшая ее зверя, только подлила масла в огонь. У «железной леди» не может быть эмоций совершенно отчаявшегося существа, которому нечего терять. И я должна узнать, в чем дело!

Скажете, что у меня не все дома? Даже спорить не буду. Я уже неоднократно это подтвердила!

Отбросив все ненужные мысли, я решительно нажала на звонок.

Где-то в ушах громко стучало сердце. Перед глазами вновь появилось холеное лицо с презрительно искривленными губами и взглядом императрицы, очутившейся в кабаке.

Мелодичная трель отозвалась где-то в глубине квартиры. Щелкнул замок – и на пороге появилась хозяйка. Без привычного макияжа, идеальной прически, костюма и каблуков она казалась не такой уж и мегерой.

Немое удивление на лице Сабрины медленно сменилось несколько истеричной веселостью.

– Как мило. Причина всех моих проблем, сама заглянула в гости. Ты слишком упрощаешь мне партию, детка, – в огромных даже без косметики глазах полыхнула молния.

А вот это уже знакомо. Такие игры и я люблю.

– И что, прямо на пороге убивать начнете, – я улыбнулась, продемонстрировав, чуть выдвинувшиеся клыки, – или, может, сначала чаю попьем?

Она хмыкнула.

– Ну, проходи, раз уж пришла. Что хочешь-то, нахалка?

Уф, один рубеж обороны пройден. Подозрительно легко.

– Поговорить, – честно призналась я.

– Даже так? Неужели ты думаешь, мне приятно с тобой разговаривать?

– А мне? – я решительно прошла в квартиру.

Сабрина махнула рукой в сторону ближайшей двери и скрылась за углом. Сухо щелкнул чайник.

Я позволила себе оглядеться. Это не могло быть жилищем «железной леди»! Желто-оранжевые стены, светлая мебель, деревянный пол, множество картин, фотографий, ленточек и статуэток. Я ожидала увидеть что-то более прямолинейное, больше похожее на решительную и жесткую натуру Сабрины.

– Нравится? – хозяйка стояла в дверях с подносом в руках.

– Очень, – честно призналась я.

– Требуемый чай, – Сабрина небрежно сбросила с кресла стопку журналов и села, жестом предлагая сделать то же. – Ты уж извини, я не убиралась…

Я кивнула. Чувствуя себя очень неловко, осторожно сняла журналы и устроилась на краешек кресла.

– Итак, что ты от меня хочешь?

Несколько минут я молчала, изучая смешные теплые тапки на ногах Сабрины.

Ну, кто бы мог подумать, что у противной, истеричной, надменной тетки могут быть такие тапки?!

– Хочу понять вас, – наконец ответила я.

– Забавно. И откуда взялось такое желание?

– После… после того как вы э-э-э… решили свести счеты с жизнью… на совете.

Сабрина удивленно посмотрела на меня.

– Ты ошиблась, девочка. Это была попытка убийства, а не самоубийства!

– И кого Вы обманываете: себя или меня?

Теперь пришла очередь Сабрины задумчиво смотреть мимо меня.

– Знаешь, а я ведь действительно хотела уйти. У меня навалом недоброжелателей во главе с твоим отцом, так что подобная выходка должна была дать достаточный повод, чтобы убить меня, – с улыбкой призналась она. – Вот только я не учла одного, в совете теперь одни слизняки, у которых ни на что не хватает решимости! Не то, что в былые времена… – она помолчала.

– Знаете, что еще Вы не учли? – робко прервала тишину я. – В этом самом совете, есть оборотни, которым Вы не безразличны, и они будут стоять за Вас, какие бы проступки Вы не совершили.

– Да что ты! – в голосе Сабрины прозвучала такая горечь, что я невольно поежилась, грея руки о теплую кружку. – Мой друг, мой ЕДИНСТВЕННЫЙ друг, умирая, искренне верил в то, что это я могла, да и убрала его с дороги! А он знал меня, он был единственным, кто действительно меня ЗНАЛ! – она вскочила с кресла и подошла к окну. – Я всегда делала, что хотела, или мне, во всяком случае, так казалось. Но мой мир рухнул… нет, начал рушится, когда Рене объявил о своей женитьбе. Я тогда только посмеялась. Я не верила, не верила даже, когда появилась ты. Это казалось недоразумением, шуткой, и совет полностью разделял мое мнение. У нас была особая связь – предназначение. Я готова была ждать столько, сколько потребуется. Когда все начало затягиваться, пришлось намекнуть твоему отцу, что он заигрался. Но Рене ничего не хотел слышать – вы уехали. Пришлось привлечь к делу охотников. Алан мне этого не простил… тогда и появилась вторая трещина… Мой мир рухнул окончательно четыре года спустя, когда я, бросив все, мчалась предупредить Алана о грозящей ему опасности – и опоздала. Охотники активизировались в последнее время – меня это настораживало – но я медлила, боялась оказаться с другом с глазу на глаз. Я опоздала совсем чуть-чуть. Он умирал в машине, врезавшейся в дерево, от пулевых ранений, фактически насаженный на милиритовый штырь. И знаешь, что он сказал, когда я отчаянно пыталась хоть что-то сделать, чтобы его спасти? – Сабрина смотрела в окно. Белый свет вычерчивал изящный силуэт волчицы. По щекам, одна за другой, скатывались слезы. – « Я до последнего был уверен, что ты на такое не способна». Он словно держался ради этих слов. Ты даже представить себе не можешь, что это такое, когда друг умирает у тебя на руках, с мыслью, что ты его предала! – она несколько раз глубоко вздохнула. – А потом вернулся Рене, и в его глазах я прочитала то же самое! Он даже не усомнился, что это могу быть не я! – Сабрина, метавшаяся по комнате, неожиданно села прямо на пол. – И я решила – пусть! Буду такой, какой вы меня считаете! Я снова начала трясти совет. Через них договорилась с охотниками, чтобы вас с мамой припугнули основательно. Слишком малы были шансы, что вас грохнут в городе, в котором сейчас оборотней, едва ли не больше, чем людей! Но теперь все кончено. У меня нет ни сил, ни возможности, ни желания оправдаться. Да и не перед кем. Почему, почему эти сволочи не убили меня прямо там, на заседании совета?! Я ведь до сих пор хочу уйти, особенно когда остаюсь одна.

Я сидела не в силах произнести ни звука. Вид Сабрины, в слезах сидящей на полу в теплой байковой пижаме, наталкивал на мысль, что у меня все-таки поехала крыша.

– И вот теперь, на заре, так сказать, своей оборотничьей карьеры я сижу и плачусь в жилетку причине всех своих неприятностей, – почти зло подвела итог она.

Эта фраза словно вернула меня к действительности. Образ Сабрины с пятнами крови на деловом костюме, отчаянно пытающейся докричаться до потухающего сознания умирающего друга, растаял.

Я тряхнула головой, наводя таким нехитрым способом порядок в мыслях.

Заметив несколько несоответствий в жуткой истории, я очень хотела задать парочку вопросов. Но сперва стоило бы поделиться впечатлениями.

– Мне кажется, Алан должен был понять что-то, хотя бы по тому, что Вы пытались ему помочь. А если и нет, то сейчас он точно знает правду.

– Веришь в сказки про загробную жизнь? – презрительно хмыкнула Сабрина.

– Так умирать нестрашно. А вообще я верю в справедливость.

– Брось, детка, ее нет, и не было никогда, – «железная леди», а это снова была она (словно никто пять минут назад по комнате не метался), уселась в кресло и закинула ногу на ногу. – Забудь про это слово. Если хочешь жить долго и счастливо.

Я хмыкнула. Сабрина подлила в кружки кипятка и выжидательно посмотрела на меня.

– Хочу вот что спросить. В первый раз на нас напали, еще в Б. Если вы не имеете к этому отношение то кто тогда?

– На вас напали в Б.?! – Сабрина выглядела встревоженной. – Странно, надо проверить… Еще какие-нибудь вопросы будут?

– Э-э-э, да… – я с трудом заставляла себя, не думать каждую секунду про Алана. – Чем мы с Виком мешаем вам в городе? И с какого бока здесь Мик?

– Ааа, твой бойфренд? – Сабрина усмехнулась. – Охотники становятся слишком настойчивыми, давно такого не было. Они даже выпускают на охоту полуоборотней, чего не было уже лет пятьдесят, не меньше!

– Кого? – удивленно уточнила я, забыв даже огрызнуться на «бойфренда».

В голове уже крутились слова Аньки: «Тот персонаж, что следил за вами, оказался гораздо сильнее обычного человека. Мик сказал, что с таким еще не сталкивался. Странно, правда?»

– Полуоборотень – это тот, кем, к примеру, был ваш Виктор, пока его не цапнул Рене. Охотники специально выискивают таких полукровок, ведь при особых тренировках, такие люди вполне способны завалить оборотня.

– А…

– Вот тебе и «а»! Детка, неужели папочка ничего тебе не рассказывает?

– Нет, – недовольно призналась я.

– Ну и правильно делает. Меньше знаешь – крепче спишь!

– Спасибо.

– Да не за что. Тебе не пора домой?

– Нет.

– Нахалка. Уважаю.

Ушла я от Сабрины почти под вечер. Странно, но меня совершенно перестала напрягать мысль, что я пью чай с оборотнихой, из-за которой моя семья три года прожила в изоляции и из-за которой я едва не лишилась жизни. Bis!(дважды)

Подумаешь, как подрались – так и помирились.

«Железная леди» много и охотно рассказывала о стае, о голодных годах после революции, о Второй Мировой, и даже о том, как познакомилась с папой (они были соседями). Много рассуждала о любви. В такие моменты она мрачнела, становилась раздражительной.

– Знаешь, ее нет! Нет, тебе говорят! И кто вообще этот маразм придумал?! Ты хоть представляешь, насколько мала вероятность того, что именно у тебя все совпадет, и ты полюбишь того, кто любит тебя?! Да она фиге равна! – эмоционально повторила Сабрина и продолжила уже куда спокойнее. – Я нравилась Алану. Долго. И очень хотела ответить ему взаимностью, но стоило увидеть Рене, как все… – и она махнула рукой, словно предлагая мне представить всю гамму переполняющих ее эмоций.

К тому моменту мы уже перебрались на кухню.

Сабрине давно нужен был кто-то, кому можно было бы рассказать все без утайки. И по иронии судьбы этим кем-то оказалась я, вторая по величине причина всех ее несчастий.

Когда я вспомнила про охранника и водителя, кукующих в машине, Сабрина быстро собрала им «передачу» и спустилась вниз. Я едва не вывалилась в окно, пытаясь подслушать, что именно она им говорит. Совершенно озадаченные лица охранников действительно стоили любого риска. Сабрина заявила, что сама отвезет меня домой и обрадованные оборотни очень быстро исчезли. Один из них так и прижимал к груди аккуратно завязанный пакетик. Я буквально видела, как он рассказывает жене и друзьям, что их угостила булочками сама «железная леди», славящаяся на всю стаю прескверным характером.

Глава 6

Мое триумфальное появление из машины, которую в доме Келли хорошо знали все, не прошло незамеченным: Рыжик и Майк орали, перебивая друг друга минут двадцать (Сабрина к тому моменту уже уехала), но довольно быстро заткнулись, выяснив, что я не собираюсь ничего рассказывать, пока они не угомоняться.

На самом деле, утаивала информацию я только потому, что не хотела рассказывать ничего без Аньки. Но вот подруга появилась на пороге, и…

Келли с Виком притащили тарелки, быстро сервировали столик в беседке. На мой удивленный вопрос: «А это зачем?» – Майк язвительно пояснил, что они уже приготовились пить за упокой моей любопытной морды, но увы(!) не сложилось! Так что, будут пить за здравие – не пропадать же добру.

Минут через пятнадцать все успокоились, сели и уставились на меня с плохо скрываемым любопытством. Оказалось, они успели заключить кучу пари и теперь с нетерпением ждали пока выясниться, кто выиграл.

Мне было далеко не так весело, как им.

– Ну что могу сказать. Мы облажались, ребята. Мик, как оказалось, совсем не при чем. Он пытался выторговать кое-что для себя, а потому активно втирался в доверие к Сабрине. На вопросы о нас отвечать отказывался, и «втирание» проходило куда медленнее, чем ему хотелось.

– Кому хотелось? – холодно уточнил Келли. Я успела оттащить его в сторону и рассказать куда больше, чем собиралась изложить остальным. Я боялась, что он не захочет слушать, когда я начну выгораживать Сабрину, но Рыжик сказал, что у меня причин ее недолюбливать куда больше, чем у него, а значит, если верю я, поверит и он. Мы оба знали, что не успокоимся, пока не выясним, кто стоит за смертью Алана.

– Хотелось Мику, – улыбнулась я. – Сабрине в общем-то по барабану: прямой выгоды от помощи нашему Миккимаусу у нее нет.

– Да что там, в конце концов, такое! – возмутился Майк. – Может, хватит говорить загадками?

Я нерешительно покосилась на Аню.

– Говори, Лона. А то видишь, до чего довела его скрытность.

– В общем, отец Мика не хочет, чтобы тот стал учеником «Ариэтто». Вот наш друг и решил обратиться к Сабрине, у которой какие-то родственники в стае Северных, чтобы она помогла ему попасть на вступительные испытания. Об этом никто не знал, даже Анька услышала совершенно случайно. Сами понимаете, это должно остаться между нами.

– А с чего он вообще взял, что его возьмут?– скептически уточнил Майк.

– Ну…

– Папа, – встряла Анька, – однажды сказал, что у Мика есть все, чтобы там учиться. А ему я почему-то верю.

– А ваш отец действительно сам там учился? – это уже Вик проявил любопытство.

Подруга кивнула, потом, подумав, прибавила:

– Но почему-то терпеть не может об этом вспоминать.

Я хмыкнула.

Интересно, есть среди наших родителей хоть кто-нибудь, у кого нет скелета в шкафу?

Кажется, у остальных возникла такая же мысль или, во всяком случае, похожая.

– А почему ты так резко поверила в то, что говорит Сабрина, учитывая э-э-э специфику их отношений с твоим папой? – снова Вик. Что-то ему сегодня не сидится спокойно, даже Майк меньше вопросов задает.

– Можно я оставлю эти выводы при себе? – не хотелось говорить, что наша беседа слишком уж напоминала исповедь умирающего. Завтра снова пойду к Сабрине, что-то у меня на душе не спокойно.

– Ну ладно, захочешь – скажешь, – дипломатично подвел итог Келли. Хитрый, он-то все знает.

– Ну а что будем делать с Миком? Надо же как-то водворить его обратно в «семью».

– А почему тебя так это волнует, Майк? Хотя… драка – это же твой фирменный способ заводить новых друзей.

Все засмеялись.

Не знаю, зачем я это сказала – глаза Майка зло полыхнули.

– Прости, – покаялась я. – Этим займусь сама. Я пойду на вокзал и извинюсь. В конце концов, это из-за моих расшатанных нервов он не сидит сейчас с нами.

На том, как говорится, и порешили.

Вечер я посвятила забиванию в нос книжной пыли.

«История Охоты» оказалась настоящим триллером и быстро отправилась обратно на полку. Я решила поберечь свою, как оказалось, хрупкую нервную систему, вплотную занявшись пошленьким романчиком про «настоящих» оборотней. Его, притащил Вик, вместе с приветом от папы. После того, как чья-то попа опустилась в кресло анора, я совсем перестала видеть родителей.

Это просто безобразие какое-то! Новости из дома получаю только из долгих телефонных разговоров с мамой и по рассказам Вика.

В дверь библиотеки кто-то постучался. Я радостно проорала:

– Занято!

Из-за двери послышался смешок, и подруга проскользнула в комнату.

– Как дела? – поинтересовалась она, снимая джинсовую куртку.

– Ты же вроде домой ушла? – ответила я вопросом на вопрос.

– Уже вернулась, – буркнула Анька.